Что за хрень?

      Не то чтобы в 104 были частые попойки. Но были. И сейчас, уже будучи солдатами элитного отряда капитана Аккермана, молодежь решила отметить удачную вылазку. Алкоголь был удачно найден в запасах Ханджи, которая особо и не противилась отдать его на пользу молодых разведчиков. Леви от этого ужаса сразу же удалился, прихватив чайник с чаем и книгу. Он взрослый и серьезный человек, ему это нужнее.       — Эй, ребят, может, в бутылочку, — смеется охмелевшая Саша.       Судя по состоянию почти всех, адекватно воспринимать ситуацию может только Микаса, потому что не пьянеет, да Армин, который не пил вообще. По виду Эрена можно смело сказать, что он в сопли, как и Конни. Жан с Райнером ещё держатся, Бертольд спит в углу, а Хистория с Имир уже давно удалились в другую комнату.       — Нет, так нет, — Браус подхватывает бутылку, берёт Микасу под локоть и они тоже покидают сию удивительную компанию.       — Жанчииик, мне вообще-то жёстко лежать тут на полу, — хнычет пьяный Эрен, ещё сильнее распластываясь по деревянной поверхности.       Райнер еле заметно пододвигается, намекая Йегеру, мол «на, ложись на меня, я не против». Вот только пьяное нечто тянется к Кирштайну даже через несколько разделяющих их человек.       — Ну, Жанчииик, — заноза в заднице Жана всё-таки укладывает свою голову на чужое бедро, медленно оглаживая ногу от щиколотки и поднимаясь выше.       Райнер на эту всю картину смотрит, в легких воздуха не хватает, а в животе приятное тепло. Эрен Жана лапает, а тот и не сопротивляется, цыкает, заправляет каштановые волосы за ухо, называет бухим придурком, но аккуратно удерживает за плечи, с какой-то трогательной заботой.       Наверное, Райнеру этого и не хватает по жизни. Эти двое вон, как кошка с собакой, но всё равно заботятся друг о друге, и явно не по-дружески. Эрен пальцами подцепляет край жановой рубашки и лезет под неё.       — Успокойся уже, пьянь такая, — беззлобно цедит Жан и опускает свою руку на руку Йегера. Тот успокаивается, кажется, даже глаза закрывает.       Райнер всегда питал к этим двоим какое-то подсознательное влечение. Жан хоть и казался сумасбродным временами, был ответственным и внушал спокойствие. Эрен действовал ва-банк, но всегда делал это потому, что не умеет рассчитывать и планировать, а потому что даже ценой своей жизни спасёт близких. Рядом с ними было надёжно.       — Эй, Райнер, чего ты так завис? — Кирштайн смотрит на потерянный взгляд сослуживца.       — Да, больно уж неудобный и жесткий тут пол, — усмехается Браун, разминая затекшую шею.       — Эй, алкаш, двинься-ка, — перехватывая Эрена за плечи, Жан тянет его на себя, освобождая место на своем бедре. — Ложись уже, а то завтра не встанешь.       — А ты как? — Райнер не уверен, что ему такое вообще позволительно.       — Нормально, сидеть удобно. Армин мне заботливо подушку принёс, положу под спину, для мягкости. Ну, редкое и ограниченное предложение, Райнер, — чуть охмелевшим голосом тянет Кирштайн.       Долгие муки совести под алкоголем не подвластны для мозга. Браун ближе придвигается, с какой-то опаской укладывает голову на чужую ногу. Жан горячий, даже слишком, даже сквозь ткань форменных брюк чувствуется. Ладонь Райнера оказывается слишком близко к жановскому паху, но тот и глазом не ведёт.       — Жаанчиик, поцелуешь перед сном, — на полном серьезе выдаёт Эрен. В нём алкоголя явно больше, чем крови.       Кирштайн наклоняется и чмокает Йегера в вихрастую макушку. Тот одобрительно мычит, а потом резко для пьяного выдаёт:       — А Райнера? — зелёные с поволокой глаза смотрят куда-то в душу Жана. Тот и не сопротивляется, чмокает и Брауна в светлые волосы, оставляя руку на чужой шее.       Леви выходит в общую комнату уже поздно, когда все спят.       — Что за хрень? — у самой стены полусидит Кирштайн, на одном его бедре лежит Йегер, рука которого скрывается где-то под рубашкой Жана, а на другой Браун, чьи плечи обнимает рука все того же Кирштайна.