Фиолетовые лютики

***

      Ллойд сначала любил эти цветы. Когда они были маленькие и ещё не распустившиеся.       Потом стал ненавидеть.       Чувства крепли — цветы росли, как и боль. Бутоны прорывались на спине, под лопатками и вдоль позвоночника, немного на плечах, на груди, животе.       Мелкие, рассеянные хаотично цветы цвели несколько дней, а потом отваливались, усеивая кровать крошечными лепестками.       Ах, да!       Лютики.       Фиолетовые лютики.       Они почти не пахли, зато были красивыми. Слегка завораживающими. Такими же, как глаза Кая. Хоть и не такими привлекательными.       Ллойд смотрел на парня, а потом, вечером, аккуратно снимал свой костюм, стараясь не сорвать цветы. К сожалению, насильно сорванные бутоны оставляли боль и шрамы.       Совершенно так же, как и любовь к парню.       Внутри всё болело, сердце разрывалось от боли, а тело цвело и в какой-то момент — цветы полезли дальше: по ногам и рукам.       По животу спустились к бёдрам и слабо коснулись коленок — теперь никаких шорт.       Со спины перешло на плечи и расцвело на локтях и в венах — на футболки теперь тоже санкции.       Но по-другому нельзя, потому что…нельзя. Остаётся только ходить в длинных свободных штанах и оверсайз кофтах; на тренировках как можно незаметнее заматывать тело бинтами. Потому что срывать цветы — ни в коем случае нельзя. Но так не получалось и вечером Ллойд смывал кровь со спины, бёдер и груди, глотая слёзы.       И конечно все заметили, кроме него. Ния, как самая чуткая, пришла первая, сжимая в руках бинты и маленькие маникюрные ножнички. Оказывается, цветы можно срезать.       После этого стало легче. Ничего не мешало, почти.       Цветы потом стали расти с более толстыми стеблями и вырви глаз яркими фиолетовыми лепестками.       Они расползлись по шее вверх и к кистям.       Перевязывать шею было неудобно — больно. Мисако с сожалением наблюдала за парнем, вспоминая, как болезненны были её ромашки на рёбрах, прорывавших кожу до крови. Ву лишь хмурился и поглаживал бороду.       Кай стал бросать длительные изучающие взгляды, и Ллойд краснел с ушей до пяток и ронял своё оружие. Возле кадыка рвалась кожа и дышать становилось труднее.       Вены стали зелёными, бёдра и предплечья покрывались новыми и новыми бутонами. Дышать и вправду было сложно: бинты сжимали грудь, любовь — сердце, а голова кружилась от резко появившейся пронзительной боли.       Корни начинали пробираться к сердцу и лёгким.       Лишний взгляд на Кая — глоток наслаждения. А потом дикий кашель. Касание, может долгое или случайной — приятная волна, расходящаяся по телу. А потом зудящая кожа, к которой прикасался Смит.       Спустя три месяца жизнь с болью цветов — кашель и кровь. Каждое утро, как будильник, будили Ллойда и парень, думая, что умрёт, громко кашлял, почти выплёвывая лёгкие.       Зейн приносил ему настойки грудного сбора, которые он сам когда-то пил, роняя ландыши. И это помогало.       После тренировок было плохо. Но это оказались ещё не так плохо, когда появились цветы.       Парень трясущимися руками держал первый цветок, измазанный в крови, как и ладони, и зашёлся истеричным плачем, сжимая лютик в руке.       Проклятый фиолетовый лютик.       Слишком красивый.       Всё кажется плохим, кажется, что ничего непоправимо, что так и умрёшь в цветах, как живая клумба.       Приходят Джей и Коул с одинаковыми татуировками незабудок на лодыжках и поддерживают, а потом специально по очереди становятся в пару на тренировках, чтобы Ллойд не касался Кая.       Помогает.       Помогало.       Кай стал спрашивать: задавать вопросы и ходить попятам, добиваясь ответа.       Он стал страшным сном.       Самым прекрасным страшным сном: с желтовато-карими глазами, с мелкими шрамами на лице, с широкой искренней улыбкой, с всклоченными волосами и ярким характером.       И Ллойд думал и заходился кашлем. Плакал, кашлял. Менял постельное бельё каждые три дня, убирался почти ежедневно, если хватало сил, и чертовски плохо спал, мучаясь от постоянной, почти нескончаемой боли от растущих на животе и плечах цветах.       Такими темпами ещё пару месяцев и цветы достанут мозг, заполонив собой всю кожу.       И всё кажется плохо. Снова приходила Ния, сначала — нравоучала, мол, так жить нельзя, иди скажи, а потом садилась рядом и тревожно всматривалась в глаза Ллойда. Цветы почти полностью закрыли шею. Ходить в одежде было больно и сложно, поэтому парень ходил лежал, больше ничего делать не мог без футболки и в одних летних балахонистых шортах.       Кровавые лепестки валялись по всей комнате вместе с использованными салфетками. И он устал убирать. Устал от цветов. Устал любить, но сердце предательски сжималось и не было других шансов, как любить-любить-любить…       И всё кажется плохо. Тогда, с болью в груди от любви и понимания, что скоро умрёшь, пришёл он.       — Ллойд! — и противный стук.       — Секунду!       Он искал одежду, попутно собирая лепестки и салфетки. Кашлять хотелось сильнее.       — Я не слепой, Ллойд! — парень дёрнулся, но ничего не сказал, — Я вхожу! — и дверь, естественно, была открыта.       Ллойд застыл посреди комнаты, согнувшись подбирая цветы. Его спина была схоже полю полного лютиков. Такое же яркое и такое же переполненное цветами чувствами.       — Почему ты мне не сказал?       — А смысл? — парень поднялся и повернулся к Каю, не поднимая головы.       Смит ужаснулся: спина и живот — настоящие полянки, руки и вены насквозь унизаны новыми бутонами, рвущими кожу. На шее цветник и множество ещё только начинающих заживать шрамов. Бутоны путаются в длинных волосах и их сложно не оторвать.       — Смотри.       И Ллойд взглянул на Кая сквозь слёзы и боль. Сквозь слипающиеся ресницы и мутную реальность.       Лютик. Фиолетовый лютик, единственный, на скуле. Яркий, только-только зацветший лютик.       Долбанный лютик. Такой знакомый.       — Мне недавно стало ясно. Час назад, после того, как появился этот…       — … лютик, — закончил за него Ллойд, устало выдыхая и наконец, спустя несколько месяцев, улыбаясь.       Поцелуй с Каем оказался не менее прекрасным, чем цветы и сам Кай.       На утро они сделали совестное фото — весь в цветах Ллойд и только зацветающий Кай.       Через неделю они проснулись в куче только сорванных свежих лютиков. С чистой кожей и лютиком под лопаткой.

***