circulus doloris

Кавех неохотно открыл глаза, выглядывая из одеяла. Комната, в которой он проснулся, была уютной: ковры с замысловатым узором на деревянном лакированном полу, вялые растения в горшках, листья пожухлые попадали на пол; стеллажи с книгами (как Кавех позже заметит, во всем доме до самого потолка). Кинув взгляд в окно, он заметил тяжелые темные тучи и блеклую болотную зелень. Воспоминания о прошлом дне ударили в память, как внезапное озарение. Как яркий свет, резко включившийся в темной комнате, когда глаза еще не привыкли. Захотелось в голос стонать от досады, обиды и чего-то еще — тянуще-ноюще оно болело то ли на душе, то ли на теле. — Проснулся-таки, — хмыкнул мужчина, когда покой его уединения был нарушен прихрамывающим Кавехом. Он, подперев дверной проем плечом, с опаской глядел на хозяина дома. По поднятым бровям и поджатым губам можно было подумать, что Кавех и вовсе удивлен обнаружить в гостиной (так он назвал комнату с большим грязным панорамным окном, темно-бежевым бархатным диваном и камином, полка которого была усыпана пылью) хозяина дома. Дом же этот выглядел брошенным, забытым, оставленным на долгие-долгие годы. Кавех сразу провел параллель с той миниатюрной деревней за болотом. Возможно, думал он, когда-то здесь было красиво, свежо и живо. — Скажешь что-нибудь? — хлопком сероволосый мужчина закрыл книгу. Похоже, в этом доме только книги были в хорошем состоянии, без вековой пыли. Она будто скатывалась в клочки и образовывала колонию за колонией, омрачая пространство и делая его блеклым, пустым, грустным, забытым. — Как тебя зовут? Голос был бархатным и немного шероховатым, он терялся в убранстве комнаты, путался в мертвых растениях, узорчатой паутине и пыли. — Кавех, — вымолвил блондин. Ему было страшно, вдруг Хозяин дома украдет его имя, околдует или сотрет с лица Тейвата такую незначительную деталь. Однако эти мысли давали человеку надежду, что таким исходом он сможет попрощаться с большей частью своих проблем. Заживет спокойно в своей самобытности. Реакция Хозяина — удивление. Огонек загорелся в глазах, а сам он улыбнулся уголком губ. — Отлично, я уж думал, долгий сон привел к деградации твоего мозга, иначе отчего ты молчишь, — он неспешно поднялся, бегло осмотрел с ног до головы своего гостя и, скривив губы в улыбке, кивнул в сторону другой комнаты. — Как насчет чая? Хоть тот и был возмущен сказанным, но молча согласился, собираясь последовать за Хозяином, однако суровый взгляд его остановил. Приковал. Кавех наступил в трясину, в болото Его глаз, в Его власть. — Я потратил столько сил на лечение твоей ноги, будь уважительнее, — мурашки бежали по телу от этого изменения в поведении. Непробиваемый лед, холод зимы в Снежной. Беспрекословное подчинение — иначе смерть. Хозяин неспешно подошел к Кавеху, хватая его под руку. — Старайся не использовать ногу до полного выздоровления, — и снова тепло солнца в голосе, мягкость во взгляде и чуждая забота. — Простое растяжение, однако хуже сделать не так уж и сложно. А мне морока. Стол из темного дерева, стулья с зеленой обивкой. В чайнике на плите уже бурлила вода, кипела, волновалась. Небольшое окно выходило на заднюю часть дома: там непроходимые заросли, да и само окно было скрыто за растениями, так что рассмотреть лучше обстановку снаружи Кавех не смог. Он перевел взгляд и все свое внимание на сильные плечи, мускулистые руки, что с осторожностью и трепетом матери разливали кипяток по белым кружкам. Кухня заполнилась запахом трав и ягод. — Знаешь, — начал Аль-Хайтам, поставив кружку перед Кавехом. — Я думал, ты уже не проснешься. Столько спать… страшно представить. Он открыл навесной шкафчик и вытащил оттуда небольшую тарелочку с печеньем. Прошлый Кавех закатил бы истерику, отказался бы даже сесть за этот стол, где абсолютно все покрыто толстым слоем пыли. Но почему-то молчал. — Сколько я спал? — поинтересовался он, живот болел от голода и неприятно урчал. — Примерно два дня, — Хозяин не сел за стол, но прислонился к столешнице бедром. Кавех оскорбился. — Спасибо, — хоть он и вдоволь отоспался (чего не случалось за последние пару лет), голос все равно звучал тихо и устало. — Я разрешу тебе здесь пожить до полного выздоровления. Но! — он поднял указательный палец вверх. — Есть несколько правил, которые ты ОБЯЗАН будешь соблюдать. Хозяин не признается, что правила — формальность, чтобы выглядеть убедительно. Не скажет, что Кавех — тот, кто нужен ему больше всех на свете. — Я согласен, — без раздумий ответил Кавех. — Правило первое…

***

Первые несколько дней Кавех действительно отсиживался в комнате. Спал, читал и строил чертежи, которые теперь никогда не обретут физическую форму. Но и безделье надоедает, поэтому на третий день бодрствования он решился. Потянувшись до хруста в спине, мужчина открыл нараспашку окно, впуская уличный сырой воздух и прогоняя застоявшиеся в комнате запахи лекарств и пыли. В кладовой он нашел старую простынь и изорвал ее на небольшие кусочки. Набрал воды в ведро и, все еще сильно хромая, отправился в свою комнату. — Такой важный, а в доме бардак, — ворчал недовольно Кавех с особым усердием оттирая окно и раму. Он даже потрудился вытащить все книги из своих мест, тщательно вытирая полки. Сразу было видно, какие труды читают в этом доме чаще всего. Воду он поменял несколько раз. Снял постельное белье и скинул его комком на пол. Следующим шагом он вышел на задний двор — теперь-то он смог разглядеть весь сад, хоть и заброшенный, заросший сорняками. Пара стульев и столик недалеко от крыльца, поилка для птиц из белого камня, а чуть глубже располагалась беседка, поросшая плющом. Все поместье выглядело до боли знакомым. - Дежавю, — думал Кавех, старательно отгоняя неприятное и неопределенное чувство. — Опять пасмурно, — заглядывая в серое небо, сказал он. Сколько Кавех здесь находится, а солнца ни разу не видел. На натянутых веревках висели одеяло, мокрое постельное белье и подушка. Кавех наблюдал за падающими с них каплями воды, забыв про остывающий кофе. Он все думал о хозяине дома, как вдруг его осенило. «Я не знаю его имени. Почему он сам не представился?» Кавех залпом допил остатки кофе и вернулся в дом. Он продолжал сантиметр за сантиметром приводить усадьбу в порядок. Мыши, тараканы, колонии пыли — всё было выгнано из жилища Хозяина Топи. Окна блестели чистотой, а цветы политы и подрезаны. Кавех долго смотрел на книжную полку в гостиной, а потом принялся вытаскивать книги. Он заметил выпавший из страниц небольшой прямоугольник, чуть потрёпанный по углам. На нем — среди сумерских роз серьезный хозяин дома, а рядом человек, сильно похожий на самого Кавеха. Голова закружилась от поразительного сходства. На обратной стороне фотографии аккуратным почерком подписана дата — двести пятьдесят лет назад. Он поспешно убрал его обратно в книгу, ощутив, как в его душе завыла непонятная тоска. Одна из книг на полке не поддавалась — и потянув сильнее, Кавех услышал приглушенный щелчок механизма. Потайная дверь. Любопытства блондину не занимать: даже страх перед Ним не смог остановить Кавеха, и тот открыл ее. Сырость, пробирки, стеклянные банки, раскрытые книги... и очень много записей. Может быть, у Кавеха было бы меньше проблем, если бы он не шел на поводу у своего любопытства. В банках формалин с мелкими животными, но их было не так много, чтобы обращать особое внимание. Что было интереснее, так это записи от руки, принадлежавшие, по-видимому, хозяину дома. — Ни слова разобрать не могу, — перебирая странички записной книжки, сказал Кавех. Он сразу прикинул, что его сосед вполне мог бы являться ученым с таким мелким и нечитабельным почерком. Что он и смог прочесть, так это отдельные слова и дата на некоторых страницах: «эксперимент», «результаты неудовлетворительные» и прочее подобное. На одной из последних страниц многое было перечеркнуто, а последние слова гласили: «Снова мертв». Мозг Кавеха сразу начал обрисовывать ужасные эксперименты, которые тут проводились. Ему стало не по себе от одной мысли о том, какие ужасные вещи здесь творились. За окном уже было темно, когда Кавех сел на диван, закончив с уборкой. Осталась только одна комната — покои хозяина. Хотелось войти и узнать, кем же является этот таинственный незнакомец, но уже занеся руку над ручкой двери, мужчина вдруг услышал шорох. — Я же от всех избавился! — страдальчески воскликнул Кавех, тут же двигаясь в направлении шума. С кочергой в руках он заглянул под тумбу с цветком и тут же ошарашено отпрянул. Под ней возилось маленькое существо, что Кавех видел во сне. Желтое создание с шапочкой-листиком подпрыгнуло, увидев человека. — Нара видит меня? — спросило оно, подрагивая, словно лист на ветру. — Да, — ответил Кавех, осторожно присаживаясь рядом на колени. — Хороший нара пахнет солнцем! Добрый нара заботится о растениях! Наре не следует ходить в комнату к Хозяину. Хозяин разозлится, — шепотом предупредило существо. — Кто ты? — с любопытством спросил он. Вид существа чем-то напоминал образы из сказок детства и резные деревянные игрушки. — Аранара! Меня зовут Араньяка. Диалог с удивительным созданием был прерван открывшейся дверью. На пороге стоял Аль-Хайтам. Выглядел он уставшим, а в его глазах разгоралось огнем недовольство с яркими нотками раздражения при виде изменений в доме. Он так и застыл у входной двери, разглядывая чистую комнату. Далее взгляд упал на Кавеха, сидящего на полу. — Потрудись объяснить, — спросил он у Кавеха. — Что я тебе говорил про правила? Ты не отличаешься интеллектом, раз не можешь следовать простым указаниям. Однако Кавех не растерялся. Эмоции, скопившиеся в нем, тут же попросились наружу. Резко поднялся с пола, совсем не обращая внимания на перебинтованную ногу. Волосы были растрепаны, губы — тонкая полоска раздражения. — Это ты потрудись объяснить, — он выделил обращение и ткнул пальцем в грудную клетку Хозяина. — Весь из себя царь, а в доме полнейший ужас! Дышать нечем, всюду грязь! Кавех был зол, ему ведь и убираться пришлось. Хотя не очень-то и культурно было заниматься такими делами в гостях. — А это еще меня называли балбесом и неряхой! — Кавех шумно выдохнул, прикрывая глаза ладонью. — Тебя не видели! Антисанитария! Я в конец сегодня задергался выгребать крысиный помет. И тараканы! Всюду пауки! Наверняка еще и клопы! — Кавех ворчал, как заведенный, а по спине то и дело бежали мурашки от отвращения. — И что же ты молчишь? — Ты маленький… — хотел выругаться Хозяин дома, но передумал. Как ни крути, а гость был в чем-то прав. — Давай! Может ударишь меня за непослушание, а? — все продолжал блондин. — Такой чудесный дом, знаешь, стойла у лошадей в городе чище! Кавех ойкнул, когда Хозяин болота схватил его за подбородок крепко, грубо. Мужчина не закрыл глаза от страха, не начал умолять о пощаде. Взгляд был острее лезвия клинка. — Невыносим, — прошипел Хозяин, склоняясь чуть ближе и почти касаясь Кавеха носом. Вглядываясь в чужие глаза, Аль-Хайтам не нашел в них страх, но лишь режущее недовольство — родитель отчитывает ребенка. Кавех не стал терпеть такое отношение к себе и резким движением вырвался из хватки. Целый день физической работы неблагоприятно сказался на его растяжении, оттого, не устояв на ногах, он пошатнулся и полетел спиной назад. Упасть ему не позволил Аль-Хайтам, перехватив за руку. — Какая честь! Посмотри на него, Араньяка, — обратился Кавех к аранаре, но того уже не было под тумбой. — Что ты сказал? — удивился Хозяин, проследовав за взглядом Кавеха. Вопрос скорее был риторическим, он прекрасно все расслышал. Сердце забилось в горле. — Ты видел их? — Да, — отрезал обиженно Кавех. — Мое имя — Аль-Хайтам, — он сменил гнев на милость. И, возможно, этого бы и не произошло, но незначительная деталь, такая крошечная и невероятно важная, поменяла все. Ни одно воплощение не видело аранар, ни одно воплощение не называло Аль-Хайтама по имени, но эта версия Кавеха... — Кто ты? — спросил Аль-Хайтам, отпуская руку Кавеха. Для него человек был головоломкой: с виду вроде простая, но лишь при пристальном рассмотрении понимаешь, что все не так, как кажется. Кавех удивился вопросу — он звучал иначе, чем утром. Словно хозяин ждал какого-то другого ответа, объяснения. Аль-Хайтам присел на диван, не сводя внимательного и пытливого взгляда с Кавеха. Тот, совсем не смущаясь ситуации, смотрел в ответ. Молчат. Лишь треск огня в камине нарушал тишину. — Откуда ты пришел? Как оказался на моей территории? — задал свои вопросы Хозяин, скрещивая руки на груди. — Из города Сумеру. Учился в Академии, какое-то время читал лекции. Я архитектор, — он изогнул бровь, явно не очень радуясь разговору. — Что тебя привело в Лес Авидья? — Аль-Хайтам смотрел, будто насквозь, и о чем-то активно рассуждал. — Желание жить, — Кавех неопределенно махнул кистью в воздухе. — Я сильно вляпался. — С таким характером не удивительно, — Аль-Хайтам улыбнулся, представляя, какие сцены устраивал Кавех. — Прекрати, — прозвучало с недовольством, с раздражением. — Меня подставили, еще задолжал немного. Они хотят моей смерти. Наверняка матры до сих пор ходят по лесу и ищут меня. — Я и правда видел людей, но они пока далеко, — Аль-Хайтам осторожничал, поэтому убрал все следы Кавеха. Присутствие блондина полностью скрыто. Кавех начал нервничать. Закинул ногу на ногу, нервно тряс ею на весу, пульс участился. — Значит, плохого исхода мне не миновать. Они найдут. — Ты мой… — остановился на полуслове, пытаясь подобрать слово лучше. — Ты под моей защитой, хотел сказать. Хозяин болота никому не отдаст этого человека — тот был особенным. Он душой чувствовал, что это именно тот Кавех. Понял это еще тогда, когда блондин сам добрался до деревни Аранар. Его пылкий нрав, взгляд, запах солнца будоражили сознание Аль-Хайтама. Воспоминания одно за другим проявлялись в памяти. Он не любил такие моменты. Слишком четко начинал осознавать, что все конечно. Аль-Хайтам обещал себе больше не наслаждаться теплыми лучами — всегда будет один исход, всегда будет ожог... Заживающий долго настолько, что всей его бессмертной жизни не хватит. По окнам застучал дождь. — Наверное, — вдруг сказал Кавех, смотря в стол. Настроение у него было хуже некуда, руки сами опускались, и он ощущал тики и таки часов, что отмеряли время его жизни. — Я пойду к себе. Аль-Хайтам не стал его останавливать. Держаться особняком — такая тактика, иное отрицал. Однако, против законов не пойдешь. Некоторым вещам даже он вынужден подчиняться. По сердцу больно ударили образы из прошлого: глаза цвета бутона розы, шелк светлых волос и звонкий смех…