Тигр и прочие неприятности

      Просыпаться в кратере, да ещё и обляпанным какой-то очередной инопланетной слизью — обычный день Брюса Беннера.       Ничего, правда, экстраординарного: никто не хотел захватить мир или что там обычно желают злодеи. Просто инопланетной живности — чему-то среднему между медузой и морским зайцем — приглянулись растительные ресурсы Земли. Со стоном Брюс выполз из кратера, придерживая штаны. На кромке его уже ждал, скрестив руки, Тони.       — Тебе звонили... По поводу тигряши. В школе начудил...       Только-только выровнявшееся сердцебиение сбилось. Начудил, школа, тигряша...       Ацуши! Что с ним?

***

      Ацуши шмыгал, размазывая уже подсохшую кровь из носа по лицу кулачком. Маленький, такой беззащитный перед преподавателем, нависшим над ним. Ушки вжались в волосы, прячась.       — Как это понимать?! — вновь повысила на мальчика голос преподаватель, — Сам полез драться, и тут же нюни разводит!       Прямо так, весь в слизи и без рубашки, Брюс ворвался в школу и далее в кабинет преподавателя. Картина, представшая перед глазами, была до боли знакома. Когда-то его самого так усаживали.       И не один раз.       — Извините, — подал он голос. — К Ацуши никогда не было у вас нареканий. Что изменилось?       — Он спровоцировал драку в классе! Мы их еле разняли!       — Папа, я...       — Молчи, не с тобой говорят. Когда взрослые говорят, дети сидят молча!       Как и тогда, как и тогда...       Он будто снова обнимал в подвале школы неразорвавшуюся бомбу.       — Он не мог... — голос дрожал, а где-то на задворках разума слышалось рычание зверя. — Ацуши, я слушаю тебя.       Большие, полные слёз жёлтые глаза уставились на него.       — Они... Они обзывались! Говорили, что я детдомовский! И что пусть я иду в ту клетку, откуда меня вытащили! И таскали за уши и хвост!       — И вы смеете говорить, что он спровоцировал драку? — обратился Брюс к преподавателю, едва не рыча. — Как. Вы. Смеете.       Он прижал Ацуши к себе. Липкий, вонючий, но он его папа. И никто не смеет причинять ему боль.       — Будь уверен, они получат своё.       Мальчишка зажмурился, прижавшись к нему.       — Он нанес детям травмы! Будет рассматриваться вопрос об исключении из школы!       Обеими руками Брюс хлопнул по столу, да так, что он почти треснул.       — А если бы моего сына убили? Всегда так: "не обращай внимания, ты же умный", "знай свое место, урод". Ничего не изменилось с тех пор, как я выпустился из школы и защитил первую докторскую диссертацию. Потом не удивляйтесь, если кто-то из учеников, не обязательно Ацуши, решит, например... Заложить бомбу.       — Папа, пойдем домой, — тихо и жалобно протянул Ацуши, беря его за руку.       — Это дети, они всегда дерутся и выясняют отношения! Взрослые должны вмешаться только тогда, когда кто-то из них пострадает!       — Когда пострадает? Обожаю это. Сломанная рука, нож в бедре, неразорвавшаяся бомба — ни разу взрослые не вмешивались. Я уже проходил это.       Да что ж его память за ту бомбу зацепилась? Не вышло, так нечего и вспоминать. Но Ацуши мог с легкостью повторить его путь.       — Дети должны учиться, а не прятаться в подвале и ждать, пока кто-то из "дорогих" одноклассников не решит сломать ему челюсть или сжечь заживо.       — Пап, идём! — мальчик потянул его за руку, жалобно прижимая ушки.       — Приходите забирать документы в четверг. Ваш ребенок опасен для общества. — сказала, как отрезала женщина, не желая прислушиваться к голосу разума       — Не заставляйте меня... напоминать, кто я такой.       Знакомое движение под кожей было не таким болезненным, как обычно — похоже, они были солидарны в необходимости защитить Ацуши любыми силами.       — Генерал Росс был бы рад услышать вашу проникновенную речь про опасность Ацуши для общества, а его одноклассников бы с удовольствием завербовал.       — Папа! — мальчик отчаянно дёрнул его за руку к выходу. — Папа, пойдём, ну пожалуйста! Переведусь в другую школу и всё!       Под напором ребенка Брюс сдался. Да и выпускать... в школе... Риск слишком велик.       — Я сам напишу заявление о переводе. И подам в суд. Очень рекомендую перечитать законы об образовании.       Преподаватель промолчала, пока Ацуши почти что намертво прижался к отцу. Он тащил в одной руке рюкзак, второй держался за Брюса. И прихрамывал на правую ногу. Смотреть на это и все это слушать было невыносимо. Брюс посадил Ацуши на скамейку возле школы и невесомо осмотрел ногу.       — Перелома нет, скорее вывих или ушиб... Сначала зафиксируем травмы у медика Башни...       — Это кто его так?..       Тони. Вовремя. Один он не потянет, все эти воспоминания, затаённая боль из прошлого спешили вырваться на волю.       — Его травили... в школе...       Воздуха не хватало, а тело показалось слишком тесным, слишком маленьким. Он хотел выпустить всю ярость на эти каменные стены, в которых растят кого угодно, но не людей. Ацуши шмыгал разбитым носом, не подавая голоса. Весь такой хрупкий, испуганный... Разбитый. И с явно пощипанными ушами.       — В школу... П...прих-ходила м...мама одного из мальчиков... П... Прос-сила м.. меня уговорить папу не писать заявление... Не портить ж...жизнь...       — Эти мальчики сами себе прекрасно испортили жизнь, — Тони аккуратно потрепал названного племянника по ушам. — Имена, пароли, явки я узнаю и ни один не переступит ни порог нашей Башни на стажировку, ни пороги любого университета в мире. А теперь надо твоего папку...       Тони обхватил трясущегося Брюса поперёк.       — Нам всем после этой миссии нужен душ, а тебе особенно. Пахнешь как суши-бар в запару.       — Папа пахнет рыбкой! — чуть повеселел тигрёнок. Хвост, тоже пощипанный, завилял за спиной.       Сквозь наступающую панику Брюс попытался присоединиться к веселью.       — Рыбка, мягко говоря, просроченная... Надеюсь, больше к нам ничего такого не прилетит.       Мальчишка тут же потянулся к нему обниматься, невзирая на противный запах, и засмеялся. Светлый, маленький котёнок.       Домой... Им пора домой. И никакие преподаватели, оправдывающие травлю, их больше не побеспокоят.