𝐁𝐋𝐎𝐖

— Хенджин спит? Джисон сидел с Минхо на кухне пентхауса. Минхо сделал ему чаю. Хан обеими руками держал теплую чашку и постепенно успокаивался. — Спит, — альфа сел за стол напротив Хана. — Я дал ему снотворное. Он был в истерике. Очень сильно привязался к Феликсу. Хенджину будет трудно пережить эту потерю. Он очень чувствительный и добрый мальчик. Жизнь жестока. А рецессивы слишком слабы. Хан понимающе кивнул. — Лишь бы вновь не начал думать о суициде. Минхо только вздохнул в ответ. — Уже хватался за нож, и пистолет пришлось от него спрятать. Не знаю, как теперь оставить его одного тут в квартире без поддержки. — Совсем некому с ним тут быть? — тихо спросил Джисон. — Есть, — Минхо пожал плечами. — Сынмин с Чонином присмотрят за ним. Но я всё равно не хотел бы оставлять своего мальчика. Сил нет. Сердце ноет. Даже дышать тяжело. Джисон смотрел на Минхо и невольно улыбался. Альфа влюблен. До такой степени, что это невозможно спрятать. — Я убил его, — немного погодя, тихо произнёс Джисон. Минхо внимательно смотрел альфе в глаза. — Дракона, — пояснил Хан. Он слабо улыбнулся и сделал глоток горячего ароматного напитка. — Я хочу начать процесс против клана Квон. Вытащить на свет все их мерзкие делишки. В приюте святой Агаты воспитываются никому не нужные дети. Из них делают убийц. И их самих убивают и калечат. Там даже есть собственный крематорий, в котором избавляются от ненужных тел. Там каждый день происходят убийства. Это нужно прекратить. У меня есть свидетель. И я соберу ещё доказательства. Младший двоюродный брат Дон Ги, Квон Джиён был хозяином этого жуткого места. Он же был знаменитым Драконом. И сегодня я убил его. Прострелил ему башку, пока он спал. Невесть какое храброе убийство. Но я ни о чем не жалею. Джисон усмехнулся. Минхо смотрел на Хана с удивлением. Этот скромный парень был далеко не робкого десятка. Жажда справедливости горела в нем негасимым пламенем. Хан был человеком долга. Это не могло не вызывать уважение. Минхо закусил губу. — Хан, — произнес он тихо. Джисон поднял глаза и встретился с альфой взглядом. — Прости, что называл тебя деткой, котиком и т.д. Тогда, при первой встрече. Я был на взводе. Перегнул палку. Не нужно было разговаривать с тобой, как с омегой. Я больше не сделаю подобного. Джисон несколько секунд сидел в замешательстве. А после, просто рассмеялся. — Я и забыл об этом. Ничего страшного. Можешь обращаться ко мне как пожелаешь. Меня это не волнует. Я не озабочен вопросами собственной мужественности. Так что не бери в голову… малыш. Хан хитро подмигнул Минхо. А тот в ответ только рассмеялся. Они долго сидели на кухне, обсуждая дальнейшие планы. Джисон рассказал о том, что услышал в госпитале. И тем самым подтвердил их общие догадки. Это Джи напал на Криса и Феликса. Но пожар начал не он. Минхо сперва молчал, но потом произнёс: — Я сразу подумал, что взрывы не просто так начались. Видишь ли. Феликс всегда минировал место дислокации. Когда мы жили на свалке, было тоже самое. Он так поступал, потому что хотел в случае чего одним махом все уничтожить, чтобы никаких следов не осталось. И нас было бы трудно в чем-либо уличить. Была ещё одна фишка. Только Феликс знал как запустить процесс полного уничтожения. Никто из нас этого знать не должен был. Поэтому он сам, своей рукой спалил там всё. И своих убийц в том числе. Это так похоже на малыша Феликса, — Минхо вздохнул и посмотрел в окно. Рассветное небо уже окрашивалось нежно-розовым огнём. — Он был таким милым. Но сердце его было из стали… Джисон понимающе кивнул. — Об этом знаешь только ты. Я прав? — Да. И сам понимаешь. Лучше, если это останется между нами, — сказал Минхо. — Я думаю, Феликс принял такое решение не просто так. Они убили Криса. Или же Феликс уже понял, что им не выбраться, и они всё равно умрут. Он просто решил всех забрать с собой. Драконов было слишком много. — Ты почти прав, — кивнул Хан. — Крис был ещё жив, но не смог бы выжить. Дракон любил всаживать людям ножи в тело. Повреждая органы. Печень, почки, селезенку, легкое. Смерть не мгновенная. Но довольно долгая и мучительная. Человек бы не выжил с подобными ранами. Просто мучился бы. Минхо хотел плакать. Его глаза были мутными от слез. Но он лишь кивнул и вновь взглянул в окно.

❛━━━━━━━ ••• ━━━━━━━❜

      Ранним утром следующего дня, Квон Дон Ги узнал о смерти брата. Он не поехал в клинику, чтобы забрать его тело. А послал туда своих людей. Альфа с трудом сдерживался. Он не хотел, чтобы кто-то попал под его горячую руку. Дон Ги был в ярости. Быть может впервые за многие годы. Он не хотел скандала. Ему это было сейчас совершенно не нужно. А сдержать себя при виде трупа Джи, он навряд ли бы смог. Поэтому Дон остался в особняке. В бессильной злобе у него чесались руки пристрелить кого-угодно. Лишь бы удовлетворить свое желание убивать. Которое преследовало его уже не первый день. Прислуга и домочадцы были в ужасе. От альфы волнами расходилась неконтролируемая ярость, пригибая к земле и альф, и омег. Роскошный белый особняк был наполнен страхом и ненавистью. Почти физически ощутимыми в воздухе. Но сила доминанта была не только, и не столько в том, чтобы всех нагнуть, но и в том, чтобы сдержать себя и устремить свою злость в правильное русло. Лишь сильный способен истинно управлять самим собой. Квон Дон Ги был силён. И он отлично знал, на что направить свою ненависть.       Спустя два дня состоялись пышные похороны омеги клана Квон. Некогда прекрасный Джиён был похоронен в закрытом гробу на старом городском кладбище при церкви святой Агаты. Совсем рядом с приютом, в котором в тот день был официальный траур, а неофициально многие воспитанники плакали от счастья, что их хозяин наконец издох. Представители всех кланов собрались, чтобы проводить в последний путь брата Дон Ги. Все усердно гнули спины, выражая «искреннее» сочувствие и проливая фальшивые слезы. В душе же тряслись от страха. Одного взгляда в лицо альфы хватало, чтобы липкий холодный ужас пробирался своими щупальцами к сердцу каждого. Казалось, Дон Ги был расстроен смертью брата настолько, что не находил себе места. Единственные, кого не было среди приглашенных, это клан Хван. Их полностью проигнорировали и даже не поставили в известность. О том, чтобы приглашать, и речи не шло. Люди, не стесняясь, судачили о причине подобной немилости. Всем было хорошо известно, что Квон Дон Ги был помолвлен с омегой клана Хван. Но тот скоропостижно скончался, буквально накануне своего 21-летия. — Хваны должны были приложить все усилия для этого брака. А они умудрились так бездарно упустить единственную возможность подняться до былых высот. Высокий омега, совсем ещё юный отпрыск японской ветви клана Нишимура, стоял на почтительном расстоянии от старших, в окружении таких же молодых представителей прочих родов. — Мда. Хуже опозориться просто невозможно, — протянул симпатичный омега, блондин, младший господин клана Ким, золотой мальчик по имени Кай. — К тому же, Хван нам даже не ровня. Не понимаю, почему Квон выбрали омегу из этой семьи. Из всех только я и Ники подходим такому альфе, как Дон Ги. — Не называй меня так, — поморщился Нишимура. — Как собаку. Дурацкое прозвище. — Зато мило, — хихикнул Кай и обнял Ники за талию. Омежки захихикали и встали плотным кружком, чтобы посекретничать между собой. — Как бы то ни было, Кай прав, — хмыкнул один. — Хван вам не ровня. — Это сейчас не ровня, а раньше был славный род, — вставил другой. — Ой, давайте ещё вспомним о временах японского господства, — хохотнул третий. — Тогда нам всем пора начинать лизать пятки Нишимура. Он тут самый родовитый среди нас. Омеги дружно прыснули со смеху и тут же замолкли под взглядами старших. — Ведите себя потише, — закатил глаза Ники. — Мы всё-таки на похоронах. — Родословная ни при чём, — вздохнул Кай, когда все успокоились. — Дон Ги доминант. Омега клана Хван был рецессивом. Всем известно, что перед ними невозможно устоять. Они доминантам подходят более всего. К тому же, ходили слухи, он был красив, как бог. Квон даже не рассматривали других вариантов. — Интересно, рассматривают ли они их сейчас, — задумчиво протянул Ники, окидывая взглядом высокую фигуру Дон Ги. Альфа как раз подошел к отцу Нишимура, и они о чем-то разговаривали. — Метишь в дамки, малыш? — ухмыльнулся Кай. — Всего 17-ть, а уже настолько ушлый, чтобы строить матримониальные планы на кладбище. Какой цинизм. К несчастью, у вас в роду ни одного рецессива. Вам не породниться с доминантами. — Как будто это светит вам, — фыркнул Ники. — Ким вечно кичатся своим «золотым» стандартом. А по факту, ваших омег обходят какие-то Хваны. Полудохлый род, в котором остались одни шлюхи. Омеги вновь дружно рассмеялись. Отец Ники обернулся и посмотрел на парня так, словно хотел его испепелить на месте. Дон Ги повернулся вслед за Нишимура-старшим. Его тигриные глаза ласково взглянули на стайку омежек, и те замерли, затаив дыхание, и даже боясь дышать. За один взгляд альфы, омеги с радостью порвали бы друг друга прямо здесь. Не стесняясь старших и даже покойника. Фееричная драка была бы среди могил, если бы Дон Ги соизволил пошевелить хоть пальцем. Но альфа только вежливо улыбнулся, что-то сказал господину Нишимура и, приобняв мужчину за плечи, увел с собой, оставив молодежь с тоской смотреть им в спины и кусать губы.

❛━━━━━━━ ••• ━━━━━━━❜

      Всю следующую неделю Сынмин и Чонин жили в пентхаусе с Хенджином. Сперва Хенджин думал, что ему будет неуютно с братьями, но оказалось, что в быту они весьма неприхотливы, а в близком общении веселые и даже чуткие. Чонин, казавшийся Хенджину холодным и подозрительным, на деле был очень милым, услужливым. И умел делать абсолютно всё. Он кружил вокруг Сынмина, выполняя любые просьбы омеги. Даже самые абсурдные. Хенджин думал, что такой избалованный альфа, как единственный родной сын, Ян ничего не умеет. А выяснилось, что Сынмин с детства приучил альфу к порядку. Он сильно повлиял на личность Чонина, пока тот взрослел.       Минхо с Чанбином всё это время были на стройке. Минхо почти не спал, мало ел и постоянно думал. Он тяжело переживал смерть своих друзей. Людей, за которых он нёс ответственность, которых любил. Каждый вечер ему звонил Хенджин. Они подолгу болтали по телефону или видеосвязи. Страсть сменилась нежностью. Они без остановки говорили друг другу теплые слова и признавались в любви. Хенджин всё также плакал в трубку, а Минхо его успокаивал. Когда омега уставал рыдать, и слезы заканчивались, он либо быстро засыпал, либо начинал нашептывать Минхо, как сильно хочет его видеть, и хочет его в принципе. Всего неделя друг без друга, а разлука уже становилась невыносимой. Эти разговоры по вечерам, Хенджин потом будет вспоминать как одни из самых теплых моментов своей жизни. Даже воспоминания о которых будут согревать его израненное сердце…       25-го июля закончилась установка плит на опоры моста. Грандиозное сооружение уже было отлично видно со многих точек города. Из окна своей спальни Хенджин тоже его видел. Он смотрел теперь каждый вечер только туда, где в ярком свете ночных огней возвышался громадный остов чуда инженерной мысли. Мост должен был получиться красивым и функциональным. Он идеально вписывался в городскую архитектуру. За строительством следили все. Телевидение освещало этапы возведения моста. В интернете обсуждали визуализацию проекта выложенную архитектором. Чанбин, улыбаясь, смотрел на Минхо. — Ты уверен? Может стоит подождать ещё немного? — Уверен, — кивнул Минхо. — Сегодня отличная ночь. Полнолуние. Строители сменились на выходные. Людей на стройке почти нет. Пострадавших будет не много. Я устал как черт. Хочу домой. — Как скажешь, — ухмыльнулся альфа. — Жахнет так, что мало не покажется. Отовсюду будет видно. Да и слышно, наверное. — Ну Дон Ги то точно заметит, — произнес Минхо. — А больше мне никто не интересен. А после, я убью его своими руками. Чанбин закусил губу. Он не сомневался в силе друга. Но страх сковывал его сердце. И с этим он ничего поделать не мог.       В районе полуночи Хенджин вышел из ванной и прислушался. В пентхаусе было тихо. Чонин с Сынмином спали в гостевой спальне, дверь в которую была открыта. Сынмин специально оставлял так, чтобы Хенджин чувствовал, что он не один. Хенджин заглянул к братьям. Они как обычно мирно посапывали, прижавшись друг к другу ложечкой. Альфа обнимал омегу со спины, дыша ему в макушку. Хенджин улыбнулся. У них обоих были такие спокойные милые лица. И два пистолета рядом на тумбочке у каждого. Хорошо, что Сынмин не спит с оружием в руках или под подушкой. Омега был в последнее время постоянно на стрёме. И это слегка напрягало.       Хенджин развернулся и пошел к себе. В их с Минхо спальню, в которой омега уже неделю спал один и безумно скучал. Его сердце ныло от тоски. Возможно поэтому, и ещё потому, что Хенджин витал в облаках, думая только о Минхо, он не почуял опасности. Его чутье, обычно сильное, в этот раз не сработало. Он уже почти зашел к себе, как пентхаус буквально содрогнулся от взрыва. Входную дверь вынесло в один момент. Грохот был такой, что Хенджин на несколько секунд оглох. Он упал на пол, отброшенный взрывной волной. Посыпалась штукатурка, целое облако пыли поднялось в холле и разнеслось по всем апартаментам. Несколько человек, почти сразу после взрыва, ворвались внутрь и рассредоточились по периметру. Топот тяжелых военных ботинок, было первое, что услышал Хенджин, когда наконец слух к нему вернулся. Он попытался резко встать на ноги, но не смог. У омеги кружилась голова. Он ещё не совсем отошел от потрясения. Хенджин оказался слишком близко к эпицентру взрыва. И хотя вся разрушительная сила пришлась на дверь с наружной стороны, взрыв был таким мощным, что вполне мог бы убить омегу, если бы тот был ближе. Хенджин услышал выстрелы. Они доносились со стороны гостевой спальни. Судя по звукам, там шла целая перестрелка. Омега с трудом, но заставил себя встать на ноги и по стеночке пошел к кровати. Там, возле их постели, в тумбочке был тот самый глок, из которого Минхо учил его стрелять. Омега дрожал. Он был в одних мягких пижамных штанах после душа. Упав, он сильно ударился, ободрал руки и грудь. Слева, у сердца, всё было расцарапано. Кровь сочилась мелкими каплями, почти сразу сворачиваясь. Но Хенджину было плевать на ушибы и царапины. Он дрожал вовсе не из-за того, что поранился или испугался взрыва. Нет. Омега отчетливо ощутил такой знакомый аромат, заполнивший помещение очень быстро. Сигнализирующий о том, что кто бы ни был тут хозяином раньше, теперь это не так. Теперь здесь территория тигра, самого сильного хищника джунглей. И каждый, кто выйдет против него один или с кем-то, будет убит. — Хенджин? Мягкий голос, похожий на низкое тихое рычание, приводил в ужас. Трясущимися руками омега достал пистолет и проверил обойму. Полная. Снял с предохранителя и, собрав все свои силы, выпрямился. Хенджин заставил себя обернуться и посмотреть на того, кто стоял на пороге спальни. — Опусти оружие. Поранишься. Дон Ги, безоружный и одетый, как обычно, в шикарный деловой костюм, стоял в дверном проеме. В расслабленной позе, привалившись к косяку, альфа смотрел на Хенджина таким сладким взглядом, что у омеги затряслись руки. Дон Ги редко бывал в подобном настроении. Только когда они долго не виделись. Альфа скучал и был физически голоден. Ему хотелось секса, и он был нежен ровно до того момента, как удовлетворялся полностью. Он не видел Хенджина с конца октября. Девять месяцев. За последние семь лет они ни разу не расставались так надолго. — Не подходи ко мне, — Хенджин старался говорить твердым голосом. Но потерпел абсолютное фиаско. Его голос дрожал и срывался. Омега был в отчаянии. Ужас сковал его тело. Руки не слушались, сердце бешено билось, в глазах уже собирались сияющие бриллианты слез. — У тебя отросли волосы, — задумчиво произнёс альфа. — Тебе очень идет. Раньше ты так сильно не отпускал их. Хенджин ясно видел, Дон Ги не боится. Оружие в руках омеги совершенно не смущает его. В пентхаусе воцарилась тишина. Выстрелы стихли. Хенджин с тоской подумал о том, что, должно быть, Сынмин и Чонин уже мертвы. Слишком много смертей из-за него одного. Для Хенджина всё это слишком. Он виновник всех бед и смертей ни в чем не повинных людей. Хорошо, что здесь нет Минхо. Он хотя бы останется жив. Единственный человек, ради которого Хенджин бы умер. Омега сжал пистолет в руке и резко приставил к виску. Он знал, что если долго думать, то ничего не сделаешь. Поэтому сразу спустил курок, не раздумывая. Желая только одного. Прекратить всё разом. И больше не мучиться. Выстрел раздался прямо над ухом, разрывая перепонки и отдаваясь эхом в голове. Но Хенджин не чувствовал ничего, кроме дикой пульсирующей боли в запястье правой руки. — У тебя что-то с памятью, Джинни? Дон Ги держал его за руку, сжимая в своей и едва сдерживаясь, чтобы не сломать хрупкие кости. Альфа как обычно оказался быстрее. В два прыжка он приблизился к Хенджину и отвел его руку с пистолетом в последний момент. Омега не в первый раз пытается покончить с собой. Было время, Хенджин сам умолял Дона убить его. Для альфы это не было неожиданностью. Их взгляды встретились. Альфа одним движением вырвал оружие у омеги и выбросил подальше. Он дернул Хенджина на себя. Прижал к себе его слабое тело. Вдохнул его запах. И Дон Ги повело. Он был страшно зол. Но ещё сильнее был счастлив. Что наконец-то смог обнять того, кого так сильно хочет. — Ты моя вещь, — прошептал он. — Ты не волен распоряжаться своей жизнью. Только я могу убить тебя. Хенджин распахнул глаза и замер. Точно. Он и забыл. Что он никто. Даже не человек. Что у него нет права любить или умирать. Или противиться воле хозяина. Всё его тело мгновенно напряглось. Омега задрожал. Его глаза вспыхнули. Он отлично знал, что против лома нет приема. Дон Ги сломает его одной рукой. Если просто неосторожно сожмет или ударит, не рассчитав силу. Хенджин уперся ладонями альфе в грудь, в попытке оттолкнуть его. И понял, что из железных объятий Дона нет выхода. Молча и яростно Хёнджин начал вырываться, выкручиваясь и отпихивая от себя горячее тело. Он бил альфу руками и ногами, кусался, обдирал в кровь пальцы и ломал ногти. Омега никогда не поднимал на альфу руку. Никогда не плакал и не сопротивлялся. Он боялся, что Дон Ги его убьет, но при этом сам искал смерти. Надо было просто разозлить его, и Дон Ги убил бы Хенджина сам. Так думал омега. И страшно ошибался. Всё это чушь. Если Дон терпел постоянные побеги и даже хотел Хенджина после другого альфы, то тут уже ничего поделать было нельзя. Это очевидно, но они оба не видели того, что было понятно всем остальным. — Знаешь, — альфа улыбнулся. Он прижал к себе Хенджина так, что тот застонал от боли. — Никогда не понимал кайфа от того, чтобы трахать сопротивляющееся тело. Изнасиловать кого-то мне никогда особо не хотелось. Не скажу, что я этого не делал. Но фишки не просёк. Если ты понимаешь, о чем я. Но тебя я хочу любым. Можешь брыкаться, Джинни. Мне даже это нравится. Потому что это ты. — Отпусти меня, — Хенджин со всей силы ударил альфу по лицу. Так, что даже отбил сам себе руку. В ладони сразу запульсировала боль. — Не смей меня трогать. Я не твоя вещь. И даже не думай, что я буду как раньше подмахивать и подчиняться. Чтобы меня трахнуть, тебе придется меня убить. Дон Ги рассмеялся. Хенджин в ярости был неотразим. — Идём, Джинни, — он резко поднял омегу и потащил к выходу. — Поедем домой. Ебать тебя тут, на этой постели и в этой квартире, где всё насквозь провоняло твоим альфой, у меня нет ни малейшего желания. — Я не пойду, отпусти, я не хочу… Хенджин сопротивлялся так, что причинял самому себе боль. Но альфе от этого было ни жарко, ни холодно. Он спокойно тащил омегу к выходу и даже не морщился, когда Хенджин кусал его или царапал. Для Дона омега был чем-то вроде капризного домашнего котика. Который вдруг внезапно решил расцарапать хозяину руки. Но у хозяина это вызывало лишь умиление и желание потискать своего милого питомца. Омега знал, что подобная мягкость в поведении альфы — не норма. А просто обусловленный длительным воздержанием голод. Сейчас Дон не станет проявлять характер. Он спокойно вытерпит всё, что бы не сделал Хенджин. Тем более, что для него это не больше, чем комариные укусы. Да назойливое жужжание над ухом. Альфа легко и просто получит свое в том объеме, в каком пожелает. А уже потом поговорит с омегой о правилах поведения в приличном обществе. Когда они проходили мимо гостевой спальни, Хенджин с ужасом увидел, что Сынмин лежит на полу, а сверху, словно закрывая омегу от опасности, лежит его альфа. Чонин был весь в крови. Он обнимал своего брата, которого любил больше жизни и всегда защищал. — Мразь, — шипел Хенджин, вцепившись альфе в лицо. — Я тебя убью. Но пальцы омеги лишь скользили и пачкали кровью кожу Дона. Хенджин давно уже разбил руки в кровь и сломал ногти. Его ярость и беспомощность была такой сладкой, что Дон едва дождался, пока двери зеркального лифта, куда он силой впихнул омегу, закроются за ними. Они остались вдвоём, и альфа начал целовать Хенджина везде, где мог. — Не кусайся, Джинни. Клыки обломаешь. Капризная маленькая блядь, — ласково шептал Дон, облизывая шею Хенджина и жарко дыша ему в ухо.       Он говорил с омегой как с ребенком. Смеялся и даже не думал применять силу. Он мог лишь раз ударить Хенджина, и тот бы затих и перестал брыкаться. Потерял бы сознание от боли, и альфа спокойно донес бы его до машины. Но Дон Ги только веселился и играл с омегой, который уже подвывал от ярости и бессильной злобы. Хенджин ничего не мог сделать такому как Дон. Отчаяние и слезы омеги, его горе и боль только забавляли альфу. Он впихнул Хенджина на заднее сидение роллс-ройса и сел к нему. Омега пинал его ногами, когда Дон тянул его к себе в объятия и смеялся. — Иди сюда, котенок.       Водитель молча тронулся с места, уезжая с подземной парковки небоскрёба. Они выехали в ночь на свет ярких неоновых огней. В полумраке шикарного салона автомобиля было жарко. Омега задыхался под тяжелым горячим телом альфы и никак не мог вздохнуть. Дон опрокинул его на кожаное сиденье и навалился сверху. Он целовал Хенджина горячо и мокро, облизывал его. Альфа ужасно соскучился. Ему всегда было наплевать на то, что Хенджин его не хочет. А сейчас, когда в его сердце не было ничего, кроме огня, Дон и вовсе не обращал внимания на слезы и слабые протесты. Хенджин выбился из сил и только рыдал, задыхаясь от бессилия. Он захлебывался жалостью к себе, думая о том, что больше никогда не увидит Минхо и не сможет его коснуться. Он даже не может умереть, и вынужден, как и прежде, раздвигать ноги по прихоти человека, которого ненавидит. Который убил его друзей и принуждал его столько раз, что Хенджин уже перестал считать.       Машина выехала на набережную. Здесь, у реки, было всё расцвечено огнями, горели огромные экраны реклам и вывесок. Напротив реки, стеклянные громады небоскребов, магазинов и деловых центров сияли ослепительным блеском ночной жизни столицы. Рестораны распахивали двери, клубы были полны народу, звучала музыка и смех… Город жил и дышал, как ни в чем не бывало.       Хенджин расслабился. Он откинул голову и посмотрел вверх на мелькающие за окном авто огни. Дон Ги раздел его и облизал тело омеги, постанывая от возбуждения. Он не хотел трахать Хенджина в машине. Он просто не мог оторваться. Альфа изголодался, и ни о чем не мог думать. Он дурел от запаха и близости. Хенджин так сильно нравился ему, что устоять было невозможно. Дон Ги ни одного омегу в своей жизни не ласкал так. Всегда омеги дрались за доступ к его телу. Взять в рот у этого альфы мечтали очень многие. И обычно, Дон, выбирая кого-то, делал этого омегу счастливым одним фактом своего выбора. После, счастливчик старался так усердно, что Дон не мог избавиться от вечно хнычущего мальчика, без конца просящегося на член. Альфу это даже напрягало. Все его любовники бывали сразу же предупреждены о том, что, если альфа захочет расстаться — не нужно возражать. Иначе был риск получить пулю в лоб за излишнюю навязчивость. Хенджин был первым и единственным, кто не хотел Дон Ги. И по иронии стал тем, кого сам альфа желал больше всего на свете. Хеджин кусал губы и выгибался. Его тело было податливым и мягким. От таких горячих и мокрых прикосновений кончит любой. В этом нет ничего особенного. Физиология проста. Ей наплевать на ваше сердце и душу. Для природы любви не существует. Это жестоко. И это правда. Хенджин закрывал себе рот ладонью, кусал себя до крови, только чтобы не стонать. Альфа вылизывал его до самого конца, но так и не услышал даже вздоха. Тело омеги дрожало от оргазма. Но Хенджин молчал, закрыв глаза и спрятав лицо в ладонях. — Ты такой сладкий, Джинни, — шептал Дон. — Я так скучал. Ты жестокий маленький ублюдок. И я так сильно тебя… Он не договорил. Раздался оглушительный грохот. Водитель резко выкрутил руль. Машину сильно тряхнуло. Дон Ги поднял голову и взглянул в окно. Роллс-ройс остановился на набережной. Среди таких же застывших машин. Движение было в миг парализовано. Все встали, глядя туда, где поднимался в небо громадный столб огня. В следующую секунду первая взрывная волна выбила стекла автомобилей. Тех, что подешевле. Бронированные стекла роллс-ройса выдержали. Хенджин открыл глаза. Дон Ги смотрел в окно, и его глаза полыхали. Возможно, это было отражение огня, которым был объят новый мост через Ханган. Который взорвали только что. Река вся осветилась ярким трепещущим пламенем, в котором горел самый дорогой проект клана Квон. И репутация Квон Дон Ги.

❛━━━━━━━ ••• ━━━━━━━❜

Минхо застыл на пороге пентхауса. Чанбин за его спиной снял пистолет с предохранителя. Они вернулись после трех часов ночи. Им пришлось добираться едва ли не пешком. Весь город встал в километровых пробках после взрыва на реке. Новый мост обрушился и был полностью уничтожен. Пока что масштаб разрушения не был ясен до конца. Полиция, пожарные и скорая только подъезжали к месту взрыва. Огонь ещё полыхал. Его тушение будет продолжаться до самого утра. Минхо уже мог сказать, что на месте строительства останется только пепел. Феликс специально рассчитал всё так, чтобы на любой стадии готовности от моста не осталось ничего.       Минхо смотрел на зияющую дыру на месте входной двери в пентхаус и ощущал сильный тяжелый аромат доминантного альфы. Который был здесь не больше двух часов назад. Он пришел в дом Минхо и забрал то, что принадлежит ему. Глаза альфы налились кровью. — Опусти пистолет, Чанбин, — спокойно произнёс Минхо. — Мы здесь одни. Мы опоздали. Он шагнул внутрь и прислушался. Слабый стон или плач доносился из гостевой спальни. Почти не различимый. Словно где-то вдали плакал ребенок, тихими слезами, без всякой надежды на помощь. Минхо быстро пошел в спальню. Чанбин последовал за ним. Картина, открывшаяся им, была жуткой. Весь пентхаус был буквально изрешечен пулями. Складывалось ощущение, будто тут просто палили без разбору во все стороны. Даже стены были пробиты насквозь. В гостевой спальне, у стены сидел Сынмин. Омега был жив. Но ранен. Он перетянул ремнем правое плечо. Ким истекал кровью. Был бледен и с трудом сидел. Он тихо плакал, сжимая в объятиях тело своего брата. Чонин лежал на коленях у омеги и не подавал признаков жизни. Альфа также был в крови, как и Сынмин. Его красивое бледное лицо было абсолютно безмятежным. Казалось, он уснул и просто тихо спал. Минхо бросился к Киму и попытался дотронуться до Чонина. Сынмин дернулся, словно не желая отдавать своего альфу. Схватился за Чонина сильнее и сжал его. — Чанбин! — голос Минхо дрожал. — Проверь нашу спальню. Чанбин кивнул. Он хотел было уже идти, как Сынмин тихо произнёс: — Хенджина нет. Дон Ги забрал его. Минхо знал. Он это понял сразу, как вошел. Но глупое сердце всё равно надеялось. А сейчас альфа просто испугался. Он подумал о том, что Хенджин мог быть убит. Но раз его забрали, значит омега жив. — Я проверю пульс, — тихо сказал Минхо, глядя Сынмину в глаза. — Не бойся. Он взял руку Чонина и прощупал пульс. Рваный, нитевидный, но он был. — Вызвать скорую? — Чанбин сделал шаг к Минхо. — Сами отвезем. Сейчас в городе коллапс на дорогах. Тут недалеко больница. Мы доберемся быстрее, — Минхо взглянул на Кима. — Он жив. Разреши мне забрать его. Нужно ехать в больницу, пока ещё есть возможность. Сынмин кивнул, заливаясь слезами. Он с трудом разжал руки и позволил Минхо взять Чонина. Присутствие доминанта немного успокоило омегу. Никого другого Сынмин, наверное, не смог бы подпустить к себе и доверить своего альфу.