ОАЗИС. АКТ II. СИМФОНИЯ ПЕЧАЛЬНЫХ ПЕСЕН

ПОД МОИМ ОДЕЯЛОМ

До свадьбы остался месяц. Дела шли хорошо до очередного скандала — второго по счёту. Я не выдержал. Это был болезненный удар. — Кто-то будет с твоей стороны? Мы собирались ложиться спать. Эва на кровати мазала руки кремом, я сбривал отросшую щетину. Бороду, черту внешности Артура Роуча, не трогал. — М-м… нет, у меня нет настоящих друзей. — Как же Жан? — Он обещал прислать открытку с поздравлениями. — Пифон? — Он не в Америке. — Арт, странно, что придут мои друзья и родственники, а за тебя никто не порадуется. — Мне не нужны всеобщее одобрение и наигранные аплодисменты за спиной. Я хочу скрыться от чужих глаз. Я слишком долго был на виду, всегда был на виду. Всегда обо мне говорили и следили за жизнью. Я устал. Хочу видеть тишину. Хочу обычную семейную жизнь. — Будь ты моложе, тоже придерживался бы такого мнения? — Да. Не возраст повлиял на меня. — Почему ты не был женат? За столько лет ни в кого не влюблялся? Я вытер мокрое лицо полотенцем. Выйдя из ванной, перестал чувствовать бороду и усы. Тогда. Тогда у меня не было усов, щетины, бороды. Доктор не хотел царапать лицо пациентки при поцелуе. — Я влюблялся, — признался, как загипнотизированный. — Кто она? — Просто женщина. Эва на кровати под одеялом, я перед ней в трусах. — Где она сейчас? — Не со мной. — Жалеешь? Я думал о Клодетт, слыша голос Эвы, заметившей отразившиеся на моём лице воспоминания. — Ты думаешь о ней сейчас? Я в палате Клодетт перед расписанной кровью стеной. — Арт? — Не знаю, что со мной было бы, если… если… — я подбирал слова, ничего в голову не лезло. — Нет, — отбросил старые воспоминания. — Сейчас всё иначе, — я отмер и подошёл к своей стороне кровати. — Как её звали? — Зачем спрашиваешь? — Простой вопрос. Нельзя знать имя девушки, что могла быть на моём месте? Ты в курсе влюблённости в Рика. Я схватился за край одеяла и замер. Клодетт была на месте Эвы, но доктор Моро не надел кольцо на безымянный палец. Я выкинул его с ремнями. Больно и противно. Как потерять воспоминания? — Она не на твоём месте, — ответ прозвучал слишком резко. — Видимо, ты сожалеешь. Да. — Знаешь, что… — в глазах напряжение, во лбу пульсация, — я, пожалуй, переночую в другой комнате, — взял подушку с одеялом, направился к двери. — Значит, сожалеешь о выборе. У тебя есть время передумать до свадьбы. — Я хочу быть один, — сказал в тёмном коридоре.

***

Он ушёл в дальнюю комнату, я слышала, как хлопнула дверь. Казалось бы, обычный вопрос, но его лицо изменилось до неузнаваемости. Артур не напугал, заставил задуматься. Прошло полтора часа. Я лежала одна в кровати и не могла заснуть. В дальней комнате громко работал телевизор. Дверь приоткрыта. Артур спал. Лицо по-прежнему злое, вена на лбу вздулась, добавились испарины. О чём он думал? Ненавидел меня? «Прости. Я сказала глупость», — я выключила телевизор. Ночью не спалось, утром я встала рано. Занялась на кухне приготовлением обеда и ужина. Артуру через час на работу. Хоть бы Молли не попала под горячую руку. Я услышала шаги за спиной. Артур надвигался, завязывая тёмный галстук на серой рубашке. Он наклонился, вытягивая шею, чтобы я помогла. Не говоря ни слова, с виноватым лицом я выполнила его просьбу. Вздутой вены и испарин не было на лбу. — Сейчас мне нужна ты и только ты. Хочу думать о тебе. Хочу, чтобы в жизни Артура Роуча была Эва Винтер. Ты нужна мне. Не хочу спать один. Хочу, чтобы ты была под моим одеялом, — завязав галстук, я опустила руки вдоль туловища. — Её звали Клодетт. Мы были вместе сто дней. У неё светло-голубые глаза, почти белые, но сейчас я смотрю в зелёно-карие и желаю видеть их каждый день. Артур поцеловал меня и обнял. Больше мы не говорили о Клодетт.

***

Мы поженились через месяц в 2014-м году. В зале из приглашённых гостей были подруги Эвы и её родители, с моей стороны никто не пришёл. Я надел Эве обручальное кольцо на безымянный палец левой руки, она мне — на палец правой руки. Удивилась, узнав, что я православный. Перед поцелуем я закрыл наши рты ладонью, чтобы гости не подглядывала. — Поздравляю вас! — Мелисса поцеловала сначала Эву, потом меня. — Спасибо большое, Мэл. — Артур, Эва знакома с моим мужем, в отличие от тебя, — Мелисса подозвала мужчину. — Тимми. — Артур, — я протянул руку, и слепой её пожал. — Очень приятно, — голос звонкий и притягательный. — Поздравляю. — Благодарю. — Мэл, пойдём, сфотографируешь меня с букетом, пока Арт с Тимми болтают. Для двух лучших подруг важно, чтобы их мужья подружились. — Поздравляю, Хозяин, — сказал Тимми. — Предлагаю оставить это между нами. Тимми не носил чёрные очки, а сегодня пришёл без трости. — Поддерживаю, потому что не объясню жене, как познакомился с искусствоведом, — за спиной появился Самаэль. Бог Слепых — глаза Тимоти Стэнфорда. — То же самое скажу про судебного психиатра. — В ноябре ничего не изменится? — Всё по плану. Придёшь? — Хозяин, я не пропускаю Оазис.

***

Зазвонил телефон. — Мэл, подожди минутку, — я отошла от красивого фона и посмотрела на экран. Номер скрыт. — Алло? — Кажется, миссис Роуч принимает поздравления? — голос незнакомца очень глухой и пугающий. — Кто это? — Мы лично не знакомы, Эва, но сегодня породнились. Я — младший брат Вашего мужа. По голосу совсем наоборот — Пифон намного старше Артура. Я тут же представила татуировки змей. Младший брат — фактурный, внушительный мужчина, не похож на Артура. Я поняла это по голосу. — О-о, здравствуйте. Не ожидала Вас услышать. — Увы, приехать не удалось. Знаете ли, дела. Откуда у него мой номер? Артур дал? Подстроил звонок? — Простите, что без предупреждения вмешиваюсь в Вашу жизнь. Я узнал номер через связи, брат не при чём. — Да ну что Вы! Мы же теперь родственники. — Эва, поздравляю. Желаю долгой замужней жизни. Надеюсь, мой брат не заставит страдать. Отныне я Вас не побеспокою. В Вашу жизнь не вмешаюсь, — глубокий смешок, — ну или Вы не узнаете. Ещё раз поздравляю со свадьбой. Прощайте, — он отключился. Странный звонок. Поздравление показалось предупреждением.

***

Мы целовались на кожаном диване в офисе. Я запустил руку в расстёгнутые джинсы, ловил ртом вздохи и стоны. Эва мастурбировала мне. До чего дойдём? До приятного. — Мистер Роуч занят, он примет Вас позже… — голос Молли за дверью. — Арт, сейчас войдут. Я убрал руку от Эвы, она успела застегнуть молнию, в отличие от меня. Дверь открылась, наперекор Молли зашёл Джонни, мой коллега художник. На ум ничего не пришло, как положить ногу на ногу и кое-как скрыть возбуждение. — Артур! Дружище, здорóво! — Джонни приближался к дивану. — Я же говорила, мистер Роуч занят, — оправдывалась Молли. Хоть я и считал её глупой, Молли знала, чем мы с Эвой часто занимались в кабинете. — Молли, иди, пожалуйста, работать. Привет, Джон. Молли уходила с объяснением во взгляде: «Я сделала всё, чтобы его задержать». Эва понимающе кивнула. — Что за красотка рядом с тобой? — спросил Джонни. — Моя супруга Эва. — Очень приятно. — Супруга? Когда успел жениться, старый чёрт, на великолепной девушке! Эва, скажите, он насильно Вас женил? — Нет, я заставила его взять меня в жёны. Твёрдый член сильно мешал. С каждой лишней секундой мне труднее сиделось нога на ногу. — Вы? Заставили? Эва, да Вы — Богиня! — Джонни послал воздушный поцелуй, Эва поцеловала в ответ. — Этого никому не довелось сделать. — Джонни, у тебя что-то срочное? — голос сипел, задница елозила на диване. — Хочу выставку. Для чего я написал двадцать две картины? — Я их не видел. — Я скинул тебе на почту. — Когда? — Пятнадцать минут назад. — Думаешь, я успел посмотреть? Джонни переводил взгляд с моих ног на раскрасневшееся лицо Эвы: — Давно поженились? — Две недели назад, — ответила Эва. — А медовый месяц? — Арт стар для месяца, — она положила руку на бедро, чем вырвала из горла непроизвольный возбуждённый хрип. — Никогда не видел влюблённую в Артура девушку. — Кто влюблена? А? Вот в этого деда? — Эва посмотрела на меня. — Вот в этого старика? Я влюблена? — уверенно: — Да, я влюблена. — И возраст не помеха? — Девочкам частенько нравятся взрослые дяденьки. — Окей, понял-понял. Артур, сорвал куш! Не буду вам мешать, — Джонни, наконец, осознал, что являлся третьим лишним. — Посмотришь работы позже, дружище? — отходил к двери. — Эва, держи его крепко за яйца! — Я уже ухватилась, но ты помешал, Джонни. Он в последний раз улыбнулся и покинул кабинет. — Придурок. Как я его ненавижу! — Да ладно тебе. Прикольный парень. — Прикольный парень? У меня чуть брюки не порвались от стояка, пока он тебе воздушные поцелуи слал! — притянув Эву за подбородок, я поцеловал её. Встал в полный рост и спустил брюки с трусами. — Хочу трахнуть тебя. — В рот. На большее в твоём кабинете я не согласна. Она взяла член. До обеда нас не беспокоили.

***

— Во что играешь? Эва на диване в гостиной на первом этаже играла в приставку. — В ужастик. — Что за игра? — я сел рядом. Она поставила на паузу, на экране высветилось название. В сегменте Ноно я стримил и проходил множество игр, но о такой не слышал. Наверное, новая. Хм, странно, мне жутко захотелось поиграть в приставку. Я посмотрел на свои пальцы, помнящие стики, грибочки, кружок и квадратик. Сейчас игры, через неделю что? Куплю гитару? Прокачусь по Разукрашенной Леди на скейте? Нет. Ноно в прошлом. Прошлое в прошлом. Эва вернулась к игре. — Что он делает? — Мастурбирует на труп, — спокойный ответ. — Ну-у, у каждого свои фетиши, — я залез к ней под футболку. — Займёмся чем-нибудь поинтереснее? — Да, у меня как раз есть идея. Пора реализовать фантазию. — О-о, мы готовы к экспериментам? — я покусывал губами мочку с серёжкой. — Я давно готова, — она вытащила руку из-под футболки. — Арт, хотела тебе предложить… — Что угодно, — горячее дыхание ласкало щёку. — Я согласен на что угодно. Умоляю, не страпон. —…побриться. — Что? — я отпрянул. — Что ты сказал про страпон? — А? — свёл брови к переносице. — А? — Побриться? — Я не видела тебя без бороды. — Тебе не нравится борода? С ней не те ощущения? Она колет или щекочет? — Нет, она мягкая и приятная, — Эва дотронулась до щеки. — Мне интересно. — Эв, я буду выглядеть, как придурок. — Я должна увидеть своего мужа в разных образах. — Хорошо, я побреюсь, но после мы займёмся сексом. — Договорились. Эва разбирала кровать, я брился в ванной с открытой дверью. — Давно носишь бороду? — Да. Я носил усы, обыкновенную щетину, длинную бороду, и у меня была такая, — я обвёл пальцем линию подбородка. — Модник. Искал свой стиль? — Наверное, не знаю. Однообразие надоедает. — Когда ты последний раз был гладко выбритым? С 1945-о по 1986-й. Сорок один год без бороды. — Очень давно. Я был гораздо моложе. Я сбрил остатки и вытерся полотенцем. В отражении давно забытое лицо. — Иди смотри. Эва рассматривала меня в зеркале, пытаясь скрыть улыбку. — Что? Сама попросила. — Ты похож на злобного пупсика. — Я злой? — Из-за взгляда. — Я говорил, что без бороды мне не идёт. — Ага, — она вышла из ванной и сделала вид, что поправляет подушку. — Что значит «ага»? Я не понял. — Это значит, что с бородой намного лучше. — А куда ты собралась? — Спать. — Нет-нет! Никакого сна. У нас договор. Я побрился, с тебя секс. — Мужчина, я не люблю пупсиков, — она отмахнулась. — Я тебе сейчас покажу. Я ловил Эву по комнате, а она убегала или прыгала на кровати. — Иди сюда. — Нет, мужчина, я Вас не знаю! У меня есть муж! — Я сказал, иди сюда, женщина! — схватив за локти, я прижал к её себе. Эва отворачивалась от поцелуев, но потом смирилась. Громко назвать смех в губы поцелуями. — Что тебе опять не нравится? Я целуюсь, как прежде. — С бородой эффект поинтересней. Ты чересчур гладкий. — Забыла, что я везде гладкий? — влажными губами прошёлся по подбородку. — Когда… когда отрастёт борода? — Через неделю появится щетина, через полтора месяца отрастёт нужной длины. — Полтора месяца? — она запрокинула голову от досады. — Разлюбишь меня? — Повременим пока появляется вместе на людях? Любить тебя, конечно, не перестану. — Сучка. А как же «и в горе и в радости»? Это, вообще-то, была твоя идея. — Я сглупила, признаю. Не повторим ошибку. — Признаёшь свою вину? — Да. — Заплатишь. — Нет! — Эва вырывалась. Поняла, что от секса не отвертеться. — Я своё возьму, дорогая. — Нет, ты всегда берёшь! — Всегда? Вообще-то, ты — любительница засунуть шаловливый язычок в рот, а руки — в брюки, — я повалил её на кровать, придавив сверху. — Арт, знаешь, я подумала… — Ноги не побрею. — Я не об этом, дурак, — она отодвинула меня в сторону, чтобы лучше видеть лицо. — Мы не предохраняемся. — Надеть презерватив? — Ты замечательный, — тонкие пальцы залезли под лямки майки. — Не кончаешь внутрь. — Ты меня запутала! Не понимаю, чего хочешь. — Муж и жена. В семье двое. — Хочешь ребёнка? — Не успею оглянуться, а мне будет тридцать. Поздновато размышлять о ребёнке. Я сел ей на бёдра: — Я поддержу любое твоё решение. У нас есть дом, деньги. Финансово мы готовы к ребёнку. Помни, что это очень серьёзный шаг. Ребёнка не заводят как домашнее животное, его планируют. Люди годами не решаются. — Ты не хочешь? — Я хочу, чтобы ты стала мамой. Из тебя выйдет замечательная мама, а я… буду хорошим отцом. — Мы готовы к ребёнку. — Ты превратишься в ещё большую суку, но твоя грудь значительно увеличится. Что ж, я готов к изменениям. Ты не принимаешь меня без бороды, а я приму тебя с огромной попой. — Займёмся сексом, когда у тебя отрастёт щетина. Эва вылезла из-под меня и легла на бок под одеяло. Я пристроился к ней, пыхтя, как старик, опираясь на бёдра. — Ляг нормально и вылезь из-под одеяла. Мне неудобно. — Мужчина, что нужно? Подсказать что-то? Нужна подсказка? — Нужна подсказка? — передразнил гнусавым голосом. — Ляг нормально, говорю, мне тяжело в такой позе из-за твоих бёдер и широкой попы, — перевалился через неё. — Я жду, пока отрастёт щетина, — Эва провела ладонью по гладкой щеке. — Тогда тебе придётся меня сцеживать, — сказал ей в губы, — если после сегодняшней попытки у нас не получится, или пересиль себя и трахайся со мной, как в последний раз. — Мне по душе второй вариант. Мы вновь не предохранялись. Трахались, как в последний раз, с окончанием внутрь. Это была первая попытка. Впереди нас ждало несколько сотен попыток.