Тигр и прочие неприятности

      Когда под ноги прикатился мяч, Брюс поднял его и одним броском вернул мальчишкам. На детской площадке было шумно, но это был хороший шум. Он сел на свободную качелю и ногой оттолкнулся от земли, чтобы немного раскачать её. Давно он просто не выходил на улицу.       Детские сандалики отбивали по дорожке едва ли не чечётку.       — Беннер-сан! — ураган имени Ёдзо Дазая подлетел к мужчине, напирая на стойки качели, — Беннер-сан, сможете последить кое за кем? Я хочу поиграть с ребятами!       Неожиданная просьба, да ещё с официозом, напрягла Брюса. Но если ребёнок хочет поиграть, то пускай.       Мальчика унесло, как ветерком, а потом он вернулся с... А, ну понятно, почему он не мог просто пойти играть. Поль Верлен, мёртвой хваткой держащийся за детскую руку, выглядел потерянным и дезориентированным.       Напряжение стало заметнее. Брюс коротко кивнул и сосредоточил свое внимание на убегающем к детям Ёдзо.       — Хорошее время для прогулки, — прокомментировал он, — ни холодно и ни жарко.       Мафиози как-то неопределенно кивнул, садясь на землю рядом с качелями. Несмотря на довольно теплую погоду, на нем был свитер с чужого плеча, а шею обвивал красный клетчатый шарф.       — У них... Не осталось свободных взрослых, которым они могли бы меня доверить.       — Понимаю.       Брюс снова толкнулся ногой. Некому присматривать. Либо на задании, либо заняты делами компании (Тони-Тони... И неважно, что он теперь не генеральный директор).       — Маленький voyant всю дорогу говорил, что мы с вами чем-то похожи, — он обнял себя за колени. Ноги, обтянутые брюками, казались тонкими спичками.       — Не могу его винить. Есть вещи, которые просто нужно иметь в виду.       — Знать бы ещё, что он имел в виду... — чужой голос почти не имел эмоций. Будто бездушная машина, запертая в хрупком на вид теле.       Брюс мягко выдохнул и царапнул землю ногой.       — Строго говоря, я не присматриваю за вами. Так получилось, что присматриваем мы друг за другом.       Бледные губы эспера растянула неумелая улыбка.       — "Не так опасен для других, как для себя"?       Кивок. И такая же неумелая улыбка, как будто боится, что за проявление эмоций накажут.       Верлен придвинулся совсем чуть-чуть ближе, опустив голову. Волосы, наверное, ранее похожие на кукольные кудри Элис, напоминали солому. Отросшие, секущиеся, отстриженные, кажется, ножом... Голубые, затухшие стекляшки-глаза... Всем своим видом Поль походил на сломанную, брошенную куклу.       — Кажется, зря я поднял эту тему...       — Не волнуйтесь, меня нельзя сильно задеть. Чувства, они... — он неопределенно покачал рукой, тонкой, бледной, под рукавом свитера, — они недостижимы в полной мере для меня.       — Неважно, я виноват, не должен был...       Брюс покачал головой и спрятал лицо в ладони. Ничего ему нельзя доверять. Ничего и никого.       — Garçon был прав. Мы всё-таки похожи. — подытожил эспер, старым, забытым... Чужим жестом поправляя свои волосы.       Извинения лились из Брюса пулеметной очередью, такие привычные и необходимые. Только так он мог обезопасить любого, кто окажется рядом. Только так... Только...       Верлен покачал головой.       — Это не то, что вы хотите сейчас говорить. Один человек, близкий мне делал так, когда... В прочем, не важно. "Les morts sont soit bons, soit rien que la vérité."       — Я не всегда могу делать то, что мне хочется.       — Люди такие хрупкие в своих мышлениях и суждениях... — тонкие руки вновь сомкнулись вокруг колен. Пара пальцев подвернулась алой дымкой, но... Силы, той, что наводила ужас на правительства стран... Не хватило, даже чтобы подкинуть забытый кем-то из детей мячик.       — Не такие уж и хрупкие, особенно если им нечего терять. Я знал таких людей, — Брюс поднял глаза на небо, — к сожалению, они оказались в том положении, чтобы безнаказанно совершить то, что они давно замышляют.       — Мне нечего терять, кроме жизни, — эспер опускает голову, задумчиво прикрывая глаза. — да и ее ценность лишь в том, что она чужая.       — Чужая...       Поль опустил голову, слабо улыбаясь.       — Чужая. Не за что и без надобности отданная мне. Чужое имя и чужое время жизни.       — Иногда мне кажется, что я тоже не свою жизнь живу. Что я занимаю не своё место.       — Маленький Дазай говорил о вас много. Вы точно на своём месте. Моё же место в колбе с раствором, в подземной лаборатории под Парижем.       — Моё место не здесь. Оно либо в лаборатории на полигоне ядерных испытаний, либо... Либо...       "Если бы я смог тебя убить, Ребекка была бы жива!"       Тонкие, белёсые пальцы, пощелкали перед его лицом.       — Вы человек. Даже если таковым себя не считаете... А я не был им никогда.       — Человек? И вы тоже?.. Сами заметили, что мы похожи, а теперь на попятную?       Брюс затормозил и встал с качели. Поспешил уйти. Чужие шаги, тихие, будто отточенные, последовали за ним.       — Вас родила обычная человеческая женщина. Меня создали в пробирке.       Они подошли к небольшой роще, откуда просматривалась площадка.       — Я убил её!       Брюс обернулся, едва не рыча.       — Элементарная генетика: если отец монстр, то и сын тоже им будет.       На него смотрели почти что стеклянные голубые глаза. Вправду, кукла. Наскучившая кому-то игрушка.       — В уравнении генетики всегда две стороны. Отца и матери.       — Что-то всё равно сильнее.       — Такие подробности мне неизвестны. — марионетка без ниток. Хрупкая, фарфоровая, кинутая в глубину чулана, стоило ей только наскучить избалованной белокурой принцессе.       — Я никогда не чувствовал тех чувств, которые люди чувствуют к родителям. Лишь ненависть.       — Может оно к лучшему? Потому что чувствовать любовь больно, особенно когда её забрали. Я не должен был рождаться, тогда она бы осталась жива.       — Тяжелее только понять, что тебя любили, пытаясь поймать за руку призрак, — он улыбается неестественно и криво, опускаясь на траву.       Неожиданно даже для себя Брюс всхлипнул. Прикрыл рот ладонями, но звуки и не думали затихать. Он упал на колени.       Ладонь, которая мягко коснулась его плеча, была ледяной. Это чувствовалось даже через одежду.       — Ещё одно проявление того, что вы человек. Хотите ли вы выслушать?...       Выслушать?.. Что бы он ни сказал, вряд ли это будет правдой. Брюс кивнул, судорожно выдыхая.       — Меня создали в Парижской правительственной лаборатории... Учёный по имени Фавн. Я убил его, — Верлен переплел свои тонкие пальцы, опустив голову, — он причинял мне боль.       — Тут уж мы точно похожи. Убили тех, кто нас породил и причинял боль...       Брюс провел рукой по мокрому лицу и выдавил что-то, что и смехом было бы трудно назвать.       — Из лаборатории меня вытащили. Точнее, вытащил... Артюр Рембо. Мой напарник и первый человек, который... Пытался найти доказательства моей человечности. Единственный, кто меня вообще когда-либо любил.       От чужой истории отдавалось чем-то... Общим. После неё внутри было пусто. И даже мысли о доме и мальчиках не могли заглушить эту пустоту.       — Мы работали с ним вместе несколько лет. Он был единственным, кто мог сдержать моего зверя, я был тем, нахождение рядом с кем его согревало... Артюр всегда мёрз. Мы... Повздорили из-за Чуи. Когда забрали его из лаборатории. Я не хотел для него своей судьбы, потому после того, как Артюр отказался... Я выстрелил в него. Защищаясь, он снял печать, которая сдерживала зверя внутри Чуи... Из-за взрыва образовался тот кратер в другой части города, а он сам потерял память. Легендарного шпиона, агента французской разведки... Убила парочка одарённых, озлобленных детей. Он использовал свою способность на себе же. Он целый год ждал моего прихода, — мутные стекляшки глаз внезапно оказались живыми. Живыми, наполненными слезами, что стекали по щекам крупными градинами, падая и впитываясь в свитер, — он сказал, что эта жизнь... Подарок на день рождения. В замен того, что мне не понравился.       — Жизнь как подарок... Я не думал о жизни с такой точки зрения.       — Я не думал о жизни вовсе. А сейчас... Я вынужден жить, потому что он, mon poèt maudit... Он отдал это право мне. Я не могу понять его действия мыслями, но сердцу почему-то больно.       — Я знаю это чувство.       Эспер криво улыбнулся, утирая свои слёзы рукавом и концом шарфа, на несколько секунд прижавшись к нему щекой.       — Всё, что у меня осталось — жизнь, некоторые вещи, даже имя, — все принадлежит ему. А я... Всего-лишь очередной эксперимент Фавна. Тьма №12.       Брюс пожал плечами.       — Похоже, так было нужно. Ёдзо знал, что мы...       — Он похож на его отца лет в 16. Он тоже всё знал.       — Наверное, он нас потерял... Вообще правильно, что он свёл нас... Чудовищам вроде нас следует держаться вместе.       Верлен слабо, бесцветно хмыкнул.       — Не потерял. Маячок, — и ткнул в собственную шею под шарфом. Горло обвивало подобие ошейника, явно не доставляющее неудобства и снимающееся одним движением руки.       Брюс нервно сглотнул и потянулся рукой к своей шее. Еще один штрих...       — Мне предлагали его снять. Я сам отказался. Босс просто до сих пор боится, что я пойду сигать с моста       — Мои были бы только рады, имей я такой маячок.       — Вы не животное, и не эксперимент, полностью рождённый в лаборатории. Вам маячок ни к чему.       — Я один раз спрыгнул с моста и могу попробовать снова.       — Мальчика-оборотня пожалейте. Крошка Гин о нем рассказывала, — Поль спрятал нос в шарф, на несколько секунд затихая, втянув воздух.       — Именно по этой причине... Я не хочу делать ему больно. Хочу защитить его... — Брюса ощутимо затрясло. Слёзы — невыплаканные, будто чужие — потекли по лицу.       Эспер потянул его ближе и неумело обнял.       — Артюр делал так, когда пытался успокоить Гивра. Я запомнил, что на людей тоже действует.       — И правда... Помогает, — Брюс шмыгнул носом и огляделся, — надеюсь, это не выглядит как-то... странно или глупо.       — А какая разница, — Поль неопределенно пожал плечами, — люди всё-таки такие странные.       — Не могу не согласиться.       — Вот вы куда ушли! — Ёдзо, держащий в руке маленький передатчик, плюхнулся на землю рядом с ними и потянулся к объятиям, — Дядя Брюс, а вы чего плачете?       Брюс попытался улыбнуться и ответил:       — Просто... Просто...       Мальчик прижался к нему крепче, закрывая глаза.       — А я им говорил! Говорил, что Верлен-сан хороший, что его можно оставить с кем-то кроме мафиози!       — Его просто многие неправильно понимают...       "Как и меня".       Поль криво улыбнулся, аккуратно касаясь головы мальчика рукой.       — Наигрался? Пойдём обратно?       Ёдзо закивал.       Брюс проводил их до той же площадки, а дальше — проводил только взглядом. Они обязательно увидятся ещё.       Они же все теперь одна семья.