Финальный аккорд

Вступление перед первым аккордом — самое простое.

      Мир, в котором род человечества зависит напрямую от музыки и её существования, развития — весьма интересен и уникален. Считается, что почти к каждой рождённой в такой вселенной душе предначертана собственная песня и стиль этой композиции, в каждом сердце играет своя особенная, интересная мелодия, и каждая личность в этом мире способна создавать новую уникальную музыку.       …Но один Джордж не был таким же… Необычным, в отличии от окружающих его людей. Пока все творили искусство и создавали интересные вещи, он жил жизнью обычного парня. Его не очень-то и затрагивала эта «легенда» его родного мира, да и он сам от природы полный неудачник в творческой сфере. Это заставляло чувствовать себя лишним среди своих ровесников, что с удовольствием писали новую музыку. И вроде бы ему должно быть всё равно, но… Это давящий дискомфорт и чувство собственной ненужности в этой вселенной начинал сводить с ума.       Из-за такого расклада и его положения в обществе из друзей остался лишь Николас — его лучший друг с ещё третьего класса. Но даже он смог найти свой стиль в песнях! Но, как бы это ни расстраивало, Ник был единственным, кто всегда был рядом и согревал душу. Ну, почти единственным. Был ещё один парень, которого звали Клэй, и как бы стыдно это ни было признавать, но Джордж был влюблён в него по уши. Конечно, его глуповатое лицо и юмор могли отпугнуть, но для него эти качества в Купере стали такими родными. Они так сильно любят друг-друга.       …То есть, любили. Или, вернее, так было раньше. Нет, они до сих пор ценят свои отношения, но Клэй в последнее время очень… Странный. Они вдвоём значительно отдалились друг от друга. Теперь юноша часто отсиживается дома, что, напротив, очень не любил раньше. Его никогда нельзя было загнать домой с затянувшейся прогулки так просто, теперь же всё происходит наоборот.       Ещё одним настораживающим изменением считался внешний вид Клэя; ещё пару месяцев назад он походил на самое настоящее солнце, был самым жизнерадостным и ярким из всех знакомых Джорджа, а сейчас… Что-то значительно поменялось. В последнее время юноша всё стремительнее становился мрачным, словно «потухает», прямо как реальное солнце во время заката. И если раньше Купера было невозможно заткнуть, то теперь из него хотя бы одного связного предложения труднее всего выдавить. Не считая всего это, Клэй всё равно оставался для него его самым горячо любимым дурачком, но было ещё кое-что. Его голос.       Клэй — прирождённый гитарист от природы, это известно всем тем, кому доводилось с ним вступать в устный контакт, и поэтому у него всегда был звонкий, громкий и выразительный голос, но опять же, всё очень изменилось с того времени. От того весёлого, мягкого голоса, в мозгу который Джордж плотно запечатал, остались лишь воспоминания. Теперь его тембр голоса заметно охрип, растерял всю свою звонкость. Теперь Клэй буквально говорил полу-шёпотом и уже не так «надоедливо-громко» и весёло, что для других если и было плюсом, то для Дэвидсона серьёзным знаком для паники.       А ещё глаза. Ох, эти выразительные, ярко-изумрудные глаза… Куда же они подевались? Эти некогда счастливые глаза буквально потухли, как и он сам в целом. И это уже замечал не только Джордж. Его очень настораживало психическое состояние его любовника, Купера словно подменили, подсунули вместо него его полную противоположность, и брюнету даже больно было навещать его. При одном виде этого уставшего, помутнённого взгляда сжималось сердце. Он обязан ему помочь и выяснить, что же с ним произошло.

***

      Последующие дни ничем не отличались от предыдущих, лишь солнце под вечер сменялось луной и наоборот, жизнь казалось всё более серой и рутинной. Все вокруг громко смеялись и что-то пели, либо играли на музыкальных инструментах, гордо выслушивая похвалу окружающих. Один Джордж, наверное, жутко хотел отдохнуть от всей этой суеты. Неужели выгорел? Как всегда, впрочем.       Всякие различные мелодии буквально со всех сторон давили на уши, ещё немного и он вряд-ли сможет продолжать держать себя в руках. Почему он просто не может быть таким же, как все?       — Ух ты, твоя новая песня такая красивая! Видимо, ты вложила в неё всю свою душу.       …Чего? О чём это она?       — Ага, правда классно? Жалко, конечно, того «избранника судьбы». Вечна память, наш Господь…       — Ой, смотри, я прямо вижу как в тексте уже рождается новая жизнь!       Какого…- Что они вообще несут, чёрт возьми? Может, Клэй что-то знает об этом «вложении» своей души в песню, он так или иначе зайдёт к нему сегодня… Странные девчонки, однако.

***

      На улицах городка было удивительно тихо, учитывая, какие тут «музыкальные» жители, но это только радовало Джорджа. Наконец-то он встретится с Клэем снова. Конечно, они виделись ещё вчера, но для него одна ночь без него — как целая вечность! Парень правда надеялся, что хотя бы сегодня увидит его искреннюю улыбку, что одним своим намёком посылала сквозь собственное тело позитивные лучи. Ну, так это работало раньше. Конечно…

А вот и он. Первый аккорд всегда страшен и волнителен.

      Он уже стоял у тёмной двери желтоватого домика. По крайней мере, таким его видели глаза-дальтоники Джорджа. Окна как всегда были наглухо зашторены, а внутри, казалось, никого и не было вовсе. Как у такого бывшего громкого парня получается сидеть так тихо, так ещё и в собственном доме? Это было не так важно, в принципе, так как брюнет уже легонько постучал в дверь и приметил еле-слышимые шаги хозяина дома.       Дверца неуверенно приоткрылась, откуда выглянули два испуганных и, кажется, светящихся в кромешной темноте глаза. Заметив долгожданного гостя, во взгляде явно засияла решительность, а юноша за дверью легко улыбнулся, открыв дверь полностью. Джордж затянул любовника в тёплые обьятья, и его приобняли в ответ, растерянно глядя в счастливые глаза своими тусклыми оками.       — И как ты тут? Скучал?       — Конечно, милый… Т-ты проходи давай, чего как неродной стоишь?       Дэвидсон, будто бы резко опомнившись, прошёл в убранную прихожую; Клэй всегда был чересчур чистоплотным, и Джордж искренне ценил такое качество в людях. Переобувшись в свою пару тапок, которые всегда стояли в на полке с обувью у Клэя, он сбросил с плеч тяжёлый рюкзак с учебниками, блаженно потягиваясь. Юноша тихо хихикнул, приобнимая за плечи любимого.       — Так не хочу уроки делать, давай просто посидим вместе?       — Тогда зачем ты сюда пришёл?       — Ну пожалуйста, я так уста-а-л… -Джордж, драматично растягивая последнее слово, упал в объятья своего парня, вслушиваясь в этот очаровательный смех.       — Ладно, хорошо, позанимаемся позже… О, кстати, у меня есть чай. Будешь?       — Я уже боялся, что ты и не спросишь.       Ребята прошли на скромную, но уютную кухню, продолжая обниматься. Клэй тут же ринулся разливать чай в кружки, а брюнет сел на стул у небольшого столика, вглядываясь в бледные жалюзи на окнах. Они настолько хорошо были закрыты, что яркое солнце с трудом пробивалось сквозь него, отчего в помещении было довольно темно. Когда он вообще последний раз выглядывал в открытые окна? Изолировался ото всех, как самый настоящий социопат.       — Как давно ты не выходишь на улицу?       Вялый взгляд блондина одарил Джорджа не самыми приятными мелкими мурашками. Клэй лишь вздохнул с некой грустью, поставив перед парнем кружку ароматного чая и присел напротив него сам. Неужели Джордж сказал что-то не то?       — …Что-то не так?       — Джордж… Мне нужно кое-что рассказать тебе. Я-       — Кстати, такое вспомнил! -парень даже подпрыгнул на месте, стоило воспоминаниям озорить его голову. -Короче. Иду по улице, иду, и вдруг слышу, как какие-то девушки говорят об очередных песнях. Я этому значения особого не придал, но после слов о вложении в музыку свою душу и о «жизни» в тексте с нотами я понял, что тут явно не всё так просто! Ты знаешь что-нибудь об этом?       — Я, ну…       — Я знаю, что ты в этом разбираешься, просто расскажи мне! Не может же это быть настолько ужасно.       Юноша сжал руку в кружке, опечалено отводя взгляд в сторону. Между ними вновь повисла напряжённая тишина.       — Это… Довольно трудно объяснить. В общем, есть такое выражение «вкладывать душу во что-то», знаешь ведь? И если оно в других остальных случаях имеет переносное значение, то в нашей вселенной это работает по другому, то есть ты буквально можешь в текст собственной песни переселить частичку своей души…       — Серьёзно? Ничего себе… Никогда об этом не догадывался.       — Таким образом твой текст с музыкой может по настоящему ожить; они будут выглядеть, как разумные существа, иногда даже могут издавать звуки, двигаться, и причём у каждой ноты свои уникальные действия.       Дэвидсон внимательно слушал, явно не до конца веря Куперу. С другой стороны, кто он, чтобы его судить? Клэй и вправду мог совсем свихнуться, просиживая несколько недель один, в собственном доме, в кромешной темноте и одиночестве…-       — То есть, даже самая ужасная песня вроде моих, написанная с душой тоже может «ожить»?       — Милый, твоя музыка не ужасна, мы уже обсуждали это. Но, наверное, на счёт последнего ты прав, только чтобы это получилось, текст с будущей песней должен писаться с настоящим удовольствием.       Звучит так… Странно. Это будоражит. Джордж ответно сжал кружку в руках       — Ты должен быть уверен, что сможешь вложить в музыку часть своей души, подарить ей новую жизнь и не чувствовать угрызения совести после.       Джордж подавился чаем во рту, ошарашенно смотря на собеседника. Он это сейчас серьёзно, или совсем с ума сошёл от изолирования самого себя от всего мира? Оба замолчали.       — …Ты сейчас серьёзно?       — Ты мне не веришь?       Вопрос застал врасплох, горячая кружка с чаем будто-бы в миг заледенела в его руках. Он доверяет ему, правда, разве вообще возможно не верить своему горячо любимому молодому человеку? Вот только…       — Джордж, сам подумай, мы живём в мире, где царит и правит музыка. Ты серьёзно считаешь, что я, коренной житель этой вселенный и прирождённый гитарист, буду нести чушь? — Клэй сопроводил свои слова тем, что на ледяные руки парня положил свои тёплые, слегка улыбаясь.       — Прямо сейчас ты звучишь, как самый настоящий псих, милый…       Парочка засмеялась, мягко глядя друг другу в глаза. Он снова услышал этот хрипловатый смех любви всей его жизни. Две полупустые кружки уже стояли в стороне, пока каждый из них обоих любовался чужой улыбкой.       — Можно ли меня считать психом за то, что я заперся на месяц дома и не подпускал и близко к себе никого, кроме тебя?       — Клэй, ты самый настоящий идиот. Люблю тебя.       Двое парней встали из-за стола и, держа друг друга за руку, прошли в тёмную комнату Купера. Стоило блондину щёлкнуть по выключателю, мгла в помещении вмиг пропала, а яркий белый свет осветил комнатушку. И даже у такого резко замкнувшегося в себе человека было опрятно в спальне, в отличии от его собственной комнаты!       — Ох, кстати, у меня есть пара таких «живых» песен. Хочешь послушать?       — Я так давно не слышал твою игру на гитаре! Послушаю с удовольствием.       Клэй усмехнулся и, потрепав волосы Джорджа на макушке, полез в шкаф за своей, вероятно, уже запылившейся гитарой. Раньше Купер частенько поигрывал на своей излюбленной гитаре, и частенько — мягко сказано. Он вообще этот инструмент из рук не выпускал, постоянно носил с собой! Клэй даже имя ей дал — Люси. Помнится, Джордж многократно и шуточно «ревновал юношу» к этой «Люси», но стоило Клэю сыграть на гитаре свои фирменные песни, Дэвидсон тут же забывался в этой прекрасной симфонии отлично сложенных между собой аккордами. Ему всегда казалось, что Клэй даже родился уже с гитарой в руках.       Вытащив из одного из ящиков гитару, блондин аккуратно погладил её рукой, убирая заодно незначительную пыль.       — Как давно я её в руки не брал…       — Когда ты такое говоришь, я начинаю сомневаться в том, что ты — тот самый Клэй, которого я помню.       Джордж явно тонко намекал на то, как сильно изменился Клэй всего-то за несколько недель, и что хотел бы узнать об этом подробнее. Он надеялся, что юноша сломается и расскажет всё от самого начала до самого конца, но это оказалось не так просто. Клэй будто нарочно не обращал какого-либо внимания на его слова, да и в целом вёл себя так, словно никаких подобных изменений с ним и не происходило за всю жизнь вовсе! Медленно, но уверенно это начинало жутко раздражать, но Джордж решил не давить. Впрочем, так ли ему нужны подробности случившегося с блондином? Хотя, конечно нужны, раз он хочет помочь. Идиот.       — Боже, я уже и забыл, как это делается…       — Ой, да ладно тебе, ты всего лишь не брал её в руки пару недель.       — Ты просто не понимаешь, какое это давление для истинного музыканта!       Он говорил с явным шуточным тоном, но всё-таки начать играть решился. Купер прикрыл глаза, вздыхая, словно пытаясь на чём-то сосредоточиться. Пара секунд, и рука парня прошлась по струнам, сыграв первый аккорд, отдаваясь тревожно-приятным эхом по перепонкам.       Красивая симфония из идеально составленных вместе нот могла успокоить любого, особенно если эта музыка игралась в исполнении самого Клэя.       …Когда-то он пытался прославиться с помощью своих песен, неоднократно играл на улицах и умудрился выступить со своей музыкой в кафе. Впрочем, люди справедливо оценили его творчество. Купер продолжал ходить со своей потрёпанной гитарой по районам города, играл тут и там; находил себе больше всего фанатов.       И если бы не всё происходящее с ним сейчас, если бы не хаос и внутренняя борьба где-то внутри, он бы стал известным гитаристом, потому что Клэй по настоящему заслуживает этого. В мелодиях Купера, что, к слову, были сочинены им самим и только им, всегда было что-то… Таинственное. Родное. Успокаивающее. Его музыка отвлекала от всех проблем, заставляя сдаться на одно мгновение и забыться в этой сладостной, прекрасной песне. Джордж искренне гордился своим талантливым парнем. Гордился тем, что не ошибся, когда впустил его в свою жизнь.       Джордж встал с кровати и подошёл к блондину напротив, одарив лёгким поцелуем в загорелый лоб. Клэй тихо посмеялся, любовно глядя на ухмыляющегося со скрытой разочарованностью в глазах, на что первый внимания не особо обратил. Такой милый момент ничто не могло прервать.       …Почти ничто. Стоило Джорджу отстраниться от лица его парня, где-то через секунду на второго напал приступ болезненного кашля, гитара тут же выпала с рук и осталось забытой где-то в углу комнаты. Дэвидсон испугался и пытался выпытать из Клэя хотя бы одно слово, старался помочь любым способом, как вдруг изо рта блондина выпали лепестки красивых белых роз, на которых красовались ярко-красные пятна. Это кровь? Что ещё за чёрт?       — …Клэй? Что это за-       — Я… Я хотел объяснить, правда. В общем, я…       Юноша вновь закашлялся, лишь сплёвывая ещё больше кровавых лепестков. Джордж постепенно впадал в панику, сидя на одном месте, недоумевая. Как такой любовный момент так резко обратился в это?       Клэй присел на кровать, тяжело вздыхая. Дэвидсон осторожно сел рядом, убиваясь от одной мысли, что это только что произошло от его незначительного поцелуя в лоб.       — Знаешь, в мире музыки всё не так хорошо и просто… Как ты думаешь, вложить в песню собственную душу так легко?       В голове мелькнул разговор тех двух девушек.

»…- Жалко, конечно, того «избранника судьбы»…»

      — То есть, когда ты вкладываешь в музыку душу, то получается, что…       — …Да. Что кто-то умирает.       Джордж побелел от страха, внимательно вслушиваясь в хрипловатую речь юноши.

Второй аккорд продолжает счёт. Обычно, он звучит уже лучше, но не менее страшно.

      — Когда юный музыкант, следовавший за своей мечтой рождает на свет новую песнь, вложив в неё все свои силы и эмоции, чувства, умирает один человек. Будь то преступник, обычный подросток или ни в чём неповинный ребёнок, ещё не успевший мир повидать толком.       Клэй бесчувственно взглянул на белоснежные лепестки в собственной сжатой в кулак руке, лишь сжав ладонь ещё сильнее.       — Но… Почему так?       — …Я не знаю.       Дэвидсон рассматривал окровавленные руки блондина, сгорая от интереса и беспричинной, странной тревожности. Словно вот-вот случится что-то ужасное. Он не мог даже сидеть спокойно.       — Когда человек будет следующим, кто умрёт из-за жестокости беспощадной музыки, он сплёвывает цветы и… Тает, так сказать. Прямо как восковая свеча. Если душа чиста, то цветы нежные, как новые. Если душа полна грехов — цветы тёмные, потухшие. Обычно такое случается за несколько недель, а то и дней до твоей смерти. Чем дольше будущая песня пишется, тем больше ты будешь страдать.       Осознание происходящего неожиданно въелось в мозг, заставляя перестать верить во всю серьёзность ситуации. Получается что Клэй, любовь всей его грёбаной жизни и в целом замечательный человек вот-вот покинет его, исчезнет из его жалкой жизни, оставит его в подвешенном состоянии снова и всё из-за какой-то песни? Нет. Не может быть. Пожалуйста…       — Прошу, скажи что ты шутишь.       Купер затих, одним своим молчанием объясняя многое. Это всё правда. Это не сон, не ложь, не злая шутка, а самая настоящая, жестокая правда. Джордж отказывается верить, что-то шепчет словно в бреду, прижимаясь к Клэю. Первая слеза невольно навернулась на глазах, стоило Дэвидсону представить свою жизнь без юноши. Одиночные скитания, разбитое сердце, что никто никогда не сможет починить и восполнить вновь, как это сделал Купер. Только не это. Пожалуйста, не надо…       — Знаешь, а ведь частично это из-за тебя, — Клэй говорил совершенно спокойно, поглаживая по голове всхлипывающего парня. Джордж ошарашенно посмотрел прямо в потухшие глаза Купера, не находя в них никаких эмоций.       — …Что?       — Когда творческая личность вступает в близкие отношения с не очень-то и музыкальным человеком, он начинает постепенно умирать, теряя все свои способности к искусству. Возможно, я умираю из-за тебя.       Клэй будто специально обвинял его в чём-то, заставлял ощущать себя виноватым во всей этой суете. Джордж всего лишь пришёл повеселиться к своему парню, и теперь ему предоставляют это. Он издевается, что-ли? Новая волна паники накрыла с головой.       — Прости. Пожалуйста, прости, я не знал, что могу тебя убить… Прошу, прости, это всё из-за меня, я-       — Боже, тише, тише, милый. Видимо, я немного не так сформулировал свою мысль… Извини, я не хотел тебя ни в чём обвинять.       Юноша прижал к себе Джорджа, что, уткнувшись в его грудь, тихо рыдал. Он не может его потерять, а Купер не может оставить его одного. Снова.       Прошла уже где-то вечность, а вернее минут пять. Парочка так и сидела в полной тишине на кровати в обнимку. Джордж вцепился в Клэя, как умирающий, пока второй с горечью поглаживал кофейного цвета макушку. На сердце парня после этой новости осталась глубокая трещина, которую не склеит ни один супер-клей. Получается, во всём этом виноват только Джордж? В миг, парня осенило.       — …Клэй. Научи меня играть на гитаре.       — Что? Подожди, Джордж, это не так уж и просто-       — Мне плевать. Я не позволю тебе умереть и не буду сидеть, сложа руки. Ради тебя и твоей сохранности можно и позабыть о своих интересах.       Джордж говорил совершенно серьёзно, и это решительность в его глазах и правда внушала надежду. Впрочем, они могут и успеть. Дэвидсон всегда был упрямым, с ним спорить было довольно сложно. Да и просто, почему бы и не попробовать? Клэй вздохнул, легко усмехаясь.       — Что же, — Клэй взял лежащую на полу «Люси», слегка проведя пальцами по струнам. — Мы можем и попытаться.       Джордж буквально засиял. Тяжесть на душе сменилась приятным облегчением, он с былой влюблённостью подростка заглянул в зелёные глаза, одаривая кончик носа почти невесомым поцелуем. Схватившись удобнее за гитару, Клэй продолжил:       — Пожалуй, начнём наши занятия. Смотри, каждая струна издаёт свой звук и…

***

      …И все проходило неплохо. Правда. Джордж, кажется, не такой уж и отстойный в музыке. Либо Клэй отличный учитель.       Постепенно, медленно, но решительно и уверенно он выучил пару аккордов, даже с горем пополам сочинил небольшую мелодию. Клэй искренне гордился своим мальчиком. Дэвидсон и вовсе позабыл, ради чего так резко решил научиться играть именно на этом инструменте, забывшись в тех тёплых моментах, когда он и Купер проводили долгие, звёздные ночи вместе, сочиняя всё больше красивых мелодий. Джордж даже не понимал, что это были последние дни, когда он с Клэем были воистину счастливыми.       Но счастье длилось недолго. Если точнее, оно насовсем позабылось у обоих, когда юношу положили в больницу. Говорят, что-то с сердцем… Тогда-то и начались проблемы.

Что же, третий аккорд часто бывает сложноват.

      Пока врачи занимались активным поддержанием жизни блондина, Джордж буквально сходил с ума. Вероятность того, что там, в больнице, с его парнем произойдёт что-то до жути страшное, случится полная трагедия и катастрофа, что в миг перевернёт его жизнь была невероятно высока. Да там могло случится с ним практически что угодно!       Он почти что не спал уже несколько дней, сильно за него переживал. Тревога и беспокойство пожирали изнутри, Джордж каждый день названивал Клэю по несколько раз просто для того, чтобы убедиться, что с ним всё взаправду хорошо. Сколько бы Купер не убеждал, что он в полном порядке и под строгим присмотром врачей, Дэвидсон никак никак не мог успокоиться.       Джордж полюбил музыку и сумел научиться играть на гитаре, даже собственную музыку пишет, а значит, он творческая личность, разве нет? Всё должно быть просто замечательно и Клэй обязательно поправится, тогда почему он продолжает волноваться без поводу? А может, повод есть…

***

      Спустя пару недель после госпитализации, Купер явно пошёл на поправку, это было поводом для радостного похода в больницу. Он прихватил с собой гитару своего парня, сгорая от нетерпения сыграть ему свою новую песенку и прикупил апельсинов, радостно топая прямиком к госпиталю, к своему возлюблённому. Настроение было просто великолепным, он так соскучился по Клэю.       Где-то вдалеке уже виднеется больница, и от этого Джордж был готов запрыгать от счастья. Он тут же сорвался с места и ринулся к зданию.       Зайдя, парень даже не удосужился спросить у местных врачей палату Купера, словно знал её наперёд, что было совершенно не так. Однако, он мигом поднялся на второй этаж и забежал в одну из первых палат. От прилива адреналина от даже не чувствовал отдышки после незапланированной «пробежки».       Наконец, он лицезрел спящего Клэя на больничной койке. Такое очаровательное, умиротворённое личико заставило непроизвольно улыбнуться. Тихо, как мышь дойдя до кровати, Джордж сел на стоящий рядом стул и поставил на белую тумбу пакет с фруктами и достал из крупного чехла «Люси», кое-как настраивая струны с горем пополам; одно из вещей, которое до сих пор давалось трудно ему в гитарах.       Джордж, однако, всё равно продолжал тихо проговаривать ругательства, стоило ему осознать, что он закрутил струну слишком туго, либо слабо. Он надеялся, что не побеспокоит своего парня, но когда он услышал со стороны Клэя сиплую усмешку, то понял, что он облажался. Потревоживший тишину смешок ввёл в транс на секунду, Джордж по ощущениям сейчас пребывал в раю.       В итоге гитара резко была отобрана от отвлёкшегося парня, юноша тут же принял сидячее положение и крепко обнял инструмент. Джордж наигранно фыркнул, драматично сложив руки на груди.       — Даже своего парня не обнял, сразу к «Люси» полез! Так и скажи, что не любишь меня.       — Господи, Джордж…       Клэй отложил гитару и потянулся к Джорджу, соприкасаясь своим носом с носом парня напротив, словно отвлекая его. От чего? Дэвидсон не знал, но поймёт очень скоро. Как только второй потерял бдительность, юноша словно не выдержал и нежно припал к губам возлюбленного.       — Клэй, ты идиот.       — Я тоже по тебе скучал… О, апельсины.       Блондин, судя по всему и вовсе позабыл о случившемся только что, уже расчищая фрукт от кожурки. Клэй всегда вёл себя как дурачок коим и являлся частично, и Джордж начинал жалеть, что впустил его в свою жизнь пару лет назад. А хотя, нет.       — И как ты тут? Как себя чувствуешь?       — О, тут вполне круто. Как же приятно, однако, не ощущать этих гадких цветов в горле…       — Кстати! Я написал одну песенку. Она, правда, незаконченная ещё, но совсем скоро я смогу с гордостью сыграть её Нику! Всю душу туда вложил.       — У-у, вложил душу? Опасно.       — В общем, не против закончить её со мной?       — Конечно! Показывай, что там у тебя.       Джордж со вздохом взял в руки гитару обратно, стараясь потными руками схватиться за неё как можно удобнее. Сжав все силы в кулаки, он осторожно сыграл первый аккорд. Затем второй, третий. Симфония начинала проявляться в наборе случайных звуков, и Джордж понял, что ради Клэя вложится во всю силу.       Уверенно сжав основание инструмента, он решительно продолжил мелодию, активно и уверенно перебирая пальцами струны. Кажется, он увлёкся настолько, что не слышал даже похвалы юноши, будто остались на этом жестоком свете только его песнь и он сам. С каждой струной всё ближе был конец музыки, начиналась часть, которую он так и не додумал, но… В голове резко щёлкнуло что-то, и дальше он продолжил играть совершенно сам, без какого-либо сценария. Идеи для продолжение песни будто сами резко проявили себя, Джордж впервые сочинял на ходу музыку. Он совсем не замечал происходящего вокруг. А стоило бы.       Наконец, закончив свою композицию, Дэвидсон ошарашенно глядел на гитару, находясь в полном шоке от самого себя. Улыбка непроизвольно появилась на бледном лице.       — Клэй, я смог! Я закончил песню! Я…-       — Ты молодец, Джордж.       После этих хриплых слов, Джордж совершенно перехотел ответно посмотреть в глаза блондина. Почему-то его похвала прозвучало так… Странно. Судорожно вздохнув, он медленно поднял взгляд на своего парня, от осознания всей ситуации Джордж уронил «Люси» на пол. Клэй сидел на краю кровати, своими ледяными руками держа потные ладони своего любимого, опечаленно улыбаясь. Джордж всё понял только тогда, когда приметил… Наполовину расплавленную левую руку Купера, что выглядела как горячий воск. Что за чёрт?!       — Боже, Клэй, твоя рука-!       — Я знаю. Я уже давно всё знаю. Мне нужно было тебе рассказать. Извини, Боже. Я полнейший идиот.       Купер, усмехаясь над самим собой, приложил лицевую часть руки Джорджа к своему нездорово-холодному лбу. На глазах заблестели слёзы, но он улыбался. Шестерёнки в голове Джорджа медленно, но уверенно вновь и вновь прокручивали происходящее с самого начала к самому концу, становясь всё ближе к ответу.

» — Когда человек будет следующим, кто умрёт из-за жестокости беспощадной музыки, он сплёвывает цветы и… Тает, так сказать. Прямо как восковая свеча.»

» — Знаешь, в мире музыки всё не так хорошо и просто…»

» — Когда вкладываешь в музыку душу, умирает человек.»

»…- Жалко, конечно, того «избранника судьбы»…»

      Клэй… Он… Он умирает из-за песни Джорджа? Нет. Нет.. Нет-нет-нет-нет-нет…       — Господи, нет, Клэй, подожди, я позову доктора и-       — Джордж, ничего не выйдет… Прости, я-       — Не смей меня бросать! Прошу, только не это, я не смогу жить без тебя!..       Слёзы сами по себе наворачивались на глазах, сердце разрывалось от одного вида юноши. Парень крепко прижал его к себе, не веря в то, что сейчас с ним происходит. Спокойные поглаживания на смолистой макушке лишь подливали огня в масло.       — Пожалуйста, не надо…       — Джордж… Пообещай, что никогда меня не забудешь и продолжишь моё дело.       — …Что?       Купер протянул Дэвидсону уроненную на пол «Люси». Слёзы уже ручьём стекали по худым щекам парня, пока Клэй оставался таким же безмятежным и сверлил Джорджа серьёзным взглядом, хоть его глаза и переполняли сдержанные рыдания. Дрожащими руками парень взял гитару, крепко прижимая её к груди, в котором навеки поселилась осколки разбитого сердца.       — Джордж, пообещай, времени в обрез.       И правда, половина тела Клэя потеряла свою форму, превращаясь в плавленный воск и неведомым способом исчезая на месте, даже не пачкая пол и простыни. Противный ком в горле не давал произнести и слова, лишь истерические крики, которые он отчаянно держал в себе.       — Я… Я.. я о-обещаю. Правда.       Клэй грустно улыбнулся, прижимая к себе дрожащее тельце лишь сильнее, прикасаясь губами к его тёплому лбу, медленно вовлекая в прощальный, самый нежный за их отношения поцелуй, и всё это в последний раз. От тела Клэя остались только часть туловища, голова и пара рук, что крепко держали руки Джорджа. Второй уже даже не пытался сдерживаться, откровенно рыдая в плечо блондина и ощущая тяжесть в груди.       — …Я люблю тебя, Джордж.       — И я тебя, Клэй.       Сразу же после этих слов, тело полностью пропало, не оставив после себя и следа, словно ничего и не было. Полу-очищенный апельсин всё так же лежал на койке совершенно один, а Джордж мёртвой хваткой прижался к гитаре, не веря, что всё случившееся сейчас — самая настоящая реальность. Клэя больше нет.

Предпоследний аккорд — самый болезненный.

***

Спустя два года после смерти.

      Одинокая могила сливалась в куче с другими, серые тона лишь придавали унылости в ситуацию. Но только для Джорджа именно это надгробье стало самым запоминающимся и таким родным. До боли родным.

«Клэй Купер, 1999-20??. Самый верный друг, музыкант и возлюбленный всей жизни. Покойся с миром.»

» — …Я люблю тебя, Джордж.»

      Незабываемые слова юноши словно собирались крутиться в голове ещё целую вечность. Джордж давно смирился с этой потерей, что стоило не мало сил и слёз. Однако, он привык к жизни без него. Как всегда, из друзей только Ник, отчаянно помогающий ему все эти два болезненных года, с учёбой дела вновь не очень, ведь с уроками помогал он, а на душе осталась глубокая рана, которую не исцелит никто. В день похорон Клэя, он пообещал самому себе, что будет верен своему любимому всей жизни до самого последнего своего сердцебиения, до самого скончания этих бесконечных веков.       Парень сидел у надгробья, наигрывая одну из своих песенок и вяло проговаривая слова композиции. Сегодня — годовщина его смерти. Уже два года жизни без яркого луча солнца в его жалком существовании на этой противной земле, но он привык. Как и обещал, что приспособится к жизни без Купера. Жёлтые цветы и ярко-зелёная украшали могилу; одни из самых любимых цветов юноши.       — Когда рождается музыка, рождается музыка, рождается музыка…       Пустые глаза вновь окинули таким же потухшим взглядом могилу, заставляя улыбнуться сквозь слёзы, словно ощущая то самое чьё-то присутствие, но не чужое, не нежеланное, напротив, до ужаса нужное ему сейчас. Холодные пальцы в последний раз прошлись по струнам.       — …Умирает человек.

…

— Я тоже люблю тебя, Клэй. Ты даже не представляешь, насколько сильно

Вот и финальный, прощальный аккорд. Пора заканчивать эту песню и переходить к новым нотам. Начинать новую мелодию.