путь к звездам лежит через пуанты

Чонин и Хан впопыхах добежали до нужного кабинета. Они опоздали уже на целых двадцать минут, и стучать никто не решался. Может, в обыкновенной школе это было бы не так страшно, но в Сеульской Академии Балета точно уголовно наказуемо. Хан, которого уже заживо съело чувство стыда, толкнул младшего в плечо, указывая на дверь. - Еще чего? Это не я прихожу в двенадцатом часу с тренировок, а потом все утро не могу пошевелиться, - громким шепотом напомнил об утреннем происшествии Чонин. Он, конечно, прав, но можно же проявить хоть капельку сострадания? Джисону же все равно получать, а он, как нормальный человек с чувством самосохранения, готов как можно дальше оттянуть время своей кончины. Это утро выдалось, мягко сказать, тяжелым. Джисон проснулся от того, что его судорожно тряс Чонин, сопровождая каждое движение громкими отчаянными возгласами. - Ты чего спишь? Уроки начинаются через десять минут! – обеспокоенно говорит младший прямо над лицом. Неужели Хан не услышал этот ужасный будильник, не мог он так сильно устать всего за один день, что даже слух подвел. Но оказалось, что мог. Потому что, как только он попытался встать с кровати, ужасная боль пронзила каждую часть его тела. Ноги гудели, как чугунные, на них трудно было даже просто встать; боль тысячью иголок пронизывала аж до основания бедра. Был бы Хан дома, он бы точно никуда не пошел, но тут мельтешащий сосед, который поторапливает, где уж тут оставаться. На этом моменте Джисон уже начал сомневаться, что правда выдержит такой ритм тренировок. Быстро накинув одежду, Джисон захватил собранный рюкзак и вещи чтобы почистить зубы. Он хотел отправить Чонина на уроки, чтобы тот не получал нагоняй, но тот почему-то остался. По лестнице спускаться было той еще каторгой. Мышцы, не адаптированные под такие нагрузки, какие были вчера, казалось, порвутся от малейшего напряжения. Но пронесло, утренние процедуры прошли без повреждений. Когда парни добрались до своей комнаты, чтобы закинуть вещи, в мозг ударило осознание, что они уже опоздали. Функция «болеть» успешно отключилась, когда была поставлена задача добежать до кабинета. Пока они пробегали через коридор, переводящий в корпус академии, Чонин вспомнил их первый учебный день. Только Сонми не хватало, но оно и к лучшему. Если бы она их заметила, было бы стыдно, очень стыдно. Потом мелькали картинки пролистывания мониторов в поисках нужного класса, и сами поиски, а сейчас эти двое стоят с дрожащими руками и думают, как зайти в класс. Тут Джисон все-таки решился – если все равно умирать, то уже нечего бояться. Робкий стук, за ним поскрипывание двери. Хан тут же зажмурил глаза то ли от страха, то ли от солнца, и сложился пополам в извинительном поклоне. К нему присоединился и Чонин, и они, как будто отрепетировано протараторили в один голос: - Извините, пожалуйста, за опоздание! Какое же было облегчение услышать добрый ласковый голос учительницы по английскому языку. - Проходите, мальчишки, отдышитесь. Но не опаздывайте больше. Они с воспитательницей были чем-то схожи. Обе души не чаяли в своей работе, а самое главное никогда не ругались. Джисон и Чонин виновато оглядели класс, а потом приземлились на свои пустующие места. Во время урока никто не акцентировал внимания на провинившихся, все были очень снисходительны. Хотя, все-таки под обсуждения девочек они попали, но те вряд ли что-то плохое говорить будут, только посмеются над ними за оплошность. Сонбин, удивленный таким появлением своих друзей, окинул их улыбкой и обещал поделиться конспектом. И тогда, вроде бы, адреналин немного поутих. За завтраком была какая-то непонятная суматоха, все что-то очень яро обсуждали. За стол, где сидел Хан с друзьями, неожиданно сели Хёнджин с Феликсом. - Слышали, Боксун собирает всех в зале на третьем этаже? – спросил блондин, ставя свой поднос. - Это поэтому тут так шумно? – предположил Сонбин и угадал. - А то. Скажу по секрету, - Хёнджин прислонил руку ко рту и наклонился, чтобы его было лучше слышно, - это скорее всего по поводу поездки. Глаза младших в недопонимании округлились и уставились на блондина. - Все-все, я вам ничего не говорил, - замахал руками Хван, принимаясь за еду. - Мы не должны были вам об этом говорить, поэтому дождитесь следующего урока и сами все узнаете, - подогрел интерес Феликс. Они все знали, но зачем-то умалчивали, может, это обряд такой? Хан пережевывал завтрак, а его мысли не покидали слова второкурсников. Он все пытался предположить, что же за поездка, о которой им расскажет ректорша. - О, посмотри, там твой Чани-хён идет, - внезапно обратился Хёнджин к Чонину, играя бровями, - не хочешь с ним поговорить? – он вроде хотел просто предложить ему пообщаться, но это прозвучало насмешкой, из-за чувств, испытуемых Чонином. Хван получил от однокурсника толчок в бок, который сбил спесь, и старший понял неприятный смысл сказанного. - Ах, эм, ты извини... – замялся блондин, мельком поглядывая на покрасневшего младшего, прячущего лицо в ладонях, - мне не стоило так говорить… Чонин внезапно поднял взгляд, совершенно не выражающий ни смущения, ни обиды. - Пойду поздороваюсь с ним, - как ни в чем не бывало улыбнулся он, приподнимаясь со стула. Все за столом одновременно переглянулись, а Чонин и вправду пошел к рыжему четверокурснику. Тот одарил его улыбкой, и они вместе отошли с прохода, облокотившись о стену, и начали о чем-то разговаривать. Джисон порадовался за друга, но почему-то ему захотелось чувствовать того же, и это желание слегка притупило радость. Переменку он провел с Сонбином и второкурсниками, пока Чонин был под действием стрел купидонов. А долгожданный звонок заставил просяще посмотреть на старших, чтобы те довели до зала. Им оказался не зал тренировок, а самый настоящий актовый, тот, в котором церемония начала учебы проходила. Снова эта огромная сцена и чарующие партер с амфитеатром, напоминающие места в Гранде. И правда, эта сцена была спроектирована так же, как и там, только была незначительно меньше по площади. На сиденьях уже располагались ученики, их было очень много, а из-за одинаковой формы, вообще было сложно кого-то узнать. Второкурсники и Сонбин направились искать места, а Хан слишком загляделся, и не заметил, как они отошли. - Джисон! – донесся позади голос, кажется… Минхо? Хан почему-то уверен, что слышал именно его знакомый бархатистый тембр. Только он хотел обернуться, как с другой стороны окликнул Чанбин своим громким басом, а после Хан заметил сидящих рядом Чана, Сынмина и махающего ему Чонина. А когда обернулся на предыдущий зов, то его обладателя не заметил. Показалось, наверное. Чонин похлопал по сиденью рядом с собой, приглашая друга присесть. - Знаешь, что сейчас будет? – сияющим взглядом устремился светловолосый на однокурсника и, не дожидаясь ответа рассказал, - Нам расскажут, что мы едем в Гранд! Мне Чан рассказал, - Последнее предложение точно не стоило говорить, это стало понятно по тому, как изменилось лицо Криса – он скривился в неловкой улыбке, и по смеху Чанбина, который понял, что однокурсник то его слишком наивный, что доверил как никак секрет первокурснику. - Ой, - прикрыл рот ладошкой Чонин, - мне, наверное, не стоило этого говорить… - Да ладно, ничего, все равно уже сейчас бы рассказали, - успокоил Чан. Свет внезапно отключили, а на сцене зажглись прожекторы. Джисон уже устремил глаза, как услышал непонятное шуршание или шепот позади себя. - Вот они! - Хватит ворчать, садись сюда, пока Боксун не вышла! Или по шапке хочешь получить? – громким настойчивым шепотом указал Хёнджин, а потом толчком усадил кого-то в кресло рядом с Джисоном. Он и еще Феликс с Сонбином, тихонько приветствуя друзей, протиснулись на места подальше, чтобы сесть рядом со знакомыми четверокурсниками, а Хану стало интересно посмотреть, кого же еще они привели с собой. Он обернулся и почти вплотную увидел лицо Минхо. Слишком близко. Джисон мигом отпрянул, отводя взгляд. Посмотрел. Тот бровь вскинул от неожиданности, взглядом первокурсника смерил, а потом хмуро уставился на хихикающего на безопасном расстоянии Хёнджина. Он как угадал, ведь, сидел бы он рядом, точно бы подзатыльника отхватил. - Ну все-все успокойтесь, - шикнул Чан, кивая в сторону сцены, и усмиряя разбушевавшихся детей. На сцену, стуча каблуками и заставляя присутствующих перестать шушукаться, вошла Боксун, в темно-синих пиджаке и юбке в полоску. Она аккуратно поправила выбившуюся прядь черных волос и представительно встала за трибуну. - Приветствую учеников нашей академии. Я сегодня собрала вас здесь, чтобы рассказать одну важную новость. Старшие уже наверняка знают, о чем я или хотя бы догадываются, а первокурсников я сейчас просвещу. Сидящие рядом Чанбин и Чан закивали, а Хан боковым зрением глядел на Минхо, у того глаза горели так же, как и у самого Джисона и остальных первокурсников. - На этой неделе, а точнее послезавтра у вас отменят занятия, и мы всей академией поедем в Гранд-театр на постановку «Лебединого озера», - весь зал залился радостными возгласами и аплодисментами, ректорша продолжила, - все билеты нам предоставил театр, покупать ничего не нужно. Деньги можете взять только на программку, чтобы получить автограф, так как в этой постановке в главной роли Кан Дживон и Ли Соён, многим четверокурсникам может быть полезно увидеть их, потому что если повезет, то они будут работать с ними лицом к лицу уже в следующем году, - и новая волна оваций. Чонин радостно обернулся к Бан Чану: - Вот это шанс, как бы круто было бы заполучить автограф. А старший чего-то не так обрадован был, чем вызвал беспокойство у младшего. - Что-то не так? – Чонин пытался заглянуть в глаза старшему, а тот поймал его ладонь, лежащую на подлокотнике и сжал в своей. Внизу живота блондина что-то сжалось, а по телу пробежали мурашки от соприкосновения с теплой, немного шершавой из-за сухости, ладонью парня. А потом произошло то, чего Чонин не ожидал совсем. Крис потянул ладонь Яна, зажатую между своих, к своему лицу, и прижал ее внутренней стороной к своей щеке, ластясь и прикрывая глаза. Такая картина не смутила никого, кроме самого Чонина, которого обдало уже второй волной мурашек, и Хана, смотрящего на все происходящее. - Теперь все в порядке, - улыбнулся Чан, отпуская руку покрасневшего первокурсника, - ой, извини, я не подумал, что тебе может быть неприятно. - Нет-нет, все было очень приятно, - замахал головой Чонин, тут же прикрывая рот рукой от осознания сказанного. Легкий смешок пронесся по их ряду, но никто младшего не осудил, все уже все поняли давно. Джисон снова почувствовал то же, что и за завтраком, а глядя на этих двоих, бабочки встрепенулись и у него в животе. На экране, вывешенном на сцене, показывали документальный фильм про Гранд. Хан облокотился на подлокотник правой рукой, а после почувствовал соприкосновение с чужим телом. Плечо Минхо, в рубашке с коротким рукавом, будто грелось о мягкий пиджак Джисона, и немного ерзало, словно чешущийся кот. Сам третьекурсник сидел как обычно, внимательно глядя на экран, а у Хана сердце забилось так же, как тогда на крыше. Джисон знал, что мысли материальны, но не настолько же. И почему это так смущает? Неужели с ним то же, что и с Чонином творится. Фильм помог немного отвлечься, хоть и отстраняться Джисон не стал, так теплее было, это он и раньше понял. Пригревшись сидели не только они, на том конце Хёнджин и Феликс держались за руки, Чонин и Чан тоже не держали большой дистанции, и только троица: Сонбин, Сынмин и Чанбин сидели без пары. Включившийся по окончании фильма свет, заставил плечо Минхо отстраниться от Джисона, тем самым пустить по нему легкий холодок. Пустовато стало. Приластившийся, словно кот Минхо, давал какое-то чувство безопасности, что все обиды и гордость можно было отложить на второй план. Но нужно было идти на занятия. А с третьекурсником они встретятся еще, на адской вечерней тренировке. Что-то отстранило Джисона на время учебы, одноклассники заметили это, пытались интересоваться в чем дело, но в ответ получали только отговорку об усталости. На самом деле в голове была куча мыслей, которая не давала Хану покоя вплоть до времени тренировки «Щелкунчика». Он думал о всех поступках Минхо, что они могли бы значить, и что он сам чувствует, когда третьекурсник совершает эти поступки. А потом вспомнилось детство, влюбленность, разбитое сердце и бабушка, которая все знает. Страх наступить на те же грабли сковывал и так ноющее сердце, и чтобы не чувствовать этого, Хан на все сто выкладывался на занятиях по классическому танцу, заменяя боль душевную болью физической. Начала вечерней тренировки Хан дожидался у себя в комнате, в гордом одиночестве, потому что Чонин ушел к Сонбину и остальным первокурсникам играть в правду или действие. В тот момент, когда на часах было 17:45 к нему зашел Минхо. В этот раз он не ввалился, а аккуратно зашел в комнату, когда Джисон открыл перед ним дверь. Уж кого-кого, а третьекурсника он видеть здесь не ожидал, неужто на тренировку позвать пришел? - Ты чего здесь? – спросил Хан, отходя на небольшую дистанцию. Он еще не готов к близким контактам. - Тренировки не будет сегодня, - спокойно отвечал Минхо, проходя вглубь комнаты и усаживаясь на джисонову кровать. – Чем планируешь заняться? - Пойду к однокурсникам, - сказал Джисон, смотря на рассевшегося старшего, осматривающего их комнату, - прости тут не прибрано, - Хан поднял свои брошенные носки с пола и убрал в шкаф. - И будешь с ними дурью маяться, когда у тебя концерт на носу? - Так он через целых три месяца. - Не целых, а всего лишь. Не преувеличивай свои способности, пока я не заметил, чтобы тебя похвалили, - снова начал упрекать по поводу способностей Минхо, скалясь в кошачьей ухмылке, которую нельзя было прочитать. - И что ты предлагаешь делать? - Тренироваться идти, классы открыты, а даже если б закрыты были, всегда есть коридоры, они у нас в академии просторные. Предложение хорошее, только Хана аж передернуло от воспоминаний о сегодняшнем утре, когда у него сил даже на пошевелиться не было, но он все равно согласился – Минхо же, наверное, так как Боксун гонять не будет. Да вот не тут то было! Русоволосый загонял похуже. Так он еще и сам выполнял больше нормы, но делал он это может и через боль, но не показывал этого, так что упрекнуть его в требовании невозможного было неуместно. Но мышцы Минхо может быть и способны выполнить такое, а вот у Хана не выдержали. Во время одного из прыжков, он так прыгнул, что потянул себе ногу. Боль. Режущая внезапная боль, пронзила голень Джисона. Он тут же упал на пол и зажмурил глаза, зажимая ногу в руках. Минхо немедля подбежал к травмированному товарищу и присел на корточки рядом. - Дай посмотрю, - попытался он дотронуться до Хана, которого скрючило от боли, но тот одернул больную ногу и еще сильнее зажмурился. Тогда Ли пошел на более щадящие меры, - тише, не делай резких движений, а то станет еще хуже, - его голос стал мягче и ласковее, а ладонь успокаивающе начала гладить по спине у основания шеи. Такие его движения заставили Хана немного расслабиться и довериться действиям старшего. Минхо, получивший дозволенность, аккуратно осмотрел ногу младшего, но было сложно что-то понять, лосины задрать – больно, а Ли не врач, причинять боль, если он может чего-то не понять, он не хочет. Тогда оставалось только отвлекать первокурсника, чтобы тому стало легче. На телефоне он тут же набрал смску Чану, с просьбой позвать доктора, а сам придвинулся к сжавшемуся от боли Джисону. - Как у тебя с учебой? – решил Минхо начать с отдаленной темы, чтобы отвлечь немного, а сам запустил пальцы в волосы на затылке младшего, совершая массирующие расслабляющие движения. Волосы у Хана жесткие, но шелковистые, сквозь пальцы струятся как щетинка на беличьем хвосте, приятные. - Да не особо, если в больничку или домой укачу, то не догоню программу, - грустно усмехнулся Джисон, не понимая происходящего от слова совсем. Почему в его волосах сейчас хозяйничают руки третьекурсника? Но от этого даже больно меньше стало, кажется. Но странно это все, они что, так весь вечер просидят, а потом Минхо его на руках до комнаты донесет? От этого бы Хан, конечно, не отказался, мышцы на руках русоволосого выглядели не менее внушительными, чем на ногах, было интересно увидеть их в деле. - Не беспокойся, не укатишь никуда. Все хорошо будет, сейчас тебя осмотрят и скажут, что просто легкое растяжение, до следующей недели на танцы не походишь, а потом постепенно вольешься, - начал успокаивать Минхо, только он делал это так, будто внушал себе, а не Джисону, что тот останется в академии. Рука с затылка скользнула на поврежденную ногу, и начала легонько поглаживать, выводя замысловатые узоры. Хан сначала поежился, а потом такие движения немного сняли напряжение с ноги, и он просто уставился на венки, которые очерчивали изящные и прохладные кисти рук Минхо. Подоспели Чан с врачом из здешнего медпункта. Минхо тут же уступил специалисту место рядом с Джисоном, а сам пересел на другую сторону, не отходя от него, Чан приземлился возле него. Пока врач осматривал поврежденную конечность, Джисон корчился от боли, а иногда из него доносились громкие вскрики, от которых Минхо то и дело вздрагивал, начиная внимательнее смотреть на действия доктора. Чан заметил, что друг слишком волнуется за первокурсника, даже удивился этому – несвойственно Минхо такое, ему всегда до лампочки было, кто там что потянул или даже сломал, а сейчас сидит рядом, слова успокаивающие шепчет. Что-то новое с третьекурсником творится, неужто оковы крепких цепей идеала и суровых тренировок, наложенные на сердце этого потерянного в себе "лучшего ученика" стали ослабляться. А может дело в Джисоне, который кажется отыскал ключик, которым эти оковы снять. Врач попросил донести пострадавшего парня до медпункта. На просьбу мигом откликнулся Минхо, под руководством доктора, осторожно подхватывая Джисона под колени и лопатки. У Хана аж дыхание перехватило от таких действий, он уже во второй раз за день подтвердил гипотезу о материальности мыслей. Сейчас он на руках Минхо, который несет его в больничное крыло. Подняли его совершенно как пушинку, будто он совсем ничего не весит, даже по лестнице пронесли без напряга. В больничном крыле, находящемся вообще в другом корпусе, пахло медикаментами и хлоркой. Минхо аккуратно переложил Джисона со своих рук на кушетку в медкабинете, а потом встряхнул ими, все-таки Хан не пару килограмм весит. Врач наложил ему холодный компресс и велел полежать немного, а сам начал расспрашивать о происшествии. - Как это вы так умудрились, - оглядел он Минхо с Джисоном. Хан только хотел рассказать о своей неосторожности, как его прервал Ли. - Это я дал слишком большую нагрузку, не рассчитал его силы. Взял вину на себя? - Не нужно брать на себя ответственности тренера, Минхо. Теперь ты убедился в том, что это приносит травмы, - отругал доктор. - Джисон, мне очень жаль что так получилось. Впредь я не буду так на тебя давить тренировками, - поклонился в знак извинений Минхо. Его слова звучали искренне, он признавал свою ошибку. После компресса доктор растер ногу каким-то травяным настоем, прямо как те, которые бабушки настаивают, а потом наложил повязку. Стало не так больно, а под повязкой настой начал согревать. Примерно в это время в кабинет с поспешным стуком, не дожидаясь ответа влетели Чонин и Сонбин, а потом и вся остальная компания. Все сразу заинтересовались, что случилось, но в ответ только получили односложное: «производственная травма». Парни хотели забрать Джисона, но тут поспособствовал Минхо. Он шепнул Чану чтобы тот отвел колготных ребят в общежитие. - Тут с ним останешься? - Нет конечно, буду я еще благотворительностью заниматься. Чан только усмехнулся, вот он – прежний Минхо, узнаваемый. Все попрощались с больным, а потом поспешно удалились по инициативе Чана. Только Чонин хотел остаться, но доктор пообещал, что они увидятся уже сегодня ночью. Напоследок Хан получил некоторые указания и пару мазей. Ему до конца этой учебной недели нельзя было заниматься, а на завтра вообще требовался полный покой, что его даже от школы освободили. Ходить можно будет, если завтра легче станет, сказали, что даже в поездку отпустят, если ничего серьезного. Хан обрадовался, что все не сильно страшно и он сможет быстро поправиться и уже хотел встать с кушетки, как в грудь уперлась рука Минхо, возвращая на место. - Посиди пока, - он сказал это, а потом повернулся к врачу, - спасибо вам, мне отнести его в комнату или сам дойдет? - Лучше, конечно, ногу не напрягать, да и дойти он сам на вряд ли сможет, поэтому если не сложно то будь другом, или можешь кого-то на помощь позвать, - врач вышел из кабинета, оставляя этих двоих наедине. - Почему ты не отправил меня с остальными? Или накрайняк сам не донес, когда они уходили? – возмутился Хан. - Хочешь поймать уйму глаз от любопытных девчонок? Или сплетню пустить? Я может не хочу тебя у всех на виду таскать, – раздраженно ответил Минхо, а потом осекся, это же по его вине, Джисон сейчас не может нормально ходить, - извини… Просидели они так еще минут двадцать точно. Разговаривали ни о чем, больше об учебе и планах на выпуск. Проговорили как раз до официального отбоя, а потом третьекурсник приподнялся, разминая спину и руки, и подхватил Джисона так же, как в репетиционном зале. Шли они по какому-то другому маршруту, и сразу же после нескольких пролетов оказались на этаже первокурсников. На руках у старшего было уютно, Джисон держался, как бы не задремать в таком положении. Когда его поднесли к нужной комнате, Хан достал из кармана свои магнитные ключи и открыл дверь. В комнате горела только настольная лампа, а Чонин дожидался друга. Опустив Джисона на кровать, как раз на ту, на которой сидел в этот вечер, Минхо немногословно попрощался и вышел, оставляя первокурсника одного против тирады расспросов соседа. Хан не помнит, что рассказывал, слишком много сил и эмоций отнял у него этот день.                                     ♡ В столовой стоял полный гвалт; Джисон ни разу еще не слышал такого шума в этих стенах. Все были взбудоражены поездкой, которая назначена на сегодняшний вечер. Занятия отменили, впрочем, Хан на них и не ходил из-за травмы, а пользовался своим постельным режимом по полной: разговаривал с родными, залипал на сериалы, переписывался с Чонином, пока тот сидел на уроках технологии или теории музыки; в общем, делал все, кроме учебы. Это аукнется ему, но потом, на следующей неделе. Еле выпросив разрешения у врача, стоя почти на коленях на кушетке во время очередного осмотра, он получил заветную бумажку, которую с довольным лицом вручил ректорше. Пора бы начать собираться. Чонину привезли брючный костюм, непривычно было смотреть на него в строгом образе, но ему шло. А вот Джисону никто пиджаков не привозил, пришлось сварганить образ самостоятельно. В ход пошла черная рубашка, которую он расстегнул на одну пуговицу (чтобы не слишком по детски смотрелось) и такого же цвета узкие черные джинсы. Вышло неплохо, хоть и не так официально. На общем пересчете все уже были в куртках, и разглядеть можно было только то, что на ногах. Одноклассники быстро нашли свою компанию и присоединились к их разговору. - Ну что, первокурсники, марафет навели? – подмигнул Хёнджин, оглядывая подошедших. - На самом деле можно не сильно заморачиваться, - присоединился Феликс, - главное чтоб не спортивный костюм. - Ну в это мы попали, - рассмеялся Джисон, натягивая яркую шапку пониже так, чтобы та прикрывала не только уши, но еще и пол-лба. - Так, все на месте! – громко огласила Пак Боксун, - Выходите на улицу, сейчас рассадим вас по автобусам. В дворике при академии уже стояло три больших автобуса, чтобы точно все уместились. Боксун громко командовала, и весь народ потихоньку распределялся по своим местам. Порядок был произвольный, поэтому Хану не повезло сесть рядом с Чонином. Хёнджин что ли повлиятельнее был, место с Феликсом выпросил, а вот Джисон сиди не знаю с кем. Когда его место назвали, он уже начал придумывать, как будет вести себя рядом с незнакомцем, но как только дошел до нужного сиденья очень удивился, даже пару раз перепроверил, потому что у окна, рядом с местом Хана сидел никто иной как русоволосый третьекурсник. Он почти полностью вжался головой в шарф, повязанный поверх пальто, и слегка подрагивал от холода, потирая замерзшие руки. Джисон с облегчением выдохнул и сел на место. - Ну привет, - первым буркнул Минхо. По интонации он был не особо довольным, - как настрой на сегодняшний день? - Я горю желанием посмотреть на артистов Гранда в деле. Минхо хмыкнул и глянул вниз. - Как нога? - Стало лучше, даже доктор отпустил. - Наш доктор такой, что даже с открытым переломом пустит, если хорошо попросить. Автобус посигналил и тронулся. Сопровождающим была учительница актерского мастерства. - Ехать будем минут 40, поэтому можете поспать или послушать музыку, только не шумите в автобусе. - Ну все, я не планирую тут бодрствовать, спокойной ночи, - Минхо сложил руки на груди, сильнее вжал шею и задремал. Джисон оглядел автобус, Хенджин и Феликс, которые сидели в передней части автобуса тихонько разговаривали, Сынмин уже кемарил с наушниками в ушах, а остальные просто были незнакомыми, поэтому Хан тоже решил не мучиться и поспать. Спать в транспорте ему нравилось еще с самого детства, поэтому привычка помогла сразу забыться. Он опустил, вмиг отяжелевшие веки, и оказался в репетиционном зале академии.  За окошком прыгали блики солнышка, а Джисон стоял у станка, отрабатывая классику. Из коридора не слышалось шума, казалось, он в академии совсем один, только со своими мыслями. Но нет, щелкнула ручка двери, а из-за нее появился Минхо. На нем были какие-то еще более обтягивающие лосины, чем обычно, а сам он выглядел небрежно, будто уже занимался, но эта небрежность привлекала, тянула. - Хочешь научу делать лучшие в этой академии фуэте? – внезапное проявление щедрости. Не похоже на третьекурсника. Джисон недоверчиво подошел к парню, а тот продемонстрировал свои умения. Было правда невероятно. Кто же от такого откажется? - Ногу держишь так, - скомандовал Минхо, - а потом поворот. С первого раза не вышло. Хан попробовал снова, но его за талию поймали ловкие руки старшего. - Пойдем покажу у станка. Там сразу начало выходить лучше, из-за появившейся опоры. Джисон настолько увлекся своими успехами, что не заметил, как его поймали за руки и заставили остановиться. Глаза Джисона были прямо напротив карамельных Минхо, между ними буквально пара сантиметров, а сердце бьется будто уже из груди выскочило. Небольшой толчок в грудь, и Хан уже уперся спиной о станок, за которым пару секунд назад репетировал. Его ладони все еще были в прохладных руках Минхо, и сейчас оказались прижатыми между их телами. Одна из рук третьекурсника мягко опустилась на талию, а другая зарылась в волосы, прям как тогда, вовремя неудачной травмы. Хан не сопротивлялся, тянущее чувство внизу живота закрутилось в узел, который притягивал этих парней слишком близко друг к другу. Губы невольно приоткрылись и потянулись к противоположным. Те были мягкими, влажными, их владелец сразу взял инициативу на себя, и всего через пару чмоков хозяйски запустил в чужой рот язык. Тело обдала дрожь, Джисон совсем расслабился в руках старшего, чьи руки гуляли по изгибам тела, вызывая новые волны мурашек. Поцелуй напоминал сплав по течению реки, и Хану главное было не захлебнуться в этой реке удовольствия. Быстрые вдохи через нос, позволяли не разрывать поцелуй, а только сильнее его углублять. Хан ни разу не ощущал подобного, ни разу не целовал людей так. Его рука легла на ту, что покоилась на легком изгибе талии, и тут Джисона как током ударило. Он резко распахнул глаза от слишком реального ощущения, оно отличалось от предыдущих, было совсем настоящим. Перед глазами автобус, спящие ученики и глядящая в окно учительница. Вот это сны, конечно, в транспорте. Так. Даже если это был сон, даже если очень реалистичный сон, то почему Джисон все еще чувствует прикосновения? Тут он повернул голову в противоположную сторону. На его плече мирно посапывал третьекурсник, слегка приоткрыв рот. Глаза чуть ниже, и Хан увидел причину своих пунцовых щек. Прямо поверх его собственной руки, чуть сжав ее, покоилась чужая, такая же прохладная, как во сне. Было страшно спугнуть его. Мало ли что вычудит на сонную голову, и Джисон решил оставить так. А сам углубился в тревожные мысли. Что это за сны такие? Сейчас до его сознания наконец дошла вся суть содержания. Почему поцелуй? Почему там не какая-нибудь красивая старшекурсница, а Минхо? И последний, самый ужасный и пугающий вопрос. Почему Джисону понравилось? Бесспорно понравилось, как бы он сам этого не отрицал. Он уже задумывался о том, что как бы его не подбешивал временами Минхо, тот ему не равнодушен. Да и никогда таковым не был, если подумать. Особенно больше странностей в своем поведении Хан начал замечать за собой после… принесенного на крышу пледа? А может тогда, когда они играли в мафию? Или когда гуляли? А может еще раньше, например, с первой встречи. Когда Хан увидел его, в фиолетовой рубашке, улыбающегося вместе с Бан Чаном, а потом он помог ему с упавшими вещами. Когда протянул мягкую холодную руку и впервые съязвил. Хан совсем запутался, он не мог сосредоточиться, когда его руку буквально сжимает человек, с которым у него очень странные отношения и с которым он только что бесстыдно целовался во сне. Ехать оставалось порядком. Уснуть снова Джисон точно не решится, поэтому он решил просто пялить в окно, только противоположное, чтобы вдруг не посмотреть на Минхо. Как-то неожиданно чужая ладонь пропала с руки, а автобус остановился через несколько минут после этого. Минхо, заранее отвернувшийся в другую сторону, проснулся от остановки и громкого голоса учительницы. И ведь проснулся то не на чужом плече, ему теперь не докажешь, а Хан за время поездки всю душу себе перерыл. - Доброе утро, - нервным смешком прочистил горло Джисон. Волосы Ли растрепались, напоминая его образ из сна, заставляя щеки схватиться румянцем. - У меня вся шея затекла, - недовольно прохныкал Минхо. Да что ты говоришь? Ответило бы сейчас джисоново плечо. Когда те, кто сидел впереди вышли, поднялся и Хан. Спина прохрустела знатно. На улице выл ветер, который обдувал щеки и поднимал легкие края шарфов. Ученики со всех автобусов объединились в кучу и их пересчитали. Джисон осматривался по сторонам в поисках Чонина, но вместо него увидел громадные белоснежные колонны Гранда. Здание словно из сказки или книжки по истории, невероятное, нереальное. Остальным тоже указали на него. Сколько же разговоров поднялось, пока они шли к главному входу. Величественный Гранд прямо перед носом, возвышается своими колоннами в уже засыпанный первыми звездами небосвод, и впускает учеников Академии Балета в свои крепкие объятия сказочно красивых постановок.