У вечности нет времени

      Когда Антону удается все-таки разлепить глаза, его на миг ослепляет яркий свет, проносящийся мимо, а тело насквозь прошивает тупая боль, которая не торопится никуда уходить.       — Антон! — знакомый голос зовет его словно из-под толщи воды.       Все, что Шаст сейчас может, так это только издать едва различимое мычание, от звука которого ему становится жалко себя самого. Он чувствует на своем лице чьи-то подрагивающие руки, гладящие его то по щекам, то по лбу, то по слипшимся волосам. Антон слышит рваный вдох человека, который его держит, и щурится, стараясь разглядеть черты его лица и вспомнить, как он здесь оказался.       — Все хорошо, Антон, — надрывно шепчет мужчина. — Теперь все будет хорошо.       — Да нихуя подобного, — вдруг добавляется чей-то голос со стороны.       — Не слушай его, — мягко говорит человек, обращаясь к Антону.       — Арс? — с усилием произносит он.       Мужчина над ним тепло улыбается и кивает в подтверждение предположения Шаста. Присмотревшись, Антон понимает, что это действительно Арсений, а значит, он в безопасности. Он снова закрывает глаза, больше не в состоянии воспринимать какую-либо информацию и желая только одного: заснуть часов на двадцать.

***

      Арсений надеется, что Антон просто спит, потому что еще один раз увидеть его мертвым Попов точно не переживет. Ему хватило всего ужаса, что он испытал, когда понял, что пророчество сбылось один в один, и они с Шеминовым опоздали. Правда, видение обрывалось на том моменте, когда Стас оттаскивал Арса от бездыханного тела Шаста, и не показывало, что в следующий же момент у Попова словно появилось второе дыхание, которое помогло ему вырваться из хватки продюсера и броситься к Антону, тоном, не терпящим возражений, требуя его забрать и утверждая, что еще не все потеряно.       На это Стас устало вздохнул и сказал, что он тут ни при чем и не будет помогать ему разбираться с последствиями перевозки мертвого человека куда бы то ни было, но под напором Арсения все-таки сдался. Поначалу у них не было конкретного плана действий, Шеминов просто развернул свою машину и поехал в сторону Москвы, пока Арс сидел на заднем сидении и шепотом умолял Антона очнуться. Когда это все-таки произошло, и Шаст вернулся к ним, пусть и ненадолго, Попов был готов разреветься от счастья, но от этого его остановило почти моментальное осознание суровой реальности, где чудес не бывает.       — Ему нужна кровь, — задумчиво произносит он, ненадолго отвлекаясь от прокручивания событий этой ночи в голове.       Стас мельком поворачивается назад и бросает на них осуждающий взгляд, после чего возвращает свое внимание на дорогу.       — Как это вообще вышло? В нем не было достаточно крови для того, чтобы начать обращаться, — бормочет он, крепче сжимая руль. — Он не пил ее со вчерашнего вечера.       Арсений опускает взгляд на лицо Антона, искаженное гримасой боли даже во сне, и осторожно убирает с его лба пропитанную кровью прядь. Он делает предположение, что причиной смерти Шаста стал именно удар головой при столкновении с деревом, потому что видит порванную футболку и следы крови от уже успевшей зажить раны на его животе. От осознания того, через что сегодня прошел Антон, Арсу самому становится плохо, и сейчас он ловит себя на мысли о том, что хочет отомстить Любе.       — Я стал замечать за Антоном некоторые странности на днях, но не придал тогда этому значения, — говорит он севшим голосом. — Он явно стал физически сильнее, и у него обострился слух. Возможно, у него появился накопительный эффект из-за того, что он каждый день пил мою кровь. И ты, наверное, сам заметил, что от него больше не пахнет, как от человека.       — Видимо, мы сами еще многого не знаем, — подмечает Стас.       Немного наклонившись вперед, Арс открывает водительский подлокотник и достает оттуда упаковку влажных салфеток, чтобы хотя бы попытаться привести Шаста в более-менее приличный вид, который не испугал бы прохожих. Арсений бережно стирает кровь с кожи Антона, лежащего на его коленях и согнутого в три погибели, чтобы уместиться на заднем сидении. Салфетки летят на пол одна за другой, а Попов до сих пор не может поверить, насколько им повезло, что они нашли Антона первыми.       Последние часа два Арсений провел как на иголках, но о своем состоянии даже не задумывался, переживая только за Шаста. Когда он понял, что Антона похитили, у него ни на секунду не возникало сомнений, что это сделала Люба. Проанализировать собственные ошибки он не успел, потому что сразу же после звонка Паше, согласившемуся приютить на ночь Сережу, он стал соображать, где искать Антона, с завидным упорством прогоняя мысли о том, что пророчество, согласно которому Шастун умрет, сбывается.       Паша приехал вместе с Ляйсан, что позволило Арсу не переживать о вероятности того, что Воля тоже мог попасть под внушение. Они забрали Матвиенко, за которого Попов теперь мог не волноваться, и разминулись со Стасом буквально на несколько минут, за которые Арсений успел составить первую и единственную версию, куда увезли Антона. Поскольку он недавно посетил квартиру, в которой была зарегистрирована Люба, в его памяти все еще были свежи белые розы на подоконнике. Арсений решил рискнуть и попробовать проверить их старый дом, после чего уже сообщить о пропаже в полицию.       Стас не стал спорить и молча повез Попова в нужном направлении, при этом выглядя крайне виноватым и растерянным. Когда до нужного поселка уже оставалось не более десяти минут езды, Арс заметил на обочине то, чего он так боялся, и понял, что пытаться влиять на пророчества нет абсолютно никакого смысла. Как и в видении, Антон не подавал никаких признаков жизни, а Арсений думал только о том, что отдал бы все, чтобы оказаться в этой машине вместо него и забрать всю боль, которую Шаст уже не чувствует, себе.       Несмотря на убеждения Шеминова оставить все как есть и уехать, Арс не захотел бросать Антона. Когда мимо них пронеслась машина, ехавшая со стороны Москвы, Стас подобрался и помог Арсению осторожно затащить Шаста в свою машину, боясь, что их увидят. Все это время Попов отказывался принимать тот факт, что Антона больше нет, и что они зачем-то везут его тело в город. Как оказалось, все это было не зря, и когда Шастун с трудом открыл глаза, Арсений понял, что еще никогда в своей жизни не был так счастлив.       Однако то, что Антон очнулся, означает лишь одно: теперь он тоже вампир, причем на самой ранней и тяжелой стадии обращения. Чем раньше он выпьет человеческой крови, тем лучше, но пока такой возможности у них нет, и все, что сейчас может сделать Арсений, это кое-как оттереть кровь с лица Антона.       — Отвези нас в его квартиру и езжай к Паше с Ляйсан, — Попов обращается к Стасу. — Возьми у них несколько пакетов крови.       — И как я по-твоему должен буду это объяснить?! — возмущается старший вампир.       — Скажи правду, — с нотками раздражения отвечает Арс. — Они знают о пророчестве, поэтому в любом случае обо всем догадаются, когда увидят Антона живым и невредимым.       — Тогда тебе в любом случае пиздец на совете, — вздыхает Стас. — Ведь по факту Антона обратил именно ты.       — Я приму наказание, — с улыбкой отзывается Попов, проходясь очередной салфеткой по шее Антона.       Стас бормочет что-то невнятное под нос и больше не заговаривает с Арсением до конца поездки, за что тот ему очень благодарен. Несмотря на то, что Антон попал в руки Любы по вине Шеминова, Арс не перекладывает на него всю ответственность за случившееся, прекрасно зная, что суть проблемы заключается не в безалаберности их креативного, а в событиях двадцатилетней давности.       Антон вновь приходит в себя, когда они уже едут по опустевшим дорогам столицы, а небо постепенно начинает принимать сизые утренние оттенки. Шаст едва слышно стонет от боли и пытается выпрямить ноги, упираясь в дверь машины и вызывая недовольное бурчание у Стаса.       — Куда мы едем? — одними губами спрашивает Антон, смотря на Арса из-под прикрытых век.       — Домой, — коротко отвечает тот.       Когда Антон слабо улыбается и немного расслабляется, Арсению кажется, что все действительно не так уж и плохо. Шаст жив — относительно — и вроде как решил отложить выяснение отношений на потом. Попов не надеется, что его простили за попытку решить проблемы с Любой полюбовно, но то доверие, с которым Антон сейчас позволяет ему гладить свои волосы, ненадолго заставляет Арса думать, что у них все по-прежнему.       Вскоре Стас останавливает машину у подъезда дома Антона, и Арсений осторожно поднимает Шаста со своих колен, надевая на него свою кепку и накидывая на плечи олимпийку Шеминова, чтобы хоть как-то скрыть пятна крови на новоиспеченном вампире. Антон не сопротивляется, даже пытается просунуть руки в рукава самостоятельно, хотя по нему видно, что сейчас он тратит на это последние силы.       Арсений выходит из машины первым и помогает вылезти из нее Антону, подставляя ему свое плечо. Уже когда они разворачиваются в сторону подъезда, Стас опускает водительское окно и протягивает через него телефон и рюкзак Шастуна.       — Только что заметил, что ты тут все оставил, — тихо говорит он.       Попов забирает вещи Антона, который сейчас слишком занят удержанием равновесия, и какое-то время смотрит вслед уезжающей машине Стаса. Шаст протягивает руку и выуживает из бокового кармана рюкзака ключи, после чего молча тянет Арсения к двери. Тот взваливает практически весь вес Антона на себя и поудобнее перехватывает вещи свободной рукой.       В подъезде их встречает шокированная видом Шаста консьержка, к чему Арс был более чем готов, поэтому он сразу внушает ей заранее заготовленную фразу, не давая сказать ни слова:       — Все в порядке, мой друг просто устал.       Женщина растерянно кивает и занимает свое прежнее место, пока Попов нажимает на кнопку вызова лифта.       — Друг? — едва слышно переспрашивает Антон, уже чуть ли не ложась на Арсения.       — У тебя еще хватает сил на то, чтобы язвить? — усмехается тот и помогает Шастуну зайти в открывшиеся двери приехавшего лифта.

***

      Как только Арс закрывает за собой квартиру Антона, тот окончательно обмякает и чуть ли не падает на пол. Попов успевает его подхватить и усадить на небольшой пуфик в коридоре.       — Почему мне так хуево? — задает вопрос Шаст, после которого Арсений с ужасом понимает, что тот еще в полной мере не осознал случившееся. — Дай мне своей крови, Арс. Пожалуйста.       — Я больше не могу, — отвечает Арсений, присаживаясь на корточки напротив него. — Я бы с радостью, но… ситуация изменилась.       — Что? Почему? — усталым голосом спрашивает Антон.       — Ты стал вампиром, — быстро объясняет Попов, боясь передумать на середине фразы. — Сейчас ты обращаешься. Это займет три-четыре дня. Скоро Стас привезет человеческую кровь, после которой тебе станет лучше.       — Я вампир? — шокированно произносит Антон, с трудом поднимая голову и смотря на Арса огромными от испуга глазами, под которыми залегли темные круги, резко контрастирующие с бледной как бумага кожей.       — Да, — сокрушенно кивает Арс. — Обратного пути нет. Прости. Я не хотел, чтобы все закончилось так. Если после этого ты не захочешь меня видеть, я пойму, только позволь мне проследить за твоим обращением. Первые дни — самые сложные, рядом с тобой обязательно должен быть кто-то более опытный.       Антон рвано вздыхает и прячет лицо за своими ладонями, пошатываясь даже сидя. Арсений может лишь догадываться о том, что он сейчас чувствует, потому что сам проходил через подобное довольно давно. Если подумать, то у вампиризма из плюсов только отсутствие старения, потому что эта пресловутая вечность до жути порядком надоедает после пары сотен лет. А минусов при этом куча: сначала вампир учится жить с постоянным голодом, контролировать себя в обществе людей, потом видит, как стареют и умирают его друзья и родные, и ничего не может с этим сделать.       Вишенкой на торте является то, что огромнейший остаток своей жизни вампиры вынуждены проводить, общаясь только с себе подобными, среди которых крайне редко встречаются полностью вменяемые личности, и даже сам Арсений — не исключение. Он боится представить, в кого превратится лет через сто, что уж говорить об Антоне, крайне чувствительном к малейшим изменениям в своем мире. Надеяться на то, что со временем Шаст изменится, Попов не хочет, потому что в таком случае это уже будет совершенно не тот Антон, которого он знает и, кажется, любит.       — Да не загоняйся ты так, — вдруг подает голос Шастун, слегка пихая задумавшегося Арсения в плечо. — Может, оно и к лучшему. По крайней мере, я больше не буду для тебя обузой.       Арс поднимает загнанный взгляд на Антона, смотрящего на него из-под прикрытых век. Попов не может поверить, что каким-то образом заставил его так о себе думать, поэтому спешит возразить:       — Не смей так о себе говорить, — он крепко сжимает холодные и влажные ладони Антона своими, как будто это поможет придать его словам больше убедительности. — Ты никогда не был и не будешь для меня обузой, Антон.       Руки Шаста мелко дрожат, и Арсений замечает это только сейчас. Ему кажется, что он словно только что проснулся и только сейчас может смотреть на происходящее трезво. Лоб Антона покрыт нездоровой испариной, ему самому явно холодно, да и одежду, изорванную и в некоторых местах испачканную кровью и землей, так и хочется сменить на что-то чистое и удобное. Арс встает на ноги и помогает подняться обессиленному Антону, чтобы отвести его в ванную.       — Разве ты не поэтому решил от меня избавиться? — едва ворочая языком, спрашивает Шаст. — Ты… хотел просто взять и кинуть нас всех. Ты устал возиться с людьми, больше у меня нет объяснений.       — Это не так, — спокойно отвечает Арсений, несмотря на то, что внутри него после этих слов бушует буря эмоций. Он не понимает, почему Антон продолжает с ним разговаривать, будучи уверенным, что Арс его предал. — Давай поговорим об этом, когда тебе станет лучше.       — А где гарантии, что ты не захочешь опять свалить?       — Придется поверить мне на слово, — Арсений пожимает плечами и открывает кран с водой, чтобы набрать ванну, пока Антон держится за края раковины.       — Я поверил один раз, и мне хватило, — почти шепотом отзывается Шастун. — Нахуя ты дал мне надежду на то, что у нас может что-то получиться?       Чувство вины уже душит Арсения и мешает ему нормально дышать. Находиться рядом с Антоном теперь физически трудно, и Попов понятия не имеет, как ему это исправить. От количества собственных неудач в последнее время Арсению начинает казаться, что теперь более-менее спокойная жизнь ему точно не светит, да и не заслуживает он этого вообще.       — Потому что я сам на это надеялся, — говорит он, подходя к Антону и помогая ему снять футболку — вернее, то, что от нее осталось. — Я за всю жизнь не встречал таких людей, как ты. Ты — самое настоящее солнце. Согреваешь всех вокруг и светишь так ярко, что затмеваешь собой всю серость этого мира.       Антон, вцепившийся в плечи Арса, чтобы удержать равновесие, замирает, и Попов чувствует, как дрожь в его теле ненадолго прекращается, но пока не акцентирует на этом внимание, собираясь довести свою мысль до конца.       — И тебе тоже вроде как было хорошо рядом со мной, несмотря на то, кем я являюсь, — добавляет он. — Поэтому я подумал, что ради этого нам стоит хотя бы попытаться.       Арс не ждет от Антона никакой реакции, поэтому помогает ему опереться на бортик ванны и уже собирается тактично уйти в другую комнату, но уже стоя в дверях слышит:       — Но теперь я вампир, — голос Шаста звучит совсем отрешенно, и Арсений поворачивается, чтобы увидеть его пронзительный взгляд исподлобья, — и все по-другому, да?       — Что? — не понимает Попов. — Ты — это ты, Антон. Неважно, человек или вампир.       Антон опускает голову и ничего не отвечает, поэтому Арсений решает пока что оставить его в покое и выходит из ванной, бросая через плечо неуверенное:       — Позови, если понадобится помощь.

***

      Когда Арсений прикрывает за собой дверь, Шаст тихо вздыхает и стягивает с себя брюки вместе с бельем, оставляя их лежать на полу. Антон неуклюже залезает в успевшую наполниться теплой водой ванну, и ему кажется, что он чувствует себя немного лучше. Все-таки идея согреться и смыть с себя пот, кровь и грязь оказалась отличной.       Однако в голове у Антона происходит нечто странное. Сейчас он испытывает к Арсению и ко всей ситуации в целом довольно противоречивые эмоции. Шастун все еще не может смириться с тем фактом, что Арс решил молча их оставить, хоть и понимает, что на то наверняка были серьезные причины, о которых Попов почему-то не хочет говорить сейчас. Эта неопределенность вызывает у Антона лишь раздражение, потому что он чувствует, что вернулся к тому, с чего начинал. Арсений вновь что-то от него скрывает и не хочет идти на контакт, загоняя свое поведение в прежние рамки, словно между ними не было всех этих долгих и тяжелых разговоров. Нежелание Попова как-либо это менять заставляет Антона буквально негодовать, что в его текущем состоянии довольно опасно.       Помимо общей слабости, ужасного голода и нарастающей ломоты по всему телу Шаст начинает злиться на все вокруг и не понимает, связано это с его обращением в вампира или с Арсением, который только что сказал ему, наверное, самые приятные слова в его жизни, но после этого опять ушел, хоть и всего лишь на кухню. Антон не понимает, стоит ли ему давать их непонятным отношениям второй шанс, и хочет ли этого сам Попов. Шасту почему-то кажется, что если бы Арсений действительно был в этом заинтересован, он бы дал об этом понять и объяснил бы причины своего странного поступка.       Антон поначалу пытался списать это на то, что Арсу нужен именно человек, а не вампир, но эта версия быстро отпала, потому что перед тем, как уйти из ванной, тот выглядел не на шутку напуганным и даже немного оскорбленным последним заявлением Шаста. Он закрывает глаза и проводит рукой по намокшим волосам, пытаясь перестать о нем думать, потому что на это сил уже нет. Даже тот факт, что он теперь тоже вампир, Антон до сих пор не осознал в полной мере, но об этом он не переживает, поскольку теперь у него будет полно времени, чтобы с этим свыкнуться.       А Арсения ему хочется ненавидеть по огромному множеству причин, но у Антона совсем не получается, и за это он начинает потихоньку ненавидеть уже себя самого. Шаст пытается достать шампунь, стоящий на бортике ванны, и понимает, что его тело окончательно перестало его слушаться, потому что даже поднять руку теперь кажется непосильной задачей.       — Арс! — выходит намного тише, чем Антон хочет, но Арсений все равно его слышит и появляется в ванной через несколько секунд.       Шастун взглядом указывает на шампунь, после чего Арсений неуверенно подходит к нему и берет бутылочку в руки, выдавливая немного на волосы Антона. Когда Попов начинает осторожными движениями массировать его голову, Шаст понимает, что тот сейчас боится к нему даже лишний раз прикоснуться. Антон старается об этом долго не думать и прикрывает глаза, немного откидывая голову назад и представляя, что сегодняшнего дня не было, что сейчас Арсений делает это просто потому что сам хочет, а не потому что Антон за несколько часов превратился в инвалида.       — Хуже ведь не будет? — тихо интересуется Шаст.       Арс отвечает только спустя секунд десять, тщательно подбирая слова, что уже не нравится Антону.       — Самое неприятное еще впереди, — с искренним сожалением в голосе говорит Арсений. — Но запомни, что ты не будешь проходить через это один. Я буду рядом и сделаю все, чтобы тебе было легче.       Руки Арса ненадолго пропадают с головы Антона, поэтому тот открывает глаза, чтобы посмотреть, что происходит. Когда Шаст видит ладонь Попова, замершую у своей щеки, и его тоскливый взгляд, он сам слегка подается вперед, из-за чего Арсений забавно смущается, но довольно быстро приходит в себя и нежно проводит большим пальцем по его скуле.       — Главное, что ты жив, — едва слышно произносит Арс, но Антон все равно различает в этом шепоте нотки искреннего счастья и понимает, что с удовольствием бы дал Попову второй шанс, если бы он о нем попросил.

***

      С горем пополам закончив с мытьем, Арсений кутает Шаста в самое большое полотенце, которое смог у него найти, и переносит его на кровать, где помогает Антону одеться в чистую одежду и залезть под одеяло. От такой заботы Шастуну одновременно и приятно, и немного стыдно, потому что сейчас он не может сделать самостоятельно даже самые базовые вещи.       — Принесу тебе воды, раз крови пока нет, — сообщает Арс и снова уходит на кухню.       Но оттуда он не возвращается, потому что как раз в этот момент раздается звонок домофона. Антон ловит себя на мысли, что кроме Арсения сейчас не хочет видеть никого, и накрывается одеялом с головой, что заодно немного облегчает осточертевший озноб.       Спустя пару минут Шастун слышит голос Стаса из прихожей, а вскоре продюсер в компании Попова приходит в спальню и садится на кровать рядом с коконом из одеяла, который успел соорудить для себя Антон.       — Шаст? — зовет его Шеминов. — Как себя чувствуешь?       — Хуево, — честно отвечает Антон, нехотя высовывая голову из-под одеяла.       — Выпей, — предлагает ему Стас и протягивает пакет с кровью, на который Шаст смотрит с долей неприязни. — Должно стать получше.       Арсений все это время стоит в стороне, молча подпирая собой шкаф и внимательно рассматривая пол. Он поднимает свой взгляд на Антона только когда тот приподнимается на локтях и забирает у Стаса пакет с кровью, слушая наставления старшего вампира о том, как аккуратно из него пить.       — Тебе еще повезло, — усмехается Шеминов, когда Шаст делает первый небольшой глоток. — Обращаешься у себя дома, в кровати. Я невольно Арса вспоминаю, как он в таком же состоянии в обозе с сеном трясся. Конец ноября еще был, почти зима.       От нескольких глотков крови Антону действительно становится немного легче, и у него хватает сил, чтобы во всех красках представить, через что прошел Арсений. Тот, кстати, наверное, тоже сейчас об этом вспомнил, иначе объяснить такой отстраненный вид Попова Шаст не может.       — Я вообще удивлен, что ты после такого с ума не сошел, — добавляет Шеминов, поворачиваясь к Арсу. — Ну, то есть как не сошел… немного есть.       — Прекрати, — довольно резко обрывает его Арсений.       Антон ненадолго отрывается от своего занятия и пересекается с ним взглядом, пытаясь таким образом выразить свое искреннее сочувствие к этой ситуации, которая пусть и случилась больше двухсот лет назад, но явно оставила на Арсе значительный отпечаток. Попов видит взгляд Шаста и мимолетно улыбается уголками губ в знак благодарности за эту небольшую поддержку, а сам Антон вдруг понимает, что еще многое не знает о его прошлом, очевидно богатым на подобные события.       Очередной глоток крови, и Шаст начинает думать, что ничего вкуснее он в жизни не пробовал. Сейчас он ощущает себя затерявшимся в жаркой пустыне человеком, случайно наткнувшимся на оазис с источником кристально чистой холодной воды. Стас вдруг встает с кровати и кивком зовет Арсения за собой, уходя в коридор. Антон моментально напрягается, потому что ему уже надоело, что эти двое между собой о чем-то секретничают. Казалось бы, теперь Шаст — один из них, и должен быть посвящен во все вампирские дела, но в итоге ничего не поменялось.       Он довольно быстро допивает содержимое пакета и прислушивается к негромкому разговору за стеной, благо, к обостренному слуху Антон уже успел немного привыкнуть и даже начать пользоваться им в своих целях.       — Ляйсан рвет и мечет, — негромко сообщает Стас Арсению. — Хорошо, что тебя там не было, а то она бы тебя прибила.       Попов странно усмехается, и Антон уже понимает, почему.       — Не вы ли твердили, что все давно предрешено? — с явной иронией в голосе спрашивает Арс, вызывая у Шастуна довольную улыбку. — Уже ничего не поменять, остается только работать с тем, что мы имеем.       — Ага, еще один голодный рот, — вздыхает Шеминов.       — Вы ведь сможете как-то подвинуть наши графики? — переводит тему Арсений. — Нам нужно хотя бы несколько дней.       — Разберемся, — отвечает продюсер, и по его тону ясно, что ради небольшого и совершенно не запланированного отпуска актеров ему и всей их команде придется попотеть, особенно учитывая, что настоящую причину отсутствия именно Антона и Арсения называть нельзя.       Они еще несколько минут обсуждают рабочие вопросы, от которых Шасту сейчас становится тошно, и он начинает понимать, почему они решили перенести этот разговор в другую комнату. Когда Стас с Арсением возвращаются, Шеминов окидывает их обоих внимательным взглядом, после чего торопливо прощается и наконец уходит.       За окном уже вступает в свои права рассвет, от которого у Антона начинают болеть глаза. Арс сразу это замечает и задергивает плотные шторы, погружая его спальню в полумрак. Шастун произносит едва слышное «спасибо» и продолжает кутаться в одеяло, смотря, как Арсений снова собирается оставить его в одиночестве.       — Хватит от меня уходить, — бормочет Антон. — Останься.       Только сказав это вслух, Шаст осознает, насколько жалко это звучит со стороны. Он уже хочет начать очередной сеанс самобичевания, но Арсений останавливается и подходит к его кровати, садясь на самый ее край. Антон замечает, что теперь немного лучше видит в темноте, потому что легко может рассмотреть улыбку на лице Попова.       Эффект от недавно выпитой крови постепенно сходит на нет, забирая с собой всю эйфорию и обезболивающий эффект. Антон сцепляет свои ледяные дрожащие руки в замок под одеялом, пытаясь хоть как-то их согреть и закрывая уставшие глаза.       Уже находясь в полусне, он чувствует, как горячая ладонь Арсения находит его руки и мягко их накрывает, отдавая свое тепло и помогая провалиться в долгожданный глубокий сон.