Падение колосса

Где-то на Лексингтон-стрит молодой парень схватил Теодора за руку. На другой стороне улицы им навстречу размеренным шагом двигался полисмен. – Шеф, подскажи сколько сейчас времени, мне кажется, что до комендантского часа я не успею. На вид он был не многим моложе Теодора. У него была бледная кожа, а изо рта разило алкоголем. – Половина двенадцатого, уже опоздал, – пытаясь изобразить участие, ответил Теодор. – Честно говоря, мне на это наплевать, – успокоил его парень, по видимому, являвшийся студентом, – это я так, чтобы разговор начать. – Может быть выпьем? – он продолжал бубнить заплетающимся языком. – Ну что ты, что ты, мы с тобой даже не знакомы... – Так в чем же дело, давай познакомимся, я Кэссиди, – студент уверенно напирал, постепенно прижимая Теодора к стене ближайшего дома. Оказалось, он был значительно сильней. – Хватит, – поторопился высвободиться Теодор. – Прощай! Тут он заметил, что полицейский приближается к ним, и ни на шутку встревожился, сам полностью не осознавая от чего. – Сейчас я задержу тебя за попрошайничество, – пригрозил полисмен, стараясь выглядеть, по-стариковски сурово. – Ты уже полчаса пристаешь к прохожим, – добавил он. – Он не попрошайничал, – живо возразил Теодор, – м-мы просто разговаривали. Мужчина в форме стал сверлить взглядом их обоих. Затем пожал плечами и пошел по своим делам. Казалось, Кэссиди даже не обращал внимания на него. На пару минут между ними повисло молчание, студент не отводил взгяд от Тео, но по лицу было понятно чего он ждет. – Получается, ты меня спас, так? Теодор раздраженно мотнул головой в сторону. – А раз ты меня спас, я хочу тебе что-нибудь подарить. Парень засунул руки в карманы и спустя несколько неловких движений умолк, опустив голову. Его смятение длилось несколько мгновений, но этого хватило, чтобы Теодор осознал весь фарс происходящего. Как вдруг Кэссиди поднял глаза и одним порывистым движением прижался к уху собеседника и прошептал. – Придумал, что тебе подарить. Он обхватил шею Теодора и притянул его к себе. Тот напряженно подчинился, как бы теряя равновесие; вид у него был безразличный. Кэссиди поцеловал его холодные губы, оба знали чем все должно закончится и оба не сопротивлялись этому. Теодору даже не было противно то, что он отдается первому встречному. У него так давно не было близости, что в темноте ночной улицы этот пьяный студент не только не вызвал у него отвращения, но показался вполне симпатичным. Взявшись за руки они выбежали на Шефтесбери авеню и влетели в первый пойманый кэб. – Холфорд Гарденс, – простонал Тео. Кучер схватил поводья и экипаж тронулся. – Ты что, правда, там живешь? Кучер, давай на Ньюпорт-стрит! – лихо воскликнул Кэссиди и кэб свернул на соседнюю улицу. – Я покажу тебе свою мастерскую, – прошептал он, обращаясь к своему попутчику. Тео смутился. "Мастерскую? Так, он не студент?" – проносилось у него в голове. Как только экипаж оказался на нужной улице, Кэссиди вынул кошелек из кармана пиджака и протянул горсть монет извозчику. Пара выскочила на тротуар и Кэссиди потянул Теодора за собой. Пытаясь устоять на ногах, он рассматривал прохожих, ему нечасто удавалось бывать в Ламбете, а людей в дорогих костюмах он видел только когда отцы его воспитанников снисходили до личной беседы с ним. Они вбежали в одно из зданий. Кэссиди снял ключ с гвоздя и оба быстро поднялись на второй этаж. Комната была заполнена множеством деталей начиная с таких больших и значительных, как кресло, секретер из красного дерева, мольберт, и заканчивая более мелкими вроде картин, которые не только висели на стенах, но и стояли прислоненные к ним, закрывая таким образ большую их часть. Кэссиди обвил руками шею Теодора и вновь поцеловал его в губы. Тот вздрогнул, он был взволнован, чувствовал рядом с собой тело. Оно не было теплым, но ему было уже все равно. Он покрыл лицо Кэссиди поцелуями и почувствовал, что желает его. Теодор положил руку на бедро нового знакомого и начал стаскивать с него брюки. Кэссиди расстегнул жилет, затем рубашку и, наконец, показался его торс, сильный и мужественный, как у элинистического правителя. Тео никогда не был в Риме, но видел эту статую на репродукциях в учебниках. Еще через мгновение они оба были обнажены. Кэссиди прижал его к себе и Теодор почувствовал сильную грудь своего партнера. Затем он откинулся назад, зачарованный бледной кожей и профилем. Вдруг наступила секунда помутнения, Кэссиди не упустил момента и обхватил Джеймса. – Как крепко ты меня меня обнимаешь, – лаского простонал он, – мне больно. Я хочу тебя. Им обоим предстаяло погрузиться на дно тяжелой, волнующей чувственности. Но пока Теодор хотел внимательно рассмотреть своего любовника, к счастью освещение комнаты позволяло ему это сделать, он оглядывал его огненно-рыжие волосы, горящие изумрудным светом глаза, благородную горбинку на носу, щеки, усыпанные веснушками. Ему казалось, что лицо Кэссиди в полной мере отражало его хулиганский характер, который он уже успел проявить. – Подожди, – отрезал Кэссиди. Он потушил лампу, и свет погас. Затем лег вместе с Теодором и начал ласкать его плечи. Руки скользнули ниже и оказались на животе. – Ты меня щекочешь. Они вновь поцеловались, Кэссиди схватил талию Тео обеими руками. – Иди, – сказал Теодор, притягивая к себе человека, с которым только час назад познакомился, – иди же! Иди! Кэссиди начал двигаться, он задавал ритм всему происходящему. И Тео снова застнонал. Кэссиди поцеловал его шею, и он ощутил сначала резкую боль, а затем опустился в пучину беспамятства. Оба уже нарушили законы Империи, возможно, тот старый полисмен уже сообщил о них в Скотленд-Ярд, но сейчас Тео не мог думать о нем, о не мог думать вообще ни о ком другом, кроме Кэссиди, хотя и прекрасно понимал, что все это должно закончится этой же ночью, чтобы утром они оба вновь смогли стать полноценными членами английского общества. Когда дело было кончено Кэссиди слез с дивана, Теодор услышал, как он открывает дверь туалетной комнаты и подумал: "Занятно, мне больно, но от этого я испытываю удовольствие. Нет, я не хочу неприятностей с законом. Когда эти короткие нежные минуты подойдут к своему естественному завершению, я дам обет воздержания. Сам не знаю, что делаю, чувствую себя подчиненным инстинктам. И потом, какой смысл подбирать любовников, если с каждым будет одно и то же. Это просто физиология." Затем он повторил с отвращением к самому себе: "Физиология!". Его размышления прервал странный звук, похожий на стон, донесшийся до него из-за двери, в которой только что расстворился Кэссиди. Обнаженный, он лежал на диване. Это был другой Теодор, не тот каким каким он был обычно. Сейчас ему вообще было трудно вспомнить каким он был или каким должен быть, когда выйдет с рассветом на улицу или как оказался в том месте, от куда должен будет скоро уйти в мир, побег от которого доставил ему такое наслаждение, и кто тот проводник, что указал путь для этого самого побега. Скоро Кэссиди подошел к дивану и стал рассматривать Тео, тот сквозь пелену забытья, вроде той, что находит на людей галлюцинирующих в пустыне от жажды, сумел разглядеть в его глазах одновременно волнение и брезгливость. Через мгновение Теодора охватили сильнейшие спазмы и судороги, несмотря на то, что длились эти мучения не более минуты, ему показалось, что прошла целая вечность перед тем как его глаза укутала холодная непроглядная тьма.