Если всё получится...

Гарри протянул чашку кофе Брандону Каффу, который сегодня ночевал в башне Певерелла. Французская пресса, болгарская, даже британская побоятся печатать статью о том, что сын бывшего Министра пытался подбросить имена сестёр, а вот у Каффа был за спиной Гарри. И это знали все. Даже Министр магии, который этому только радовался. Ближе к двум часам ночи, когда мужчины курили, играя в покер вместе с Дамблдором, глаза Гарри резко стали змеиными. — Попался, — рыкнул Певерелл. — Это связь с фамильяром, не беспокойтесь, — улыбнулся мужчина. — Ох, Николас будет растроен. Хорошо, что порт-ключ для мадам Максим будет легко сделать уже завтра, — говорил Альбус, направляясь к Кубку огня. Войдя в зал, мужчины засмеялись. Ришар был оплетён Нагайной, держа в руках две записки, а под ним была лужа. Всё-таки Маледиктус опасная бестия. Кафф быстро подбежал, не боясь змеи, погладив её, развернул руки мага так, чтобы на камеру было видно имена, и сфотографировал вблизи и издалека француза. — Гарри, я могу его съесть? — Гарри прыснул. — Нет, дорогая. Нужен живым. Змея вздохнула и отпустила шарлатана, шипя, что пойдёт ловить пауков. — Брандон, я проведу тебя. Альбус, он твой. Только без рукоприкладства. Дамблдор, конечно, враг, но ради Николаса сделает всё. Друга он не предавал никогда и в этот раз не предаст. На завтраке сёстры Ришара, как только в руки попала утренняя газета, вылетели прочь. Им было стыдно. И никто не знал, были ли они причастны. Мадам Максим явилась в школу ближе к полудню, заявляя, что отныне она директор Шармбатона. Гермиона готова была открыть бутылку шампанского среди бела дня. Теперь Ришара не спасёт репутация отца, а перед этим он узнал, что у девушки, на которую поспорил, есть богатый парень и отныне она одна из начальниц в Министерстве. К тому же, теперь имеет место в Визенгамоте. И пусть день рождения через две недели, сегодня был лучший день года. Гарри явился на занятие к шестому курсу после обеда. Тяжёлый взгляд Тома его не нервировал. Сейчас он хотел понять, чего ждать от Турнира. И то, что Реддл на уроке иногда флиртовал с Альфардом, Певерелла смешило. Кэрроу был прав: Лестрейндж готов был проклясть Тома. Когда занятие закончилось, Виктоар подошёл к Тому и толкнул его, а тот, не ожидая, ударился об угол парты. Гарри хмыкнул, решив понаблюдать. — Хватит! — Лестрейндж, ты забыл, кто перед тобой? — Ещё год назад я тебя боялся. Ещё год назад я думал, что ты безумный психопат. Но с приходом профессора я понял, что ты манипулятор. Я не знаю, что творится в твоей башке, но не смей играть с Альфардом! Год назад я бы промолчал, но не теперь! Я прозрел! — Не понимаю, о чём ты, Виктоар. — Я говорю, что у тебя проблемы. Ты приехал в школу напряжённым. Вчера ходил весь день хмурым. Мерлин, ты снял с Гойла пять очков за то, что тому не спалось вчера, хотя он сидел в гостиной! Я не дам в обиду Альфарда! — Влюбился? — ухмыльнулся Том. — У тебя есть невеста, будешь трахать сразу две дырки? Лестрейндж вспыхнул и врезал Тому в нос, ломая его. Реддл застонал, а Гарри улыбнулся. — Тебя моя личная жизнь не касается, ясно? Реддл выхватил палочку, готовый проучить наглого Лестрейнджа, но шипение Гарри не сулило ничего хорошего. — Ты не лидер, Том! — заявил Виктоар. — Ты просто хочешь держать нас на коротком поводке, радуя своё эго. Больше этого не будет. Очнись, придурок! Мир не вокруг тебя крутится. — Мистер Лестрейндж, минус 5 очков со Слизерина и отработка сегодня у меня. — Да, профессор. — Мистер Реддл, посетите мисс Помфри, и подумайте над словами Виктоара, — ухмыльнулся Гарри. — Пора вырасти. Хватит играть чужими жизнями. — Вы играете! — Не огрызайся мне, Том. Низко плаваешь, — угрожал Гарри. — Я уже говорил, что ты можешь заниматься чем угодно, чтобы тебя вписали в историю, но Тёмного лорда не будет. А если будет, я его уничтожу! Долохов, Нотт, Розье и Эйвери стояли молча. Антонину явно не было жалко Тома, он разделял мнение профессора. Доминик и Максимилиан не решались выбирать сторону. Эдриан подошёл к Тому, протягивая носовой платок. Эйвери было жаль друга, с которым ещё недавно планировали будущее. — Мистер Эйвери, сопроводите мистера Реддла в Больничное крыло. — Да, профессор, — Эдриан взял сумку Тома. — Пойдём. Том пребывал в ярости, глядя на Лестрейнджа, а после на Певерелла. Проходя мимо Блэка, остановился и хотел положить руку на его плечо, но Альфард ступил шаг назад, говоря свою позицию. Он прозрел. Он больше не будет вестись на полукровку. — Виктоар, жду после ужина. — Да, сэр, — Виктоар неуверенно посмотрел на Альфарда, который улыбнулся парню. Блэк не обижался. «То-то Лукреция будет радоваться. Как она там говорила в гадании: я решу принять любовь того парня или отвергнуть.» — С кем будешь делать проект Певерелла? — Альфард подошёл к столу, где пока были вписаны только имена Абраксаса и Эйлин. — Вот наша парочка будет работать над исследованиями… — Альфард перевёл взгляд на другой свиток, где тема №6 была отмечена галочкой, — «Воздействия использования тёмной магии в быту на организм, и могут ли тёмные вызывать Патронус». Нотт и Розье тоже бросились выбирать тему, у Долохова пока не было пары на проект, поэтому он оставил класс. Эйвери точно будет работать с Реддлом. — Так, наша тема №33, — заявил Розье, ставя галочку, пока Нотт вписывал их имена и номер темы возле имён. Ребята оставили Альфарда и Виктоара вдвоём. Блэк улыбнулся Лестрейнджу, и ткнул пальцем в тему №67. — «Может ли любовь спасти от Авады»? Придётся много фантазировать, хотя рассказ Певерелла тому доказательство. Он нас будет за эту тему на руках… Блэк договорить не успел, ведь Лестрейндж накрыл его губы своими. Альфард неуверенно ответил, а после услышал свист за спинами. Четвёртый курс пришёл на занятие и Сигнус не мог не указать брату на своё присутствие. — Заходите, — сглотнул Альфард, вписывая фамилию и номер темы, пока напротив цифры 67 Лестрейндж ставил галочку. — Гадание не было ложью? — подмигнул Сигнус. — Какое гадание? — не понял Виктоар. — Я всё расскажу. Пойдём, у нас сейчас Флитвик. Альфард взял Виктоара за руку, отчего тот расплылся в улыбке, уводя прочь, пока Друэлла кричала вслед, что они безумно милая пара, и что Кэрроу теперь должен почти весь факультет. Когда парочка явилась последними к Флитвику, держась за руки, то заставили умолкнуть половину, впрочем, Том смотрел на них не со злостью, а с ностальгией. Ему не светит такая любовь. Он не умеет любить. Вечером Том удивлялся, что Кэрроу держа в руках список, ставил галочки, где почти каждый слизеринец ему складывал в мешочек по 10 галеонов. — Что, Реддл? Я говорил, что Лестрейндж влюблён в Блэка, мне никто не верил. — Держи, — Лукреция была счастлива отдать 10 галеонов. — Не удивляйся, Том. Я думала, что Ал будет с тобой, но Вик всех удивил. Не отдал тебе своего малыша. Возле Виктоара Альфард оживёт. Он заслужил любовь. — Тебе сестру не жаль, Алан? — Кэрроу фыркнул, закатывая глаза, когда Лукреция отошла. — Я ей говорил, что Лестрейндж бисексуал, влюблённый в Блэка. Давно влюблён. Орион как-то пригрозил ему в ноябре, чтобы не думал об Але, мол, он для тебя, чтобы ты власть имел среди благороднейшего и древнейшего рода. Я лично слышал. Орион тогда был главным, ведь его отец имел власть, Лестрейндж послушался. После явился Певерелл, перевернул мир под себя, убирая Блэка-старшего, и теперь Виктоар готов дарить свою любовь. Ты больше не слизеринский лорд, Том. Ты просто Реддл. Работай над зельями, уверен, они многим помогут. Власть отныне в руках Певерелла. Он достойный волшебник. Он поймал Грин-де-Вальда. Это авроры за ним не усмотрели. Уверен, он и второй раз его остановит. — Я есть власть! — рыкнул Том. — Нет, власть — это Певерелл. — А если он в моей власти, что тогда? — Ты можешь попытаться им управлять, но ничего не получится. Я буквально вижу, что он живёт по своему плану. И ты в этом плане простой Том Реддл — учёный и врач, — нагло улыбнулся Кэрроу. — Лучше признайся, что ты его хочешь для себя не как залог власти, а потому что ты влюбился. — Я не умею любить. — Умеешь. Ты Диггори готов убить. Скажи, на что ты готов пойти ради своих целей? — На всё! — Убить готов? — Да. — А если эта смерть сделает больно профессору? — Том прищурил глаза. — Он простит тебя, но ему будет больно. Ты простишь себе причинённую любимому боль? Том в ужасе смотрел на Алана, а тот самодовольно ухмыльнулся. — Знаешь, мои родители хотели мне в пару сестру Гойла, я подошёл к профессору и спросил, что делать. Тем более, Кимберли уже выбрала нашим будущим детям имена — Амикус и Алекто. Он предложил мне сказать родителям правду. Я написал им вчера, что мне по душе четверокурсница Мюриэль Пруэтт. Она тоже строит мне глазки. Профессор сказал, что если у нас будет любовь, то она не станет ворчливой бабулей, а я не выращу детей дебилами, — Алан засмеялся. — Не знаю к чему это было сказано, но когда в письме профессор поставил свою подпись, то родители прислали в обед ответное послание, требуя действий. Поэтому я буду приглашать её на Святочный бал! После поцелую и буду лелеять, чтобы она стала доброй бабулей в старости, — засмеялся Алан. — Подумай и ты, чего хочешь от жизни и Певерелла: власти или семьи; величия, признания или любви? Алан нагло ухмыльнулся Тому, шепча, что весь факультет видит, как Том ревнует профессора, хихикая за спиной, что ледяной принц растаял, но не признаётся в этом. Том перевёл взгляд на Долохова, который что-то доказывал Эйвери, и отметил, что Антонин стал более чувственным, живым, радостным, строя планы на будущее. И всё это благодаря Гермионе и её любви. А как Грейнджер расцвела возле слизеринца заметно невооружённым взглядом. Она начала делать причёски по утрам, немного краситься, надевать более короткие юбки, которые подчёркивали талию, а каждая блузка представляла взору ключицы. Каким стал Том возле Гарри? Он перестал всех запугивать змеями и пытать по любому поводу. Стал чаще улыбаться и перестал давать разрешения, чтобы заговорить с ним. Он стал проще, к нему тянулись друзья. А ещё Тому нравилось дарить ласки Гарри. Засыпать и просыпаться с ним. Лазить по библиотеке. По лесу ночами. Гарри постоянно обнимал его, даря слова ласки. А что делал в ответ Том? Ничего. Использовал Певерелла ради достижения цели. Конечно, Гарри надоела его холодность за лето, учитывая, что Певерелл влюбился. Теперь у Диггори был шанс заполучить гриффиндорца. Том рванул прочь из гостиной, зная, что Гарри у себя, подготавливает задание Лестрейнджу перед отработкой и ужином. Впервые Том постучал в класс, где Гарри ливитировал ящики к стеллажу для книг. — Да, — дверь была открытой, но Певерелл удивился Реддлу. — Что-то случилось? — Что… что мне сделать, чтобы ты почувствовал, что я тобой дорожу? Гарри удивлённо распахнул глаза, но улыбки скрыть не смог. — Будь собой. Настоящим собой. Кстати, я подготовил тебе лабораторию. Показать? — Да, — улыбнулся Том, не рискуя обнять Гарри. Они спустились вниз и Гарри открыл дверь парселтангом. Лаборатория была очень просторной, а ещё вещи Тома уже перенёс эльф. Стеллаж с книгами по исследованию тоже был готов. — А книги в ящиках? — То учебная литература для проектов. Я оставлю книги в школе после увольнения. — Гарри, я очень ревную. Диггори пожирает тебя взглядом, касается, целует в щеку… Мне больно… — Даже так? Умеешь чувствовать? — Наверное. — Седрик был дорог мне в прошлом, но сейчас моё сердце у другого волшебника. Мне нравится, что моё сердце у этого парня, но что я значу для него, пока неясно. — Обещаю, я проясню ситуацию между нами. Том крепко обнял Певерелла, целуя в шею, а после вдыхая запах шоколада. Всё-таки Гарри не переставал пользоваться именно шоколадным гелем для душа или такой же пеной для ванны. — Я стану самым лучшим для тебя. Ты будешь гордиться мной. — Как и весь мир. — Нет. Я хочу, чтобы ты гордился мной. Я не буду переступать через себя, но и манипулировать прекращу. И… я заслужил отработку, а не Лестрейндж. — Но ударил не ты, поэтому я жду Виктоара. Беги на ужин, я скоро подойду. Том выходил из лаборатории счастливым, не заметив, как дверь в башню открылась и он врезался в Седрика. — Извините, — прошептал Том. — Что Вы здесь делаете, мистер Реддл? — Не помню, чтобы Вы спрашивали моё имя, директор Диггори. У меня здесь лаборатория. Вы читали, чем я занимаюсь? — Да, газеты попадали в руки. Почему лаборатория в Северной башне, а не в подземельях? — Профессор любит мою компанию. Я живу у него. Он помогает мне с исследованиями. К тому же, я умный. Со мной есть, о чём поговорить. — Профессор Дамблдор говорит, ты любишь тёмные искусства? — Да. И этой тьмой я подниму рождаемость. — Тьмой? — ужаснулся Седрик. — Том, не пугай мистера Диггори. Не тьмой, а ядом, и не ядом, а специальным компонентом. Ты что-то хотел, Седрик? — Хотел позвать на ужин. Том улыбнулся Гарри, пронзая его хищным и пошлым взглядом, на который Певерелл улыбнулся, а после нагло улыбнулся Диггори, поиграв бровями, и оставил мужчин. — Гарри, он опасен! Ты не слишком близко подпустил его к себе? — Время покажет. Я голоден. Гарри закрыл за собой дверь башни, говоря Седрику, что делать им здесь нечего. И Гарри приятно удивился, глядя, как Том садится возле Альфарда и просит прощения у обоих парней. Те удивились, но извинения приняли. Тем более Альфард знал, кого любит Том. Хотя любит слишком громкое слово. Или уже негромкое?

***

Неделя пролетела незаметно. Поскольку декан Гриффиндора управлял Турниром, то не мог быть ментором Чемпиона, если тот будет гриффом. На эту должность было решено назначить Рона. Он всё равно собирался остаться работать в школе до конца жизни, и в своё время заменить профессора Бинса. Альбус после ужина приглушил свет, а Блэк с аврорами внесли Кубок в зал. — Итак, сегодня мы узнаем имена чемпионов, чьи имена войдут в историю Турнира. Кубок зажегся синим пламенем, извергая миру первый листик. Поймав его, мужчина громко и чётко произнёс: — Чемпион Дурмстранга — Леонид Йорданов! Брюнет с небольшой щетиной поднялся с места, радуясь, что отныне войдёт в историю спорта. Забрав листик с именем, улыбнулся Альбусу и пошёл в том направлении, куда ему указала Гермиона. — Чемпион Шармбатона — Жюли Дюбуа. Абраксас округлил глаза, глядя на платиновую блондинку с прямыми локонами. — Ты чего? — удивился Том. — Она кузина моей невесты. И точно расскажет, что я по школе хожу за руку с другой. Я бы рассказал, если бы дело касалось чести моей семьи, — шептал Малфой, отчего Эйлин крепко сжала его руку. — Чемпион Хогвартса — Минерва МакГонагалл! Гриффиндорка захлопала в ладоши, попадая в объятия Флимонта и Хагрида. Подойдя к Дамблдору, чьей студенткой была, ведь обучалась у него углублённой Трансфигурации и анимагии, угодила в объятия профессора. — Умница. Гермиона тоже крепко её обняла. Всё-таки Гриффиндор всегда радовался удачам своих. Войдя к Жюли и Леониду, Макгонагалл сразу заметила, что парень улыбнулся. Скорее всего, он ставил на свою победу, не веря, что девушки смогут составить конкуренцию. Жюли оценила внешний вид Минервы, радуясь, что выглядит модно. Минерва же смеялась в глубине души, понимая, что от неё не ждут конкуренции, а ведьма знала, что составит её двум чистокровным Чемпионам, будучи полукровкой. В этот вечер ребята только узнали, что первое задание состоится 1 декабря, и они должны быть готовы ко всему. Гарри мысленно закатывал глаза. А Рон подошёл к Минерве и увёл к себе в класс. — Минерва, как ты играешь в шахматы? — Хорошо. На свой возраст достаточно хорошо. Рон помнил, что именно её он обыгрывал на первом курсе, но тогда Минерве было не 16. Уизли был уверен, что раз история с Философским камнем канула в Лету, то судьба повторит её иначе. — Итак, я хочу, чтобы ты повторила материал о дьявольских силках, тренировалась, как ловец или охотник, а также играла в шахматы. Ты не поверишь, но я уверен, что это первое задание. — Откуда? — Скажем так, я изучил Альбуса. Минерва тепло улыбнулась Рону, соглашаясь на его просьбы. Этому мужчине ведьма доверяла. И тренировались они тайно, чтобы никто не прознал. Однако, мадам Максим раскрутила Хагрида на разговор, будто интересуясь, как таким, как они, живётся среди магов. И тот поведал, что Минерва по вечерам часто играет в шахматы. Диггори же как-то гулял поздним вечером и увидел Рона с Минервой на мётлах. Это навело на мысли, что рыжий что-то знал о задании.