Звёзды принадлежат тебе

      Змей давно так не удивлялся.       Это была такая странная сцена — невзлюбивший маленькую уманку и большой любитель погонять ее до седьмого пота, Лар’уда сидел на полу и смеялся вместе с Ирр’иши над отпускаемыми ею шутками, не заметив, как вошёл вожак. Сначала дразнил ее самолюбие, затем признал в ней равную себе… Что же такого сделала эта слабая маленькая уманка, что этот малек стал ее приятелем? Не победа же в поединке против Каинде, Кетану забери! Вожак прислушался внимательнее, может, он пропустил что-то за то время, пока его не было в Кехрите? Но нет, ничего нового и сверх умного он не услышал. Все та же острая реакция на попытки подколоть, переливчатый смех и сердитое сопение в ответ на обиду. Из ее успехов… Научилась разве что лучше отбивать словесные атаки, да смеяться в ответ на насмешки над ее слабыми мышцами. Реакция, да и та, слишком медленная — где хоть раз точная атака в уязвимые места противника, защита тыла и крепкий зазин? Нет ничего! Не считать же заслугой перед кланом ее суетливую беготню по Кехрите? Нее, маленькая уманка, определенно, была, если сравнивать её с яутжами, как едва начавший ходить малек!       Но если немного присмотреться, было в Ирр’иши то, что вызывало к ней уважение, а не презрение, как к трусливой бесполезной ищейке, которая сгодилась разве что на корм охотничьим. Например — её храбрость перед намного более сильным, чем она, противником, а также её усердие к учёбе, жизнелюбие и стремление доводить задуманное до конца. Ха’зи видел много сильных и крепких детёнышей, пытающихся увильнуть от занятий или откровенно не желающих участвовать в спарринге в том случае, если каждая попытка заканчивалась провалом — их приходилось наказывать за лень и упрямство. А Ирр’иши будто всё нипочём. Она выносит тяжёлые нагрузки не жалуясь, хотя каждый из его клана мог услышать, как бьётся на износ её маленькое сердце во время приседаний. И все видят, как она, с трудом преодолевая усталость, продолжает отбивать атаки яутжонка, который, в отличие от нее, ещё полон сил.       Наверное, поэтому нечему было удивляться. Маленькая девочка обладала сильной волей. Будь Ирр’иши яуткой, она стала бы лучшей у его наставников. Хотя, эта мысль была ему, в некоторой степени, неприятна. Нет! Ему стоит выбросить эти пустые размышления из головы. Он взялся первым за её обучение и никому не собирался отдавать в ученики. Пусть об этом еще рано думать и она ни разу не выиграла бой... Но он вожак и вправе брать на воспитание любого детеныша! Он до сих пор не понимает, каким образом она сможет освоить тот объем знаний, который он вбивал в ее голову - но знал, что у неё все получится. Ирр’иши непроста в обучении и ей нужен тот, кто хоть отчасти знает что она хочет, при этом понимая ее слабости. А Змей, в свою очередь, любил учить тех, за кого не брались другие. Ему нравилось доводить их уровень умений до совершенства, а затем наблюдать за результатом. *** Ирр’иши давно не было так весело. Точнее, с того момента, когда она столкнулась с Ха’зи впервые у себя дома и оказалась на Корабле-Матке. Кажется, месяц назад произошло это страшное для всей ее детской головки событие, но ей казалось, что она уже живёт здесь целый год. Лар’уда, этот хулиган, егоза и злой краболицый мальчишка… Показал свою натуру с неожиданной для нее стороны и искренне подарил ей целых пять минут радости и беззаботности. Это было бесценно. И как жаль, что ее особенно удачную шутку по поводу «кактуса» на морде у Старшей крови прервал внезапно как из воздуха появившийся Змей. Под его удивлённым, серьёзным взглядом Ирр’иши замолчала, не успев договорить, и задорная улыбка медленно сползла с ее раскрасневшегося личика. Что сейчас будет с ними?! Они с маленьким яутом наверняка нарушили правила для учеников, где наверняка было написано предупреждение: «…Нельзя не окроплённому яуту во время учебных схваток отвлекаться на шутки, высмеивающие недостатки Старших, особенно вместе с Мягким мясом…». Она могла только надеяться, что Вожак, если они все-таки нарушили правила, окажется не слишком рассержен на них обоих. Она не хочет опять оказаться запертой в пустом отсеке… Да и Лар’уда ей было жалко, он не виноват, что она начала так слишком смело смеяться над наставниками, а на фоне усталости, надвигающейся взрыва от напряжения нервов девочка была и так на грани истерики. Она вдохнула в лёгкие побольше воздуха, собралась с духом и встала. А затем сама поковыляла к Ха’зи. Чтобы уменьшить хоть немного его недовольство, если это вообще возможно. — Ха’зи! — Ирр’иши натянуто улыбнулась яуту. Вожака это не смягчило, все такой же строгий, рассерженный учитель, который застал колледж-боев за вырезанием ножиком тупых словечек на школьной парте. Его челюсти были выпячены вперед, глаза сидели в темно-серых глазницах неподвижно, а правая рука сжимала длинное шипастое копьё, острие которого закрывал чей-то белый, старый череп, прикрепленный к ножнам. Девочка даже немного оробела перед громадой мышц, покрытых болотного цвета плотной чешуей, как у настоящего дракона, иногда перемежающейся с жесткой щетиной. Вождь на сей раз оказался незамеченным для детей в толпе воинов, но острый слух Охотника отлично слышал хихиканье наглых спиногрызов. — Лар’уда не… Не виноват! — зачастила девчушка. — Он только посидел со мной рядом… — И поэтому вы развлекаетесь, вместо того, чтобы отрабатывать приемы борьбы? Вы теряете время вместо того, чтобы учиться? Тихое, но от этого не менее грозное шипение от яута перепугало ее. Ирр’иши заломила руки и умоляюще посмотрела на Вождя. — Нет, мы просто отдыхали. Не наказывай его! Это я придумала ту шутку… Ха’зи, подойдя ближе к ней, вдруг мягко прощелкал: — Я не собирался наказывать Лар’уда, но, по твоим словам, я показался тебе смешным? Или Ра’хгал? Он наклонился к ней и сказал ей тихо: — Не надо бояться меня, Ирр’иши. Ты не должна бояться. Я твой отец. И оставив в ступоре Ирр’иши на том же месте, с хаосом противоречащих чувств, среди которых было и облегчение от сознания того, что Лар’уда не получит нагоняй, смущение и желание убежать куда подальше от всех яутов, Ха’зи развернулся и исчез. Замолкнувший было Лар’уда расхохотался. Весело ему, засранцу… А ей? Ей хотелось забиться куда-нибудь, раствориться в воздухе, стать невидимкой. Прямо сейчас. А ещё, не видеть ничего и никого. Просто провалиться в черную дыру и уснуть. *** Если честно, то он не особенно-то и сердился на шутки маленькой уманки. Даже несмотря на то, что она смеялась вместе с Лар’уда, и «забила» на урок физкультуры, на то, что она и так отстала от других маленьких самок его клана. Но тот факт приближения Миграции, который неумолимо надвигался на всех обитателей Корабля-Матки, не давал о себе забыть: Ирр’иши нуждалась в присмотре наставницы на все время, пока он будет проводить дни напролет, рассчитывая маршрут до безопасного сектора, и будет почти постоянно отсутствовать у себя в покоях — а детеныша нужно постоянно обучать. Уроки Кодекса, Кехрите занимают самое главное место в жизни каждой будущей Охотницы, но это далеко не все, что самочка должна видеть в своей жизни. И пусть их уже устоявшаяся жизнь под одной крышей уже отлажена, Ирр’иши давно уже не ищет, чего бы опасного попробовать на зуб, ничем не болеет и ведёт себя вполне самостоятельно для ее возраста, всё равно оставлять ее на столько дней без присмотра он не желал. Как и сейчас, когда наступило время «бросить якорь» в неизвестной звёздной системе, чтобы защитить свое потомство от убийц, когда нужно было особенно тщательно следить за безопасностью Атолла и запастись провиантом, медикаментами, оборудованием, учитывая как долго они не смогут посетить галактический рынок, тянуть стало уже некуда. Но, вопреки его опасениям, Ирр’иши вела себя разумно, без единой попытки произвести разгром в его отсеке, без каких-либо диверсий. Что вызывало удивление и напрягающую его мысль одновременно. Детёныш внимательно его слушал, выполняя хорошо все, что было ему по силам, проявляла интерес к пока чужой для его культуре. Система оповещения мерно запищала, подсказывая, что прибыл разведывательный отряд и готов сделать доклад, который нужно будет обсудить на Собрании клана перед отлётом в новую звёздную систему. Хвала Серой богине! Это радовало. Но и не отменяло срочного поиска няни. Потому что сегодня самочка ведёт себя отлично, а завтра может по незнанию получить травму, пораниться из любопытства, желая примерить кинжал или метательный диск к себе, и одному лишь Чёрному Богу известно, успеет ли он спасти глупого детёныша от истечения твеем. Поэтому лучше не испытывать судьбу с таким маленьким Калеи, который никогда не любил сидеть без дела и изучать все, что попадет к нему в лапки, и своевременно поручить его одной из матерей, благо что на «женской половине» есть кому доверить свое дитя в плане воспитания. Расчеты показывали, что до вылета на заготовки припасов оставалось ещё некоторое время на подбор подходящий наставницы, поэтому яут и привел Ирр’иши обратно в свой отсек и через час вернулся с юной, только что достигшей зрелости Хищницей, с чешуей золотого цвета, так что на солнце, когда стояла неподвижно, она казалась изящной золотой статуэткой. В отличие от других яутов, ее валары были светло-бежевыми, на них вместо простых золотых унтар были кольца с сияющими драгоценными камнями, зелёными и голубыми. — Ирр’иши, подойди сюда, — подозвал он девочку. Пара секунд — и малышка уже стояла перед ними. — Как ты скоро, — улыбнулась она, — какой ещё урок будет сегодня? — Подойди ко мне, — повторяя свою просьбу, обратился к ней Змей. Ирр’иши послушно подошла к нему и выжидающе уставилась, надеясь узнать, зачем же Ха’зи привел эту необычную незнакомку. — Скоро наступит время заготовки запасов. Я в течение месяца не смогу обучать тебя, — начал он, посмотрев на уманку. Её личико непонимающе вытянулось от услышанного, но яут спокойно продолжал объяснять, — Я буду только кормить тебя и ночевать рядом с тобой, чтобы ты не слишком тосковала. Ты много времени уделяешь упражнениям, бою, но этого недостаточно. Как молодая самка, тебе нужно знать не только как охотиться, но и законы гарема. Оставлять тебя одну я не стану, это небезопасно. — Это значит… — робко произнесла Ирр’иши — Что ты отдашь меня в г-гарем? На него уставились огромные испуганно глядящие глаза, в которых стояло отчаяние и отрицание происходящего. — Нет, — успокоил он, — ты останешься жить у меня в отсеке. Но я выбрал тебе наставницу. Она научит тебя обычаям, всему тому, что должна знать дочь вождя и если ты заболеешь — она вылечит. Если она не сможет — есть врач в медотсеке. Ха’зи развернулся к ней, держа в руках причудливую маленькую пластинку, похожую чем-то плоский тонкий пульт — полупрозрачный, без намека на кнопки или что-то подобное. — Подойди ближе, я научу ею пользоваться, — и когда Ирр’иши подошла к нему вплотную, он приложил пластинку к её лодошке и та засветилась красным светом. — Можно не прикладывать каждый раз ладонь, достаточно одного раза. Устройство запомнило тебя. Если тебе нужно что-нибудь взять в кладовой — приложи пластину к панели управления. Понятно? — внимательно вглядываясь в ее маленькие глаза, спросил яут. — Да, мне понятно, — голос Ирр’иши звучал неуверенно. — Никогда ещё не видела такого, — она коснулась ребра пальчиками, повертев в руках и попробовав потыкать пальчиками в экран. — Буду хорошей девочкой, — глаза уманки хитро прищурились. — Отлично, — щёлкнул бивнями Ха’зи, забирая пластину. — На столе — вот ее место, не теряй. Если ты случайно сломаешь ее, то наставница даст тебе все, что тебе нужно. Как я говорил, если заболеешь, Куа’ри поможет, но на всякий случай я отдам распоряжение врачу. Мало ли что… — Змей, — сквозь слезы проговорила малышка, — спасибо тебе, но ты поскорее возвращайся — глаза ребенка наполнились хрустальными бусинами ещё больше, судорожная улыбка коснулась её губ, которые вот-вот хотели скривиться, а на нежно-румяных щечках чётче проявился румянец. — За то, что ты… Ты такой добрый… — Яуты и должны заботиться о потомстве… — Напомнил вожак расстроенной девочке. — Слушайся Куа’ри. — Не привык он к тому, чтобы детёныши перед его очередной охотой так провожали его, с тоской и слезами. От этого ему становилось так странно и непонятно. Ведь его другие дочери-яутки, кто был в возрасте Ирр’иши, совсем не тревожились, когда он куда-то уходил, эта черта — скучать за своим отцом была свойственна только уманам, которым было больше свойственно чувство стадности, в отличие от яутов, хотя ему было приятно, что его дитя будет ждать его с нетерпением дома. — Можно тебя обнять? — крохотная ладошка коснулась его руки, а нежные карие глаза так ласково посмотрели на него, что внутри него возникло желание остаться и отложить охоту. — Обнять? — Змей нахмурился, пытаясь понять, чего от него хочет Ирр’иши. — Прижаться к тебе, обвить руками, — пояснила малышка, снова с трудом улыбнувшись, — это не долго… — Фррр, — уркнув в свои клыки, он склонил голову набок, внимательно разглядывая кроху, что так стояла совсем близком нему, касаясь его руки тёплыми пальчиками, и глядела на него своими глазами, которые продолжали мокнуть. — Недолго — можно? Ирр’иши сократила расстояние между ними и уткнулась носом в горячую чешую, слезы душили ее. Нежные ручки уманки стиснули его стан, и она прижалась своей мягкой щечкой к его колючей щетине на груди, закрыв глаза. Слезы рвались наружу, ребенок уже не мог сдерживать их… Необычно, странно… Но не хотелось чтобы самочка размыкала объятия. Она сжимала свои ручки изо всех сил, но для Ха’зи ее прикосновения были невесомыми, лёгкими, и как облачко, сопение самочки… И что особенно удивляло, так это ощущать в частом биении крохотной сердечной мышцы уманки ее желание быть рядом всегда. Почему-то от этого хотелось остаться ещё больше. О, Кетану! Отстранившись от яута, Ирр’иши смотрела в его глаза, с горечью. Она дышала с трудом, сквозь распухший носик, глаза раскраснелись ещё больше, а ручки были скрещены на ее груди, словно ребенок хотел сдержать плач. — Вот и тебе стало некогда. Будешь, как чужой. — Она прикусила нижнюю губу. — Так и все остальные говорят. — Ирр’иши, — тихо застрекотал Ха’зи, подняв рукой личико девочки, обращая на себя внимание, — мы будем заниматься как прежде, но только позже, — жёлтые глаза смотрели на малышку мягко, по-отечески, — Сейчас мне нужно вернуться в закрытый зал Совещаний и готовиться к Собранию, — он пристегнул к поясу копье. — Далее я должен вылететь в угодье на охоту. Куа’ри, — обратился вождь к «няне», — Подготовь Ирр’иши к посещению Гдж’а-Лоу-дте (* гарем) И представь ее Наст’а-Лоу-дте (*Великая мать, главная самка гарема). — Да, Кар’клей, — весело прострекотала юная Хищница, таща ее в баню, чтобы затем как следует одеть и причесать раскисшую уманку. *** Почему-то она разревелась. И сама не понимала, отчего именно. Столько всего свалилось на неё за неделю… Сколько она уже путешествует с кланом? Месяц? Полтора? Не важно. За всё это время с ней произошло столько напряжения, обид и тревог, сколько с ней не случалось со времён младенчества, когда она потеряла маму. Мало того, что ее черт знает за сколько световых лет угораздило улететь за пределы родной планеты, так она ещё и учится борьбе, вместе с «Репьем», который не пускает случая ее поддразнить. Она училась языку и культуре яутов, и ей нравилось, как Ха’зи рассказывал ей старые легенды. И это пожалуй, самое приятное, что было за последний месяц в ее жизни, не считая того, что он успокаивал ее, обнимая ее и урча…. А сейчас ей предстоит в компании совершенно незнакомой яутки посетить место, где живут самки и не просто встретиться с несколькими из них, а густонаселённый двор, с огромным населением сплошь из яуток всех возрастов. Ко всему ещё и с детёнышами, такими как Репейник! О, господи! Внутри всё онемело, разум отрицал и переворачивался, будто идёшь «на ковер» к директору школы или же перед тем, как предстоит прыгнуть в бассейн с трамплина. Вот же угораздило в это утро Змею идти на этот проклятый Совет… Куа’ри, едва только закрылась за вожаком дверь, как заправский парикмахер заплела ее волосы в множество кос таким сложным плетением, что, казалось, нельзя было сквозь них просунуть швейную иглу. Мало того, вплела в них самоцветы, сияющие при дневном свете, словно голубые искры или хрустальные капли, когда на них падет луч солнца. Украшенные рецепторы — знак высшего ранга у яутов, как корона у земных принцесс. На шее девочки затейница застегнула прекрасное ожерелье из жёлтых и зелёных камней, нанизанных на тончайшие золотые нити, окутывающие шею девочки от самого подбородка до груди. Короткое и простое платье Куа’ри заменила на лёгкое и воздушное из белого шелка до самого пола сзади и немного покороче спереди, чтобы самочка могла ходить, не наступая на подол. На ручки девочки кокетка надела два золотых браслета, с тиснением из сцен садов Серой богини. Пояс из золотых нитей, сплетённых в узор из иероглифов Хищников и листьев, похожих на папоротник, перетянул «талию». Куа’ри также забраковала тренировочные сандалики девочки, и дала ей новые изящные, из тонкой кожи с высокой шнуровкой почти до колен. Ирр’иши машинально зашнуровала их и, после окончания работы, Куа’ри довольно урча, дала знак, что уже им пора идти. Ирр’иши — первый человек, ступивший на территорию Гдж’а-Лоу-дте. Первый. Первее первого. До неё там никто и никогда из землян не был вхожим на территорию. Теперь она появится там, как законная дочь вождя. Это заставляло ее задавать сотни вопросов, ощущать некую робость, а ещё и любопытство, перемешанное со смятением и страхом. Интересно, первооткрыватели новых горных вершин в истории чувствовали то же самое, когда впервые поднимались на самые высокие заснеженные девственной белизной пики? Когда перед тобой открывается целый новый неоткрытый мир, который неизвестно, как вообще примет тебя…. Ох, если бы можно было бы узнать, как относятся к маленьким уманкам клыкастые матери клана и другие маленькие яутские девочки одного возраста с ней и не только они, а у них есть свои порядки, свои игры и прочее. Она сделала глубокий вдох, сжала кулачки и, поправив порядком потяжелевшую прическу, надела на руку переводчик и дыхательную маску. Прощальным взглядом она посмотрела на свой любимый уголок с планшетом, смиряясь с неизбежным: а может быть, там не обидят… Или даже вкусных фруктов дадут. Нянюшка легко и быстро пошла на выход, так что девочка едва успела покинуть отсек: «Идем, нас ждут» — и Ирр’иши побежала со всех ног за наставницей. Странно, она совсем не почувствовала жары, пока они шли: никакого ощущения, что они в паровой бане. Разве что влажность ощущалась чуть сильнее, чем обычно, но это же не ее каюта со Змеем, где атмосфера была заточена под удобства землянки. Видимо, обитательницы женской половины Атолла очень любили тропики, раз сделали на своей территории похожий микроклимат. Ирр’иши улыбнулась: надо будет как придут, поспрашивать обо всем о их жизни, да и вообще узнать, как с ними ей себя вести. Может, она сможет подружиться с ними, и она станет для них другом, ведь яутки, судя по Куа’ри, не злые и детей почем зря не обижают. А то столько времени жила с ним, а ни разу не попросила ее познакомить с ними. Куа’ри остановилась возле самого входа на территорию гарема. — Оо! — так и раскрыла рот малышка, взглянув на прозрачную огромную дверь, позади которой стоял гул из стрекота, рыков, детского топота ножек, и слов, значения которых Ирр’иши не знала. Гдж’а-Лоу-дте выглядел словно огромный зал, утопающий в зелени, словно самки с детенышами находились в лесу, где пели настоящие птицы и летали насекомые, похожие, на земных бабочек, которых ловили яутжата. Женский двор казался ещё более огромным и пугающим, таивший в себе множество тайн и загадок, при этом ты чувствуешь себя, как перед теми, кто следит за тобой и оценивает тебя. Лица самок не скрывала маска, от одного вида их кровь малышки замирала в жилах, особенно если какая-нибудь из них бросала взгляд в их сторону. Яутжата звонко чирикая, уже подбегали к двери, что, казалось, она скоро не выдержит и убежит от их маленьких любопытных глаз. Но, с другой стороны, ее удерживало восхищение всем великолепием этого места, заставляя не отрывать взгляд. Куа’ри стала вдруг серьезной, подойдя вплотную, явно подчёркивая важность этого момента. — Ты готова войти? — она посмотрела на неё проницательно, понимая смятение маленькой уманки. — Запоминай. Когда мы зайдём, я представлю тебя Наст’а-Лоу-дте — Великой Матери клана. Не бойся ее, она не причинит тебе вреда. После я покажу, как у нас все устроено. Смотри, слушай, запоминай. Вожак велел научить тебя нашим обычаям и всему тому, что нужно уметь каждой будущей матери клана. Если тебя обступят детеныши, не отталкивай их, а поиграй с ними, сами найдут себе занятие и оставят тебя. Совсем будут досаждать — я отвлеку их. Понятно? — Я — как маленькая зверушка в зоопарке, — нервно рассмеялась Ирр’иши. — Ты поняла? — повторила яутка, громко застрекотав. — Д-да, я слышу, — смутилась девочка, поджав губы, и в который уже раз поправила свои косы. — Идем, — она набрала на входной панели комбинацию иероглифов и что-то нажала на светящейся клавиатуре. С лёгким механическим жужжанием входная дверь открылась, и Ирр’иши вошла внутрь женского двора. Она сразу оказалась окутаной то ли бризом, то ли воздухом после недавнего дождя. Глаза просто разбегались от всего того, что увидела. Мелкая милота, уже смекнувшие, что к чему, уже веселой стайкой поспешили неловкой походкой к ней, что явно предвещало то, о чем девочку предупредила Куа’ри, что малышня хочет игр и просто так не отстанет. Позади матерей, присматривающих за малышней, уже ожидала их белая Хищница, судя по возрасту, она была старше остальных, с украшенной сампфирами и алмазами бледно-серой гривой. И, как Ирр’иши ни старалась не таращиться по сторонам, у неё плохо получалось. Детёныши уже дёргали ее за платье, один слегка даже куснул ее, обращая внимание на себя. Ростом Великая была на голову выше Куа’ри. И сложением напоминала ее же, только была немного шире ее в кости. Белоснежная чешуя не была сплошь однотонной, а с небольшими бежевыми пятнышками. У «Королевы драконов» были золотые глаза, на лбу была золотая филигранная налобная пластина — аналог короны тех мест. Она сидела в высоком кресле, покрытом шкурами животных с густым чёрно-белым мехом, похожим на барса. — Великая, это новое дитя Кар’клея, — обратилась к ней Куа’ри. — Семь циклов. Ее имя — Ирр’иши. — Подойди ближе, Лоу-дте, — слегка прищурившись, позвала ее глава гарема, встав со своего «трона». Только этого то не хватало! Ирр’иши шла к ней, словно в воде, ноги с трудом ее слушались от волнения. — Я слышала, твои руки уже держат меч, живёшь ты с вожаком, а не вместе с другими детенышами. Я могу тебе выделить комнату в гареме, чтобы ты могла жить здесь. Тебе уже не нужно постоянно быть под присмотром наставниц. В белом павильоне есть для тебя есть подходящие покои в соответствии с рангом. — Наст’а-Лоу-дте, — почтительно пояснила Куа’ри пришедшая на помощь испуганной малышке, — Вождь распорядился, чтобы Ирр’иши жила вместе с ним. — Не мне оспаривать его решение, но в чем же причина этого? — Он хотел лично заняться ее обучением и воспитанием. Но наступило время подготовки к Миграции, и Кар’клей поручил ее мне, Великая. — Он всегда был великодушен к маленьким самкам. Но почему именно к ней такое особое отношение? Что ж, пусть так и будет. Куа’ри, покажи Ирр’иши расположение комнат и расскажи об основных правилах гарема. — Да, Наст’а-Лоу-дте. — Куа’ри дала знак, что им пора идти дальше вглубь «женского» отсека корабля. Все ещё пребывая в глубоком непонимании происходящего, она засеменила за няней, и как только силуэт белой Хищницы скрылся позади них за пышными зелёными кущами, малышка шепотом осторожно спросила: — Кто это? — когда они уже успели порядочно отойти в сторону. — Наст’а-Лоу-дте, Великая мать. Она главная в этом гареме. — Она Королева? Как ее зовут? — Одам-ан’дки, «Белоснежная». Но ее ты при разговоре должна называть Великая или Наст’а-Лоу-дте. Это знак уважения и почтения к ней. По имени ее называют только близкие родственники, — пояснила Куа’ри. — Справедлива и добра к детенышам. Распоряжается финансами гарема, разрешает споры и наказывает тех, кто нарушает обычаи Гдж’а-Лоу-дте. С тех пор как погибла Ир’мару, самая любимая самка вожака, она как самая старшая заняла ее место, и ни разу не пошла против чести. Кроме того она преумножила богатства гарема, следя за тем, чтобы не было расточительства и вернула все к прежнему блеску, после нападения отряда уманов на корабль клана. За это вожак ее и ценит. Она вторая, после Ка’а’вара, кому он мог доверить свой клан. Всё, идём, — она прибавила шагу. — Не отставай, Ирр’иши. — Обернувшись, прощелкала она зазевавшейся девчушке. Не без труда подстраиваясь под гораздо более широкий, чем у нее, шаг няни, Ирр’иши очень старалась не отставать. Здесь так легко было заблудиться среди деревьев, кустарников, уголков с настоящими лианами — действительно, как в настоящих тропиках … Когда они прошли четверть зала, её поразил усыпанный орхидеями павильон, а слух тут же утонул в нескончаемом гомоне певчих мелких птиц и доносившимся вдали журчанием воды. Тут и там среди зелени ей словно подмигивали прекрасницы разных мастей: и с мелкими желто-красными цветками, и крапчатые, с ярко-розовыми «веснушками», и совсем крупные фиолетовые, размером с кулак взрослого человека, и оранжевые, и белые, даже трёхцветные: с бордовыми, голубыми, рыжими отметинами на кончиках лепестков, с тяжелыми соцветиями. И каждый цветочек так и манил к себе: посмотреть, вдохнуть сладкий аромат, собрать прекрасный букет. Со всех сторон разносился грудные, с хрипотцой голоса Матерей, хорал мелких птичек на ветвях, напоминавших по виду колибри. Где-то рыкали, как маленькие львята яутжата, валяя друг дружку по полу, где-то матери ворчали, давали по попе расшалившимся слишком отпрыскам, топот ножек, где-то Наставница учила группу самочек постарше шить платья. Вот бежит со всех ножек двухлетний неловкий коричневошкурый яутжонок с маленьким «копьём» в руках с криком: «Яаааарр!», и валит с ног своего зелёного братца из соседского выводка. В ответ забияка получил укус в лапу и оба покатились рыча и фыркая, вызвав невольно смех у Ирр’иши. Одним словом, словно пузырьки воздуха в кипящем горячем источнике. Жизнь здесь на всю катушку кипела и бурлила. Ух ты! У Ирр’иши рябило в глазах от многоцветия красок и оттенков, а сквозь дыхательную маску пробивалась невероятная смесь ароматов, больше всего похожая на смесь сушеной гвоздики с запахом свежих персиков. Словно она оказалась в самом сердце огромной оранжереи. Так хотелось остановиться и потрогать эти диковинные растения, покормить из рук этих милых пестрых птичек, которые были от силы размером со шмеля. Подойти к одному из плодоносящих деревьев и поводить любопытным носом, и облизываясь: а что это за такие аппетитные и сочные фрукты? А была бы у неё корзинка, то с удовольствием и пособирать их. Но быстрый шаг Няни не давал дитю такой возможности. За яуткой постоянно приходилось бежать, стараясь не отставать от нее. Потеряться и заблудиться среди незнакомых ей яутжа очень не хотелось. Она уверенно шла сквозь нарядную толпу, которая, казалось, словно вода, обтекала ее как кита, словно Куа’ри была здесь ну очень важной персоной. А некоторые даже вежливо склоняли головы. Кстати, о самках яутжей. Кого здесь только не было! Ирр’иши приходилось вертеть головой из стороны в сторону, стараясь рассмотреть хоть немного, кто же тут живёт. И каждая обитательница была удивительней и необычнее другой… Высокие, толстобедрые и широкие в плечах, чем-то похожие на чемпионок по вольной борьбе в изысканных узорчатых одеяниях, с причёсками, украшенными бусинами, и воротниках из драгоценных камней. А вот тут изящные и стройные, в лёгких шелковых платьях с сетчатыми рукавами, кстати, очень похожие на Куа’ри, с янтарными и голубыми глазами, чьи головы украшали лишь простые кольца, и в ожерельях попроще из жемчуга. Тут же рядом стояли крупные и суровые, со своими детенышами, яутки, очень напоминавшие земных амазонок, облачённые в короткие юбки из кожи и лифы. Не хватало только доспехов и мечей. Воинственные дамы, судя по всему… А вот Хищница, одетая в плотную простую ткань без узора, с мехом на плечах, только лоб у нее был без гребня, с выпуклым узором посередине, да и лицо у нее было очень необычным в сравнении с другими самками: большие, гораздо длиннее, … чем у остальных, с крупной чешуей и с круглыми серыми глазами. Ее грива не была никак украшена, а ноги были в закрытой обуви с мехом по типу кожаных летних сапог. Девочке она показалась инопланетянкой, не яуткой, а такой же «гостьей» как и она. Особенно потому что она держалась особняком ото всех. Вспомнилась бородатая агама из джунглей долины Амазонки из фильма «Би-Би-Си». На ее руках сидел не менее странный детеныш, судя по просторному платью девочка, с хитро по-кошачьи прищуренными оранжевыми глазками. Ирр’иши, в какой-то момент засмотревшись на нее, позабыла о Куа’ри, но когтистая чешуйчатая ладонь тут же коснулась ее плеча. — Не останавливайся, нам дальше туда, — щёлкнула няня и повела девочку за собой, туда откуда доносились звуки шума воды. — Ой, извини, няня, — смутилась Ирр’иши. — Тут столько таких, как ты! И цветов, и фруктов! — Знаешь, такие как она — не яутки, они Науду, но это чуждый нам народ, — тихо предупреждающе заворчала яутка, — это Ярг’джа. Они заключили с яутжа перемирие из-за войны, но они живут только по своим обычаям и не признают наш Кодекс чести. Ради безопасности они поселились здесь на Атолле, но не охотятся вместе с яутжа, и почти не составляют с нами пары. Лишь с Аттури они поддерживают отношения, и то лишь ради выгодной продажи оружия и лекарств. — Ты… Это правда? — голос малышки дрогнул. — Правда, — осторожно, глянув на самку Ярг’джа, — С ними будь осторожнее: они признают только свои законы, и не любят маленьких уманок. — Оой, — снова сжалась Ирр’иши стараясь больше не отставать от бдительной няни. Она перестала отвлекаться. А влажные чешуйчатые пальцы Куа’ри так и не разжала, продолжая мягко держать ее за плечо и ведя туда, где было почти тихо, и не играла клыкастая малышня. Почему-то стало неимоверно приятно. Наконец няня остановилась около бассейна с высокими бортами, облицованными серым грубым камнем, куда спадал искусственный водопад. Вода была словно как гремящий дым, от него исходила манящая свежесть, хотелось зачерпнуть эту чистейшую воду ладошками, или даже от души подурачиться, попрыгать в ней, как она любила делать в фонтанах. — Как красиво! Оо! Через мгновение Куа’ри юркнула за дерево, позади водопада. Один из тех маленьких уединенных уголков, где почти, как ни странно, не было слышно никого и ничего, даже шума воды: «рощица», с укрытыми шкурами скамьями, перед которыми стоял резной стол, из бордово-красного дерева. — Нам сюда, — весело снова застрекотала няня в предвкушении чего то интересного, отчего кожа вокруг ее жёлтых как у кошки глаз собралась в мелкие морщинки. — Садись, Ирр’иши. — Для начала дам тебе работу полегче, — яутская нянюшка достала откуда то из ниши большую коробку, — азы шитья и плетение ожерелий. — Бусы? Я люблю бусы! — радостно, чуть ли не запрыгав на месте, запищала Ирр’иши и наблюдая за тем, как Куа’ри достает стопки шелковых тканей, и принялась их отмерять и кроить, отдельно для себя, и девочки. Ирр’иши чуть ли не стуча кулачками от нетерпения молча наблюдала за няней, когда же она начнет урок, ожидая когда ей в руки вручат нитку с иголкой. — Для начала тебе нужно будет научиться сшивать полотнища, Ирр’иши, — урча заулыбалась Куа’ри, закончив с раскраиванием. — это делается с помощью такого вот инструмента. — В руках у няни был длинный узкий предмет, похожий на канцелярский нож. — А как им пользоваться? — с квадратными глазами ответила девочка. — Это просто. Совмещаешь вместе два полотнища, прижимаешь к краям конец этого сшивателя, и ведёшь его до самого конца, — хохотнула яутка. — А его как включить? — склонив голову на бок, теперь задумалась Ирр’иши, всё так сидя с удивлёнными глазами. — Просто прижми. Все автоматически. — у яутки от смеха глаза стали влажными, казалось она начнёт смеяться утробным смехом до хищевых слез. — А я не пришью себе пальцы? — Малышка недоверчиво сощурила глаза, с подозрением глядя на сшиватель в руках учительницы, — есть напёрсток? Ирр’иши очень не хотелось обжечься или проколоть себе палец. Когда ее няня Вивиан учила ее вышивать, маленькая рукодельница-проказница десять раз уколола себе пальцы так, что няне пришлось йодом смазывать места уколов, а отец запретил впредь прикасаться к иголке, пока ей не исполнится хотя бы десять лет. Игла — и то больно, а тут …Эдакий резак для картона у строителей, который палец пришьет ее к шёлку в момент, охнуть не успеешь. — Ты боишься? Я покажу, как не сварить пальцы вместе, — терпя изо всех сил приступ хохота Куа’ри, передавая девочке два небольших куска коричневого шелка. — сначала положи один кусок ткани ровно на другой. Так. Хорошо. Прижми их левой рукой. Теперь — возьми в другую руку сшиватель, положи большой палец сверху на корпус. Ирр’иши радовалась, что ей не придется самой делать первый стежок, потому что её терпеливая учительница, показав как правильно держать «иглу» сама провела по краю двойного куска ткани, скрепляя края. Видя как ловко и быстро она это делает, ничуть не боясь травм, одновременно восхищало и пугало. Ее экзотичная клыкастая мордашка так добро и мягко улыбалась, желая успокоить трусишку. Видать, она прекрасно знакома с чересчур осторожными детенышами, предпочтя больше потратить время на урок, нежели ворчать и обзывать «трусихой», прекрасно осознавая, что это даст: либо уманка просто разревется и работа застопорится ещё на целый час, либо со страху убежит, а потом придется ее ловить, возможно, даже по всему гарему. Хотя, как истинная яутка, она не отступала от своей цели и настояла на том, чтобы Ирр’иши научилась пользоваться инструментом. Но с маленькой егозой такое не покатит. Если Ирр’иши берется за что-нибудь травматичное, то «докажи мне, что это не опасно», значит «докажи». Куа’ри соединила края кусков шелка, убедившись в качестве работы, снова обратилась к подозрительно смотрящей на все это действо девочке: — Всё, готово. Теперь ты. Бери сшиватель. Ирр’иши глянула на «страшный» инструмент на швейном столе, провела пальцем по холодной металлической поверхности и взяла его в правую руку. — Поверни куски другой стороной от себя. Прижми куски так, чтобы они не скользили, Ирр’иши. — Ой…– девочка послушно выполнила требование. — А от края сколько нужно… Где должны быть мои пальчики? — и, напряжённо держа в руке сшиватель, с надеждой смотрела на учительницу. — На пол твоего когтя, Ирр’иши — уточнила малышке Куа’ри. Она была исполнительной девочкой, поэтому посчитала, что ей нужно выполнить задание. И дрожа, криво провела прибором по шёлку, чем вызвала у няни новый приступ смеха. Видимо, она и не подозревала, насколько была обеспокоена Ирр’иши, раз ее рука настолько сбилась с намеченной линии. Горько глаза Ирр’иши встретились с глазами Куа’ри. Интересно, ставят ли яутжи «оценки» своим непутевым и глупым ученицам на уроках? Или Куа’ри возьмёт ее дневник и поставит туда «пару» за то, что она запорола первую в своей жизни работу? Вся сжавшись от стыда, она ожидала от своей шевелящей жвалами, как паук, учительницы «приговора». Но та ни чего такого делать и не думала. — Твоя рука дрожит, ты переживала за то, какого качества будет результат твоей работы, или за то как я оценю ее? — она весело прищурила глаза. — Да… Второе. — А что будет дальше? Ты же не меня опасаешься, а вождя? — Да, то есть нет, няня. — спохватилась Ирр’иши, вспомнив о словах Ха’зи, — хотя я не хочу его огорчать. — Тогда верно второе, — все-таки поймала малышку на слове яутка. — Боишься его? — Нет, я привыкла к нему, мне с ним хорошо. Вожак любит меня, но когда он говорит, что… — Ирр’иши глянула на неё с опаской не договорив, вспомнив о недавнем инциденте в Кехрите. — когда он видит мои ошибки — да, я боюсь. Ирр’иши не могла точно дать определение тому, что она чувствовала в те моменты, но она действительно боялась яута. Страх, что он переменится и уже он не будет так добр к ней. Встревоженный взгляд малышки уставился на весело пощёлкивающую Куа’ри. — Ты его детёныш, и сколько бы ты не проигрывала, Великий не перестает тебя любить. — Поучительно застрекотала она. — Ты не самец, ты самка, а самкам не обязательно всегда выигрывать. Да и самцы тоже часто выходят потрёпанными из ритуальных боёв, не получив добычу или самку. — Нет, Куа’ри. Почему же он тогда так пытается сделать из меня Охотницу? — обиженно буркнула уманка, нахмурившись. — Пока ты детёныш, ты не ходишь на охоты, а по достижении восемнадцати циклов самка свой путь выбирает сама. Если ты не хочешь Пути лезвия — оставайся с самками, как мать клана, — лёгкая ладонь с мягкими чешуйками вновь взяла лезвие для резки ткани, нарезая ещё немного пар отрезов шелка для Ирр’иши. — Держи. — Куа’ри протянула ей ещё два лоскута. Ирр’иши приняла их, сложила, соединила. В этот раз получилось лучше, и по мнению самой девочки вполне сносно, но воображение няни рисовало совсем иную картину. — Ещё раз. Ирр’иши пришлось сшить ещё пять пар, чтобы наконец-то няня была довольна своей ученицей. И вот, когда малышка уже думала, что она теперь стала как швея на фабрике, Куа’ри снова скрылась в нише. — Плетение, — яутка поставила на стол металлический ящичек с тисненой серебряными орхидеями крышкой, который особо ничем не выделялся. — Плести ожерелья умеет каждая из нас, — пояснила учительница и, дождавшись, когда уманка из любопытства начнет заглядывать ей через плечо, открыла замок. Ирр’иши ожидала, что и здесь у Куа’ри что-то вроде технологичных приспособлений для плетения, поэтому настороженно всматривалась, сложив руки на груди, и принялась нагло рассматривать содержимое. В сундучке доверху все было заполнено чем-то сверкающим, напоминавшим стразы. Все они были самых разных цветов и оттенков, аккуратно упакованы в прозрачную, но прочную упаковку, в отдельной секции лежали аккуратно свёрнутые золотые нити. Но чем больше она рассматривала их, там больше она начинала часто моргать, не в силах поверить в то, что видит… Да это же настоящие драгоценные камни! Не синтетика! Она изумлённо уставилась на няню, которая разматывала тончайшую, но настоящую золотую нить, но та лишь согласно кивнула, подтверждая догадку ребенка: стекло или пластик так бережно хранить бы не стали. Но, судя по довольному урчанию, он явно была довольна, что смогла порадовать Ирр’иши. — Куа’ри! — выдохнула малышка, взяв ярко-зеленый кристалл в руки. — Это настоящий изумруд… Как это? Они же дорогие! Ирр’иши отлично помнила, как однажды она проходила на прогулке с няней мимо ювелирного магазина и попросила купить ей золотые сережки, на что получила отказ, по понятной причине: на отце давно «висел» кредит за ремонт в детской, и мебельный гарнитур, поэтому девочка не получила желаемого, хотя ее «хочу» никуда не делось, а просто погрузилось в глубокий сон на неопределенный срок. Само собой, девочка не была ювелиром и не смогла бы точно отличить настоящий драгоценный камень от подделки. Но судя по их красоте и тому, как их оберегали, сомнений не было. А сейчас Куа’ри сама даёт ей «волшебный» сундучок с сокровищами, точно добрая фея из сказки! — Ты думаешь, что самки клана носят синтетику? — сложив руки на груди, непринуждённо ответила Куа’ри. — Ни одна из нас не наденет дешевое барахло, яутжа владеют тысячами планет с золотыми приисками, месторождениями алмазов, изумрудов, сампфиров. Кроме того, Аттури умеют выращивать настоящие камни у себя в лабораториях, такие же, как добытые из земли. Алмаз, выращенный в углеродном коробе, тот же алмаз. — Боже, какая красота! — Ирр’иши не знала, чего она больше хочет — изумруд, сапфир или бриллиант. Слишком это все было похоже на сон, вдруг если она до чего-нибудь дотронется, то всё тут же испарится и исчезнет? — Какие камни тебе нравятся? — она склонила голову набок, отчего ее кольца на валарах, как колокольчики, звякнули в воздухе, — Ты можешь выбрать себе любой из них, для своего ожерелья.— Ирр’иши так и застыла, продолжая смотреть на довольную мордашку яутской нянюшки. Она просто не верила своим ушам. — Честно-честно? — быстро выпалила девочка, радостно прыгая на месте. — Честно, — застрекотала кокетливо Куа’ри, сверкая желтыми и хитрыми, как у кошки, глазами. — И я точно-точно смогу сделать себе любые бусики? — Её глаза так и сверкали, а ручки загребли сразу целый ворох фиолетовых, зелёных и красных камней. Сердце забилось от радости, руки проворно заработали, распаковывая это чудо. Это так сказочно, невозможно: ее няня отдала ей с сотню в ее распоряжение драгоценных камней, которые стоили бы как весь ее дом, если не больше, и разрешила сделать из них украшения, чтобы она могла носить их каждый день! Это и правда сон, этого не может быть! — Да, но я сначала тебе покажу, как их сделать. Лишь только невероятным усилием воли Ирр’иши заставила себя не заграбастать все камни и золотые нити. Хотя ей ооочень хотелось. А заодно хотелось обнять яутку за этот подарок. Но это вряд ли понравится ей… Яуты не очень приучены к таким проявлениям чувств. Тем более что ее учительница в чешуе была настроена учить ее, а не обниматься. Она немного успокоилась, оглядывая сверкающую горсть драгоценных искр, не зная, с чего начать, за что хвататься, как вообще нанизывать их на нитку, если в них нет отверстий, и как проделать эти дырочки, и сразу же наткнулась на внимательный серьезный взгляд Куа’ри. Слева от секции с кристаллами в продолговатом отделении, которое девочка не заметила, тоже лежал прибор. Очень похожий на тот, что использовали яутки для шитья, только он был потоньше, с металлическим «пером», судя по всему весьма острое, на корпусе были несколько непонятных кнопок, которые были также металлическими. По бокам было подобие рычажков. Ну точно сверло для ювелира! Он — как толстый маркер, и был куда удобнее в руке, чем сшиватель, который едва помещался в ручке у Ирр’иши. Опасность инструмента снова заставила ее волноваться, но в этот раз не так сильно: Куа’ри рядом и не допустит, чтобы она поранилась. — Это — резак для металла и алмаза, — мягко пояснила няня. — Я… — Ирр’иши на секунду замялась. — Я хотела нанизать камни на нитку. Разные. Вот эти и эти. Но не знаю, как это сделать. В них совсем нет дырочек. — Да, — усмехнулась Хищница, — для этого нужен резак. Вот это, — она открыла ещё оно отделение, и указала на с сотню золотых оправ в форме цветков, чаш, колец в нем, — в этих уже есть отверстия. Ты можешь просверлить камни, сделать простые бусы. Но бусы — не ожерелье. Мы будем учиться делать украшения с помощью шолл’а (* клипсы). — Они золотые! — воскликнула маленькая сорока, запустив руки в ворох золотых сияющих зажимов, и восторженно уставилась на свою учительницу. — О, ты любишь золото, как и я? — с нескрываемым довольным урчанием ответила яутка, приподняв свои верхние мандибулы. — Конечно! — малышка взяла в руках один клипс, отыскала просвет в ветвях деревьев и стала с восхищением рассматривать его. Он сиял, как новое зеркало, и на в лучах искусственного солнца теплел, как маленький кусочек меда. — Какой красивый… — и вот-вот готова была расплакаться от счастья, но тут же одернула себя. — Ой… — вспомнив об уроке, и с волнением обернулась на няню. Но Куа’ри продолжала стоять возле стола молча и без раздражения на то, что ученица отвлеклась уже который раз за день, едва заметно потерев бивнями друг об друга, и так ничего и не сказав. Значит ли это, что ей можно не только слушать, что говорит учительница, не скрывая, что она любит и что давно хотела бы получить в подарок, видимо можно… — Так я могу себе сделать самые красивые бусы?! — восхищённо выдохнула Ирр’иши, слегка подавшись вперёд и пристально разглядывая лицо своей няни. — У нас на Земле такое не делают! Там из бисера плетут! — А что же такое — би-с’ер? — с «акцентом» произнесла Куа’ри, услышав неизвестное прежде ей слово. — Это кристаллы? — Нет, это мелкие бусинки из стекла, — жёлтые с небольшой примесью зелёного глаза молодой няни яутки смотрели на неё с неподдельным интересом и некоей теплотой, как смотрят на младшую сестрёнку, отчего у девочки что на мгновение сердце растроганно сжалось. — Тогда, может, маленькая уманка мне расскажет, как сплести ожерелье из би-с’ера? — она взяла резак в свои когтистые руки и включила его. Ей хотелось разузнать об этом не только из любопытства: ей очень хотелось понять, насколько велики познания Ирр’иши в рукоделии. Как наставнице, эти сведения бы очень пригодились. Если у самочки только от волнения дрогнула рука, когда она сшивала куски ткани, а сама она умеет плести хотя бы простые узоры, то для нее не годятся задания вроде «вдень кристалл в шолл’а» или «вдень золотую нить в замочек»: она может намного больше. — Я умею делать элемент «петля» — нужно надеть бисер на ниточку, столбиком замкнуть в кольцо, а ведущую ниточку продеть в первую бисеринку. И «крестик». — он тоже очень красивый, — ох, как же ей захотелось рассказать о всем том, что она узнала на уроках у няни Вивиан, в отдельности этой доброй драконьей «принцессе», а возможно, даже и сплести парочку бижутерий. Нет нужды, что настоящего бисера не было на корабле, его отлично может заменить и мелкие самоцветы. — Они очень интересные и красивые. Я очень любила так плести себе бусы дома на… Земле. Я бы показала тебе как, но, — вспомнила про клипсы, — нужно начинать… С шолл’а плести бусы. Яутка утвердительно кивнула на её слова. — Тогда выбери себе шолл’а, — няня тепло улыбнулась, прищурившись. — И любой из камней. — Спасибо, — Ирр’иши кивнула Куа’ри и ещё раз прошлась взглядом по куче кристаллов, сияющих как радуга, и в глазах ребенка бесценных. На глаза попался особенно крупный изумруд, прямоугольной формы, обработанный рядами плоских и широких концентрических граней. Они внешне напоминали ступеньки, как если бы они были «ступенями» по всей поверхности …Нет, она просто не могла не взять такое чудо. Она бы даже на Земле, зная, что не сможет купить его, все равно не смогла бы пройти мимо такой красоты! Однозначно, этот большой красавец пойдет ей на бусы! Тем более что у яутов драгоценные камни были абсолютно бесплатны, только бери. Оно и понятно, с их чудесами Аттури… Ученых? Неважно… Когда можно взять и не нужно платить ни цента — без разницы, кто выращивает эти изумруды! Следом она выбрала аметист и сапфир с такой же огранкой, и они тут же последовали за зелёным братом. Хочу! Дальше были голубые бриллианты, цитрины и несколько мелких, как алые искры, рубины. Даже розовый алмаз в виде граненой капли не избежал жадных ручек юной модницы, отчего Куа’ри едва не рассмеялась в голос. «Надо же, даже я так на украшения не бросалась» — подумала она, удивляясь «аппетитам» воспитанницы, и делая вид, что выбирает замочки для бус, терпеливо ждала, пока уманочка возьмёт все, что ей нужно. Очередной ценной находкой оказался клипс для скрепления цепочек-ярусов ожерелий — изящный и немного светлее, чем нити для бус, но разница невелика, не страшно. — Тоже мне пригодится, — усмехнулась Ирр’иши, откладывая клипс к выбранным камням. Наконец у неё появятся самые лучшие в мире бусики. И судя по всему, ее няня ничего не имеет против того, чтобы она сделала себе такое массивное ожерелье. А вот следующая находка чуть не заставила её закричать на весь отсек от радости. В глубине одного из отделений обнаружился… Бисер! Сверкающие мелкие бусины тёмно-синего цвета. Она просто не могла поверить своим глазам и своей удаче: найти здесь, у яутжа ее любимые бусинки для поделок, пусть и не из стекла. Однозначно, это ее приз! Не меньше! Поэтому она взяла сразу все и завернула в шелковую ткань. И верно, чего только не было в этом сундучке. Эдакая пещера Али-Бабы в миниатюре. И каждое новое отделение в ящичке, открываемое наставницей, заставляло удивляться, восхищаться и радоваться. Нашёлся даже огромный голубой бриллиант, круглой огранки, цвета океана. О, как же она мечтала взять такой в руки, когда ей было ещё пять лет и посмотреть сквозь него, как через линзу на свет торшера или лампы. Дальше были застёжки, которые использовали для изготовления поясов, и закалывания накидок, даже обуви, некоторые из которых, судя по виду, были из настоящей платины. Не удержавшись, Ирр’иши примерила к себе одну из них, с желтым, как лимон, цитрином. Ох, как бы она сейчас с удовольствием надела бы эту застёжку как брошь! Но ее некуда было прикреплять к платью, а да и не сочетался жёлтый с ее будущим «колье». Она снова хитро ухмыльнулась: даже здесь, среди яутов, приходиться выбирать, что будет «красиво», а что нет. Врождённый вкус. Что очень кстати! Пожалуй, она и ее себе экспроприирует, но в следующий раз. Рядом с застёжками, в небольшой нише, лежали платиновые и из белого золота, разные нити и цепочки для плетения поясов. Следом лежали разнообразные драгоценные унтары: простые, без инкрустаций, с надписями на языке Аттури, и усыпанные рубинами. Некоторые из которых казались весьма ценными. Ирр’иши взяла в руки красивый унтар из красного золота с огненно-красным рубином и нежно провела по нему пальцем. Какой же он красивый! Так отливает светом заходящего солнца, так горит как небо в зареве. Но вряд-ли Куа’ри позволит ей взять его себе, ведь она явно не предназначалась таким маленьким девочкам и, вздохнув, положила его обратно. А вот рядом с со всем этим нашлось немного полезных вещей для защиты: пара крышечек, которые бы явно подошли ей как «напёрстки», тонкие перчатки, на кого-то правда, с очень большими руками, парочка письменных грифелей, даже кусочек непонятно как тут оказавшегося светящегося маркера. Боги, чего только не было здесь у яутских кокеток! — Вот они где, теперь точно не поранюсь. — хмыкнула Ирр’иши, тиская в руках «наперстки» и отложила их для работы. Точно взять! И перчатки, которые она наденет поплотнее на руки и подхватит шерстяной нитью, и вот эти грифели которыми можно будет отмечать линию для пошива платьев чтобы не сшивать криво, и даже вот этот маркер! У нее нет земного специального инвентаря, поэтому надо пользоваться моментом и запастись нужным пока Ха’зи привезет ей с галактического рынка настоящие напёрстки, маркеры и прочее. А платиновые нити… Сорока счастливо улыбнулась и украдкой глянула на Куа’ри, которая уже отложила себе пять внушительных сапфиров для своего ожерелья. Она точно найдет им нужное применение… В соседнем отделении Ирр’иши сумела отыскать пачку булавок, которая, к её счастью, тоже была предоставлена щедрой Куа’ри. Это просто… Ну нельзя описать словами! Сегодня у нее день чудес! И, казалось бы, что лучше и быть уже не может, как её взгляд упал на очередное отделение, где лежали прекрасные белые, розовые, голубые жемчужины. Она чуть не выронила из рук пачку драгоценных булавок, застыв перед сияющими перламутром бусинами. И тут же ринулась «бисерить», как это называли на ее родной планете. Белые проворные пальчики быстро заработали под руководством более старшей модницы, терпеливо нанизывая камешек за камушком. Глаза судорожно боролись с разумом, чтобы не запороть задание или не порвать драгоценную золотую тонкую нить, которая легко могла порваться. Нельзя больше жадничать, все что нужно уже выбрано, но искушение так велико! И в особенности, те прекрасные жемчужины… И, хвала богам, она заполнила верхний ярус. Основные здесь бриллианты, посередине — тот самый изумруд в оправе-клипсе из белого золота. Те же бриллианты пойдут и на нижний, вот только перед девочкой вдруг встала дилемма — добавить ли на него сапфир? Оба они были великолепными, каждый из них просился в колье, только изумруд был хорош сам по себе, сапфир — тоже предпочитал сольную партию. Вместе они не сочетались, по мнению Ирр’иши. Тогда с помощью Куа’ри девочка смогла прикрепить к верхнему ярусу подвеску-клипс, и между изумрудом и его синим соседом появились несколько мелких рубинов и белых бриллиантов, «примиряющие» их. Цитрины сюда не подошли, так что пришлось их отложить «на будущее». А вот розовому алмазу няня нашла место аккурат под сапфиром, что отлично завершило и усилило композицию. Кое-что пришлось просверлить с помощью того самого «страшного» прибора для девочки. И, как выяснилось, механизм по-детски прост: нужно просто прижать автоматическое сверло там, где ты хочешь просверлить дырочку. И все. Радуясь до визга, Ирр’иши расстегнула свои бусы и надела свое ожерелье. Она не могла увидеть себя в зеркале, его не было под рукой, но малышка не могла нарадоваться результату своего труда. А следом Куа’ри провела урок основных правил поведения на территории самок: не задирать и не причинять вреда детенышам, не брать без спроса чужие вещи, относиться с уважением к матерям и прилежно учиться женским ремеслам, приемам самообороны и охоте. Последнее не так строго спрашивалось с самок, как с самцов, но Ирр’иши знала, что это на нее то уж точно не распространяется — Ха’зи сделает все, чтобы она собрала свою стену трофеев. Но, тем не менее, тот открывшийся перед ней новый мир теперь скрасит ей время отсутствия Змея. Как же хорошо, что Куа’ри привела ее сюда! Ирр’иши чувствовала себя маленькой принцессой, к которой действительно пришла и сделала подарок добрая фея. Теперь у неё появится свой собственный «уголок» на корабле вожака, посреди его бесчисленных трофеев и оружия, где она чувствовала себя только как ученица воина. Наконец-то её пребывание на Корабле-Матке станет гораздо комфортнее. Она широко улыбалась, забавляя няню, слушая ее рассказы о жизни гарема. Все больше дитё убеждалась в том, что жизнь местных яуток похожа на какую-то арабскую сказку типа Алладина. Узнала, что у Ха’зи оказывается тридцать жён, и добрая сотня детей. У него нет «любимой жены», и, по словам Куа’ри, он к себе после того, как погибла Ир’мару, мать Еа’шера, никого из самок по-настоящему не любил, даже саму Одам-ан’дки, несмотря на ее заслуги перед кланом. Няня не стала вдаваться в подробности дня гибели покойной ши Великого Змея, не желая напугать малышку, но отметила, что именно Ирр’иши заняла первой с тех времён покои Змея, пусть и как его дитя. Этим Куа’ри хотела подчеркнуть, насколько вождь клана ее полюбил, ведь у него было ещё много дочерей, но ни одной из них не доставалось столько внимания и заботы, и тем более никто из них не жил в его личном отсеке. Из всех родных детей в покоях вождя жил один только Еа’шер, и то, пока он был маленький. Она бы с ещё с удовольствием послушала Куа’ри, но… Они уже очень долго сидят здесь. Змей наверняка ее ждёт в покоях. Но одну из маленьких историй она всё же послушала. Это была сказка о временах года, когда четыре богини — владычицы времени, сменяли одна другую. Когда приходит Белая богиня — приходит пора зимних дождей, природа замирает, ожидая похода Серой богини, матери гаремов и плодородия, дальше — время Красной богини, хозяйки жара и огня, лета. Богиня-воительница, возмездия для тех, кто идёт против чести. Ее очень почитают Арбитры. И наконец, Золотая богиня — осень, когда наступает очередное время сбора плодов, второй приплод у большинства видов съедобных и пушных животных, Золотая — богиня изобилия. Приносит удачу воинам чести, одаривая их достойной добычей. Этот порядок установили Бог смерти и Чести Охотника Кетану и его супруга богиня жизни Кетч’айе. Она бы ещё расспросила няню поподробнее о четырех богинях и супруге Кетану, но нажав комбинацию кнопок на браслете, и едва не бросилась бегом обратно к выходу, еле сдержав испуг. Восьмой час! Она опоздала к ужину! Девочка начала в панике озираться по сторонам, к удивлению Куа’ри, которая не понимала, отчего так испугался ребенок… Нужно срочно идти! Стараясь сохранить хотя бы видимость спокойствия и изо всех сил, девочка встала из-за стола, потягиваясь, как будто она только решила размяться и обратилась к няне, которая сейчас подбирала нити для плетения пояса: — Няня, мне пора ужинать… Ха’зи меня ждёт… Давно ждёт… — всеми силами она старалась сдержать волнение и не требовать, чтобы ее немедленно отвели к яуту. — Сейчас? — с сомнением, няня сверилась со своими часами. В такой час ни одна самка не ложилась спать. — Да, да, нам нужно идти! Ха’зи будет сердиться! — максимум самообладания и не паниковать, чтобы не броситься самой вперёд на выход, рискуя заблудиться среди деревьев, няня согласилась и они пошли на выход, попутно успокаивая девочку, что, мол, ничего страшного, самки ложатся не ранее десяти часов. И пока Куа’ри рассказывала о режиме самок в гареме, Ирр’иши считала взглядом каждое дерево, поворот, каждый куст. По пути они видели, впрочем, как многие самки действительно собирались уходить с общего двора. Они уносили на руках своих расшалившихся детёнышей, которые ни к какую не хотели покидать свою «детскую площадку». Одного особенно упрямого пацана, кирпично-красного цвета и с торчащей, как перья, гривой, даже шлепнула мать по мелкой заднице. Коротко и беззвучно выдохнув, Ирр’иши снова посмотрела на наконец появившуюся снова перед ними двери входа на женский двор и, с сожалением вышла снова в освещенный прожектором коридор, который казался ей теперь не убежищем, а чужим. Ей не хотелось покидать это место, так гостеприимно принявшее ее, но ей нельзя было оставаться тут, иначе Змей сам бы пришел за ней сюда, и ей пришлось бы со стыдом уходить на глазах у всех самок или того хуже, яут стал бы искать ее по всему кораблю. Она бежала впереди Куа’ри, надеясь поскорее увидеть двери своего отсека, вдруг все-таки успеет и Ха’зи ничего не заметит? *** Но у самых дверей ей ждала огромная грозная фигура вожака, с грустной и многообещающей мордой. Мандибулы были плотно прижаты, а в глазах яута было такое разочарование, что Ирр’иши чуть ли не бросилась к нему на шею и не завопила: «Я не хотела, прости!» Однако он не стал ее ругать, а просто сказал няне: — Благодарю тебя, Куа’ри. Можешь идти. А потом он повернулся уже к виновато опустившей голову покрасневшей девочке: — Пошли, тебя нужно накормить. Тебя приняли на Наст’а-Лоу-дте? — Ха’зи… Я не заметила, как прошло время… — Не думай об этом. Тебе нужно вовремя поесть и лечь спать перед тренировкой. Он говорил это, как и обычно, спокойно и ласково. Ирр’иши стало стыдно ещё больше. И она раскраснелась ещё сильнее.