Сколько Юнги не "Marry me!", а он всё в лес смотрит...

      — Итиццкая сила! — сливаются в один два возгласа, когда ранним утром Мин Юнги открывает дверь стучащей в неё О Чжи Ран. Вид у обоих крайне недовольный: девушка гневно рассматривает бригаду лесорубов в столовой-кухне (опять!), а Юнги ошалело пялится на закутанное с ног до головы невысокое существо неопределяемого пола в красной дублёнке за плечом О Чжи Ран.       О Чжи Ран? Зимой? У него? Не одна? Чё происходит вообще?       — Дратути, — говорит Юнги.       — Мы за ёлкой, — одновременно с ним говорит Чжи Ран, и Юнги отступает в сторону, потому что категоричность тона девушки подразумевает, что сегодня она обратно не уедет, как в прошлый раз. Да и чё дом-то морозить, на улице минус!       — В смысле за ёлкой? — спрашивает Юнги, и вопрос тонет в приветственном мычании с обоих сторон. Лесорубы мычат, потому что девушка и вроде бы не одна — это для них как-то слишком. Невнятное существо, которое вроде бы тоже девушка, мычит, потому что шесть заросших до бровей корейцев это как-то вообще нонсенс, а ещё она с носом закутана в шаль из тонкой козьей шерсти, которая, кстати, отлично поглощает звук.       — Нам нужна ёлка! — эмоционально отвечает Чжи Ран, выскользнув из куртки и шарфа, и Юнги прилипает взглядом сначала к талии и бёдрам, а потом снова к ногам в шортах. Да что ж такое-то, она будет вообще заботиться о его ментальном здоровье и своём физическом? Штаны, например, носить в мороз? Или юбки длинные хотя бы?       — К-какая ёлка и зачем она вам? — Юнги чуточку нервно отбирает у девушки куртку и шарф, потому что это отличный повод отвернуться от неё, повесить одежду на вешалку и хотя бы беспалевно выдохнуть.       Чжи Ран открывает рот и Юнги отключается.       Что леснику очень, очень-очень, вот прямо вообще ОЧЕНЬ сильно нравится в Чжи Ран — она не болтушка, как, например, его мать и сёстры. Там, где остальные обходятся тремя словами, Чжи Ран обходится одним средним пальцем. Там, где подружки обсуждают многословными выражениями парней, наряды, косметику, еду, соцсети, друг друга — Чжи Ран предпочитает свалить из разговора в смартфон. Там, где…       В общем, она очень-очень-очень нравится Юнги своей немногословностью.       Но!       Иногда её прорывает. И тогда свалить из разговора предпочитает Юнги, иногда мыча и поддакивая, потому что поток слов у Чжи Ран чаще всего бессвязный и нелогичный, и это какая-то чёртова загадка, потому что в любое другое время девушка выражается кратко, чётко и ясно.       Сейчас её прорвало. Отключиться у лесника хрен там получается, но связать мешанину слов — гостья, побратим, откуда-то Россия, новый год, мама-папа, праздник, — в смысловой блок Юнги не может. До Соллаля далеко, при чём тут невнятное существо, которое Чжи Ран попутно выпутывает из шали и дублёнки, лесник не понимает от слова совсем.       Он поэтому старается не очень пялиться на выпутанное из одежды суще… ох, вообще-то это девушка. Девушек, посетивших дом Юнги, кроме Чжи Ран, можно на двух пальцах посчитать, и это мама и сестра. Остальных, даже из всяких министерств и комиссий, он не пускает дальше двора. Но тут особо деваться некуда, и Юнги часто моргает, ошалело рассматривая. Во-первых, она не азиатка вообще. Во-вторых, она меньше Чжи Ран на полголовы и однозначно меньше Юнги. Если её рядом с лесорубами поставить, то она им в пупок будет дышать, особенно вот Джуну с Джином. Зачем мерить рост не-азиатки лесорубами, Юнги не знает, но отделаться от картинки в голове не может. В третьих, у неё всё… другое. Странное. Нос другой, чуточку длинноватый и при этом кнопкой. Глаза вот прям вообще другие, большие, зелёно-карие, светлые и очень непривычные. И губы странные, и брови какие-то не такие… А ещё она вроде бы худая, но при этом широкоплечая. И волосы, и брови, и ресницы русые, а ещё на ней косметики примерно нет совсем, и это уже более чем странно. Окей, так близко иностранцев, а тем паче иностранок, Юнги на своём веку видел примерно столько же раз, сколько у него в доме было девушек, кроме Чжи Ран.       Монолог дочери мэра продолжает литься нервной скороговоркой, в процессе которого они все втроём доползают до столовой-кухни. Прерывать его — себе дороже, поэтому и Юнги и гостья покорно следуют некоему естественному процессу, усаживаясь за стол.       Длинный низкий столик с жаровней, на котором пытаются позавтракать лесорубы, оказывается занят с трёх сторон Чжи Ран, гостьей и Юнги, а на узком краю теперь кучкуются все шесть бородачей.       Где-то в середине абсолютно непонятного диалога проскальзывает «А чё вы как не родные?», цепкие девичьи пальчики хватают по очереди бородатых и очень смущённых лесорубов за плечи, и распределяют равномерно по всему периметру стола. И если Джун и Джин между Чжи Ран и Юнги чувствуют себя вполне комфортно, Ви и Хоби между Юнги и не-азиаткой — терпимо, то Гуку и Чиме между двумя девушками откровенно нехорошо. Они влипают друг в друга так, как будто хотят один другому под кожу спрятаться, и, не дай им Кришна, коснуться девчонок.       — Да что с вами такое? — раздражённо спрашивает Чжи Ран, глядя на двух трясущихся бородатых здоровяков.       — Неженатые они у нас, — снисходительно поясняет Джун. — Стесняются.       Чжи Ран фыркает и мигом переключается на насущные проблемы, то бишь продолжение монолога. Не-азиатка боязливо отодвигается подальше от Чима и поближе к Ви, и тот на девушку смотрит настороженно-снисходительно. Ну а чё, прикольная. Как, говорите, зовут и сколько лет?       Юнги уверен, что где-то в монологе имя и возраст гостьи точно проскользнули. Так-то у него олимпийское терпение, которое любой интроверт вырабатывает вместе с программой средней школы. Но сейчас он перекрывает ладонью рот Чжи Ран, отчего у той глаза становятся такого же размера, как у гостьи и о-о-очень терпеливо предлагает:       — Ягодка мо… й… я… яа-а-а… — Юнги поспешно отдирает руку от лица девушки, хватает чью-то тарелку с рисом, и прячась за ней от семи очень пристальных и недоумённых взглядов, выпаливает: — Йа, О Чжи Ран! Ты поконкретнее не можешь?       У Чжи Ран бровь изгибается настолько саркастично-иронично, что её в рамочку охота повесить, как малоизвестное произведение искусства. Она фыркает, мудро оставляя разборки на «наедине». С внезапными вайбами нуны начинает раздражённо накладывать на тарелки Чимы и Гука мясо и овощи. Откуда вайбы — неясно, это при том, что О Чжи Ран младше их всех, ну, кроме непонятной пока девушки.       Чим на эти вайбы грустно и печально вздыхает — он предпочитает стесняшек. Зато Гук приободряется и заинтересованно стреляет глазками в гостью, потому что в Чжи Ран очевидно нельзя. Во всяком случае, оба уже не так жмутся друг к другу и могут хотя бы позавтракать.       — Это дочь мэра Урюпинска, нашего города-побратима, из вололо… воголо… гра… адский, млять… влоглогро… Да лять, хер его там знает какой-то, лять, русской области!       — А их там много?       — Как собак нерезаных.       — Так, — Юнги убирает тарелку, потому что поел уже давно, и сейчас сам как-то не очень понимает, что она вообще у него в руках делает. — А откуда она у нас?       — Область?       — Девушка! Она, вообще, говорит по-корейски?       Чжи Ран закатывает глаза, кажется — мысленно пытается припомнить, что только что трещала десять минут без умолку, и тяжело и печально вздыхает.       — По обмену вроде как приехала. Брателло, идиот, к ним в город с группой ездил — типа, раскрутка, Россия, город-побратим, фанатов кей-попа хоть на кимчи маринуй, поднимают хэштеги во всех соцсетях, ну и далее по списку. Так что это ответный визит. Догадайся, на кого свалили с ней цацкаться? У брата в Сеуле сейчас сплошные эвенты! И нет, по-корейски она пять слов знает….       — А как вы общаетесь? — изумляется лесник. — Ты знаешь русский?       — Ебанутый? Кто на этой планете вообще может знать русский, кроме русских? Но да, штук пять слов знаю. Так и общаемся: пять слов у неё, пять слов у меня, начальный английский и много жестов…       Лесорубы на девушек смотрят с проснувшимся уважением. Русский! Английский! Вааааа, айгуууу и дэбааа несутся со всех сторон, и Юнги с подозрением смотрит на лесорубов, потому что такой реакции у них не видел никогда, даже когда к домику зимой прикормленная рысь с детёнышами пришла.       — Так. А тут вы что делаете, и зачем вам ёлка? — лесник пытается не просто разобраться в происходящем, но и уложить в голове логичной цепочкой. На отсутствующее звено цепи в виде имени и возраста гостьи он пока забивает, решая потом и шёпотом, а то как-то неудобно.       — Так сегодня ж тридцатое, — невозмутимо отвечает Чжи Ран. — У них завтра Новый Год. Вот родаки и решили с её подачи, — она с толикой неприязни кивает на гостью, — вечеринку в мэрии устроить. Ну а чё, Рождество же в католической общине праздновали? Хотя у нас католиков с гулькин нос. Так что — здрассти, пожалуйста, подвиньтесь — у нас теперь ещё и Новый Год будет! И ёлка нужна хотя бы метра два!