Звёзды принадлежат тебе

      Лучше и быть не может… Змей потянулся утром на постели в своём отсеке, расправив свой позвоночник, и при мысли о вчерашнем довольно прищурил свои янтарные глаза.       Оказывается, приятно самому, несмотря на всю странность — прижать к себе комочек тепла, ищущего защиты на своей груди, в процессе дав ему заснуть рядом со своим сердцем и посидеть так несколько часов, пока детёныш крепко не уснет.       Это было так хорошо… То, чего ему, как оказалось, не хватало давно: маленькая самочка, которая тянется к нему, как настоящий, родной детеныш… Такая вся трепещущая, теплая, крепко обвившая его шею своими почти невесомыми ручками… И не имеет никакого значения, что она уманка. Так даже лучше — потому что такого ты уж точно не стал бы ожидать от детёныша своего врага.       Мррр…       Он хочет, чтобы она повторила это… Как отец, он давно не испытывал подобных чувств. У него было много детей, самки его гарема исправно плодились каждый Сезон, но яутжевские детёныши быстро вырастали из «обнимашек» и их никаким лакомством нельзя было бы заманить «на ручки». А Ирр’иши семь циклов — поздний возраст для таких радостей, но уманы сохраняли в течение всей жизни стремление к тактильному контакту, по-видимому, они так успокаивали друг друга своим теплом или лечили. А возможно, это был некий ритуал, имитирующий защиту от врага, но в любом случае то, что произошло — к лучшему. Хотя маук’ка (малявка) здорово так рассердила его, съев приличную порцию растворителя для лака. Окажись бы на ее месте его сын Еа’Шер — он бы ему всласть надавал бы по заду за подобное любопытство, но умановская мелкотня как посмотрела на него своими глазищами — и гнев сразу испарился. Хотя, по правде, ему стоило бы ее проучить. Но не сейчас… Попозже, когда в очередной раз проявит непослушание.       И здесь же, когда он взял ее на руки, она повела себя отлично: не кричала, не кусала, не вырывалась из рук, не смотрит затравленным зверем из угла, а вполне шла на контакт. И даже благодарила его за еду и лечение. Может, решила очередной раз устроить диверсию?       Хотя нет. Как хороший Охотник он отлично умел распознавать эмоции по множеству признаков. Тепловое зрение помогало отслеживать смену температур, ритм сердца, а тонкий нюх фиксировать разницу между спокойным состоянием и моментами, когда, например, добыча испытывала страх, гнев или же наоборот, радость, комфорт. Ее запах не лжет, терпкий, чуть сладковатый аромат, вкупе с мерным перестукиванием сердца не лжет, она действительно хотела, чтобы он был рядом.       Вся в мать. И при этом намного смелее нее. Руфина ни за что не решилась бы обнять его, хотя он дважды спас ей жизнь… Ха’зи был привязан к ней, как и она к нему, но между ними все же был невидимый барьер. Имя свое он Руфине так и не назвал… Яут мотнул головой, отгоняя воспоминания о погибшей уманке. Не время размышлять, что он мог бы сделать для того, чтобы ее вовремя спасти. Сейчас он должен заниматься ее крохотным детёнышем, сделать так, чтобы она слушала и слушалась его.       Итак, выходит, если самка чем-то напугана или зла, то ласковые поглаживания расслабляют и сводит на нет всю злость и упрямство. Стоит это запомнить и применять в нужное время, если у Ирр’иши случится истерика.       Проходя мимо ее отсека, он слышал иногда ее плач, возможно, ему следовало тогда войти и успокоить ее таким образом. Но какая-то часть его разума твердила, что сейчас ещё не время для столь близкого контакта, который мог привести к приступу паники у самочки. Поэтому он не воспользовался тем способом, который использовала Руфина, а просто дал Ирр’иши время на адаптацию. А она, похоже, успокоилась и не испытывает больше к нему вражду, не вынашивает в сердце месть, словом, детёныш понял, что он ей не враг. Может, потому что он спас ее от отравления, а возможно потому, что он поставил ее перед фактами, с которыми нельзя было поспорить, и в ее детской голове появилась уверенность в том, что он хотя бы не собирается причинить ей зло, потому что ее собственная мать была уверена в этом.       И оценила она его кулинарные способности более чем лестно. Змей, часто вибрируя, заурчал, плавно зашевелив жвалами, вспоминая вчерашний момент, когда он приготовил уманке мясо кровяной свиньи, приправленный обыкновенной солью и лёгким запахом пожара — в процессе запекания Ха’зи передержал его немного дольше, чем это нужно, но та его стряпню так охотно съела, с поразительной скоростью проглатывая кусочек за кусочком, даже не дав себе как следует прожевать и так смешно сопела, причмокивала, в процессе насыщения ее маленького желудка.       Возиться с Ирр’иши оказалось до безумия приятно… Приятно обнимать ее тельце, приятно позволять ей обнимать его шею… Комфортно видеть её взгляд в такие моменты, который вызывал желание заботиться и не спускать с нее глаз ещё больше…       Да, пожалуй, он хочет, чтобы все именно так и было. Даже его суровое воспитание и понятия смолкли в недрах его мозга, запрятались далеко на задворках сознания, ничуть не тревожа напоминаниями о том, что так не должно быть между вожаком клана и самкой дичи. А значит, он поступает так, как это нужно, потому никто ему не указ, и лишь Черный воин вправе судить, достойно ли он поступил. По крайней мере, он не нарушил Кодекс, приняв умановского детёныша.       Вздохнув, яут лениво открыл глаза, и с довольными щелчками, да с искрами в золотых глазах, лениво посмотрел на пульт управления, ждущий своего хозяина. Мечты мечтами, но надо идти настраивать бортовое хранилище с ценными разведданными, иначе он сейчас от души пойдет тискать Ирр’иши, а файлы за него никто не про сканирует, с помощью усиливающих резкость записей, и не очистит звук от лишних шумов. Пора и за дело приниматься, хотя очень хотелось отложить эту рутину на попозже, дать себе расслабиться перед возвращением домой, а возможно, изменить курс и залететь на галактический рынок. У него уже как месяц назад практически закончились распределители для системы камуфляжа корабля, передатчик в маске пострадал нехило от выстрела умана, а кроме того, нужен был так же ремонт и наручного компьютера, который стал последнее время коротить, а чинить снаряжение самому — так себе занятие. Мелькнула также мысль о том, что неплохо бы ещё купить снеди для Ирр’иши, но вожак отмел эту рискованную затею. Во-первых, галактический торговый комплекс — это место, где можно было купить все, что угодно, но и продать «покупателя» могли кому угодно за денежку, а «светиться» Змей не хотел. Уманы уже наверняка оповестили своих везде, где только можно о пропаже маленького детёныша, и язык болтливого торговца-морфа или тощего сузза выдал бы местонахождение его челнока с самочкой на раз-два. А во-вторых, Ирр’иши следовало привыкать как можно раньше к той пище, которую ей придется есть постоянно. Ей необходима адаптация к новым условиям, и пище в том числе, а организм маленького детёныша более уязвим, но вместе с тем и более гибок. Ха’зи надеялся, что этот нелегкий период пройдет у маленькой самки терпимо, ему очень не хотелось чтобы самка маялась от расстройства кишечника или покрывалась пятнами от аллергии.       Потянувшись, вожак встал с постели, снова кинув сонный взгляд на пульт, подошёл к столу, активировав на ней несколько «окон», чтобы работа по настройкам и чистке записей с маски шла быстрее, а также включил носитель.       Каждый к’житов раз после разведки одно и то же: трудоёмкая работа, которую он втайне от всех недолюбливал. Но такова необходимость для выживания целого корабля-матки или же очередном Совете Старейшин — доклад о ситуации в системе уманов. Немногие из вожаков могли похвастаться перед Лидером такими ценными сведениями прямо из тыла врага и за это приходилось платить частотой вылазок и, естественно, количеством отчетов. И если необходимую сортировку и анализ информации не сделать вовремя, то те, кто ищут твою голову (за которую, кстати, обещана большая награда), обнаружат местоположение твоего Атолла. Тогда придётся обороняться от отряда тяжело вооруженных уманов, с прекрасной перспективой потерять добрую половину воинов, — это в лучшем случае. А в худшем — перебьют все население корабля-матки — здравствуйте, врата царства теней и очередная грязная «победа» уманов. А ему очень не хотелось слишком рано погибнуть самому вместе с кланом. По крайней мере, не сейчас и не теперь время последней Охоты.       Придирчивым взглядом он оглядел голографическую панель, прокручивая ее, отмечая когтем, а затем методично просматривал каждый файл в каталоге: самыми важными оказались записи орбитальной базы уманов с дрона, а также взломанная переговорная линия командования, благодаря чему удалось перехватить сигналы, координирующие пару стратегически важных пунктов землян, ещё запись его последнего посещения Терры, завидной для любого яута — свидетельство победы на уманом, победившего десять грациозных Охотников яутжа. И ко всему — на той же записи он, на кой-то ляд притащил на свой Нер’уда детёныша уманов.       Змей вздохнул. Что ж, не катастрофично. Аусар примет его решение, даже если он будет разочарован в своем информаторе. Рано или поздно, но Великий все равно узнал бы об этом через других вожаков.       Внезапно снаружи двери отсека тихонько постучали.       Ирр’иши? Что ей понадобилось сейчас, когда предстояло выполнить такую ответственную работу? Недовольно заворчав, Змей подошёл к двери и открыл дверь. На пороге, робко переминаясь с ноги на ногу, стояла Ирр’иши, с младенчески невинным выражением лица, хлопая своими бархатными пушистыми ресницами:       — Чем занимаешься? — спросила девочка с надеждой на то, что яут свободен, улыбаясь странной улыбкой из-за недостающих передних резцов.       Яут сжал пальцы, вдохнул побольше воздуха, пытаясь сохранить спокойствие, чтобы не испугать самочку своим досадным рыком. Он, явно не ожидал, что не в меру любопытная уманка явится сюда, лишая его возможности сосредоточиться на делах, перетягивая драгоценное внимание на себя. Взяв себя в руки, он спокойно ответил:       — Подожди меня, я закончу дело и приду к тебе.       — Я просто пришла тебя увидеть, — пожала плечами девчушка. — Тебя сегодня так долго не было…       — Ирр’иши… — начал он, на миг замолчав, и выдал: — Сейчас я готовлю для собрания Старейших видеозаписи. Доклад.       — Как интересно! Ха’зи, хочешь помогу? — добрая малышка улыбнулась своим белым ротиком ещё шире, глядя на него, словно он пообещал дать ей вкусное, ещё неведомое ранее лакомство.        — Поможешь мне? — недоверчиво нахмурился Змей, прижав к пасти свои клыки. Вот такого он точно не ожидал: детеныш решился сам заявиться к нему в его личный отсек, спросил о том, все ли у него в порядке с делами, и предложил свою помощь в настройке данных для грядущего собрания Старейших?       Это попытка добраться, под предлогом помощи, до запретного — его бортового компьютера — или ей действительно интересно? Хотя чему он удивляется? Ведь она ещё совсем детеныш, который только и дышит тем, как узнать новое и интересное, только допусти его к тому, чего он ещё не видел в своей жизни… Неужели она всерьез думает, что может быть полезной в этой трудоёмкой работе? Да и зачем ей вообще ему помогать?       — Ну да, — Ирр’иши сложила ручки на груди и смущённо, под испытующим взглядом яута, опустила свое личико. — Мне одной ску-учно. Давай хоть совсем легонькое, — её карие глазки хитро блеснули на секунду и она порозовела ещё больше. — Или мне… Совсем-совсем нельзя?       — Ты не справишься… — отрезал яут, открывая каталог на приборной панели, и повторил: — Мне не нужна помощь. Я готовлю доклад, эта работа не для маленьких самок.       — А я не маленькая самка! — девочка сердито надула щечки. — Я не сломаю! — Слова Ха’зи вызвали в ней возмущение от того, что яут приравнял ее к трехлетним неуклюжим карапузам, — У моего дедушки был хрустальный кораблик, — девочка деловито уперлась ручками в бочка, — я протирала его много раз и ни разу не отколола ни кусочка! Вот!       Яут пророкотал, как отдаленная гроза, поняв, что самка добровольно сама не уйдет, а выпроваживать ее силой — слишком долго — вопить будет, упираться, реветь, потом ещё налаживай с ней контакт заново, задабривая вкусностями… Змей отлично понимал, как опытный знаток, что такое обиженная самка. А проверять, что такое куксящаяся уманка тем более не хотел.        — И чем именно ты хочешь помогать, ответь мне? Ты ничего не понимаешь в этом, — он потирал клыками друг об друга, словно диковинный гигантский жук.        — У меня было пять баллов в школе за лепку, а ещё вышивку бисером, — продолжила Ирр’иши, — просто скажи, как… У тебя работы целый вагон.       — Верно, — глаза Змея весело прищурились и он легко вздернул любопытный носик Ирр’иши вверх. Девочка, не ожидая такую шутку, чихнула. Сердито глядя на яута, да потирая свой носик, она продолжила:        — Ну, и ещё, упрямый великан, — подойдя к Ха’зи вплотную, упрямо продолжая штурм девочка, — я уже играла в компьютерные игры. Я не сломаю твой компьютер!        — Ладно, пошли, упрямая уманка, — Ха’зи указал на соседнее кресло рядом со своим, — садись.       Улыбнувшись от радости так, что зашевелились уши, девочка поспешила к пульту и взобралась на кресло, с интересом разглядывая сотканную из красного света трехмерную панель с множеством мини-экранов, с быстро перемещающимися по ним цветными фигурками из оранжевого, жёлтого, зелёного и голубого цветов на черном или алом фоне. Стоял тихий гул звуковых дорожек, наслаивающихся друг на друга так, что нельзя было разобрать отдельных слов.       — И что делать? — она присела на корточки. — У тебя тут много…       — Справишься, — проворчал яут.       — А что мне делать? — неуверенно покосилась на него девочка, глядя на него растерянным взглядом. Только начали и сразу тупик… Но, лишь тихо клокоча гортанью в ответ, Змей коснулся когтем одного из экранов и, увеличив его до допустимого предела, чтобы можно было работать и с другими видео, указал на него Ирр’иши.        — Смотри сюда, — девочка согласно кивнула, — ты должна следить за вот тем маленьким треугольником, — коготь яута указал на фигурную точку, на соседнем экране, медленно летящую по направлению к другой в три раза крупнее, — и когда он пролетит две трети пути, скажи мне, нужно успеть мне переодеться и одеть тебя перед прибытием на корабль-матку.        — Хорошо, — согласилась она, принимая из рук яута вахту, вперилась глазами в черный экран, — я не подведу.       Каждый работал и следил за своим молча. Ирр’иши старалась хорошо выполнить поручение яута, не отвлекаясь на то, что он делает, хотя ей было любопытно, что же такого делали его пальцы, которые, вопреки длине когтей, справлялись с работой так же ловко, как с короткими ногтями.       Оглядев взглядом требовательного оценщика готовое изображение, очищенное от нечётких кадров и помех, проверив его от начала до конца, вожак остался доволен и принялся за следующие записи.        — А ты почему… Такой грустный-то? — Ирр’иши всё-таки заговорила, глянув на него, настороженно. Она ему мешает здесь?       Дёрнув раздражённо жвалами, Ха’зи, тяжело вздохнул. Кетану, дай ему терпения…       — Я не грустный. Яуты не испытывают уныние.        — Не, ты грустишь, — настаивала девочка, кинув на инопланетянина сочувствующий взгляд. — Вот вчера тут ты был добрый.       Змей не стал отвечать, коротко клацнув бивнями, чтобы не зарычать на прилипчивую уманку, что сейчас у него ответственное дело, а самка отвлекает его своей болтовней.        — А я как раз вот… — продолжала Ирр’иши, слегка покраснев. — мне понравилось, как ты держал меня на руках.       Удивлённый взгляд яута устремился на девочку. Значит, он был прав насчёт ее доверия к нему?        — Да, — покраснев, улыбнулась Ирр’иши, спрятав глаза, — мне очень нравится когда ты… Ну… Ласково на меня смотрел вчера…       — Так вот оно что? — громко заурчал яут, глаза стали веселые и с хитрецой — Может, мне тебя ещё раз взять на руки, чтобы ты успокоилась и помолчала немного?        — Давай! — звонко рассмеялась девчушка, спрыгнув с кресла и вскочив на ножки. — Хочу! Мне не очень уютно в этом кресле! Возьми меня на ручки!       Озорно уркнув, Ха’зи стрекоча, подхватил Ирр’иши под мышки и усадил хохочущую девочку себе на колени.       Со стороны вся эта ситуация была такой странной: он сидит своём личном отсеке с детёнышем умана на коленях и он успокаивает ее, при этом подготавливая пакет данных для Верховного Лидера. Даже в самом абсурдном сне он не мог представить себе даже отдаленно подобное, но ему это нравилось…       Вот она практически совсем рядом с ним, он как никогда прежде ощущает тепло, исходящее от ее маленького тельца, обоняет ее сладковато-терпкий запах, касается ее пушистых и мягких ни на что не похожих волос, чувствует, как температура ее тела повышается, когда она говорит, что ей приятно находиться в его руках, и как лёгкий ветерок ее дыхания щекочет его кожу, когда она прижималась к нему, ища его защиты.       Он глянул на Ирр’иши, которая сосредоточенно наблюдала за красной точкой, которая со скоростью черепахи, ползла к миграционному кораблю. Почему он согласился на это? Почему она не стала месяцами избегать его, а теперь ищет общения с ним? Так не должно быть… Охотник не спасает, не кормит, не лечит свою добычу, а добыча не пускается в разговоры и не просит чтобы ее успокаивали на коленях.       Но, Кетану, как ему хотелось этого! Да, этой ее нелогичной нежности, коей он не испытывал ни разу в свой жизни.       Ирр’иши заметила, что яут смотрит на нее, при этом его золотые глаза в окружении плотных черных век, словно были лишены возможности моргать и даже малейшего намека на наличие ресниц, из-за чего девочке показалось, что глаза зелёного великана искусственные. Девочка насторожилась и, чтобы убедиться, что с яутом все в порядке, задала ему вопрос:       — Ты скоро закончишь свою работу? — тихо спросила она.        — Да. — Змей чуть наклонился к ней, прижимая попутно ее к себе свободной рукой. — Осталось не дольше ир’хэ (полтора часа).        — Нет. У тебя ещё много работы, не ври, — немного пожурила яута девочка.        — Скоро, — строго рыкнул, вожак.       — Не сердись, я вижу что много, я никому не скажу — маленькая спорщица мягко игриво коснулась на пару секунд подбородка Ха’зи.       Стараясь подавить растущее как на дрожжах желание напомнить уманке, что с вожаком, пусть даже в том случае когда он удочерил тебя, не следует вступать в споры, но как раз в этот момент девочка заметила, что крошечный треугольник заметно увеличился и больше походил на маленького ската, плавно плывущего в черной толще воды океана, а тот, второй побольше — вырос до размеров диковинного синего кита, и теперь малышка смогла детальнее разглядеть этот гигант яутжевского кораблестроения.       Как кусок красного коралла или скалы, под действием сильного выветривания он действительно напоминал «в профиль» настоящего кита, только с множеством других, поменьше по бокам, как чем-то напуганная семейка, жмущаяся к своей матери. Действительно, настоящий корабль-матка. Но Ха’зи не дал ей возможность долго рассматривать Атолл:        — Мы подлетаем к материнскому кораблю, пора готовиться к возвращению, — яут встал и спустил Ирр’иши с колен.        — А что делать? — очнувшись от расслабляющего ее тепла яутжеского тела, встрепенулась девочка.        — Обуться. И жди, когда нужно будет идти со мной на борт. Иди к себе, и ожидай, пока я не зайду за тобой, — четко и ясно распорядился вожак.       — Да, — лицо Ирр’иши озабоченно напряглось, а белые босые ножки затопали обратно по коридору. — Си-час!       Вождь подошёл к стене с доспехами, снял пояс, и надел длинную черную юсу, достающую практически до самых колен. После, на неё он надел пластину из металла, по цвету похожего на черненое серебро, с гравировкой в виде перевёрнутого полумесяца вверху, и ещё две поменьше, снизу, от которых шли два ряда плотно пригнанных друг к другу пластинок. Поверх Змей надел кожаный пояс с набедренниками, украшенными крупно тиснеными черепами уманов; дальше Ха’зи застегнул на шее рельефный горжет, из материала, похожего на кожу, но по прочности он не уступал металлическим доспехам и две пары наплечников, как и бедренные пластины они были украшены человеческими черепами. Под конец, поверх всего — шла черная мантия, достающая складками до пят, обычное «домашнее» облачение вождя. Без доспехов он мог появиться только перед своей самой или лекарем. Покончив с одеянием, Змей вошёл в кладовую и снял с полки отполированный до блеска, белый череп Джеймса, смотрящий на него своими черными провалами пустых глазниц. Он не стал ставить его на трофейную стену, чтобы не вызвать истерику у и без этого гневно настроенной Ирр’иши, но сейчас пришло время забрать его, чтобы теперь, когда маленькая самка успокоилась, он занял свое законное место на трофейной стене.