A little lie

Маленькая комнатушка была окутана полумраком. Больше она проходила на чулан, нежели на комнату: находился здесь только маленький диванчик, небольшой шкаф, настенные часы и стол, на котором стояла полуопустошенная бутылка с авамори. На диване сидел юноша, смотря в стену уже минут десять, в голове не было ни единой мысли, и, кажется, он забыл даже об алкоголе, находившемся рядом. Руки с выступающими венами лежали на коленях, голубоватый лак с ногтей уже почти стёрся. За вечер он множество раз задавал себе вопрос: зачем он вообще здесь? На приглашение устроить пьяные тусовки у кого-нибудь дома Энму не смог отказать лишь по одной причине: там будет Мудзан. Тамио уже несколько месяцев сходил с ума по нему, и об этом знали, кажется, все, кроме самого Мудзана, либо он просто не подавал виду.  Кибуцуджи был красив: тёмные, чуть волнистые волосы, красноватого оттенка глаза, тонкие губы и прямой нос. К нему клеились если не все барышни мира, то все университетские девушки точно, а Энму лишь ревностно наблюдал, понимая, что в отличие от них, у него нет шанса даже быть рядом дольше двух минут. Парень до сих пор не полностью осознавал, как он вообще смог попасть в их компанию. Из всех он был самым молчаливым, больше предпочитал наблюдать и слушать. Сейчас же он уединился в первой попавшийся комнате в надежде отрубиться прямо тут. Часы противно тикали, голова начинала раскалываться. Из-за стены слышались звонкие голоса и смех, что начинало нервировать юношу. Его уставшие пустые глаза продолжали сверлить стену. Дверь со скрипом отворилась, пропуская полоску света в тёмную комнату. Энму резко повернул голову, и от увиденного приоткрыл рот в удивлении. На пороге стоял Мудзан, явно выпивший немалое количество алкоголя, пара прядей тёмных волос прилипали к его лицу. Парень хотел включить свет, но, не найдя выключателя, дошел до дивана в темноте и сел рядом с Тамио, не забыв закрыть дверь. Внутри Энму все перевернулось, руки стали мокрыми от волнения; раньше Кибуцуджи никогда не подходил к нему, тем более не садился рядом, они в принципе мало контактировали. – Почему сидишь здесь один? – спросил Мудзан, опрокидывая голову назад, на самом деле мало заинтересованный в том, почему парень сидит здесь, пока все веселятся. – Не знаю, – Тамио правда не знал, ему просто все надоели. На этом разговор, видимо, был окончен. – Почему ты всегда молчишь? – Спросил Кибуцуджи спустя пять минут; кажется, он решил окончательно добить бедного Энму вопросами. – Я... Не знаю, – Ещё немного и на глазах начнут выступать слёзы. Под действием алкоголя он всегда становился более эмоциональным, а сейчас общая картина всё ещё больше усугубляла. – Красивые волосы, – Энму действительно недавно покрасил концы в малиновый и пару удлиненных прядей сзади в бирюзовый. Точнее, это любезно сделал Доума, но до этого момента Мудзану не было никакого дела до его волос. Обычно, когда Кибуцуджи напивался, то становился весёлым, что было непривычно для всех, а сейчас почему-то сидит рядом с Энму, не показывая ни единой нотки веселья на своём лице - только расслабленность: судя по всему, ему нравилась такая обстановка. – Спасибо, – Ответ заставил себя ждать несколько минут. Мудзан резко положил голову на плечо сидящему рядом парню, вдыхая его запах какого-то дешёвого одеколона. От происходящего Энму с силой вонзил ногти в ладонь, и заметно напрягся. Ему ни в коем случае не было неприятно, но он не мог понять, чем сегодня заслужил эти жесты. Он осторожно повернул голову, чтобы не потревожить объект своего обожания: у Мудзана были прикрыты глаза, брови, на удивление, не сведены в переносицу, лицо было совершенно спокойно. Он слушал ровное дыхание Кибуцуджи, даже чувствовал, как бьётся его сердце. Постепенно он расслабился, немного закинув голову назад, и теперь сверлил взглядом потолок. Дверь снова приоткрылась и показалась блондинистая голова девушки. В комнату опять проник луч света, теперь более слышно доносились звуки музыки и голосов, смешанные воедино. Девушка еле заметно улыбнулась, завидев общую картину, и тут же закрыла дверь. – Кто это был? – спросил хриплым голосом Мудзан, не поднимая головы и не открывая глаз. – Даки, – уже расслабленно ответил Энму. Он прильнул поближе к Кибуцуджи: не смог воздержаться. В ответ раздалось неразборчивое мычание. Мудзан плавно поднял голову, их лица оказались в паре сантиметров друг от друга. Глаза Энму расширились, он опять напрягся. В отличие от своего напарника, он был не так пьян и соображал здраво. Он понимал, к чему все идет. Кибуцуджи прильнул своими влажными губами к его сухим, тут же смачивая; протолкнул язык, сталкиваясь с чужим. Поцелуй был мягкий и плавный. Ни одному не известно, продлилось это несколько минут, или же часов. Первым отстранился Энму, дыхание сбилось у обоих. Кибуцуджи опустился к шее юноши, оставляя багровый засос. Из уст Энму вырвался тихий полустон-полувыдох. Кто-то из них задел стоявшую на столе бутылку, из-за чего содержимое разлилось на ковре. Оба вздрогнули от глухого удара. Мудзан тяжело выдохнул, вытер мокрые губы тыльной стороной ладони и окончательно отстранился. Он снова откинулся на спинку дивана, закрыв глаза, будто ничего не было. Сердце бешено колотилось. Энму знал, что никто, кроме его не будет знать об этом на утро: Мудзан явно забудет. В голове было множество вопросов. Кто они вообще друг другу? Друзья? Любовники? Или это очередная прихоть Кибуцуджи, тем более в нетрезвом состоянии? Юноша больше не мог оставаться здесь, в глазах стоял туман. Он быстро вылетел из комнаты, в коридоре никого не наблюдалось. Одевшись, он вышел на улицу и побрёл в сторону остановки. Лёгкий ветер приятно отдавал в лицо и отрезвлял. Темные волосы с малиновыми кончиками слабо развивались. В глазах стояла мокрота. Он понимал свою беспомощность в делах с Кибуцуджи, по желанию он сделает с Тамио все, что захочет, и тот не посмеет, да и не захочет никак сопротивляться. О чувствах со стороны Мудзана не было и речи. Сейчас нужно было только одно – приехать домой и забыться, опять внушая себе одну единственную маленькую ложь – он не влюблен.