Незрячие.

      А затем наступил День Солнцестояния. В этот день каждый рабочий из класса С может позволить себе перемещаться свободно, вставать, когда ему хочется, и в целом — отдыхать.       Официальный выходной для нашего класса был придуман около шестидесяти лет назад во время восстания рабочих. Тогда не было ни одного дня отдыха; даже болеть для человека считалось преступлением. Но именно класс С правительство держало в узде, требовало больше, чем от остальных.       Только, когда на группу идет большое давление, она, рано или поздно, начнёт оказывать сопротивление. Я немного слышала о том, что происходило и сколько жизней унесло то восстание. Мой дедушка всегда говорил, что только глупец пойдет против правительства.       После подавления руководители решили, что вместо того, чтобы ужесточить правила, правильнее будет дать нам немного свободы на один день. Хоть что-то они сделали для людей.       Именно этот праздник я люблю больше всего на свете. Именно сегодня можно провести день не за работой. И никому не нужно беспокоиться о выполнении нормы, или когда комендантский час — всё это становится неважно в День Солнцестояния. И самое прекрасное то, что ты можешь слушать живую музыку, которую играют прихожие музыканты и общаться с людьми из других общин, которые пришли к своим давним друзьям или родственникам.       Я всегда считала этот день — праздником семьи. Именно сегодня можно побыть рядом с родными и хорошо провести время. Можно было…       Я вздохнула.       — Пять, — ровным тоном проговорила Джейк.       — Что? — протянула я.       — Это был пятый вздох за всё то время, что мы стоим на перекличке, — она погладила мою голову, которая покоилась на её плече. — Ты сегодня какая-то вялая и не собранная.       Я лишь коротко сказала «мэ» и отпрянула от подруги. Не хочу поднимать эту тему с Джейк. Частично это её вина, что в этот прекрасный день я с отцом в ссоре. Но не могу обижаться на подругу, так как сама согласилась на авантюру с «Сумерками».       — С065N45, — проговорил мужской голос за моей спиной, когда я уже собиралась назвать его номер.       После того, как мы вернулись с мамой домой, отец не сказал мне ни слова, а просто молча пошел спать. Не было привычной шарманки по поводу моего будущего и работы на утро; папа предпочел сразу уйти на работу. Мы больше ни разу не говорили. В этом весь он, когда дело доходит до серьезного разговора и извинений.       С одной стороны я ненавидела это: он не давал мне объясниться или поговорить с ним по душам. Обсуждать любые, даже самые неприятные моменты, необходимо. Особенно между близкими. Я всегда старалась донести это до оппонента. Эта черта досталась мне от мамы. Но, как бы сильно я не говорила о том, что правильно, а что нет, я не очень хорошо умела извиняться и объяснять свои чувства. У меня всегда с этим были проблемы. Как и у отца.       — С072N045, — произнесла мама. Её голос прозвучал в несвойственной ей строгости.       Она каким-то чудом нашла моё плечо и положила на него руку, словно пытаясь взять всё моё беспокойство на себя.       Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.       — С111N045, — произнесла громко и чётко я.       Номера продолжали выкрикивать дальше, но я мыслями была уже далеко отсюда. Я представляла, как буду есть главную сладость Дня Солнцестояния и слушать живую музыку на ярмарке. Но чтобы этот день прошёл хорошо, в первую очередь, мне нужно поговорить с папой.

***

             Мы вошли на площадь, откуда уже доносились звуки праздника и гам ярмарки. Я уверена, что моё подавленное настроение не только Джей заметила, но и мама, и папа, и Эд.       Как бы я не хотела помириться с отцом, сделать первый шаг не могла. Но, к моему удивлению, его сделала мама.       — Дорогие мои, я со стопятидесятым пройдусь до лавки со сладостями. Стодесятая, дорогая, не могла бы ты мне помочь?       «Как пафосно, мам. Использовать номера, подключать к этому Джей. Как хорошо, что она…»       — Ох, с радостью, — мило протянула Джейкоб, и трое из пяти стали удаляться.       «А ещё подругой называется! Кидалово!».       Напряжение в воздухе было всё время. Сейчас же я могла от него задохнуться. Не ручаюсь говорить за отца, но думаю, он испытывал то же самое.       — Пап, — начала я, но голос сорвался. Это слово так и зависло между нами в тягучем наэлектризованном воздухе.       — Ты уже совсем взрослая.       Вот так выпад! Такого поворота событий не ожидала! Я даже и не могла представить, что он начнёт разговор.       — Ты считаешь, что уже готова нести ответственность за свои поступки. Ты выросла, но так и не поумнела. Ты всё тот же ребёнок. А пора бы уже повзрослеть, тяжело тебе будет дальше.       Ага. Никогда и вот опять. Конечно, как он мог не начать меня нравоучать. Будь взрослой. Будь рассудительной. Будь ответственной. Будь…       — Я знаю, о чём ты думаешь.       О, неужели? Я настолько предсказуема?       — Но тот опыт, что есть у меня, слишком тяжёлый. Я не хотел бы, чтоб ты и часть его переняла у меня. Но, увы, это неизбежно, доченька.       ЧТО?!       Как он меня назвал?!       — Папа, я…       — Не надо. Я понимаю, что слишком требовательный. Я понимаю, что в твоём представлении я — чудовище. Но это жизнь заставляет меня таким быть.       — Но мама тоже живёт в этой жизни…       — Мама не знает того, что знаю я. Скажем так, твоей маме очень повезло. И с тобой, и с твоим братом. И я бы очень хотел, чтобы тебе повезло точно так же, как ей. Но я не могу быть в этом уверенным.       — И поэтому…       — Да, поэтому я строгий. Требовательный. В некоторых моментах жестокий и безжалостный. Но это не от того, что я не люблю тебя и твоего брата. Наоборот, это от большой любви.       — Я…       — Ты уже высказала мне, что думаешь на мой счёт. Признаюсь, не те слова, что я ожидал услышать от ребёнка, которого растил девятнадцать лет.       — Я была неправа.       — Была.       — Мама рассказала, что приходили Стражи. Я не знала.       — Я понимаю. Я не сержусь. Только, пожалуйста, впредь думай головой. Тебе уже пора начинать это делать.       Он обнял меня. Впервые за очень долгое время. Я вдохнула поглубже запах отца: мха и свежевырубленной древесины. От него всегда пахло так, хотя за последние несколько лет я стала забывать об этом.       Пока мы с папой разбирались в отношениях, наша компания вернулась. Отец сразу выпустил меня из объятий, будто кто-то мог заметить это проявление нежности. Он снова стал строгим отцом.       — Думаю, детишки могут повеселиться сами. Идите, найдите B123.       Я улыбнулась. Видимо папа расслабился и его голос слегка дрогнул, что было не свойственного его образу «строгий отец». И, видимо, ни я одна это заметила: мама тихо хихикнула и что-то прошептала папе.       — Мы пойдём, — сказала я, хватая брата и Джей под локоти, — Увидимся позже.       — С111, только будь осторожнее, — начал кричать в догонку отец. — И не хулиганьте сегодня! Не забудь…       — Пока! — еле сдерживая стон, сказали мы хором с Эдмундом и быстрым шагом пошли подальше от родителей.       Но, несмотря на всё это, я не переставала улыбаться.

***

      Время уже близилось к полудню, когда наша компания пришла в центр ярмарки. Мы уже успели обойти большую часть лавок: Джейкоб успела купить парочку оберегов, которые просила купить её мама, Эдмунд с Голлом активно участвовали в соревновании по поеданию сладостей класса А. Я же наслаждалась сладким леденцом и слушала музыку, которая играла по всему периметру.       Я тяжело представляла, как музыканты это делают, не видя струн, клавиш, отверстий для зажимания на духовых. Помню, как в детстве мечтала научиться хотя бы на барабане играть (куда проще, не так ли?), но оказалось, что я очень плохо чувствую ритм, и создавать музыку — явно не мой талант. Поэтому мне только и остается, что наслаждаться ею.       Мы нашей компанией подошли к площади, откуда разносилась мелодия. Она была нежная, но при этом моё тело хотело танцевать. Сама того не замечая я начала намурлыкивать мелодию. Она была знакома, название буквально крутилось на кончике языка, но ускользало в самый последний момент.       Вдруг я почувствовала, как Джейк сжала мою руку. Чуть крепче, чем было нужно. А затем с нервными нотками произнесла:       — Рора… Могу ли я… Пригласить тебя на танец?       Когда я испытывала смущение, у меня пекло щёки. Сейчас я ощутила, почти физически, как у Джей они буквально воспламенились. Мне захотелось коснуться их, ощутить, такие ли они горячие? И вообще происходит ли с ними что-то, как с моими?       Я подняла свободную руку, чтобы проверить свои догадки… И замерла. Этот порыв Джейкоб могла воспринять неправильно. Я так и стояла с поднятой рукой, на которой чувствовалось дыхание подруги. Сантиметр, и вот моя ладонь коснулась бы её кожи.       Я одёрнула руку и, так же тушуясь, промямлила:       — Да.       Джейк сжала руку ещё чуть сильнее, но сразу ослабила хватку. Не отпуская меня, она потянула нас в сторону, откуда звучала музыка. Было приятно слышать живую музыку, но когда мы приблизились достаточно близко к небольшому подиуму-сцене, музыканты стихли.       Я успела испугаться: неужели, они закончили? Но они вдохнули, выдохнули, и музыка полилась, обволакивая.       Я узнала мелодию. Это «Ариозо» Баха. Я не сильно любила классическую музыка. Но «Ариозо»… Эта мелодия, где на первом плане трепетно, утончённо звучит флейта, а на заднем её красоту, её величие подтверждают, не перекрикивая, гармонируя, другие инструменты, словно вывернула тогда мою душу наизнанку. Я чувствовала то, что не чувствовала никогда. Испытывала то, что не могла испытать.       Играть классику нелегко. Я знала, что раньше были ноты, дирижёры, которые помогали, но людям всё равно было тяжело. А сейчас музыканты, стоявшие на сцене, играли сами, в слепую. Конечно, не так, как на записи, на которой всё было идеально. Нет, они играли, изредка сбиваясь, изредка не попадая в такт, не вовремя вступая, но так похоже! И, главное, эта музыка была живой. Не идеальная, а живая. Не идеальная, но рядом.       Стоя совсем близко со сценой, я обняла Джей за плечи. Я почувствовала, как она слегка вздрогнула, когда я это сделала, явно не ожидая. Но сразу приобняла меня за талию. Я начала покачиваться в медленный такт музыки, наслаждаясь ей. Но, со временем, я стала всё меньше обращать внимание на звук прекрасной флейты. Всё будто прекратило существование, были только мы с Джейк, которые качались из стороны в сторону. Вместо флейты я слышала её сердце, вместо одухотворения чувствовала её тепло.       Подавшись очередному странному порыву, я положила голову ей на свои руки, на её плечо. Её предплечья слегка затряслись, но она лишь сильнее обняла меня. Мы выполняли эти лёгкие движения, слабо похожие на танец, но было так хорошо. Настолько, что я далеко не сразу заметила, что флейта замолкла.       А когда заметила, не отпустила шею подруги, нервно выдохнула в неё. Оказывается, тишина тоже бывает красивой.       Со сцены стали спускаться музыканты, «Ариозо» было их последней мелодией, которую они сегодня сыграли на этой сцене. Нельзя было не слышать перешёптывание восторгающихся слушателей, разговоров артистов. Джейк, определённо, тоже поняла, что музыка кончилась. А может, до неё это дошло даже раньше, чем до меня.       Я снова выдохнула в шею подруги. После этого руки, обхватывающие меня, дарящие ощущение защиты, разомкнулись. Она меня отпустила.       — Рора, я…       — Спасибо.       Она так и не договорила. Уголок моих губ пополз вверх, когда я поняла, что она снова смутилась.       — Не за что.       — Би-ис! — закричал кто-то из толпы. Остальные подхватили.       Небольшая заминка, и инструменты заиграли вновь, но на этот раз более бодрую мелодию. Мы с Джейкобом решили вернуться к Голлу с Эдом, вот только проблема заключалась в том, что люди резко начали идти к танцполу, откуда мы пришли, я не могла сориентироваться.       Толпа начала напирать и я окончательно перестала понимать, где сцена, а где торговые лавки. Небольшое чувство паники начало зарождаться внутри. Джейк схватила меня за руку и начала тянуть куда-то за собой.       «Боже, тут явно больше людей, чем в нашей общине. Неужели ближайшие музыканты не приехали в этом году?»       — Мы не найдём ребят, если продолжим стоять, —воскликнула она.       — Но сами потеряемся в толпе. Давай разделимся и поищем, и потом, чуть позже, встретимся. Мы найдём ребят куда быстрее, если будем искать в разных частях одновременно.       — Хорошо, — она отпустила мою ладонь. — Тогда через час у входа на ярмарку.       — Замётано.       Мы попрощались. Я повернулась и начала выбираться из толпы. Некоторые охали от удивления, кто-то бормотал ругательства, но меня это не останавливало. Моя цель— выбраться отсюда и поскорее, но эта миссия казалась мне невыполнимой, так как неожиданно вальс сменился более энергечной мелодией. Люди стали собираться в хороводы и кто-то из общины решил схватить меня и начать кружить.       — Отпустите! — завизжала я, когда руки стали уводить меня в обратную сторону — в центр скопления людей. — Отстаньте!       Но незнакомец, видимо, не собирался этого делать.       — Да ладно тебе! Давай танцевать! Как никак праздник! — заговорил мужской голос. И судя по интонации и манере (я уже молчу про запах), человек явно был не трезв. Ну всё, приехали!       Я пыталась освободить свою руку из его лап, но всё мои попытки были четны.       — Мне нужно идти! — более твёрдо и громко сказала я.       — Да ладно тебе, сложно что ли со мной потанцевать? Я же тебя ни к чему не принуждаю.       Ну, да, конечно! Ни к чему!       Вдруг кто-то положил руку мне на шею, а второю на локоть. Мужская грудь упёрлась в мою спину. От страха я забыла как дышать. «Ну, вот и всё, — подумала я, — Смерть пришла за мной. Задушат в толпе и никто ничего не заметит!»       Незнакомец за спиной продолжил блуждать своей рукой по моей и нащупал ладонь моего «партнёра».       — Мне кажется, что девушка не горит желанием с вами танцевать.       Этот голос. Я повернула голову в сторону человека за спиной и попыталась как можно больше вдохнуть воздуха. От него пахло чем-то сладким. Запах загадочного незнакомца-аристократа.       От неожиданности встречи сердце забилось чаще.       — Дружище, мне кажется, что ты сейчас лезешь вообще не туда.       — Я вас прошу отпустить девушку, пока всё происходящее не приобрело для вас негативные последствия.       — И что ты мне сделаешь? Ударишь?       — Зачем же переходить на такие крайности? Просто сообщу о беспорядке, который вы тут создаёте. Всё-таки, как представитель класса А, я должен следить, чтобы всем гостям на ярмарке было комфортно. Согласны?       Интересно, а можно ли выгнать человека с ярмарки за то, что он направо и налево использует своё право аристократа как хочет? Почему мне кажется, что он просто большой хвастун и задира?       Но, должна отдать должное, его происхождение отпугивает окружающих. Даже моего неизвестного кавалера. Наконец, пьянчуга отвалил.       — Вы не пострадали? — спрашивает мужчина-аристократ, при этом ведя меня прочь с танцпола.       — Нет, со мной всё в порядке, но я думаю, что смогла бы справиться с этой ситуацией.       В ответ он ничего мне не сказал, лишь продолжил держать за руку и вести всё дальше от толпы. Кто-то возмущался, пока парень распихивал всех в сторону. Как он вообще мог ориентироваться в таком скоплении людей для меня оставалось загадкой. Обычно, когда я иду куда-то, то ориентируюсь по звуку в большей степени. В толпе же это было невозможно. Все кричат, болтают, чихают, топают, поют — в общем создают какофонию из всевозможных звуков. И для меня всегда огромный стресс находиться там, где много людей. Не дай Бог еще затопчат.       Когда мы прошли основной «людской слой» и на мои ноги никто больше не наступал, двигаться стало куда легче. А потом он остановился.       — Вы точно в пордяке?       — Быть «в порядке» весьма расплывчитое понятие, учитывая ситуацию, — он ничего не ответил на моё высказывание. — Да, в порядке.       — Хорошо.       Молчание повисло между нами. В голове начали мелькать идеи, как мне уйти отсюда поскорее. Чем дальше от толпы я буду, тем спокойнее мне будет. И быстрее смогу найти своих друзей.       — А098N44.       Я испугалась, когда он это произнес.       — Что?       — Мой номер — А098N44.       В тот день, когда этот мужчина спасал нас, он произносил свой номер холодно и надменно, показывая, что он выше по статусу. Я бы даже могла назвать этот голос «голосом настоящего Аристократа». Но сейчас, когда он вновь назвал его, единственное, что звучало в его интонации — неуверенность и смущенность. От этой мысли я усмехнулась. И случайно фыркнула.       — Я сказал что-то смешное? — потерянно спросил А098N44.       — И да, и нет.       — И что же именно?       — Ничего, —играясь ответила я. Это становилось забавным.       Он явно нервничал. Наверное, впервые в жизни я жалела, что не способна видеть других людей. Как бы мне хотелось посмотреть на его смущенное лицо. И на его лицо в принципе.       — А ты? — низким голосом спросил незнакомец.       — Что я? -- конечно, я понимала о чём он. И напряглась.       — Твой номер.       Свой номер я могу назвать без труда, но почему-то этому парню говорить его не хотелось. Что-то в наших встречах было странное. Уже вторая встреча, при которой он меня выручает. Роль «дамы в беде» я терпеть не могла. А рядом с ним я почему-то оказывалась в передряге, откуда меня мог вытащить только другой человек. И как на зло он был из класса аристократов.       — Не доверяешь мне? — усмехнулся парень.       — А должна?       — Я тебя уже как минимум два раза выручил. Думаю, имею право хотя бы знать твой номер.       — И при этом только что схватил за шею!       — Прости. Я думал, что ты выше.       Вот так заявление! Выше! Побить бы его, да только проблем потом не оберешься. Да и зачем ему мой номер?       — С111N045, — холодно сказала я.       — Приятно познакомится, — радостно, но сдержанно сказал он.       — Теперь я могу идти? — я вновь нетерпеливо дернула руку. Он продолжал держать. Я вздохнула. — Послушай, что ты от меня хочешь? Хочешь, могу дрова порубить? — боже, что я только что сказала? Пусти меня, аристократ хренов, ты на меня дурно влияешь!       — Так ты еще и лесоруб? — весело спросил аристократ.       — Может отпустишь уже?       Он наконец-то дал мне высвободить из хватки руку, но как только я собралась обойти его, чтобы уйти прочь, парень сделал шаг, преграждая мне путь.       — Не хочешь прогуляться?       — Нет, не хочу. Мне нужно найти друзей.       — Могу помочь.       Я сделала глубокий вдох и выдох. Меня начинало трясти от его присутствия.       — Эй!       — Эй? — рассмеялся он.       — Слушай, видимо ты намеков не понимаешь! — я начала медленно говорить, чтобы не наорать на него. А хотелось. — Я хочу найти своих друзей. Сама. Без чей-либо помощи. Так что, липучка-приставучка, отстань от меня.       Наступила пауза. Я зашипела. Молодец, Рора, выкопала себе могилу. Он же может всё что угодно сделать со мной.       Но мужчина лишь рассмеялся.       — Я сказала что-то смешное? — возмутилась я.       — И да, и нет.       — И что же именно? — я прикусила язык. Понятно. — Не скажешь, так ведь?       — Угадала.       Мне уже хотелось стонать от безысходности. Я начала жалеть, что дала себя спасти от пьяницы. Тот хотя бы не имел надо мной никакой власти. Ну, кроме физической. Но вокруг много было простых людей, которые могли бы помочь.       — Я слежу за порядком, — вновь заговорил парень. — И всё шло хорошо, пока в толпе не услышал твой голос. Чувствую, мне нужно находиться рядом с тобой, что бы праздник прошел по плану.       — Угу.       — Не веришь?       — Неа, не верю. Врать не умеешь, — я потянулась. — За порядком следят Стражи. — Он ничего не ответил. — Ты от меня не отстанешь, да?       — Угадала.       — Ладно, хорошо, — я подняла руки вверх. — Иди за мной хвостиком, пока не надоест. Не хочу тратить на тебя время.       Я целенаправленно пошла вперед. Его шаги последовали за мной. Я решила просто игнорировать его присутствие и начала идти среди людей (там, где не слишком большое скопление народу). Я прислушивалась к голосам вокруг меня, пытаясь найти знакомый тембр брата. Но меня постоянно отвлекали шаги моего спутника. Вокруг меня крутилась куча разных голосов и информации.       Прошло около десяти минут, когда моя голова начала трещать. Я перестала понимать, кто рядом со мной: женщина или мужчина, ребенок или взрослый. От усталости облокотилась на какую-то стену на улице, где не было людей. По крайней мере, их голосов.       Так дальше продолжаться не могло. Метод «ходи и слушай» не работал.       Рядом что-то зашуршало.       — Что ты делаешь? — вяло спросила я.       Парень молчал. Я решила не шевелиться и приготовиться к чему угодно. Шуршание прекратилось, и через мгновение что-то холодное уперлось мне в руку. Я вздрогнула. Неужели нож?       — Не пугайся, это еда, — усмехнулся он.       Я ничего не сказала, но всё же осторожно взяла предмет в его руках и поднесла к лицу. Запах от предмета был такой же, как и от парня. Сладкий. И это что-то начинало таять в моих руках и липнуть.       — Вкусно?       Я быстро запихнула в рот предмет и замычала от удовольствия. Вкусно? Да нет такого слова, чтобы описать насколько это вкусно! Я начала быстро облизывать пальцы. Во-первых, чтобы не испачкать одежду. Во-вторых, чтобы сладость не пропала даром.       — Судя по звуку, тебе понравился шоколад.       — Не знаю, что такое шоколад, но это вкусно.       — Серьезно? — воскликнул парень, но я никак не отреагировала. Мои руки до сих пор были в сладости и меня больше волновали они, чем парень. — Ты никогда не пробовала шоколад?       — Угу.       Он снова зашуршал и протянул ещё кусочек шоколада. Я с радостью приняла его. И осознала, насколько я голодная. В животе заурчало.       — Ты так просто берешь у незнакомца еду?       Чёрт, и правда. Подумать, что он тыкает в мою руку ножом я смогла, а воздержаться от угощения — нет. Молодец, Аврора. Правду говорил отец, пора поумнеть.       — Не переживай, он не отравлен или что-то ещё. Просто я хотел порадовать.       — Зачем? Зачем ты пошёл за мной? Зачем угостил? Шоколада нет на ярмарке, его не готовят даже на Солнцестояние для моего класса.       — Просто ты мне кое-кого напоминаешь.       — Надо же! И кого?       — Может, потом расскажу. Просто знай, что я не хочу причинить тебе вреда. Хочу подружиться.       — Но я не хочу.       — И меня это расстраивает. Но ты просто побурчала на меня и всё. Не наорала, не дала пощёчину.       — Я ещё могу.       — Можешь.       Но я не хотела. Я понимала, что от нашего общения могут быть неприятности. Большие неприятности. Но всё равно он чем-то привлёк меня. Его запах, голос. Поведение. То он смущался, то бравадился. То кичился статусом, то угощал своими вкусностями. Какой-то он…       — Прости, если напугал.       Приплыли.       — Да ладно. За мной каждый день аристократы из других общин ходят и шоколадом кормят. Я привыкшая.       Он рассмеялся. А я поняла, что окончательно расслабилась.       И тут меня осенило. Противоречивые чувства. То мягкий, то строгий. «Спаситель» из неприятных ситуаций. Ярмарка.       Рой Эртан. «Ведьма по соседству».       «Вот как тебя будут звать!».       Я опешила. Я даже маме с папой имён не придумывала. А тут само как-то. Как он отнесётся к тому, что я дала ему имя? Он же из класса А. Там, наверное, ещё всё строже, чем у меня с папой.       — О чём думаешь? — Его вопрос вытолкнул меня из раздумий.       — Имя тебе придумала, — наглость второе счастье. Пусть думает, что шучу.       — Ну и ну. Не перестаёшь удивлять. Тебе же известно о…       — Запрете на имена? Боже, ты как мой папа.       — А ты у нас, значит, бунтарка?       — Не у нас, а у себя — это раз. Два — нет, не бунтарка.       — Хорошо-хорошо, — посмеиваясь произнёс он. — И какое ты для меня придумала имя?       Он прикалывается, да? Это же ненормально.       — Надеюсь, это что-то красивое, — не унимался он.       — Ты сейчас серьёзно?       — Максимально.       — Рой.       — Хм-м. Красиво, лаконично. Да, мне нравится.       Обалдеть. Вот так просто? И на меня сейчас не напрыгнет отряд Стражи? Не утащит меня? Он не окажется агентом под прикрытием? Он просто… Принял то, что я придумала имя для него?       — Ты никому не расскажешь?       — Нет. Зачем? Запрет на имена, конечно, существует, но вряд ли кто-то будет заниматься этим делом. Особенно сейчас, когда класс D устраивает погромы.       — В вашей коммуне тоже?       — Да. Я приехал сюда с заданием, связанным с этим.       — И вместо того, чтобы выполнять его ты просто шатаешься за мной?       — Я бы сказал, приятно провожу время на лучшем празднике в году.       — Если это для тебя приятное времяпрепровождение, то страшно представить, какое будет неприятным.       Но он не успел ответить. Послышался выстрел. А затем крики…       Они раздались недалеко от нас, ближе ко входу на ярмарку. Недолго думая, я вскочила с места и побежала туда. Судя по шагам рядом, Рой тоже.       «Боги, что там произошло? Там же должно быть много людей. Неужели… Класс D?»       Пробираться пришлось сквозь чуть ли не бегущих оттуда людей. Захотелось взять Роя за руку, чтобы не потеряться, но он шёл впереди, и я не знала, как он отреагирует на это.       — Мой номер А098N44. Что здесь произошло?!       — Я… Я думал он из тех.       И тут до моего голоса донесся стон мужчины. И я сразу поняла, что знаю этот голос.       — Папа!       Паника. Всё что я могла испытать, это была паника. Нет, этого не может быть! Мы же только сегодня помирились!       — Папа!       Я упала на колени. Руками попыталась нащупать его. Проползла немного, и наткнулась на его руку. Небольшой раскат тока прошёлся по моему пальцу. Я одёрнула руку.       И зажмурила глаза. Что-то будто ударило по ним. Они заболели. Я начала часто моргать и вдруг осознала — что-то не так… Мир вокруг. Не было тьмы. Я… Увидела?