Тигр и прочие неприятности

Рампо, повесив голову, сильно задрожал. На пол закапали крупные слезы. Фукудзава выдохнул. В груди теснились и бурлили чувства, что он не мог выразить словами. Рампо. Никем не понимаемый юный гений, оставшийся после смерти родителей совершенно один. Выброшенный на произвол судьбы в огромный незнакомый мир. Фукудзава не имел ни малейшего представления, как наладить с ним контакт, как с ним обращаться. И не придумал ничего лучше, чем мягко похлопать его два раза по голове. Рампо бросился к нему и крепко прижался, оставляя на одежде телохранителя мокрые пятна от слез, которым, казалось, не было конца. — Простите меня… Пожалуйста, простите… Простите… меня… Не зная, куда деть руки, Фукудзава с растерянным видом отвернулся к окну. За которым простиралась бесконечная тихая ночь. Взгляд телохранителя скользнул к белому, будто отполированному, лику луны. И та в ответ едва заметно улыбнулась.

      Каждый вечер после школы дети собирались на улицах и играли.       — Кагомэ, кагомэ, птичка в клетке. Когда же, когда же она ее покинет. Может быть во тьме ночной сгинут аист с черепахой...       Брюс остановился, вдохнул в себя тонкую струю воздуха и поправил сползающий с локтя пиджак. Было жарко, несмотря на время.       — Сора, стой! Стой, Ане-сан поругает меня, если я замажу кимоно! — громкий детский голосок перекрывал остальные. Девочка лет пяти вылетела на дорожку следом за чернявым мальчиком.       "Сора и Саю. Значит, и Мори-сан или Фукудзава-сан недалеко", — Брюс улыбнулся. Мирный вечер. Мирная прогулка. Может даже мирный разговор.       Двойняшки, похоже, играли в догонялки. У Саю растрепались пухом косички, завёрнутые на манер "взрослой причёски", а у Соры раскраснелись обычно бледные щёки. При взгляде на них вспоминалось, как в детстве Ацуши тоже мог заиграться до покрасневшего лица и общей неряшливости. Что мальчишеской, что тигриной.       Дети заметили его и помахали, вразнобой закричав приветствие. Ну, золото, а не дети. И не скажешь, что оба одарённые... Брюс помахал в ответ. Горло грузить после психотерапевта было бы неловко и страшно: сорвал голос.       — Здравствуйте, Беннер-сан, — вымученно выдохнул неслышно подошедший Фукудзава, — хороший сегодня вечер.       Двойняшки, завидев отца, с визгом кинулись и повисли на нём. Брюс кивнул и ковырнул ногой асфальт.       — И правда...       Он сдавлено кашлянул и протянул руку к горлу. Директор агентства без особого труда поднял на руки детей. Сора потянул отца за жёлтый, выцветший шарф.       — От врача возвращаетесь?       — Скажем так, сегодня сеанс нам обоим дался труднее обычного.       Фукудзава вздохнул, придержав качнувшуюся на его руке Саю.       — Путь к исцелению обычно долог и тернист.       — Только бы в этом самом терне не запутаться...       Дела семейные, чтоб их. Прошлое. Настоящее. Как они влияют друг на друга и почему ради Ацуши он был готов даже на самое страшное...       — Семью затронули? — понимающе усмехается Фукудзава, — Огай такими же глазами потерянными смотрел, когда Элис сказала, что Сора его копия из детства.       — Всю. Не только моих родителей... Но и Ацуши. Всех вас.       Директор вновь кидает на него понимающий взгляд.       — Воспитание детей — сложная задача. А контакты с теми, кто стал близок этим детям, могут быть по разрушительности близки к катаклизму.       — Катаклизм... Немного не то слово, но суть та же. Сказать честно, я никогда не считал себя кем-то, способным стать хорошим отцом. Особенно учитывая, что мой... — Брюс покачал головой.       Фукудзава сочувствующе кивнул.       — Но вы выбрали совершенно иной уровень сложности. Взять на воспитание сироту. Признаться, я знавал родных родителей Ацуши, мельком, больше, наверное, отца, со слов Ринтаро. Господин Накаджима один раз лежал в госпитале во время войны. Судя по словам моего супруга, он был неплохим человеком. Он бы был вам благодарен за то, каким вырос его сын.       В такое верилось с трудом. Родная семья Ацуши была бы ему благодарна?       — За это следует благодарить не меня.       — Ещё как вас. Если бы не вы, кто знает, как бы сложилась судьба. Да и ваше воспитание дало свои плоды и отпечатки. А воспитать сироту, особенно того, которого травмировал мир... Сложно.       — Особенно когда сам травмирован.       Фукудзава вновь кивнул. Дети у него на руках зашебуршались, и он отпустил их ещё побегать.       Так мило... Так чудесно. Хотелось обнять весь мир и защитить его ради таких моментов.       Первый рык Ацуши. Его первая отличная оценка в школе. Первая работа... Собственная семья.       — Воспитать собственных детей не так сложно, когда уже есть опыт. Сложнее, когда на руках у вас внезапно, благодаря благому порыву, оказывается сирота, которого уже пытались воспитать. Особенно, если он уже подросток, — директор агентства слегка поморщился, воспоминая.       — Похоже, вы знаете, о чем говорите. Рампо-сан мне немного рассказал, когда...       Перед глазами вновь встало завернутое в старую юкату тело великого детектива под столом.       Фукудзава кивнул.       — Да. Спасибо вам за то, что тогда смогли к нему подобраться, он бы заморил себя голодом или чем похуже. Проходили и не раз.       — Ацуши был... — Брюс запнулся, — В похожем состоянии достаточно часто, особенно из-за моего самочувствия после миссий Мстителей и когда я его оставлял с ребятами или двоюродной сестрой по тем же причинам.       — Всё осложняется тем, что ребёнка ещё можно заболтать и накормить, или уложить спать в кровать. С Рампо такое не пройдёт. Заметит.       Брюс мягко рассмеялся.       — Та же картина. Когда я говорил, что все в порядке, он не верил. Не без оснований.       Фукудзава слегка рассмеялся следом за ним, выцепляя взглядом своих детей у горки.       — Вам ещё относительно повезло. Ацуши достаточно... Обычный. У него нет нарушения в видении мира. Ему не надо пояснять, что не все окружающие видят, как он.       — О таком нужно говорить деликатно. Об определенных особенностях. Чтобы Ацуши не боялся тигра, я назвал в день нашего знакомства свое состояние даром. Потом всё пошло к черту. То, что он видел, никак не укладывалось в его детскую картину мира: дар не может быть в тягость и... Да, я ему соврал. Не хотел, чтобы он боялся сам себя, как я.       — Грубо говоря, мы были в одной тарелке, — директор грустно, едва заметно улыбнулся, — различался только возраст ребят. Я сам, честно говоря, не знал о своей одарённости до самого создания агентства.       — Рампо-сану вряд ли приходилось орать вовсю, чтобы вы не трогали ножницы и не жгли спички, — губы Брюса скривились в грустной усмешке.       — Его самого приходилось ловить за воротник, когда он кидался в гущу событий, не осознавая, что сам рискует своей жизнью. Постоянно. В нашу первую встречу, опоздай я на пару секунд, его бы застрелили.       — Значит... Ему очень повезло, что он встретил вас.       — Ему вообще повезло, что он дожил до этого момента. По его рассказам, его много раз могли покалечить за его правду. Его родители... Были обычными людьми, в понимании одарённых, но не были так уж просты. Его отец был известен в узких полицейских кругах.       Брюс понимающе кивнул. Уничтожить то, что не понимают и боятся... Слишком привычная ситуация.       — Люди не хотят понимать и принимать тех, кто от них отличается.       — О, он не просто отличается. Он совершенно кардинально отличается, — Фукудзава вздохнул, — вроде умный мальчик, но поверил в очевидную ложь и вцепился в эти несчастные очки.       — Я цеплялся за частоту сердечных сокращений, пока не выяснил, что триггеры, запускающие трансформацию, больше связаны с психическими процессами. Так что могу понять.       — С таким лучше к Йосано или Ринтаро. Я в этом почти не смыслю, — директор прикрыл глаза.       — Просто я к тому, — Брюс облизнул губы, — что цепляться за что-то, пусть даже это и ложь, обеспечивает некоторую стабильность и безопасность.       — Возможно, вы правы. Пока Рампо искренне верит, что он одарённый, он будет светить, как самая яркая звезда в агентстве. Но стоит дать этому опровержение...       — Розовые очки бьются стеклами внутрь. Мы с Ацуши не один раз их разбили.       Фукудзава кивает со вздохом.       — Все их разбивали. И все резались.       "Кто-то даже буквально", — горько подумал Брюс. Но ответил:       — Возможно, они больше не нужны.       — Кто-то вполне может обходиться без них. Но не все, не все.       — К сожалению... И больно осознавать, что именно я был тем, кто разбил Ацуши его розовые очки.       Депрессия. Самоповреждение. Постоянные попытки оттолкнуть и сжечь все мосты. Только ради того, чтобы защитить его.       — Я уверен, что вы не со злого умысла. И вы воспитали прекрасного человека.       — Смеетесь? Он был маленьким мальчиком, вынужденным стать родителем для собственного опекуна. Отмывать ножи от крови и прятать их, закрывать на замок балкон и выход на крышу...       Фукудзава напряжённо вздохнул, вдруг оглянувшись, проверяя, не слышит ли кто-то.       — Он хотя бы не жил с мыслью о том, что каждый день засыпает, доверчиво прижавшись к человеку, которому понравилось убивать.       — Жил. Врать не буду, жил. Количество моих жертв исчисляется тысячами, если не миллионами. И ему нравится убивать.       — Ему. Не вам. А мне — понравилось.       — Он все ещё часть меня. Точнее, он и есть я.       — Папа! Папа, смотри, как я могу! — прервал разговор звонкий голос Саю, — Серебряный демон, лови! — и девочка упала с горки спиной вперёд, сложив руки на груди. Способность, отдалённо напоминающая способность Кёки, мягко поставила хозяйку на землю.       Такой маневр опасен. И так безусловно доверять способностям... Брюс покачал головой. Он столько раз обжигался, пытаясь довериться себе, ему хватило.       Саю рассмеялась, оправляя кимоно, пока её родитель с облегчением выдохнул.       — Маленькая непоседа... Это Огай её научил.       — Научил...       — Дети быстро обучаются и привязываются... Непреложная истина.       — Дети почему-то очень доверяют кому-то вроде нас. Людей с внутренними демонами.              Фукудзава призрачно улыбнулся вновь.       — К моему великому удивлению. Они не видят в нас опасности.       — До тех пор, пока мы не потеряем контроль и не навредим им...       — Даже после того, как я навредил... Эдогава остался рядом. Наоборот, ещё сильнее в меня вцепился.       Брюс покачал головой, припоминая, а Ацуши цеплялся за него или спешил спрятаться? Цеплялся. Во всех смыслах. Даже когтями. Его губы дрогнули в улыбке.       Директор агентства вновь выцепил детей взглядом. Саю что-то доказывала брату, топая ножкой.       — Когда я впервые встретил Рампо, я подумывал о том, чтобы столкнуть его в люк. Он был слишком раздражающим.       — Типичный подросток. Он хотя бы не красил волосы в вырвиглазные цвета и не пытался пересечь границу с Мексикой в трейлере хиппи.       Фукудзава приподнял бровь.       — Ацуши пытался?       Это совершенно не вязалось с образом прилежного мальчика, который пришёл к ним на стажировку.       — И да, когда я говорю "слишком раздражающим", я имею в виду настолько, что желание его прибить близилось к абсолюту.       — Моя вина, — Брюс улыбнулся, — сам в молодости был хиппи... Ацуши очень обрадовался, что у нас общие интересы и есть возможность проводить друг с другом больше времени... Но идеологию "занимайтесь любовью, а не войной" воспринял буквально до степени "поехать в соседнюю страну и остановить кровопролитие".       — Подростковый максимализм. Ацуши хотя бы его перерос.       — Как сказать...       — Говорите, как есть, — директор сложил руки перед собой       — Ничего он не перерос. Так и рвётся чинить любовь и справедливость, даже если это объективно невозможно.       "Даже если я не заслуживаю этого".       — Его хотя бы останавливает здравый смысл. Рампо же видит мир иначе, потому и...       — Что-то когда дело касается... — Брюс отвел взгляд, — Меня, весь здравый смысл Ацуши куда-то пропадает.       — Потому что дети волнуются за своих родителей настолько, что теряют этот здравый смысл.       — Он несколько раз пострадал по моей вине, одно это должно было отвадить его от любого беспокойства. Ничто ему не мешало уйти, хлопнув дверью и напомнив о том, кто я на самом деле.       — В первую очередь, вы его родитель. Да, не родной, да, с проблемами. Но родитель. Это к вам он приходил ночью, потому что ему кошмар приснился.       "Приходил. Но..."       — Я ничем не мог ему помочь. Просто... Ничем. А если и пытался, делал только хуже.       — Детям не нужна помощь в такие моменты... Это взрослым она нужна. А детям нужны тепло и любовь.       Брюс в буквальном смысле завис. На языке вертелось, что такой как он не может дать тепло и любовь. Но... Было слишком много подтверждений обратного.       Директор улыбнулся и обернулся на детей, вновь начавших бегать в догонялки.       — Мне годами внушали, что монстр не заслуживает счастья, любви... И никому не может их подарить. Они ошибались.       — Жестоко ошибались. Вы бы видели, как Рампо вёл себя в детстве, цепляясь за такого же "монстра".       — Думаю, в каком-то из миров наши мальчики все равно бы подружились, независимо от всего.       Фукудзава слегка усмехнулся.       — Общая проблема и беда сближает, особенно детей. Только они не считают это проблемой.       — Мир их недостаточно сломил, чтобы они видели проблему в своем состоянии, — Брюс пожал плечами, — мы как родители должны не допустить того, чтобы их сломали.       — Только у кого-то из детей уже и свои дети могут быть по возрасту...       — Это совершенно не важно. Не убережём детей, так внуков...       Директор согласно ему кивнул.