Звёзды принадлежат тебе

Это самый странный подарок, который свирепый яут мог сделать хрупкой и нежной, как цветочек, девочке… Прижав руки к груди, Ирр’иши осторожно обошла по кругу коробку, упакованную в розовую в сердечках бумагу, перевязанную пышным бантом. Или может сюрприз, который мог оказаться чем угодно, но только не тем, что может понравится девочке. Внутри ребенка сейчас боролись два противоречивых чувства: хотелось не то сразу распаковать подарок, не то предоставить это дело Ха’зи, из опасения увидеть непонятную жесть. Но девочка не стала кривить личико: «Ха’зи, я боюсь посмотреть на твой подарок, вдруг там пугало?» В конце концов, ее «добрый дракон» сам пошел за подарком, добыл и принес его, так что нужно все-таки взглянуть. Ирр’иши осторожно разрезала пластиковую ленту, сняла оберточную бумагу и… — Я верну ее торгашу морфу, если она тебе не нравится, — фыркнул яут, глядя на растерявшуюся мордашку девочки. — Но это лучшее, что я смог найти. — Это же… Я ее видела в магазине игрушек, но… — Из горла девочки пошли потоком восхищённые слова. — Она… Она такая красивая! Ха’зи, спасибо! Спасибо! Конечно, это не была самая дорогая кукла в мире, да и вообще, в том магазине игрушек на Земле, где Ирр’иши увидела ее впервые. Но папа Джей в тот день сказал ей, что эта кукла самая что ни на есть нагло дорогая и поэтому ее он ей не купит. И хотя Джеймс постарался отказать малышке как можно мягче, девочка все равно расстроилась до слез. Тогда папа прямо в том самом магазине дал ей слово — что, когда он получит премию, то он ей купит эту прекрасную принцессу. Но он не успел. Не потому что ту куклу кто-то попроворнее успел купить, а из-за нехватки денег и задержки выплаты той самой премии. Кроме расходов на содержание девочки на нем были также затраты на предстоящее сведение счетов с Хищником. Оружие, новейшие системы слежения, маскировки — все это требовало вложений, намного превышающих ту сумму, которая выделялась официально на экипировку добровольцам, а командование СМК не собиралось ради чей-то мести дополнительно финансировать ветерана. А Ха’зи… С ним не нужно было ждать, жить надеждой на то, что подарят тебе то что ты хочешь. Потому что он был сильнее. И эта сила была не в его огромных мышцах и деньгах, а в сердце: он стремился сделать лучше жизнь своей семьи вместо зацикленности на своей боли. Он так же, как и Джеймс, потерял свою жену, но он был воином, который действует вместо выжидания и клокочущей ярости. С убийцей своей жены он расправился в тот же год убийства и жил с тех пор относительно спокойно, не воскрешая в себе каждый день боль утраты. Но что было самым показательным, Вождь не останавливался на достигнутом, у него всегда была цель впереди. Чего нельзя было сказать про Джеймса, который считал что вполне достаточно жить «середняком», не стремясь к большему, а без дорогих подарков детям и так дети проживут. Куклу Змей купил девочке не потому, что он вдруг из сурового охотника превратился вдруг в «мамку», а потому, что когда любишь, исполняешь желания, даже если ты видишь их странными. К тому же Ирр’иши никогда не станет на сто процентов Хищницей и она часто скучала по своей прежней любимице Элли. Поэтому он решил что нужно дать ей на замену новую игрушку. В конце концов, это не трудно, а она будет рада. Конечно, суть игры в куклы — это только имитация заботы о потомстве, направленная на развитие материнского начала в маленьких девочках, как рассказывала ему Руфина. И эта игра ей надоест уже через цикла три, но не стоило оставлять уманочку без того, что ей было желанно. И… В кукле от легкого прикосновения девочки завелся хитрый механизм и милая куколка начала петь песенку, притопывая и хлопая пышными ресницами. — Ой! Она говорящая? — от неожиданности подпрыгнув взвизгнула малышка и приготовилась, в случае чего, карабкаться на Ха’зи. Наблюдая растерянность девчушки, Змей не сдержал смеха. Ирр’иши тут же покраснела. — Я не знала… — Да, она говорит, если нажать, — добро подтвердил Ха’зи. — У вас, я слышал это самая любимая, такими как ты, маленькими самками игрушка… Оставить? — Оставь, она мне нравится! — Ты так довольна? Играй. — Хищ пожал плечами и пошел в кладовку. При этом он заранее предупредил, что куклу она может определить на стол возле кровати. Ирр’иши в ответ тоже пожала плечами и освободив ее от закрепляющих ремешков, посадила на столик. Она потом обязательно сошьет ей платье, наденет бусики и заплетет косички. Ей очень нравилось то платье что уже было надето на кукле, но все-таки будет лучше, если и на ней будет яутский наряд, как у нее. Кукла в земном наряде выглядела странно в охотничьей обстановке каюты, Ирр’иши от этого чувствовала странную тревогу. Она была тут точно так же чужой, как и Ирр’иши полгода назад… Так что нужно куколку однозначно переодеть. Потом, пока Змей корректировал курс, счастливая обладательница самой красивой куклы на свете наряжала и заплетала темненькие волосы своей «дочке». Куа’ри удивилась, когда уманочка пришла к ней с просьбой нарядить куклу, но помогла воспитаннице с приятными хлопотами, придав своей принцессе экзотический вид. Что до Лар’уда, то он узнав о подарке Змея, просто промолчал. Ирр’иши думала, что он опять начнет ерничать, но он проявил равнодушие — чисто самочьи хлопоты его не интересовали. Следующие два дня прошли в атмосфере приятных хлопот и нежности. Ирр’иши к этому моменту предстала уже задавать себе вопрос: «Для чего я здесь?» — на смену пришло принятие своей новой жизни в мире Хищников, в клане Змея. Это была именно та стадия привыкания, когда в твоей памяти всплывают образы твоей жизни из прошлого, понимаешь, что в твоей жизни есть нечто дичайшее, вне того, как должно быть для обычного человека, но ты уже не можешь представить даже в мечтах того, «как было бы, если я осталась на Земле». Ха’зи стал своим, по-своему родным — гораздо больше своим, чем некоторые из ее родственников. Даже к Ра’хгалу она привыкла, хотя она понимала, что верить ему нельзя. А те Хищники, что она видела в Кехрите, вместо тихих насмешек уже либо её почтительно приветствовали как дочь Кар’клея, или не обращали внимание на ее промахи. Они эту неделю провели счастливо — вместе, без кого-либо ещё. Выделить время перед Сезоном было трудно, но Вожак и так столько дней ее редко видел… Понял, что ему необходимо провести время с ней. Неделя была предельным сроком. Он на самом краю Сезона ещё может затарится мясом горных медведей, шкурами и редкими минералами — и можно было хоть прописываться в гарем на постоянку: гормоны возьмут свое и никакие отеческие чувства не помогут. Дань беспощадной природе… Но сейчас нужно было побыть просто со своим детенышем. Яутжа не были чужды эмоции и привязанности, в том числе и ласке. Конечно, в большей степени в ней нуждалась Ирр’иши, но и Ха’зи тоже ее полюбил… Так что между ними возникли те чувства, которые нельзя было сравнить с прошлыми к тем, кто был до этого в их жизни. Лучше, несравненно крепче и глубже. И девочка больше не чувствовала вину за это. Их отношения переходили постепенно в другую стадию, когда не просто любишь, а начинаешь себя считать одним из тех, кто принял тебя и гордиться этим. То, что Хищники охотятся, она уже спокойно приняла, да и сама начала мечтать о том, как сама будет ходить на охоту — не на разумных существ конечно, а на пушного зверя и Каинде Амедха. Своими мечтами она поделилась со Змеем, что вызвало в яуте удивление и радость от того, что его ученица становится похожей на него все больше и полюбил ещё крепче, а девочка перестала испытывать неловкость, когда она брала в руки оружие или училась охоте, преследуя живую дичь в корабельном саду. Нельзя было Ирр’иши упрекнуть в том, что в ней проснулась жажда крови, напротив — она не наслаждалась страданием убиваемых ею свинок и газелей, она не затягивала момент с последним ударом, чтобы животное не мучалось. Маленькой охотнице просто ей хотелось быть ближе к Змею, быть такой как он, таким же сильным. Эта потребность была продиктована любовью к нему, чем либо ещё. Бывало, в ней шевелилось неприятное чувство, но она заглушала его, напоминая себе, что то что она делает — необходимо чтобы выжить, стать сильной. За несколько часов до прибытия в «Сектор Мала-Как» (владения космических Жокеев) звездолет по пути остановился у последнего удаленного от звездных торговых путей рынка. Ха’зи пояснил, что сейчас может себе позволить заглянуть туда и купить любимые лакомства Ирр’иши перед долгой стоянкой вдали от любой цивилизации, что не могло не радовать. Потом он выслушав до конца спокойно ее капризы по поводу «кокосовых конфет», а заодно и длинный список из овощей, фруктов, сладостей, принес все точно так, как и хотела малышка. Для него это ничего не стоило, зато самочка будет радоваться и не шалить с Лар’уда ещё минимум дней десять. А его чудесные легенды о Богах и их подвигах (яуты обожествляли умерших наиболее достойных Вождей)… Землянка готова была слушать сказки Змея без перерывов на еду и сон. Хоть целые ночи напролет, насколько ее хватит сил, и пока Змей не скажет «Хватит, Ирр’иши, тебе нужен отдых». Так что яут рассказывал ей в день чуть ли не до десятка историй, а счастливой не хватало только совместных игр с новым клыкастым папой, что Ха’зи довольно быстро исправил… *** Вместе они, отдыхая, расположились на кровати, вплотную друг к другу, так что малышка чувствовала затылком его горячее дыхание. Ее головка лежала практически у него на шее, а жвала, играя, теребили ее волосы. — Как много ты знаешь, ты — моя ходячая книга сказок, — констатировала Ирр’иши, аккуратно освобождая свои косички от задорных крючков. Когда-то она считала, что яут — мерзкое, жуткое чудовище… Но это было так давно… То, каким она видела его в первую их встречу и в эти блаженные минуты, было таким же противоположным, как рассвет отличался от тьмы. Раньше ей морда Ха’зи казалась мордой паука-переростка. А теперь — ну как рискнуть и не потрепать за эти лихие, по-своему милые «усики»? Как не попробовать соорудить нарядную «прическу» из такой пышной гривы? — Все, кто имеет потомство, сказочники… — ухмыльнулся яут и, с урчанием растянувшись на кровати, поудобнее расположил девочку на своей груди. Ирр’иши уже второй день была безумно счастлива: Змей сидел дома и практически все свое время уделял своей малышке. А за четыре дня до этого он вернулся с рынка и принес свежих припасов. Девочка лакомилась чуть ли не до отвала и шутя предлагала сладкие рафаэлки Лар’уда и, смеясь, когда тот кривил морду и щёлкал жвалами как злой жук и рычал, что сладкое делает вялым и хилым. А Ирр’иши, давясь от смеха, нарочно «забывала» и предлагала опять и опять. — Ну не все папы, — отметила девочка, порываясь похвалить мастерство рассказчика «дракона» ещё много раз. Очень уж ей хотелось услышать ещё историй. — Ты тоже много знаешь легенд, я сам подсчитал — не меньше сотни, — Змей хитро сощурился. — Не считала, — призналась девочка и с энтузиазмом принялась чесать гриву яута. Ха’зи ей не мешал — ему, похоже, нравилось таким необычным способом снимать напряжение в прилегающих к голове мышцах. А Ирр’иши нравилось слушать его мурчание и чем чаще она его чесала, тем громче он мурлыкал, как огромный кот. В девочке проснулось любопытство: как и насколько долго нужно чесать его, чтобы его «мур» было слышно на всю комнату? Желание это проверить превысило чувство всякой осторожности и ребенок усилил скорость и интенсивность почесушек до предела. От этого яут несколько раз гортанно рыкнул, а потом перевернулся на живот, предоставляя ребенку полную свободу делать с его гривой что угодно. И все было бы так, как и хотела Ирр’иши, если бы при этом яут не уткнулся мордой в подушку, заглушая «концерт». Звуки теперь доносились глухо как из унитаза. Через двадцать минут у девочки устали ручки. Ирр’иши прекратила свой «эксперимент», но осталась сидеть на его спине, думая, какую же ещё особенную игру ей придумать. А Ха’зи-притворщик сделал вид, что не знает, чего хочет Ирр’иши, и лежал тихо, даже не обращая на нее внимание. Если девочка пыталась обратить на себя внимание, потягивая за дреды и кусая, тот лукаво закрывал глаза, выжидая, когда можно будет начать игры сам. Но Ирр’иши догадалась, что «папка» просто ждёт, когда ее можно будет застать в расплох и потому начала дразнить его, играя его бивнями, чесала пальчиком носовую складку и чуть сильнее потянула его за гриву. — Ха-зи, а у вас принято закрывать глаза, когда с вами хотят поиграть? — задумчиво теребя пальчиками перепонки яута, поинтересовалась малышка. Поведение яута ей казалось странным. Забавно, что ее «доброму дракону» такое нравилось. И ведь он мог сразу поддержать игру… Змей на мгновение открыл глаза и поглядел на нее хитро, опять щурившись. — Кто принял? Зачем? — он притворно зевнул своей клыкастой пастью, при этом его змеиный язык выскочил из недр и облизнул нос, как кот. — Ну, я не знаю, как у драконов принято… — отозвалась Ирр’иши. — У нас играют… Я — чуть потрогаю тебя, а ты — меня, потом снова я — тебя… — Ты, самка, такая ещё малек, — яут стрекотнул весело, подделываясь под старого ворчуна. — Тронешь — а потом убегаешь. В чем смысл? — Да нет, мы никуда не убегаем, — землянка помотала головой. — Поиграть просто… Как тебе объяснить. — Ты треплешь мои перепонки? А когда я хочу сделать то же самое, то ты не даёшь себя почесать по щекам? — придрался Ха’зи — Нет, я легонечко… — Ирр’иши, то, что ты описала — это не игра, а желание утолить свое любопытство. Но я согласен на эту «игру» если ты хочешь. — Странно у вас.— пожала плечами девочка. — У нас можно водой окатить из шланга, куснуть, в салочки… Я дотронусь до тебя, в ты — меня ловишь и касаешься меня и кто первый успел — тот выиграл. — В охоту у нас тоже играют, но ни разу не пробовал играть так, как ты говоришь, — заметил яутжа, явно лукаво подмигивая. — Поэтому я попробую. — А ты значит ни разу не пробовал? Честно-честно? — Мальки так делают, но только во время борьбы. А потом быстро из этого вырастают. — Когда? — К трем циклам. — Змей растопырил жвалки в усмешке и его когти незаметно начали поступать к пяткам девочки. — Для совсем малышни? — ошалела Ирр’иши. — Да. Но ты предложила другое, — подмигнул Змей. — Веселья, на твоём языке. Игра слов ему понравилась. Мелкая сама запуталась в своих же словах… Ха’зи схватил девочку в охапку, цепко взял в захват ее ручки и начал проворно щекотать ее! — Ха… Ха-зи-и! Не…. Ха-ха-ха! Пусти-и! Девочка вертелась на месте, пытаясь освободиться, но каждый раз когда она переворачивалась на живот, Ха’зи шлёпал ее мягко от души по попке. Фьють! Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп! — А-ха-ха! Ха-зи-и! Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп! — О-ох, аааа….Хи-хи! Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп! Яут веселился, пока самочка не обессилела от игры и не перестала уворачиваться от его шальных когтей. Он громко урча, обнял Ирр’иши и так они лежали вместе, наслаждались моментом, не желая прерывать его ни на что. — Мне понравилась твоя охота, маленькая Ирр’иши. — А мне твои перепонки. Дай все-таки мне их потрепать. За тобой должок. — Все что захочешь, самочка. Это твоя награда за охоту. — пробубнил яут. — Ну же, Ха’зи, не сердись! — состроив виноватую мордашку Ирр’иши, прильнула к чешуйчатому брюху и обняла хитрого яута, который сверкал на нее своими весёлыми искрами глаз. Тот потянулся, почесал жвалами друг об друга и без слов запустил пальцы ей в волосы. Значит, скоро точно даст мне потрепать за щечки, решила девочка, и стала ждать. Несколько минут они лежали молча. Затем Ирр’иши все-таки решилась нарушить эту блаженную тишину. Ну, правда, неужели ему жалко дать ей немного побаловаться? — Ха’зи… Я же не хочу сделать тебе больно, — примирительно прошептала малышка. — И никому не расскажу. Потому что я не дразнилка, не злюка, а ты большой, сильный — вот и все. — Скажи, ты правда веришь в то, что хочешь увидеть родную планету? — Змей ответил не сразу. Ирр’иши медленно разомкнула объятия и встретившись с Хищником взглядами. Ха’зи смотрел ей прямо в глаза пристально и очень внимательно. И не было сомнений, что он спросил серьезно. — Хочу, — честно призналась девочка. — И куда ты хочешь? Увидеть свой мир, сородичей, вернуться к себе? Ирр’иши на миг задумалась. И правда, что она хочет? Вернуться домой? Или всем-всем рассказать о том, что у нее «новый папа»? Сколько раз она думала, засыпая на борту «Огненного Когтя»: вот бы увидеть бабушку и дедушку, добрую соседку тётушку Эстер, друзей Питера и Джонни… А ещё тетушек Энн и Лилибет. …А теперь? В такие минуты люди обычно или лгут или говорят прямо как есть. Но если любишь, то останешься честным до конца. Ничего хорошего не выйдет из лжи, даже ради того чтобы сохранить чувства другого. — Увидеть дедушку… И друзей. Всех. Но не хочу домой. Хочу с тобой! Похоже, для Ирр’иши и Змея есть лишь один вариант быть счастливыми — только вместе… И от этого немилосердно хотелось плакать. И так невыразимо хорошо… — Знаешь, Ха’зи… Мне и здесь хорошо с тобой, — наконец призналась девочка. Вожак ответил: — Ты сама желаешь этого? Змей понимал, что на полном серьёзе от ребенка нельзя требовать никаких клятв, обещаний. Но он хотел знать, не говорит ли так Ирр’иши, потому что боится его гнева. — Хочу, Ха’зи. Змея такой ответ устроил, но он все же сомневался. Ирр’иши все же дитя Земли. Обязательно наступит время когда… Змей не хотел, чтобы Ирр’иши уходила обратно к людям, даже для того, чтобы найти себе пару. В ней уже слишком много от яутской культуры, образа жизни Науду и «зависнув» фактически между двумя мирами, она не сможет быть ни избранной уманом, ни самой выбрать самца. Но нельзя, когда она достигнет возраста зрелости, лишать ее права на потомство. Малышка заметила, что его лоб, покрытый темной щетиной, хмурится, когда яут думал об этом, о той неизбежном и неприятном моменте, который неизбежно наступит. — «Дракон», ты же добрый, ты обиделся? — подползла к морде Хищника и ласково гладя ладошками вулуры, промурлыкала девочка. — Ничего подобного, ты прекрасно знаешь, что я не могу обижаться на таких маленьких самок, — бодаясь гребнем в ответ, заурчал Змей. — Я думала, ты мне веришь. А ты дуешься… — Я знаю, что ты связана с Землёй мыслями и прошлым, а оно обязательно проявится со временем, — в подтверждение яут коснулся когтем ее лба. — Я не убегу! — А почему нет? — Ха’зи хитро прищурился и, поведя жвалами, приобнял самочку. — Ну… Я же хочу с тобой быть, разве нет? — она возмущённо дёрнула яута за бивень, покрытый шипами. — Хочешь. А потом? Ещё десять циклов — и ты взрослая самка, — пояснил Вожак. — Захочешь ли ты тогда остаться? У себя на родине ты захочешь найти себе самца. — Зачем? Какого «самца?» — округлила глаза Ирр’иши. — Потомство, — хмыкнул Змей. — Неизвестно, способна ли ты образовать пару с яутом и будут ли у вас детеныши. Поэтому тебе нужен будет уман для зачатия. — А зачем мне жить далеко? Мы можем все вместе жить! — Меня всегда удивляли уманы, а ты больше всех, — парировал Вожак, не желая сдаваться. — А ты задаешься, — «дала вдвойне» Ирр’иши, продолжая словесную баталию. — И брюзга. — А кто такой — брюзга? — Ты! — А что такое — «брюзговать»? — рассмеялся яут. — Все время повторять, одно и тоже. Зануда-аа… — И к тому же прав, ты знаешь… *** … Часы показывали одиннадцать часов вечера. А Ирр’иши не отпускала Змея, даже в душ, хотя Ха’зи сказал, что ложиться спать без бани нельзя. Ну а ребенку какое дело? Говори, играй со мной, да рассказывай сказки — только не уходи. Сон прервал бы это счастье, а сил ещё много. Маленькая полуночница… Скоро наступит ночное время по корабельному времени. Ребенку нельзя сбивать режим, но… Ирр’иши со Змеем лежали на кровати и просто смотрели в потолок. Светильники слабо освещали комнату жёлтым светом, отчего предметы бросали на стену причудливые тени экзотических существ — если слегка прищурить глаза и представить себе, что ты в заколдованном лесу. Рядом с кроватью на столике слабо мерцали бусы на подаренной яутжа кукле, а кокетливые косички вились вокруг ее головы извитыми темными змейками. А планшет казалось был не планшетом, а «озером» из сказки про Дюймовочку, от поверхности которого отражался почему-то жёлтый и голубой свет. Змей неустанно сжимал руку девочки в своей лапище, как будто боялся, что она действительно вырастет и уйдет. А малышка впервые боялась закрывать глаза. Закроешь — и проснешься наутро в своей детской, дома в кроватке под балдахином из органзы, с Бени рядом, куклой Элли и… Девочка зажмурилась, прогоняя снова всплывший образ родного папы.