Голос Повелителя

      Эвелин Фоули остервенело стучала по клавишам печатной машинки. Вокруг были разбросаны листы бумаги, сначала покрытые ровными буквами, а после превращённые сотнями косых пометок, чернильными кляксами и кофейными пятнами в неразборчивые, но завораживающие картины.       Эвелин должна была закончить статью для «Ежедневного пророка» до полудня. Зимнее солнце клонилось к горизонту, но она надеялась, что её материалы всё же успеют включить в завтрашний выпуск: до запуска тиража в печать ещё оставалось несколько часов, и уже третья сова сорвалась в сторону издательства с короткой запиской: «Я почти закончила, пожалуйста, подождите!»       Несколько дней назад её бывший одногруппник прислал мышонка-патронуса, пропищавшего всего одно слово — «Эврика!» И теперь, после нескольких часов, что она провела, засунув голову в камин и судорожно записывая все восторженные рассказы друга, Эвелин должна была представить миру великого археолога Джейкоба Брукса. Речь в статье шла о древнем захоронении на востоке Англии: рядом с курганами практически на физическом уровне ощущалась мощь артефактов, скрытых под землёй. Уже больше месяца они оставались обнаруженными, но не извлечёнными: магическая защита была слишком сильна; но Брукс наконец нашел способ расплести плотный клубок чар и готовился представить общественности невероятные находки.       Эвелин вытянула из печатной машинки готовую статью и в последний раз пробежала её глазами. Возможно, правильнее было бы рассказывать об артефактах, когда они будут в руках Джейкоба. Но она не смогла отказать: во-первых, Джей был хорошим другом и мечтал о славе, а во-вторых, она надеялась, что громкая новость поможет ей построить карьеру в издательстве. Пока захоронение держали в тайне, чтобы избежать паломничества охотников за древностями и дельцов с чёрных рынков. Но если Брукс действительно понял, как пробраться внутрь, открытие станет сенсацией, а право освещать эту историю будет застолблено за ней. Тогда она станет не просто молоденькой журналисткой, которая описывает скучные благотворительные рауты и составляет некрологи о никому не известных клерках Министерства. Она станет уважаемым репортёром и сможет сама выбирать, о чём писать дальше. Она будет освещать открытия великих учёных, результаты сложных экспериментов, итоги научных экспедиций. Она заведёт полезные знакомства во всех крупных исследовательских организациях и университетах. Её будут звать на чашечку чая самые именитые волшебники, чтобы уговорить написать об их достижениях. Она будет выбирать, кому отдать предпочтение в следующем номере — открывшему пятьдесят третий способ применения драконьей крови или выведшему новый вид мандрагоры. Она привлечёт внимание мира к науке и истории. А потом, насытившись газетными буднями и подзаработав деньжат, обустроит дом с уютной библиотекой на чердаке и займётся написанием своей книги. Станет лучшим историком современности.       Эвелин Фоули было немногим больше двадцати, и она мечтала о прекрасной жизни.       Она подошла к окну, открыла створку и громко свистнула. Из уже спустившейся на город темноты на неё бесшумно спикировала сова. Эвелин привязала свиток к её лапе.       Сова не улетела.

***

      Тому Реддлу было почти тридцать, и он точно знал, чего хочет от жизни.       Его интересовала вечность. Бесконечная жизнь. Бессмертие. Он не собирался плясать под дудку Смерти — он собирался покорить её, стать ею. Он хладнокровно планировал каждый бой в этой битве. Пять шагов к бессмертию он уже сделал, но этого было недостаточно: семь — вот самое мощное магическое число. И он искал дальше.       Он появлялся то в одном, то в другом удалённом уголке мира. Кто-то видел его в магических лавках Мехико, кто-то встречал в Великой Александрийской библиотеке. С одними он увлечённо спорил об ингредиентах зелий, других тихо расспрашивал о действии проклятий. Все, кто встречал Тома Реддла, вспоминали о нём как о спокойном и учтивом молодом человеке, полном холодного достоинства и уверенности в себе, или не вспоминали вовсе.       Том путешествовал всегда один, но одиноким себя не чувствовал и специально избегал лишнего общения. Иногда чёрными вихрями к нему прилетали старые школьные знакомые, но решения о месте и времени встреч всегда принимал только он. Том не удостаивал своих знакомцев разговорами о самочувствии или работе. Они приносили информацию, получали новые задачи или вопросы и исчезали. Его товарищи всегда скрывали лица, но, появись случайные свидетели таких собраний, они всё равно вряд ли запомнили бы хоть что-то, потерявшись в отблесках зелёного света.       Именно такой отблеск зелёного света остановил сову Эвелин Фоули.       Том вошёл через дверь, как обычный гость — без спецэффектов, без шума, без лишних разговоров. Он стоял, расслабленно опершись о дверной косяк, и лениво рассматривал маленькую комнату, засыпанную книгами и бумагами.       Сова, обмякшая, с круглыми остекленевшими глазами, на секунду задержалась на подоконнике и с глухим звуком упала на пол. Том видел, как страх — тяжелая чёрная тень птицы — садится на плечи девушки, замершей у окна.       Она потянулась к столу. Реддл сделал едва заметное движение, лишив её возможности защищаться, и отбросил услужливо подлетевшую к нему палочку волшебницы в сторону.       — Мисс Фоули, — негромко обратился он. — Я думаю, вы хотите пригласить меня в гости, чтобы поделиться очень любопытной информацией.

***

      Эвелин чувствовала, как по спине ползёт липкий холод. Она медленно повернулась, стараясь не наступить на упавшую птицу. Человек, стоявший в дверях её комнаты, казался смутно знакомым. Она лихорадочно перебирала лица и имена, но ни одно не подходило. К тому же, полумрак не давал разглядеть его как следует.       Но одно Эвелин понимала точно: если человек произносит смертельное проклятие раньше, чем приветствие, его стоит слушаться.       — Располагайтесь, пожалуйста.       Она указала рукой — пальцы предательски дрожали — на кресло рядом с камином. Гость опустился в него с таким видом, будто был хозяином в доме. Он лениво взмахнул палочкой, и в камине затрещал огонь, принося в промороженную страхом комнату свет и тепло, которых, однако, не хватило, чтобы хоть немного улучшить состояние Эвелин.       Она на негнущихся ногах подошла к рабочему столу и присела на край стула, не отрывая взгляда от лица мужчины. В отсветах огня она наконец поняла, почему он показался ей знакомым.       — Том Реддл… — прошептала она.       В год, когда он стал старостой школы, все девочки были влюблены в загадочного слизеринского красавца. Эвелин было тогда лет двенадцать: в её памяти отпечатался учебник по трансфигурации для второго курса, на полях которого она выписывала имя Тома Реддла, не слушая, как профессор Дамблдор объяснял новую тему. Первая влюблённость — скорее за компанию с другими, чем на самом деле. Сейчас она бы с удовольствием посмеялась над этим воспоминанием. Но смех не мог прорваться сквозь комок в горле.       Реддл душил её одним своим присутствием. Эвелин рассматривала его, отмечая изменения: его кожа теперь была бледной, глаза — покрасневшими; на лице слишком чётко выделялись скулы; пальцы казались длинными и узловатыми; и весь он стал немного поблёкшим, похожим на привидение. Он выглядел старше и серьёзнее, но главное — опаснее. В нем чувствовалась колоссальная сила. Его взгляд был не просто тяжёлым, он давил, таранил спрятанной внутри мощью, заставлял разбиться на кусочки и собраться во что-то новое, изломанное, неправильной формы, вывернутое наизнанку.       Том Реддл смотрел на неё в упор. Она постепенно переставала различать черты лица гостя, очертания мебели, потеряла границы пространства. Проваливаясь в серый туман, окруживший её, Эвелин слышала властный голос, заполнявший сознание:       — Я предпочитаю не использовать это имя. И я не трачу время зря. Мисс Фоули, вы располагаете информацией о магических курганах в Саффолке и общаетесь с тем, кто собирается их открыть. Я хочу знать, что будет найдено в этих гробницах, особенно если это имеет отношение к Кадму Певереллу. Поэтому вы будете следить за происходящим и принесёте мне всё, что окажется стоящим моего внимания.       Эвелин стояла посреди тумана, не в состоянии найти саму себя. Но она уверенно кивнула, зная, что сделает всё, что сказал её повелитель.

***

      Как всегда, Империус сработал быстро и эффективно.       Человек, который не любил, когда его называли Томом Реддлом, безразлично скользнул по девушке взглядом, как будто по части комнатной меблировки. Призвал к себе свиток пергамента, который Фоули собиралась отправить с совой, и наискосок прочитал текст. Открыто древнее захоронение в графстве Саффолк, волшебная защита будет снята в ближайшее время, магическая общественность ожидает увидеть невероятные артефакты, долгое время считавшиеся утерянными. Великая находка Джейкоба Брукса. Глупые фантазии неудавшейся писаки. Пергамент сгорел, не долетев до пола.       Человек, которого скоро будут бояться называть по имени, поднялся с кресла и еще раз оглядел фигуру девушки. Она глупо улыбалась, растерянно глядя в пространство. Эвелин Фоули была ему не особенно нужна, чтобы добраться до курганов, — гораздо эффективнее было бы выйти на археолога, и теперь он знал нужное имя. Но представительницу одного из чистокровных родов стоило держать под рукой: следующим этапом после бессмертия было создание идеального чистого общества.       К тому же, Фоули работала в «Пророке» и всё же могла принести пользу. Ему бы не помешали глаза, уши и язык в издательстве. Особенно если девчонка захочет быть полезной. Империус гарантировал покорность, но ему бы пригодилось и искреннее желание выслужиться.       Человек, ставший для Эвелин Фоули Тёмным Лордом, знал, как добиться такого эффекта. Простая игра на наивном женском сердечке: окутать туманным влечением, даровать удовольствие, оставить память о короткой встрече и уйти. Заставить усердным служением добиваться хотя бы взгляда, хотя бы слова. Проклясть надеждой.       Он взмахнул палочкой, освобождая её от тумана в голове. Девушка вздрогнула и соскользнула к его ногам.

***

      Эвелин Фоули всего мгновение назад чувствовала себя счастливой. Серый туман оказался уютным, он впустил её в свои объятия, но не позволил приблизиться её страхам. Она полностью отдалась на волю обстоятельств, освободив голову от мыслей: во всем мире остался только один тихий властный голос. По телу Эвелин растекалось блаженство. Голос заполнял её, и она хотела сделать всё, чтобы угодить ему.       Когда её выдернули из серого тумана, Эвелин не сразу поняла, где находится. Окружающий мир навалился неприятной резкостью очертаний, гулом звуков с улицы, рывком холодного ветра из окна. Она не удержалась на стуле и упала.       Но спасительный голос остался с ней. И она ухватилась за то единственное, что сохранилось от ощущения блаженства, — за возможность повиноваться приказам.       — На колени, — услышала она и тут же оказалась рядом, врезаясь острыми коленками в жёсткий ворс ковра. Реальность была неприятной, отторгала её, но мощь повелителя окутывала её тёмным покрывалом, позволяла забыться. Повинуясь отрывистому свистящему шёпоту, Эвелин заскользила руками по его одежде.       Он направлял, она подчинялась.       Сознание было наполнено голосом, рот — заткнут членом.       Боль, когда он поднял её за волосы, сгладилась коротким «Повернись».       Когда платье слетело с бёдер, её грело протяжное шипящее «Прогнис-с-сь».       Каждый исполненный приказ поднимал изнутри волну жара. Каждое произнесённое им слово опаляло. Каждое движение внутри неё поднимало градус к новому пределу.       Пока её сознание не раскалилось добела.

***

      Тёмный Лорд отпустил девушку, и она безвольной куклой опустилась на пол. Он привел в порядок одежду и направился к выходу.       — Мне понадобятся глаза и уши в «Ежедневном пророке», — бросил он через плечо. — Не разочаруй меня.       С тихим хлопком он покинул дом Эвелин Фоули.       У неё оставалось несколько минут, чтобы снова перепечатать статью и попасть в ближайший номер.       Чтобы ещё раз услышать его голос.