Как раздобыть бессмертие

      Сегодняшний день в Мондштадте ничем не отличался от остальных: все так же пели птицы, пьянствовали люди и рыцари создавали видимость усердной работы. Дилюк медленно и даже лениво прогуливался по городу, не находя в себе желания изменить привычной рутине этого города или обложить руганью Ордо Фавониус. Закатное солнце медленно опускалось все ниже, скрываясь за ровной линией городской стены. Последние его лучи ласково огладили ярко-алую шевелюру, подсвечивая ее контур, и легко коснулись щеки Рагнвиндра. Отличное время для того, чтобы отправить Чарльза отдыхать и самому занять место за барной стойкой. В дни, подобные этому, разбойники и связанные с преступным миром пьяницы куда охотнее раскрывают свои планы и тайники. Будто теплое летнее солнце развязывает им языки так же эффективно, как и высокоградусный алкоголь. Паттон перекинул связку ключей из одной руки в другую и светло улыбнулся хозяину заведения. Даже не принюхиваясь, Дилюк мог сказать, что парень уже успел хлебнуть кружку-другую эля.              - Молодой мастер Дилюк, добрый вечер! - Радостно закричал ему энергичный паренек и припрыгнул на месте от радостного возбуждения.              Рагнвиндр милостиво кивнул работнику и молча прошел в таверну. Стоило двери открыться, как на него навалились уже привычные запахи: вино и табак делали атмосферу душной, но вместе с тем уютной и теплой. Как обладатель пиро глаза бога, Дилюк не только любил тепло, но и всячески потворствовал его сохранению; таверна и винокурня были одними из тех мест, где он мог работать и не чувствовать противного холодка на шее. И плевать, что некоторые рыцари - один конкретный капитан призрачной кавалерии - частенько сетовали на головокружение из-за жары.              Обычно при входе в зал хозяин таверны сперва обращал внимание на то, какой именно бард сегодня поет. Если Анемо Архонт снова пришел теребонькать на своей старой лире, Дилюк тут же прячет дорогой алкоголь. Если пел Шестипалый Хосе - Дилюк спокойно поворачивался к Чарльзу и спрашивал, как тот себя чувствует. Бармен либо молчал, либо неохотно признавался в том, что его мучает мигрень. Впрочем, сегодня Дилюк не потрудился спросить о самочувствии работника: увидел по морщинкам в уголках глаз, что Чарльз устал после дневной смены. Взгляд случайно соскользнул ниже, к сидящему за стойкой человеку. Алые глаза споткнулись о широкую спину с уродским длинным плащом. Дилюк не мог не вспомнить столь же уродскую накидку Кэйи.              Чарльз вежливо кивнул ему, выложил ключи на внутреннюю полку барной стойки и пожелал доброй ночи. Рагнвиндр по привычке схватил тряпицу и поднял глаза, встречая белобрысую макушку, из-под челки выглядывала маска цвета ночного неба. Дилюк не то чтобы был хорошо знаком с этой макушкой лично, но Чарльз рассказывал, что некто подозрительный с белыми волосами и в маске приходил на разговор к путешественнику.              В груди Рагнвиндра зрело неприятное ощущение, будто неприятности пришли не к путешественнику, а к нему самому. Не зря: как только незнакомец поднял голову, звездные глаза сверкнули в свете огня. В них отразилась невероятная пустота, блики внутри которой делали ее похожей на вселенную. Редко когда, но Дилюк видел подобное выражение у Кэйи, но то были редкие и самые ужасные моменты в их жизнях: смерть Крепуса, его похороны, ужасная ссора и первая встреча спустя четыре года разлуки. Дилюк мог пересчитать эти моменты по пальцам, но все они клеймом остались выжжены в его сознании. По коже пробежали мурашки, когда он смог в мельчайших подробностях рассмотреть тот самый взгляд и сравнить его с глазами Кэйи. Почти полная идентичность их взглядов ему не понравилась. Впрочем, одинокая бездна звездных зрачков почти сразу сменилась на безразличный ровный свет.              Рагнвиндр отвел взгляд и тревожно затеребил бокал в руке. Будто он мог помочь ему избавиться от подозрительного Кхаэнрийца в своем заведении. Все знали, что Путешественник и его летающий компаньон сейчас в Инадзуме. Итэр лично предупредил его, что планирует остаться на островах полгода, если не больше. Таинственный гость не мог не знать об этом. Пришел забрать Кэйю? Дилюк едва подавил вспыхнувшую злобу. Надеясь на то, что скиталец появился здесь лишь для того, чтобы отдохнуть, Дилюк молча превознес молитву Барбатосу, пообещав подарить ящик вина, если подозрения не подтвердятся.              В девять вечера Кэйя Альберих переступил порог таверны. Замер на мгновение, засверлив взглядом спину чужака, но, в конце концов, встряхнулся и уселся по правое плечо. Несколько уставший, но в то же время облегченный взгляд на мгновение пересекся с глазами Дилюка и пристыженно опустился. Дилюк без всяких просьб и пререкательств налил рыцарю Полуденной смерти и остался мрачной статуей рядом с Кхаэнрийцами.              После того, как Кэйя сделал первый глоток, Дайнслейф повернулся к нему и одним взглядом заставил чуть сжаться на своем месте. Дилюк, недовольный тем, что брата угнетают, чуть скрипнул тряпкой о стекло. Дайн не обратил на это никакого внимания, зато Кэйя приободрился.              - Ваше высочество, - ласково, с отеческой заботой в голосе поздоровался скиталец.              - Дайн, - небрежно кивнул Альберих и снова глотнул вина. Он не решался посмотреть ни на гостя, ни на Дилюка. Однако всецело ощущал на себе два взгляда: один ожидающий, второй - ошеломленный. - Настало мое время? - Спросил он у скитальца.              Кэйя не мог сказать, что не ощущал облегчения: к нему пришел долгожданный посланец, сделал это тихо, не разжигая пламя войны между принцем мертвой страны и Мондштадтом. Даже если придется уйти, чтобы совершить “великое предназначение”, Кэйя ни за что не хочет портить отношения с теми, кто ему дорог. Разругался уже с одним, до сих пор колющее чувство вины и неловкости пожирает его изо дня в день. На его удивление, гость ответил не совсем так, как ожидалось.              - О, нет, - Дайнслейф покачал головой, положил руку на плечо своего принца и слегка сжал. - Наоборот, я пришел с вестью о том, что отныне и навеки ты полностью свободен от долга своей родине. Кхаэнриах больше не требует твоей жертвы ради уже мертвых людей. Ты свободен. - И до того торжественно звучал, что Кэйя не выдержал и нервно рассмеялся.              - Ха-ха, повезло мне, - его руки ощутимо дрожали, ровная поверхность бокала с вином взволнованно колебалась. Дилюк над ним снова заскрипел бокалом, но на этот раз более позитивно и весело. Удивительная способность эмоционально скрипеть бортиком бокала. Мельком Альберих отметил, что Дайн говорил не тихо, но и не громко, так, чтобы его слышали двое.              - Но это не освобождает тебя от выбора, мой принц. - Дилюк дернул щекой и стукнул ножкой стакана по столешнице. Кэйя пересекся с ним взглядами и нацепил свою любимейшую улыбку, сверкнув ей в сторону Дайнслейфа.              - Бесславно умереть или встретить старость в замке Кхаэнрии под землей? Нет, спасибо, я лучше прямо сейчас слягу от меча мастера Рагнвиндра, - пошутил капитан и едва не получил бутылкой вина в лицо.              - Что ты там вякнул? - Рыкнул красноволосый, который до сих пор в кошмарах видит мертвого брата в собственной крови. А ведь он почти убил Кэйю тогда, едва не вонзил меч в сердце, и только крио глаз бога стал спасением. Иногда, просыпаясь с рассветом после очередного кошмара, Дилюк задается вопросом, умел бы Кэйя создавать ледяную защиту, не начни они тогда сражаться? Редко когда владельцы Крио энергии имели щиты и Альберих стал тем самым исключением из правил.              - Твой выбор куда менее прозаичен, но столь же сложен. - Не то чтобы Дайнслейф пытался напугать своего принца, но и не жалел его. - Ты должен решить, уйти со мной сейчас или в одиночку через пару десятков лет.              - С чего бы ему вообще уходить из Мондштадта? - Снова встрял Дилюк, но на этот раз его одарили исключительно недовольным взглядом: зачем лезешь? Но Дилюка подобный взгляд не испугал, а наоборот, подстегнул. - Прости, но раз Кэйя более не обязан мистическим долгом своей не совсем живой стране, я считаю вполне обоснованным позволить ему остаться тут до конца жизни.              - Мастер Дилюк, неужели вы даже впустите меня на винокурню? - умиленно спросил его Кэйя и довольно улыбнулся, когда в ответ его послали взглядом.              - Мне еще дороги мои погреба, - фыркнул на него Рагнвиндр.              - Дело не в том, что я хочу забрать принца из вредности. - Дайнслейф потер пальцами лоб и прикрыл глаза. - Ваше Высочество, проклятие распространилось на вас так же, как и на всех жителей Кхаэнриах. Но жертва, принесенная вашей матерью, изменила его. Ваше проклятие в том, чтобы жить вечно. Встречать рассветы и закаты тысячелетий, хоронить близких и друзей, проносить память о них сквозь года.              Кэйя замолчал. Внутри него разыгралась буря эмоций от ранней скорби до гнетущей усталости: беда пришла, откуда не ждали. В нем смутно колыхались воспоминания о нежной улыбке матери, которая чертила руны на жертвенном алтаре, как она прощалась с отцом, а тот целовал ее руку и горячечно шептал о том, что народ важнее их семьи и счастья. Те же слова старший Альберих, проклятый король Кхаэнрии, повторил перед тем, как бросить восьмилетнего Кэйю у порога винокурни “Рассвет”.              Пока Кэйя предавался воспоминаниям, Дилюк прикусил губу и отложил стакан в сторону. Он собирался что-то сказать, но не успел: пьяницы из дальнего угла подняли руку для заказа, и недовольному бармену пришлось исполнять роль не очень приветливого официанта. Тишина между Кхаэнрийцами казалась густой, будто одеяло упало на них сверху и отделило от всего мира. Кэйя думал о том, что последние полчаса его жизни были чем-то вроде качелей: сначала он испугался прихода Дайна, потом чувствовал тепло и радость от редкого проявления заботы со стороны Дилюка, а теперь снова готов согнуться перед тяжестью выбора, опираясь о барную стойку.              - Дышите, принц, - попросил скиталец и Кэйя осознал, что воздух, и правда, с трудом поступал в грудь.              - Ты что, серьезно думаешь, что мы так просто тебя отпустим? - вкрадчиво спросил подошедший со спины Дилюк, но не продолжил: сам себя осадил, вспомнив о том, что уже однажды отпустил брата. Бросил одного в городе, выкинул с винокурни, как щенка, и исчез на годы, оставив на память с десяток ожогов. Неловко прочистив горло, Дилюк смущенно поправился, - Кхм, как минимум, мы будем заботиться о тебе. - Даже похлопал Кэйю по плечу и сам себя похвалил за смелость.              - Вплоть до самой смерти, - съязвил Дайнслейф, за что получил локтем от капитана кавалерии. Кэйя пробурчал несколько неласковых слов в сторону нагловатого стража ветви и послал его…погулять.              Кэйе нужно было время обдумать предложение и решить, какой из вариантов для него лучше. Он будет одинок - конечно, он будет одинок, ему предстоит жить много, очень много лет, терять дорогих ему людей, смотреть, как они стареют, и пытаться мириться с их потерей. От одной мысли, что следующая разлука с Дилюком затянется на тысячи лет, пугала его. Альберих продержался четыре года, потому что в его ледяных руках упрямо не угасал пиро глаз бога, который иногда становился горячее, а иногда отдавал ровным теплом. Одинокими вечерами Кэйя смотрел на него в одинокой квартире и лелеял маленький шарик, умоляя Дилюка жить хотя бы ради Мондштадта. Пить резко расхотелось, как и оставаться в таверне.              Кинув пару монеток моры на прилавок, юный принц поднялся со стула. Дайнслейф дернулся следом за ним.              - Я провожу Вас, - объяснил свое поведение хранитель ветви и встал по правое плечо своего принца.              - Весьма скорбный эскорт для принца, не находишь, Дайн? - с уничижительной усмешкой сказал ему Кэйя, не возражая против его компании.              Дилюк проводил их обоих мрачными алыми глазами. Глядя на них со стороны, он не мог не отметить, что эти двое смотрятся слишком отстраненно и мрачно для обычных людей. Экстравагантный внешний вид остро выделял их среди толпы; непонятно, специально ли Кэйя наряжался таким образом или любовь к глупому стилю одежды была бзиком всех жителей Кхаэнриах. В свете цветущей молодости Альбериха жесткие черты лица Дайнслейфа смягчались. Дилюк затер стакан усерднее, чувствуя, как ревность клокочет внутри него - хрупкое стекло рассыпалось в его руках и сильно нагрелось. Проводив безразличным взглядом падающие осколки, Рагнвиндр позвал помощника занять свое место и поспешно удалился. В Мондштадте есть лишь один недо-человек, который живет вечность и может дать стоящий совет.               Несмотря на довольно поздний час, толпа вокруг самого известного барда Мондштадта и не думала расходиться. Мерцающие в свете фонарей монетки моры так и летели в сторону маленького пьяницы, танцующего у подножия собственной статуи. В какой-то момент Венти настолько увлекся, что вокруг него затанцевали ветряные потоки и заиграли с волосами слушателей. Мрачная аура Дилюка и отсветы фонаря на его красной шевелюре несколько притупили радость ценителей музыки, а некоторые (рыцари Ордо Фавониус, но не будем тыкать пальцем) смущенно отступили назад, потупив взгляды.              - Посмотрите, кто пришел, сам некоронованный король Мондштадта. Этот скромный бард всегда к вашим услугам! - Венти показательно, на потеху публике, поклонился и окинул Рагнвиндра взглядом. Непонятно, что именно он приметил в облике Дилюка, но испытывать его терпение не стал, в пару мгновений распрощался с публикой и отвел мужчину в сторону.               - Мастер Дилюк, своим мрачным лицом вы украшаете исключительно стены таверны. Только нетрезвые люди могут воспринимать ваше каменное выражение без дрожи в коленках.              - Благодарю за никому не нужную оценку моего лица, - прошипел в ответ Дилюк и тревожно поправил перчатки на руке. Не желая задерживать неуютное для него молчание, Рагнвиндр сразу перешел к делу. - В таверну пришел Дайнслейф. - Выдержав драматичную паузу, но не получив желаемой реакции, Дилюк продолжил с еще более недовольным лицом. - Он является хранителем королевской ветви Кхаэнриах и хочет забрать у нас Кэйю.              Озорная улыбка Венти стала чуть меньше, он плюхнулся на ближайшую лавку и облокотился на спинку, склонив голову к плечу.              - Кэйя уходит, чтобы возглавить Кхаэнриах? - Нейтрально спросил Анемо Архонт, однако Дилюк уловил настороженность в его голосе и отмахнулся.              - Наоборот, Кэйя более не связан узами долга. Но он проклят жить вечно, и хранитель уговаривает его покинуть Мондштадт. - Дилюк облизнул губы и весьма неохотно признался, - Я не очень уверен в мотивах Дайнслейфа, но знаю, что не готов отпустить Кэйю.              Венти поскреб гладкий подбородок и хитро посмотрел на винодела, будто видел его насквозь. Дилюк сложил руки на груди и терпеливо ждал ответа.              - Каждое мгновение бесценно, мастер Дилюк, - ответил, наконец, Барбатос. - Вы, люди, не цените его. Ссоритесь, ругаетесь. Игнорируете, бросаете, уходите и оставляете за собой ворох недосказанностей и сожалений. Сейчас именно от тебя зависит то, какой будет вечность Кэйи. Будет ли он оплакивать ваши отношения до конца этого мира, или же будет с нежностью вспоминать тебя и продолжать жить, не потому что надо, а потому, что его греют мысли о тебе.              Не то чтобы Дилюк понял, что именно хотел сказать Венти, но уяснил, что ему и в самом деле стоит перестать тянуть и наладить отношения с Кэйей. Раньше он думал, что у них достаточно времени, чтобы сойтись без откровенных разговоров и лишних телодвижений. Им было хорошо встречаться в таверне раз в два дня и изредка пересекаться на заданиях. Можно сказать, что они застряли в подобном подвешенном состоянии и не находили повода найти из него выход, но вот на горизонте замаячила угроза в лице Дайнслейфа и Дилюку придется открыть рот и прямо сказать Альбериху о своих чувствах.              Однако стоит ли вообще говорить с Кэйей? Внезапно у него появилась целая вечность, в то время как Рагнвиндру осталось жить тридцать-сорок лет.              “Если глаз порчи не забрал годы моей жизни”, - мрачно подумал Дилюк и вздохнул: о чем это он. С его образом жизни и любовью попадать в неприятности, не факт, что он переживет завтрашний день.              Венти пощелкал пальцами перед его лицом и хихикнул, когда винодел рассеянно моргнул в ответ, выскакивая из своих мыслей и вспоминая о том, что стоит поздним вечером на площади и разговаривает с самим Барбатосом. Точнее, нагло игнорирует его присутствие и думает о своих проблемах.              - Есть один способ, - разулыбавшись, предложил бард.              - И какой же? - Без особой надежды на адекватное предложение спросил Дилюк.              - Пожениться, жить в любви и умереть в один день. - Засмеялся архонт в ответ и, почувствовав исходящее от Рагнвиндра убийственное намерение, бесстыдно сбежал из зоны поражения.              Досадливо поморщившись, Дилюк мрачно посмотрел туда, куда улетел Венти, и решил вернуться на винокурню, чтобы как следует поразмыслить. Его черная фигура казалась редким прохожим поникшей и одинокой, а алые волосы - потухшими.              ***              В маленькой квартирке Кэйи, украшенной букетами из лилий калла и рисунками Кли, было уютно и тепло. Радушно отнесясь к гостю, Кэйя усадил Дайнслейфа за стол, выставил легкие закуски и налил виноградного сока. Рубиновая жидкость в руках выглядела совсем как вино, но не пахла им. Присев за стол, Кэйя пожалел, что не налил вина, но все же решил побыть сегодня трезвым. Алкоголь усилил бы ощущение ирреальности происходящего и Кэйя предпочитал встречать перемены своей жизни в настоящем настроении - тревожном и пессимистичном.              - Я приглядывал за вами, - сказал Дайнслейф, потягивая сок. - Следил за тем, как вы оба растете и знакомитесь с внешним миром. Между прочим, судьба рыжего сложилась подобно твоей. Надеюсь, ты не забыл о нем?              - Такого забудешь, - фыркнул в ответ Альберих и невольно разулыбался. Но мигом помрачнел. - Что значит “подобно моей”?              - То и значит, - Дайн неопределенно махнул рукой в воздухе и отпил сока. - Не может поддерживать с семьей близкие и доверительные отношения, впутался в любовную драму с бессмертным Адептом.              - А тебе напомнить, кто виноват в том, что мы такие? - вскинул бровь Альберих. - Не попади мы оба в Бездну и Кхаэнрию, наша…хорошо, жизнь Аякса точно сложилась бы не так.              - Разве я говорил, что он несчастен? - Парировал хранитель ветви. - Едва вникнув в суть проблемы, он перевернул вверх дном всю Бездну, устроил битву с тысячами чудовищ, но обрел желаемое. Бездна прокляла своего ребенка жить и служить на ее благо вечно. Любящий битвы и своего Адепта Аякс не мог не согласиться на столь выгодные условия.              - Но как же его семья? - удивился Кэйя. - Разве он не будет скучать по ним?              - Аякс будет с ними, пока может, но уже доказал, что готов отказаться от смертной жизни и быть с любимым столько вечностей, сколько им отведено. - Дайнслейф не смог, да и не хотел, прятать нежную улыбку. Он бы не признался вслух, но был искренне рад, что у маленькой находки из Бездны складывалась счастливая жизнь. И словно бы невзначай добавил, - Мастер Дилюк пошел бы на такое ради тебя.              Кэйя замер на мгновение, а потом заливисто рассмеялся.              - Дилюк ради меня? Ха-ха, мы перестали перебрасываться оскорблениями всего месяц назад, о каком проклятии может идти речь? Вечность наедине со мной? Дилюк скорее кинется на меч, чем останется рядом с таким, как я. - Кэйя замолчал, облизнул губы и покачал головой. - Дайн, я слишком люблю его, чтобы позволить обратиться к глазу порчи и устроить для него краткий экскурс по самым темным местам Бездны.              Мир рухнет раньше, чем Дилюк Рагнвиндр пожертвует всем ради одного Кэйи. Жизнь винодела светит ярко, его любят все жители Мондштадта и кто знает, не затушит ли бессмертие огонь в его груди.              Бедный бард копил деньги целую неделю. Держаться было до противного сложно, зато Венти повезло в кои-то веки купить не одну ущербную бутылочку вина, а целый ящик. Но, на удивление, когда он явился в Долю Ангелов и шумно возвестил о своем приходе, его не встретили ни любимый бармен, ни собутыльники.              - Хм, - вслух размышлял Барбатос, выпиливая взглядом дыру в макушке Чарльза. Тот, бедный, весь уже издергался. - Предположим, Кэйя хандрит дома. Дилюк вырезает хиличурлов по всей округе. Где же Розария?              - Госпожа Розария вместе с госпожой Барбарой отправились в Вольфендом, за крюками. - Вежливо ответил ему бармен.              - Ах, у смертных столько дел, - драматично вздохнул архонт и закрыл бутылку. Он, конечно, алкаш, но сегодня быть алкашом в одиночку слишком скучно.              Присев за стойку, Венти открыл первую бутылку и залпом влил в себя четверть содержимого. Посидел немного, ловя приятное чувство легкого головокружения и напрягая Чарльза расфокусированным взглядом. Прислушался к себе: больше он чужаков на своей территории не ощущал, следовательно, Хранитель ветви уже покинул пределы его региона и ушел восвояси. Венти подумал на мгновение, что было бы хорошо найти Кэйю, однако передумал: если тот и остался, вряд ли он будет рад его видеть. Сегодня единственным занятием анемо архонта было бесконечно долгое ожидание новостей в компании бутылки вина.              Впрочем, Барбатос никогда не был прилежным и терпеливым, как тот же Моракс: а потому поздним вечером, порядком напившийся, он решил, что ему срочно нужно проведать старого гео архонта. Тысячу лет не виделись, как-никак. Давно пора свидеться да и обсудить появление кхаэнрийца не будет лишним. В голове Венти крутился один очень важный вопрос: почему Дайнслейф пришел за Кэйей именно сейчас?              На крыльях ночи в свете полной луны Барбатос легким ветерком направил свою раздражающую особу к гео архонту с надеждой на то, что его не пришибут метеоритом, едва завидят в поле зрения. На чужой территории чувства его притупились: родные статуи, служившие ему глазами, остались где-то далеко, и он не мог сказать, сюда ли пришел Хранитель или свернул в сторону Сумеру. Единственным ориентиром для маленького бога был едва-едва мерцающий свет божественной сути Чжун Ли.              На его удачу, он прибыл как раз тогда, когда Кхаэнриец вышел за порог дома Моракса. Стоящий рядом с архонтом рыжий паренек скорчил рожицу и с преувеличенной торжественностью отдал Хранителю два письма. Первое письмо красивое, в голубом конверте с золотыми вензелями и маркой из Снежной. Второе – уродливое из дешевой и жесткой бумаги. Венти притаился за кромкой крыши и попытался расслышать, о чем говорят эти трое. В этот момент анемо архонт был похож на непослушного ребенка, которому запретили играть во взрослые игры и отправили спать. И все же ему удалось расслышать обрывки разговора.              - Это письмо, – Тарталья ткнул пальцем в украшенный золотом конверт, - для Кэйи, моей звездочки. А это, - указал на второй конверт. – Для того красноволосого придурка. - Венти весело хмыкнул: слишком явный фаворитизм проявляет рыжий.       Дайнслейф кивнул, стоя все с тем же безэмоциональным лицом, будто это не он пришел к своему второму воспитаннику за тем, чтобы он вразумил первого посредством письма. Он отступил назад, пожелав Чайльду семейного счастья и развернулся, чтобы уйти. Его звездный плащ прощально мелькнул в подворотне.              В тот же момент, пока входная дверь не закрылась, Венти свалился с крыши и, прежде чем его выгнали, достал вино с ухмылкой и задорными глазами, как у черта, встретился взглядом с чужими янтарными глазами. Тарталья анемо архонта не признал – выглядел Венти сейчас максимум на малолетнего пьяницу в не очень приличной одежде: запачкал плащ вином, с кем не бывает, – водяное копье само появилось в его руке.              - А ты еще кто такой? – Любопытно спросил рыжий, готовый напасть в любую секунду.              Венти отодвинулся от него в сторону и подмигнул Мораксу, мол, нихрена себе ты отхватил красавца. Тот ответил ему усталым взглядом, потер переносицу и перехватил запястье Тартальи.              - Аякс, это мой старый знакомый. Пьяница тот еще, не обращай на него внимания. – Предупредил, но не стал бросать Барбатоса на улице. – Так и быть, будем считать вино компенсацией за твое присутствие. Заходи.              Венти поднялся, отряхнулся, и, под бдительным прищуренным взглядом Чайльда гордо зашел в дом. В его сердце зрело очень четкое чувство, что если он проколется и выведет Чжун Ли из себя – ему не жить.              ***              Ранним утром, застав сонного Кэйю полуодетым, Дайнслейф постучался в его квартирку и без разрешения открыл дверь…Попытался открыть, если быть точнее, потому что умный рыцарь закрылся с ночи. Позлорадствовав немного с той стороны двери, Кэйя все-таки открыл дверь.              На лице Дайнслейфа не было явных признаков раздражения или злобы: чуть ранее этим утром, около двух часов назад, Дилюк обложил его матом на всех языках, которые только знал, и от всего сердца пообещал поджарить его огромным фениксом, если он еще хоть раз появится на пороге винокурни в такую рань. Обруганный Дайн даже тогда решил проявить терпение к глупым малолетним детям и выдал ему письмо. Выражение лица Дайнслейфа, когда Рагнвидр коснулся жесткой бумаги, а потом еще и порезался об острый край, стало чересчур злорадным.              Словом, этим утром Хранитель, хоть и был послан за тридевять земель около пяти раз, все равно чувствовал себя отомщенным. Хоть он и не верующий, но с уверенностью мог сказать, что карма существует. Дилюка он бросил читать письмо самостоятельно, а вот своего воспитанника заставил сесть и прочитать вслух.              Кэйя заварил кофе, сделал простенький завтрак и настороженно устроился напротив Дайна, аккуратно вскрывая письмо и доставая оттуда дорогую бархатную бумагу.              «Дорогой принц Кэйя,              Так много лет прошло с нашей последней встречи. Десять, пятнадцать? Не сосчитать уже, но я знаю, что ни ты, ни я, не сожалеем о столь долгом расставании. Прости, что не искал встречи с тобой, но искренне сомневаюсь, что ты все коленки разбил в поисках одного маленького Аякса. Весьма иронично то, что мы снова ищем помощи у Бездны, хотя выбрались из нее очень давно, не правда ли? Архонты такие же, как мы, Кэйя, они живут среди нас и не так уж сильно различаются по силе. Наступает новая эпоха, в которой архонты уходят на отдых и скрываются в тени смертных, наблюдая за нами оттуда.              Ох, что это я, совсем на философию потянуло. С кем поведешься… Словом, я так много хочу тебе рассказать, но сейчас не место и не время для этого. Лишь желаю тебе и твоему красноволосому мудаку любимчику удачи в своем собственном долго и счастливо. Приезжайте в Ли Юэ едва разберетесь в отношениях, мы будем рады видеть вас!              С любовью и ностальгией, Аякс, ныне Чайльд Тарталья, замужем за лучшим мужчиной в мире»              Кэйя дочитал, моргнул, отложил письмо. Посверлил сначала его, потом Дайнслейфа взглядом, снова открыл и перечитал, бормоча какие-то слова себе под нос. Его ранее чуть сонный и спокойный взгляд налился яростью и искренней жаждой убийства. Он вскочил на ноги, стул позади него повалился на пол, как и письмо, отправленное в лицо Хранителю.              - Дайнслейф, клянусь, если ты отправил Дилюка в чертову Бездну, я заморожу тебя, медленно разрежу твое ледяное тело на кусочки, а потом залью раны лимонным соком! – Зарычал на него рассерженный Альберих. Он весь выглядел всколоченным, даже волосы на дыбы встали – волновался, что Дилюк и вправду сдуру прыгнул в Бездну.              - Звучит как рецепт для кровавого лимонада, - задумчиво ответил ему Дайнслейф, почесывая подбородок одной рукой и игнорируя нависающего над ним принца. – Ты никогда не думал о том, чтобы подрабатывать в таверне барменом? – Нижнее веко Кэйи дернулось, бедняга отошел от хранителя и потер руками лицо, приходя в себя. Хранитель сжалился, - Я просто отдал ему письмо Аякса. Не знаю, что там было написано, но, прочитав его, твой парень стал выглядеть довольным.              - Он не мой, - по привычке, но без особого энтузиазма отмахнулся Кэйя и вздохнул. – Я должен найти его как можно скорее. Дилюк импульсивен, а уж если дать ему письмо Аякса… - Альберих передернул плечами. – Это катастрофа.               К собственному ужасу и седым волосам, Кэйя не нашел Дилюка ни на винокурне, ни в таверне, ни в окрестностях. Он проходил по всем местам, куда только могло занести его непутевого братца, но не мог найти даже тени его присутствия, будто Дилюк Рагнвиндр испарился в одно мгновение. А когда Чарльз вежливо сказал, что мастер Дилюк отбыл в срочное путешествие на неопределенный срок, Кэйя чуть не осел на пол прямо там, разрываясь от сложного выбора, кого он убьет первым: Дилюка, Аякса или Дайнслейфа. Пока что Хранитель выигрывал по всем параметрам, но за меч Альберих браться не спешил. Решил сначала сходить на Винокурню еще раз и там спросить у Аделинды, что ей сказал мастер Дилюк перед уходом. Не дошел – по пути его перехватил Венти в компании двух странных мужчин. И если первого Кэйя узнать не смог, то второй подозрительно напоминал…              - Аякс! – Радостно воскликнул рыцарь и едва сдержался, чтобы не напрыгнуть на придурочного советчика с перочинным ножиком, который носил в сапоге. Возможно, кровожадные мысли очень ярко отразились на его лице, раз Тарталья в ответ столь же дико улыбнулся и подпрыгнул на месте, с резким предложением сразиться. Чжун Ли привычно осадил его взмахом руки. Решив, что драться смысла нет, Чайльд поумерил пыл и протянул раскрытую руку.              - Ха-ха, принц Кэйя, сколько лет сколько зим! А ты сильно подрос с нашей последней встречи. – Тарталья протянул руку для пожатия, его глаза очень нежно сощурились в выражении искренней радости.              - Взаимно, рыжий черт, - фыркнул в ответ тот, чуть-чуть расслабляясь. – Но если ты угробил мне Дилюка…              - Все вопросы к Дайнслейфу, - открестился Тарталья и показательно придвинулся еще ближе к Чжун Ли. – Мое дело было написать письмо старому другу. Это же я из нас двоих самый старший, опытный…              Чжун Ли хмыкнул и покачал головой: он следил за каждым словом которое Аякс выводил на бумаге и даже правил некоторые абзацы. Знать об этом никому кроме них двоих не обязательно, но от этого знания наблюдать за тем, как рыжий кичится своим умом еще веселее.              - Венти, - Кэйя обернулся к Барбатосу, его хмурое настроение быстро вернулось. Волнение за Дилюка, который вполне мог безрассудно отправиться в Бездну один, пересилило радость встречи с другом детства. - Скажи, Дилюк сейчас в пределах Мондштадта?              Тот поднял глаза к нему, прислушиваясь к седьмому чувству внутри, но не почуял ни малейшего следа глаза бога Дилюка.              - Нет, - задумчиво ответил архонт, в его руке образовался маленький сгусток анемо энергии, который он начал крутить между пальцами, - Он исчез. Я не могу точно сказать, куда он провалился, но его элементальный след обрывается на Винокурне.              Кэйя зашипел.              - О, я прекрасно знаю, куда и по чьей воле он провалился! – Ножик все-таки появился в его руке, и, будь в нем чуть меньше самоконтроля, в ход пошел бы меч.              Однако применять его было не на ком. Тарталья был почти насильно втянут в эту заварушку Дайнслейфом, Дилюк со своим неизмеряемым чувством долга просто не мог не попытаться пойти в такое страшное место, как Бездна. Единственное, что оставалось делать Кэйе - это винить себя самого. Ведь, если так подумать, то его появление на винокурне тогда, около пятнадцати лет назад, перевернуло все не только в его маленькой, жалкой жизни, но и в жизни Рагнвиндров. Кто знает, был бы сейчас Дилюк тем же открытым, веселым мальчишкой, что и раньше, не признайся ему Кэйя в ту ночь? Может быть, он был бы женат, влюблен в прекрасную девушку, и не важно, что где-то там далеко существует принц без королевства и подданных, Кэйя Альберих.              Кэйя, опустив голову, погрузился в мрачные мысли. Момент рефлексии с одной стороны вводил его в депрессию, но с другой – помогал собраться с духом и пойти дальше, оставив сожаления в пустой квартирке. Там, долгими одинокими вечерами он будет тянуть бокал вина, смотреть в окно и мечтать о своей смерти.              Плечо содрогнулось под тяжестью чужой руки. Кэйя вздрогнул и поднял взгляд, увидев над собой своего старого порядком повзрослевшего друга – Аякс поддерживающе улыбался ему, и в его глазах сверкала молниями та самая Бездна, которую они оба помнили.              Перед глазами сразу промелькнули воспоминания. Кэйя, слегка безэмоциональный, потому что за недолгие восемь лет детства увидел множество самых разнообразных по своей жестокости смертей. Тарталья – испуганный, но бойкий мальчуган, постоянно битый, унижаемый Скирк, но упорно стремящийся выбраться со дна. Они оба были детьми, которых вынудили стать чудовищами.              - Подождем три дня. – Сказал Аякс. – Бездна не впустит нас просто так, ее испытание создано лично для Дилюка, раз она сподобилась открыть ему проход с территории винокурни. – Рука на плече Кэйи сжалась сильнее, Чайльд позволил ему уткнуться лбом себе в плечо. Спрятав лицо в чужой одежде, ощущая окутывающий его запах моря, Кэйя разрывался между двумя желаниями: возразить и расплакаться.              Тарталья с Чжун Ли ушли почти сразу после того, как проводили Венти. Кэйя сам же поддержал их уход, заявив, что не сможет сейчас принять гостей с должным уважением. Мужчины не расстроились и оставили предложение приходить в любой день – они хотели убедиться, что у Альбериха все хорошо, даже если Дилюк не вернется. Венти помахал Мораксу ручкой напоследок и повел Кэйю в таверну – наконец-то собутыльник вернулся. Анемо архонт не отпускал капитана кавалерии ни на секунду – своеобразно заботился и не допускал, чтобы Альберих погрузился в пучину тревоги и сожалений. Впервые Кэйя не смог долго находиться в Доле Ангелов и сбежал оттуда, лишь бы не думать о Дилюке.              Ему очень сильно хотелось быть рядом с ним хотя бы сейчас.              ***              Наутро, пока Венти отсыпался в его кровати, нагло выгнав хозяина квартиры ночевать в кресло, Кэйя поднялся вместе с рассветом и отправился на винокурню. Он почти пробежал по мосту, шагая широким прыгучим шагом – торопился, губы искусал, пока не добрался до виноградников и не увидел свой старый дом. Сердце пропустило удар. Казалось, вот-вот оттуда выйдет мастер Крепус, улыбнется ласково и позовет на занятия, сетуя, что они с Дилюком снова вымазались в винограде с головы до ног.              Никто так и не вышел. Не позвал его, не улыбнулся Кэйе. По его вине винокурня «Рассвет» пустует без Рагнвиндров: Крепус давным-давно умер, а Дилюк сейчас скорее за гранью смерти, чем на ней. Альберих медленно поднялся на крыльцо, шагнул к двери, но не решился зайти внутрь и встретиться с ушедшим детством лицом к лицу. С безмерной тоской в душе он опустился вниз, устроился на ступеньке и пусто уставился на горизонт. Так хреново ему не было даже на восемнадцатом дне рождении Дилюка.              Неизвестно, сколько он так просидел: солнце медленно поднялось высоко, и готово было настигнуть зенита, опаляя капитана кавалерии лучами. Устало привалившись головой к перилам, Кэйя морально готовился подняться на ноги, как вдруг дверь за его спиной открылась.              - Господин Кэйя?.. – Нежный, такой родной голос Аделинды коснулся его ушей. Горничная нерешительно шагнула к нему, напуганная скорбным видом воспитанника. Когда Кэйя обернулся, печальный, вымотанный, сердце женщины не выдержало, и она подошла совсем близко, притягивая Альбериха к своей груди. Кэйя не сопротивлялся: все его силы ушли на то, чтобы не дать сломанному всхлипу вырваться из груди. – Как давно вы тут сидите!? Скорее, пойдемте в дом.              Ведомый слабенькой, но властной ручкой, Кэйя встал на ноги и поплелся за Аделиндой. Внутри оказалось не так страшно, как представлялось ему ранее: мало что изменилось, однако дом уже потерял в себе следы Крепуса и насквозь пропитался Дилюком, его запахом, делами, стилем и вкусом. Не хватало лишь самого хозяина винокурни.              - Мастер Дилюк, как обычно, отлучился, никому и слова ни сказав, куда и зачем он пошел, - ругалась горничная, неся Альбериху обед и большую кружку мятного чая. Кэйя кое-как нацепил свою привычную улыбку, и хотел было отказаться от обеда, даже поднялся с кресла, но не успел ничего сделать: женщина усадила его обратно, вручила приборы и заявила, что пока не поест он отсюда не уйдет.              - Я понимаю, что тебе живется непросто, - с глубоким сожалением в глазах сказала она, - и я понимаю, что есть вещи, о которых мне знать не положено. Позволь хотя бы накормить тебя, прежде чем ты пойдешь разбираться с тем, что случилось.              Кэйя медленно кивнул и под внимательным взглядом принялся есть. «Возможно, это последняя возможность поесть ее стряпню», - подумал он и опустил глаз, прикрыв эмоции ресницами.              Следующие два дня он без еды и воды носился по региону, проверяя самые глубокие и опасные подземелья, надеясь найти там следы Бездны или Дилюка. На отдых он находил очень мало времени: ему не спалось, аппетита не было. Главным было найти Дилюка и не потерять вновь, вцепиться, как репейник, и не отпускать больше от себя ни на шаг.              Это была поздняя ночь. Измотанный погоней за тем, чего нет, Кэйя медленно плелся к статуе Барбатоса, стоящей на утесе недалеко от винокурни, чтобы переночевать у ее изножья. Он мог бы спуститься на планере к самым дверям поместья, но не находил в себе желания вновь оказаться там, где каждая вещь напоминает о Рагнвиндре.              - Кэйя, - знакомый, уже ненавистный голос окликнул его, но Альберих не обернулся, мысленно обращаясь к Барбатосу с просьбой о немедленном умерщвлении некоторых хранителей ветви пристающих к приличным рыцарям вроде него. – Кэйя, обернись.              Тот закатил глаз, но продолжал агрессивно просить Барбатоса истребить атеиста на месте. Где-то в таверне Венти наверняка посмеялся над ним, глотнул вина и оставил эту работу самому Альбериху.              Послышались шаги. Быстро Дайнслейф приближался к нему, положил неожиданно тяжелую руку на плечо, развернул к себе…              Дилюк. Кэйя ошеломленно смотрел на него, живого, настоящего и даже вполне себе целого, без ран. Позади него, довольно ухмыляясь, стоял Дайн. Странно, но обычно злой взгляд Рагнвиндра неожиданно стал мягче, хотя блики на красной радужке потускнели, а след усталости не сходил с лица.              - Кэйя, я вернулся, - провозгласил Дилюк, все такой же, как и был, но какой-то другой. Более…Дикий? Открытый? О, архонты, только не говорите, что он станет зависимым от битв как Аякс. – У меня получилось, Кэйя. Ты не останешься один, тебе не нужно уходить. Сделаем это вместе через пару десятков лет, - гордый своим поступком, Дилюк хотел притянуть Альбериха в обьятия, но не поймал: тот сверкнул радостной улыбкой, которая быстро сменилась на кровожадную. Капитан кавалерии материализовал меч и стремительно двинулся к хранителю.               – Кэйя, стой, Кэйя, не трогай Дайнслейфа, - уговаривал Дилюк, в общем-то не пытаясь физически преградить ему путь, - Кэйя, я же живой в конце концов…Эй, ты же знаешь, что не сможешь проткнуть его мечом так просто?.. - После того, как Дайн кошкой отпрыгнул от Кэйи, Рагнвиндр вздохнул. - Давай хотя бы мой клеймор дам…Кэйя!