Пустошь

— Ацуши! А-ацуши.! — человек, говорящий эти слова, был обеспокоен: его брови, казалось, были напряжены до предела, а чуть ли не подскакивая от каждого слова, губы трепетно сжимались. края их были надкусаны, руки немного подрагивали, уши были совсем на краю красными. Казалось, будто бы он сидел перед кем-то, пытаясь выговорить каждую букву. сердце, почему-то, стесняло внутренние стенки, надавливая на органы. оно безудорожно дрожало, сжималось, из-за чего было труднее говорить. голос был мягкий и нежный, но в тоже время грубый и серьезный. глаза поднимались домиком, при каждом выбросе в глухую тьму истошного крика. он сидит. перед чем, даже он сам точно сказать не может. большой сгусток дыма, что-то плывущее перед глазами. казалось, что его окружает безграничная темнота; пустошь другим словом. «его руки были пусты, пока у других они горели ярким огнём.» Сигма пытается ухватится за этот темный дым напротив, но ядовитый черный дым пропускает руку прямо в себя, распускаясь перед ней, а после, через несколько секунд, вновь захватывает ее. он мигом отдёргивает руку, почувствовав наступающий холод. грудная клетка смещается, а к горлу подкатывается плотный ком. дыхание учащается, а руки трепещут что-нибудь взять, хоть самого себя. он сжимает в собственных ладонях свою талию, нагибается и сидя смотрит вниз. взгляд полон страха: верхнее его веко было почти не видно, оно забилось в самую глубь, что само чуть-ли не доставало до спустившихся от страха бровей. губы сами поджимаются, а плечи и руки нервно дрожат. парень берет в свои кулаки некоторые пряди волос, небрежно их сжимая, почти выдёргивая. и тут он смог произнести протяжный стон. этот стон некрасивый, ужасный, полон страха и боли. ему ужасно страшно. он абсолютно один. на него смотрят. ужасные, кажется, беспощадные глаза. они очень спокойные в данной ситуации — именно это и придает им ужасающее чувство. эти глаза способны передать многое: они горят ярким огнём, якобы говоря, что нужно идти вперёд, но в тоже время они высказывают свое сочувствие по отношению к нему. они очень красивые, завараживают. сигма его не замечает. он утыкается в свои колени, чувствуя наростающую пустоту внутри себя. пустота, способная разойтись по всем клеткам тела, подобно смертельному вирусу. она пронизывает глубь живота, а рёбрами можно почувствовать ее саму — то, как она оставляет пустеть промежутки между всеми рёбрами. это чувство пустоты можно вывести лишь сильной пощечиной или выносом мозга. он чувствует — а значит сможет выбраться. мозг начинает выводить яркие звёздочки на экран глаз. в ушах начинает звенеть и ныть, а сам же он ловит пару фраз у себя в голове, повторяя лишь то, что он сам отказывается принимать: «тобой абсолютно все и всегда пользовались, даже в будущем тобой до сих пор будут пользоваться ведь для чего-то ведь тебя создали. ты очень одинок, хоть тебя окружают люди.»  — Не правда! — из глаз, горячими слезами, течёт вода. он повторяет эту фразу несколько раз, снова и снова, срывая свой голос. сейчас, он скорее похож на маленького ребенка, нежели на главного управляющего казино. ему сейчас очень темно и страшно. мурашки захватывают все тело. зубы яростно скрипят, а горло издает непонятные звуки. он до сих пор смотрит? все те же глаза, полные сожаления. интересно, а он посмотрит на него?  — Сигма. — голос спокойный и отдается в голове. он с тяжестью поднимает свою голову, удивляясь присутствию здесь ещё кого-либо. этот голос повторяется пару раз в голове, безудержным эхом. глаза направлены на само лицо обладателя голоса. они открыты и напуганы. он знает. он знает.он знает.он знает.он знает.он знает.он знает.он знает.он знает.он знает.он знает.он знает.он знает.он знает.он все знает! знает причину его испуга, отвращения в голосе, боязни, ненависти! абсолютно всё! рот открывается от несилы больше его держать. он смотрит на него глазами испуга, а после принимает обычную стойку. закрывает глаза, чтобы утереть слёзы руками. ноги спускает, а руки ложит на колени. он не способен пока еще показать свои эмоции перед другими. ты ведь не хочешь, чтобы тебя доставали с вопросами «все ли хорошо?», верно? его взгляд опущен вниз. он не знает хорошо ли это или плохо, но в один из моментов, собравшись, глядит ему в ответ в глаза. глядит устало и напряжённо, недоверчиво. перед ним сидит Ацуши, сложив руки на колени и держа прямо спину. молча, как будто ему зашили рот, парень кладет свою руку на одну прядь волос парня, пряча её за ухо. сигма не понимает. каким-то образом он мигом начинает потеть и волноваться. мягкая улыбка, направленная в его сторону ещё больше придает ему изумления. он, в открытую говоря, заливается краской от такого действия со стороны. слюна накапливается и тот громко ее сглатывает. сигма смотрит на него с неподдельным любопытством, пока тот его одаривает светлой улыбкой. он как будто горит, извивается светлой аурой рядом с ним. все также сидит и смотрит, но с теплотой и лаской. более тёплая сторона ладони обхватывает его шею, тянется вниз, к спине, поглаживая и надавливая на мышечную часть лопатки. от чего тот произносит приглушительный стон. он прекращает. той же рукой приглашает к себе на колени, хлопая по ней ладонью. тот сначала смотрит, а после улаживается к нему на колени головой. он все также улыбается, тянет руку и тихонько гладит его волосы. казалось, не такое уж и сложное дело, но оно дарит тепло и покой. сигма лежит на коленях и смотрит куда-то вдаль. его руки просто ещё не готовы взять что-то, что далось ему слишком легко. он этим пренебрегает. для этого нужно время. и чтобы избавиться от чувства одиночества он возьмёт человека, что способен избавить его от этого этого, подарив друг другу человеческое понимание.