Whisper In Her Ear

— Зачем мы едем в такой час?       Розэ скрестила руки на груди, хмурясь на заднем сиденье своей машины, когда водитель отъехал от ее особняка.       Мужчина ничего ей не ответил, что побудило ее перевести взгляд на горничную рядом с ней. — Летний лагерь начнется только завтра. Не могли бы вы, пожалуйста, сказать мне, почему мы отправляемся сейчас, в полночь, а не завтра утром?       Женщина в униформе неловко откашлялась и слегка улыбнулась ей. — Миссис Пак сказала, что завтра не будет свободного водителя, чтобы отвезти тебя... — Ложь, — отрезала Розэ, глядя вперед и нахмурив брови. — Она просто не хочет, чтобы я видела Джейн онни, не так ли? Это объясняет, почему сегодня после школы у меня вдруг было так много занятий, и я вернулась домой поздно, когда уже нужно было ложиться спать.       Она снова повернулась лицом к горничной, в ее обычно добрых глазах читалось раздражение. — А теперь вы увозите меня до утра, чтобы я не смогла проводить ее обратно в больницу. Почему я не могу ее увидеть? Она дома всего на один день! Я скучаю по ней!       Горничная виновато улыбнулась и потянулась, чтобы погладить ее по голове. — Возможно, это и к лучшему, мисс. Миссис Пак сказала, что мисс Джейн была немного не в себе… — Онни не сделает мне ничего плохого, — твердо вставила Розэ, чувствуя, как ее сердце наполняется чувством защиты, когда она вспомнила последние минуты, которые провела с Руби Джейн, прежде чем старшую девочку увезли два месяца назад.       Ее старшая сестра не презирала ее, заботилась о ней, даже принесла ей обед в школу и защитила ее от большого, страшного подонка в автобусе.       Будь она проклята, если поверит, что Джейн причинит ей боль.       Она доверяла своей сестре, несмотря на то, что та была похоронена за страшной маской и странным поведением до того, как ее отправили в лечебницу. Джейн была все той же девушкой, которой нужна была лишь небольшая помощь окружающих, чтобы пережить трудные времена.       Розэ уже один раз обратилась к взрослым в надежде, что они смогут ей помочь, но, увидев, что все, что они сделали, это закрыли старшую в далеком месте, она решила, что больше не будет им доверять.       Теперь она будет поступать по-своему. — Мы приедем за тобой на закрытие летнего лагеря, — коротко объявила горничная, наклоняясь, чтобы поправить ее воротник. — Обязательно скажи своим вожатым, чтобы они позвонили нам, если тебе что-нибудь понадобится… — Остановите, — Розэ быстро прервала ее, заработав смущенный взгляд. — Мне нужно в туалет, — снова добавила она, стараясь говорить как можно более нейтральным тоном, чтобы воплотить свою идею. — Что? Я не могу пописать? Может, вы мне еще и подгузники взяли? Все, кажется, воспринимают меня как малыша, хотя мне двенадцать лет.       Тонкий сарказм попал прямо в точку, и горничная неловко улыбнулась, прежде чем приказать водителю остановиться. Машина подкатила к остановке у закусочной.       Розэ выпрыгнула из черного седана и сделала свое лучшее недовольное лицо. — Может, вы еще отведете меня туда и поможете снять штаны?       Женщина средних лет покачала головой и решила больше не раздражать ее. — Мы будем ждать тебя здесь. — Спасибо, — Розэ обернулась. Легкая победоносная улыбка появилась на ее губах, когда она пошла прочь.       Если ее мать действительно не хотела, чтобы она снова увиделась с Джейн, у нее не было другого выбора, кроме как сделать это.       Проскользнув в одну из пустых кабинок, она посмотрела на вентиляционное окно, тихо молясь про себя, прежде чем встать на унитаз.       Она могла быть безрассудной хотя бы раз.

***

      Ярость Господа Саваофа опалит землю,       И народ сделается как бы пищею огня;       Не пощадит человек брата своего.       Исаия 9:19.       Ты помнишь, не так ли?..       Ты читала это со своей матерью…       А теперь, пусть им воздастся то, что, как ты знаешь, они заслужили…       Мистер Ким открыл глаза от жгучего черного дыма.       Он вскочил с кровати и сильно закашлялся, задыхаясь не только от густого дыма, но и от неожиданности.       В изножье его кровати стояла его пятнадцатилетняя дочь, улыбаясь в темноте, склонив голову набок и спокойно наблюдая за ним. — Привет, папочка, — мило поприветствовала его Джейн. Странный холодок пробежал у него по спине при виде слегка обнаженных зубов в неестественной ухмылке. Улыбка была такой зловещей, почти демонической. — Джейн, — он закашлялся, в панике оглядываясь по сторонам. — Что, черт возьми, здесь происходит? Там что-то горит?       Миссис Пак проснулась и начала кашлять, и Джейн одарила ее такой же тревожной улыбкой. — О, и тебе привет, мачеха. Пора просыпаться, так как, возможно... я не знаю, может быть, это твой последний раз, — она снова ухмыльнулась, и явная ненормальность этого заставила двух взрослых заволноваться.       С ней совершенно явно было что-то не так. — Джейн, отойди в сторону и прекрати это. Мы должны вызвать пожарных… — Хм, я бы не стала этого делать на твоем месте, отец, — Джейн вытащила из-за спины пистолет с транквилизатором, направив прямо ему в лицо.       Мужчина остановился как вкопанный и уставился на нее напуганными глазами. — Скажи, ты знаешь, что внутри этой штуки? — она слегка помахала оружием, в ее глазах светилось что-то зловещее. — Я взяла это в приюте для животных, в котором работала волонтером несколько месяцев назад. Его использовали для вывоза крупных животных, когда рабочие слишком боялись к ним приближаться. Но ты этого не знаешь, не так ли? О том, что я работала там? Потому что тебе всегда было плевать на то, что я делала.       Она перевела взгляд на женщину рядом с ним, чувствуя отвращение, даже не пытаясь его скрыть. — Потому что ты нашел себе новую женщину и новую дочь, о которых нужно заботиться, верно?       Мистер Ким открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же замолчал, когда она направила на него сверкающий пистолет. — Так что, ты знаешь, что внутри этой штуки, отец? Мы немного отошли от темы.       Он напряженно сглотнул и понизил голос. — Джейн, снаружи пожар, и мы должны... — Ш-ш-ш. Отвечай мне, — Руби Джейн направила дротик-пистолет прямее, палец крепче сжал спусковой крючок. — Давай, или мы все сгорим заживо.       Ее отец и мачеха обменялись растерянными взглядами, и он, наконец, сдался. — Мы не знаем. — Ах, очень жаль. Позвольте мне тогда объяснить вам, — Джейн приблизилась к ним двоим, в глазах снова загорелось что-то пугающее, как и усмешка на ее губах. — Это называется суксаметоний. Это мышечный парализатор, используемый для обездвиживания людей или диких животных. Не то чтобы я думаю, что между ними есть разница, — она усмехнулась про себя, как будто вся ситуация была забавной, и продолжила: — Но да, это парализует твои мышцы за считанные секунды, а при опасной дозе парализует твою диафрагму и убьет тебя асфиксией. Остановит твое дыхание.       Она широко улыбнулась, и маниакальный блеск в ее глазах засиял еще ярче, чем раньше. — Но это еще даже не самая важная часть. Ты хочешь знать, что самое главное, отец? А ты, мамочка?       Она бросила взгляд на женщину рядом с ним, заставив ее напряженно сглотнуть. — Джейн, я знаю, что ты слышишь странные голоса в своей голове, но... — Не говори о том, чего я не спрашивала! — Джейн громко зашипела, эйфорическое поведение внезапно сменилось убийственным взглядом всего за секунду. — Ты не можешь считать, что я какая-то помеха, когда это ты бесстыдно цеплялась за чужого мужа и разрушала совершенно прекрасную семью! — она зарычала, теперь разъяренная, как раненое животное. — И поскольку никто из вас, похоже, не знает ответа на мой вопрос, хорошо, позвольте мне ответить на него за вас, — она бросила сердитый взгляд на своего отца, кипя от злости. — Он не вызывает успокаивающего или обезболивающего эффекта. Это значит, что ты будешь в сознании и почувствуешь все, когда я подожгу вас. Будешь смотреть, и чувствовать, как горит твоя кожа, не будучи в состоянии что-либо сделать.       Мускул на шее ее отца напрягся, и впервые в жизни Джейн увидела, как он побледнел. — А что такое? Теперь ты напуган, папа? Напуган маленькой девочкой, которую ты когда-то избивал? Той, кто плакал у твоих ног, умоляя тебя остановиться? — ее рычание превратилось в уродливую, кривую ухмылку, которая исчезла с ее лица так же быстро, как и появилась. Она мрачно посмотрела на него. — Передавай от меня привет людям в аду.       С этими словами она нажала на спусковой крючок и дважды выстрелила, заставив отца и мачеху упасть обратно на кровать с болезненными криками.       Мистер Ким схватился за шею, задыхаясь и беспомощно хватая ртом воздух.       Джейн подняла канистру и разлила оставшуюся жидкость по всей комнате.       Огонь.       Огонь.       Больше огня!       О, да…       Подожги их...       Пусть сгорит все! — Джейн, т-твоя с-сестра... твоя с-сестра... — ее отец поперхнулся, пытаясь заговорить, на мгновение остановив ее. — Р-Розэ... она... все еще... наверху... она... н-ничего не сделала... п-пожалуйста... пощади... ее.       Руби Джейн замерла и медленно повернулась к нему лицом, пораженная тем фактом, что, несмотря на то, что он на грани смерти, он все еще умудрялся думать о своей чертовой падчерице. Жест, которого Джейн никогда не получала, даже когда была жива и здорова.       Она истерически рассмеялась, звук был пронзительным и почти тошнотворным, в то время как черный дым продолжал клубиться вокруг них.       Ее глаза наполнились слезами не только от горячего воздуха, но и от горькой боли, терзавшей ее сердце, которой, как она думала, больше нет. — Если бы только у тебя была хоть половина этого сострадания ко мне и маме, — она со злостью плеснула оставшийся бензин, яростно вытаскивая зажигалку из кармана.       Ее мачеха дернулась, не в силах вымолвить ни слова, и Руби Джейн надеялась, чтобы она не умерла от асфиксии до того, как огонь доберется до нее.       Иначе все это было бы пустой тратой времени.       Она щелкнула зажигалкой и приготовилась закончить свою работу. — Не беспокойся о своей маленькой дочери. Я ничего ей не сделаю, — она немного запнулась на этих словах, и на мгновение могло показаться, что она вернулась к своему обычному состоянию: глаза были тусклыми и мрачными. — Ей просто нужно решить, хочет ли она спасти себя или умереть здесь, пытаясь спасти вас двоих, — ее взгляд сфокусировался, и тут она снова затвердела, как холодная, твердая сталь. — А мне все равно.       Она подбросила зажигалку вверх, та дважды крутанулась в воздухе, прежде чем поддаться силе тяжести и рухнуть на залитый пол ярким, пылающим пламенем.       Огонь жадно разгорался, и Джейн бросила на них последний взгляд, прежде чем выйти из их комнаты. — Прощайте.       Она шла через большую, горящую гостиную, когда произошло то, что застало ее врасплох.       Кто-то начал истерически звать на помощь снаружи.       Кто-то.       Снаружи.       Розэ?       Дженни остановилась как вкопанная, ее глаза невероятно расширились.       Этого не могло быть.       Розэ должна была быть в своей спальне наверху.       Дженни сама проверила это, дверь была заперта изнутри.       Почему она снаружи?       Как она оказалась там?       Прежде чем она успела осознать, что происходит, издалека донесся звук сирены полицейских машин. — Блять! — она громко выругалась, подумав, что ее сводная сестра, должно быть, привела помощь. Лихорадочно оглядевшись, она заметила, что особняк не горел еще даже наполовину, и что потребуется еще некоторое время, чтобы он был полностью уничтожен вместе с ее родителями.       Нет, нет, нет.       Этого не может быть.       Этого, блять, не может быть на самом деле. — Мама! — Розэ закричала, распахивая входную дверь и сильно кашляя, как только черный дым окутал ее. — Папа! — она направилась в гостиную, отмахиваясь от дыма.       Руби Джейн наконец вышла из своего оцепенения.       В полной ярости и панике она бросилась вперед, целясь в свою младшую сестру вслепую с отчаянием и диким ревом.       Глаза Розэ расширились, когда она заметила ее, но прежде чем Джейн успела выстрелить, кто-то навалился на нее сзади и придавил к полу. — Розэ, убирайся отсюда!       Руби Джейн застонала, почувствовав, как что-то – кто-то – сильно прижимает ее.       Это была ее мачеха. Она прижимала ее к полу. — Почему ты, черт возьми, двигаешься? — она громко зашипела, пытаясь вырваться, совершенно сбитая с толку невозможным поворотом событий.       Ее мачеха сильнее надавила ей на спину, пытаясь удержать ее под собой, и закричала еще раз. — Розэ, уходи!       Джейн зарычала и яростно забилась под женщиной, и каким-то образом ей удалось освободить одну из своих рук и потянуться за проклятым пистолетом с транквилизатором, лежащим рядом с ней.       Она, не раздумывая, выстрелила из этой штуки за спину, металлический дротик вылетел и вонзился прямо в глаз ее мачехи. Женщина закричала в невыносимой агонии и свалилась на пол. — Мама! — Розэ закричала во всю глотку, ее мать истерически схватилась за налитый кровью глаз, когда густая красная жидкость залила половину ее лица.       Свободная и разъяренная, Джейн вскочила со своего места и прыгнула к своей обездвиженной мачехе, ярость полностью завладела ее разумом, а голос в ее ушах заорал громче.       Убей, убей, убей, убей, убей, убей!       Она навалилась на взрослую женщину и схватилась за окровавленный дротик, застрявший в ее глазу, и безжалостно вытащила его, вызвав очередной крик. Горячая кровь забрызгала все ее лицо. Крича так же, как и женщина под ней, она крепко сжала дротик и с гортанным ревом вонзила его в другой глаз своей мачехи.       Пронзительный крик пронесся по пылающему дому, и на мгновение Руби Джейн не могла слышать ничего, кроме громкого, дьявольского шепота, победоносно поющего в ее ушах.       Да! Да! Да!       Кровь!       Кровь человека, которого ты ненавидишь!       Разорви ее на части, Джейн.       Уничтожь ее!       Заставь свою мать гордиться тобой!       Услышав последнее предложение, красная пелена исчезла из глаз Джейн, как будто ее вытащили из глубокой подводной тьмы. Она начала задыхаться и бросилась назад, как испуганное животное.       Она посмотрела вниз на свои руки, на рубашку и на кровь, которая окрасила все ее тело, и внезапно все вернулось к ней с сокрушительным, ужасающим осознанием.       Нет, нет, нет.       Ее руки начали дрожать, разбитый разум начал собираться воедино, но было уже слишком поздно.       Ее мать не сказала бы ничего подобного.       Ее мать не гордилась бы этим.       Все это время это была не она, это была не она... это была не она, и это было просто- — Мама! — Розэ закричала и побежала вперед, отрывая ее от окровавленной женщины и отталкивая в сторону. Джейн была отброшена на пол, ее глаза были направлены в их сторону, ее тело невыносимо трясло.       Помогите...       Кто-нибудь, помогите ей...       Что она наделала... — Р-Розэ... — Держись подальше! — Розэ ударила ее и яростно закричала, слезы текли по ее лицу. — Я доверяла тебе! Я доверяла тебе и говорила всем, что ты не такая, как они думали! Что ты не монстр, что ты хороший человек! Я доверяла тебе, и вот, что ты сделала!       Огонь вокруг них вспыхнул ярче, и Джейн не была уверена, довели ли ее до безумия дым и огонь, или она действительно сошла с ума. Голос в ее ушах продолжал дико кричать, пока она не почувствовала, что голова вот-вот взорвется.       Убей их сейчас же!       Убей их сейчас же, или они снова запрут тебя в этой дурацкой адской дыре!       Убей их сейчас же, Джейн!       Убей! — Р-Розэ, отведи меня куда-нибудь. З-забери меня отсюда и останови это. Пожалуйста, останови это, Розэ... Заставь этот чудовищный голос замолчать!       Розэ дико уставилась на нее, ее глаза все еще были полны слез, она вцепилась в свою истекающую кровью мать. Ее слова болезненно застряли в горле. — Здесь нет другого чудовища, — твердо сказала она, убитая горем, чувствуя себя бесповоротно преданной. — Ты здесь единственное сумасшедшее, лживое чудовище, и я никогда не должна была верить тебе.       Полицейские машины остановилась перед их домом, и за считанные секунды десятки людей в форме ворвались в их дом.       Зрение Джейн затуманилось, и когда ее вытащили из горящего дома, она потеряла сознание. Последнее, о чем она думала – полные боли глаза ее младшей сестры и пропитанные ядом слова.       Ты здесь единственное сумасшедшее, лживое чудовище, и я никогда не должна была верить тебе.       Вокруг стало темно, и Руби Джейн больше никогда не видела никого из своей семьи.

***

      Лиса пустым взглядом уставилась на деревянный стол перед собой, ее разговор с Дженни прокручивался в ее голове, как старая кинолента.       Разве тебе не будет достаточно знать, что у меня есть настоящая причина?       Ты можешь видеться с ней. Ты можешь говорить с ней. Что угодно. Я просто... Я просто не хочу говорить о прошлом.       Она та, кого я знала в прошлом.       Она глубоко вздохнула и нахмурила брови.       Что бы это могло быть?       Дженни и Чеён?       Сама мысль о том, что они знают друг друга, казалась ей такой странной.       Дженни была заперта в больнице с пятнадцати лет.       Это означало, что Чеён было двенадцать, когда это случилось.       Лиса впервые встретила Чеён, когда им было по шестнадцать. Средняя школа, Чеён тогда приехала из Канады.       Итак... когда и где именно она могла встретиться с Дженни? Повлиять настолько, чтобы старшая девочка была так... напугана? — Эй? Земля вызывает Лалису Манобан, — Чеён щелкнула пальцами перед ее лицом, и Лиса быстро пришла в себя. — Прости, — она поспешила улыбнуться, выпрямилась и покачала головой. — О чем ты говорила?       Чеён бросила на нее обиженный взгляд и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. — Я сказала, что работа в офисе меня напрягает, задания в университете тоже дают нагрузку, а моя лучшая подруга – мечтательная клуша, которая не может слушать то, что я говорю, не отключаясь.       Лиса сделала угрюмое лицо, и они обе рассмеялись. — Извини, просто в последнее время у меня так много мыслей, — выдохнула она. — Но, в любом случае, почему ты переживаешь из-за университета? Тебе не нужна какая-то особая специальность, чтобы управлять компанией твоей матери. Все знают, что ты единственная наследница.       Чеён издала низкое ворчание и выдохнула. — Я не могу просто прийти туда и начать командовать кучкой опытных стариков без какого-либо статуса, Лиса. Они проработали там дольше, чем я дышала. Это будет слишком грубо.       Лиса кивнула и наколола на вилку кусочек своей еды. — Хорошее замечание. Что ж, тогда, я думаю, у тебя нет другого выбора, кроме как страдать и закончить университет. Для твоей кучки толстых стариков.       Чеён рассмеялась над ее наглым ответом и покачала головой. — Они уважаемые коллеги моего покойного отца, Лиса. Я бы не осмелилась назвать их толстыми стариками, — она встретилась взглядом с Лисой, которая вызывающе приподняла бровь, — но ладно, ладно, они действительно толстые и старые.       Лиса издала довольный смешок и чокнулась своей кофейной чашкой с чашкой блондинки. — Это останется только между нами. — Ты плохо на меня влияешь. — Возможно, — ухмыльнулась Лиса. Пока она делала глоток своего кофе, ей в голову пришла одна мысль. — Эй, насчет твоей семьи, вы переехали сюда из Канады как раз перед тем, как ты перешла в среднюю школу, верно?       Чеён, казалось, была слегка удивлена ее внезапным вопросом, но приняла его всерьез. — Да. Я и моя мама. А что? — Ничего, — солгала Лиса, осторожно ставя свою чашку на стол. — Просто любопытно.       Она могла бы просто спросить Чеён, знает ли она кого-нибудь по имени Ким Дженни, но Дженни буквально умоляла ее ничего не говорить Чеён, а Лиса никогда не нарушала обещания. Особенно обещание, данное Дженни, которую она ценила больше всего на свете.       Было проще броситься под проезжающий автобус.       Она подавила вздох. — Вы никогда не были в Корее до этого?       При этих словах улыбка Чеён слегка померкла, и она выглядела встревоженной. — Вообще-то были. Я прожила здесь несколько лет, прежде чем вернуться в Канаду. Там... здесь произошел несчастный случай, и нам с мамой пришлось на некоторое время уехать отсюда.       Лиса удивленно уставилась на нее, получив такую информацию.       Теперь, проанализировав все, она поняла, что, несмотря на то, как они с Чеён были близки, блондинка никогда не была поклонником разговоров о семье.       Это странно напомнило ей Дженни. О ее подобном отвращении к семейной теме. — С твоей мамой сейчас все в порядке? — спросила она, потому что все, что она могла извлечь из своей пыльной памяти – это женщина, которая носит темные очки даже дома, нуждающаяся в помощи Чеён, чтобы передвигаться. Чеён рассказала ей, что ее мать потеряла зрение. — С ней все в порядке, — блондинка улыбнулась, вдыхая воздух. — Сейчас я помогаю ей всем, чем могу. Но хватит обо мне, что насчет тебя? Ты сказала, что у тебя много мыслей. Я полагаю, это связано с твоей новой стажировкой?       Лиса вздрогнула при упоминании неврологического отделения и застонала. — Это в том числе. Я почти уверена, что неврология и я были рождены, чтобы быть заклятыми врагами. Прошла всего неделя, а я уже чувствую, что умираю.       Чеён слегка усмехнулась. — Есть ли такое отделение, в котором тебе не хочется умереть?       Лиса посмотрела вверх, мечтательно улыбнувшись. — Психиатрия. То, которое я только прошла, — ее мысли метнулись к Дженни и к тому, как сильно она хотела просто остаться с ней в этом запертом месте навсегда. Рассказывать ей глупые шутки, чтобы рассмешить ее, чтобы она не сидела там весь день, уставившись в окно.       Ее улыбка немного померкла, потому что, вероятно, именно этим Дженни сейчас и занималась.       Звонок от Кристал, которая рассказала, какой тихой и замкнутой стала девочка с кошачьими глазами с тех пор, как Лиса ушла, был довольно тревожным. — Это должно быть сложно, — ответила Чеён, выводя ее из оцепенения. — Люди могут подумать, что это самый простой вариант, но на самом деле это совсем не так, — она замолчала и заморгала, отгоняя навязчивые мысли. — В любом случае, уже темнеет. Ты идешь домой?       Лиса посмотрела на часы и покачала головой. — Мне еще нужно вернуться в больницу. Кстати, спасибо за ужин. — Не за что, — ухмыльнулась Чеён, поднимаясь со своего места. — Ты уверена, что не хочешь, чтобы я довезла тебя? — Нет, — Лиса неловко рассмеялась, вспомнив, какой катастрофой было для Дженни в прошлый раз увидеть Чеён. — Я и так твоя должница. Я просто сяду на автобус.       Чеён улыбнулась и наклонилась вперед, снова делая то, что происходило все чаще в последние дни. Целовала Лису в щеку. — Увидимся, Лиса.       Лиса кивнула, все еще немного непривыкшая к новому уровню их дружбы, но, тем не менее, улыбнулась. — Скоро увидимся.       Она отошла и вышла из кафе, Чеён смотрела ей в спину, казалось, целую вечность.       Блондинка слегка покачала головой и вздохнула, но предмет на столе привлек ее внимание.       Конечно, ее неуклюжая подруга каким-то образом умудрилась забыть свой телефон.       Чеён выбежала на улицу, чтобы догнать ее, но брюнетка бесследно исчезла в толпе.       Она вздохнула и положила телефон в сумку, ругая себя за то, что сегодня вечером ей придется заехать в другое место, прежде чем отправиться домой.       У нее не было выбора, верно?       Она просто помогала своей подруге.       Это определенно было просто доброе дело.       Определенно.

***

      Дженни сидела одна в полной темноте, когда Лиса вошла в ее комнату.       Она щелкнула выключателем лампы и чуть не поморщилась – ослепительный свет, отражающийся от белых мраморных стен, был почти невыносим для ее глаз.       Иногда она думала пожаловаться на это Кристал, потому что комната была такой уныло-белой, что не казалась здоровым жилым пространством.       Дженни вышла из транса от внезапной смены цветов и подняла глаза, встретившись взглядом с Лисой, как будто она не заметила бы ее присутствия, если бы не свет. — Привет, — сказала Лиса, медленно подползая к ней, сидевшей на белой, мятой кровати. Она заправила прядь темных волос Дженни за ухо и посмотрела ей в глаза. — Почему ты не включила свет? Здесь была кромешная тьма.       Дженни быстро выглянула в окно и, как будто только что заметив, что уже наступила ночь, запнулась. — О, я... я не знала, что уже ночь.       Лиса нахмурилась, и нежно провела пальцем по щеке старшей девушки.       В последнее время Дженни выглядела такой потерянной, как будто жила в другой реальности.       Она потеряла счет времени, она не узнавала людей, и она потеряла связь со всем.       Это никогда не было хорошим знаком для такой, как она. — Чем ты занималась весь день?       Дженни отвернулась от окна, выглядя слегка испуганной тем, что сама не могла вспомнить, чем занималась весь день. — Я... Я была... — Дженни... — Лиса медленно выдохнула, переживание стало все больше отражаться на ее лице, когда она положила свои руки поверх маленьких рук Дженни и крепко сжала их. Они дрожали, побочный эффект от ее лекарств, дозировка которых стала больше.       Это было необходимо, потому что она была вне этого мира.       Лиса знала, что отчасти это была ее вина, потому что ей пришлось перейти в другое отделение, как только между ними произошла ужасная ссора. Но жизнь, в буквальном смысле, никого не ждала. — Дженни... — позвала она ее снова, в груди стало тяжело, когда она крепче сжала крошечные ручки Дженни, чтобы ее кошачьи глаза снова смогли сфокусироваться на ней. — Ты снова слышишь голоса?       Дженни кивнула, и стала казаться еще более крохотной, чем она есть. — Д-да.       В этот момент она выглядела такой маленькой, такой измученной, что Лиса едва могла разглядеть ту же счастливую девочку, которая несколько месяцев назад цеплялась за ее руку с беззаботной, радостной улыбкой.       Иногда она задавалась вопросом, была ли Кристал права. Что ей не следовало нарушать равновесие мирной жизни Дженни, бросая в нее себя и свою рутину. Эти мелочи повлияли на Дженни гораздо сильнее. — Ты спишь по ночам? — спросила она, отгоняя нежелательные мысли и заключая старшую девочку в объятия, надеясь хоть немного утешить ее.       Дженни прижалась к ней, почти сразу утонув в ее тепле. — Нет, — ее голос был заглушен воротником рубашки Лисы. — Но иногда они дают какие-то таблетки для сна. Это помогает.       Лиса оставила долгий поцелуй на ее макушке и вздохнула. — Мне жаль, — она крепче обняла Дженни, зарывшись лицом в знакомые мягкие локоны. — Я просила медсестер разрешить мне спать здесь, но они сказали, что я не могу, потому что я больше не стажируюсь в этом отделении.       Дженни слегка отстранилась от нее, пристально глядя ей в глаза. — Это не то, за что ты должна извиняться, Лиса. Мы обе знаем, что ты не можешь оставаться здесь вечно.       Навязчивая тишина нависла над ними, Лиса знала, что Дженни на самом деле хотела сказать. В последнее время она слишком часто слышала это.       Ты должна быть снаружи, а не здесь, запертая со мной в этой белой коробке.       Лиса выдавила улыбку и провела большим пальцем по губам Дженни.       Ты тоже должна быть снаружи – за этими стенами, где есть жизнь и такие прекрасные вещи, как ты.       Это не беспокоило Лису, когда она все еще была интерном-психиатром, но теперь, когда она была в другом месте, а Дженни все еще заперта здесь, это казалось... неприятным. — Как там неврология? — спросила Дженни, и Лиса тихо промычала, продолжая большим пальцем выводить узор на коже Дженни. — Все плохо, — пробормотала она, решив поднять им настроение. — Нет никакой милой девушки, которая висела бы на мне, как на вешалке для пальто.       Дженни издала свой первый тихий смешок, которого Лиса не слышала уже довольно давно, и, боже, теперь она поняла, что готова сделать все, что угодно, чтобы эта девушка всегда улыбалась.       Она буквально отправилась бы на луну и обратно, как бы банально это ни звучало.       Переполненная волнами эмоций, она бросилась вперед, поймав эти улыбающиеся губы своими.       Дженни обхватила своей рукой шею младшей, чтобы прижать ее ближе к себе, и так же нежно поцеловала ее в ответ. — Боже, я скучала по тебе, — выдохнула Лиса, слегка отстраняясь, чтобы заглянуть в тусклые карие глаза. — Как мне удавалось жить без тебя все это время?       Губы Дженни растянулись в слабой, любящей улыбке, ее большой палец надавил на нижнюю губу Лисы, прежде чем она наклонилась, чтобы снова поцеловать ее. — Я тоже скучала по тебе, — тихо сказала она, касаясь губами подбородка Лисы, заключив брюнетку в свои объятия. — Я все думала, что ты будешь занята и вряд ли вспомнишь обо мне, так что... я рада знать, что ты помнишь.       Она почувствовала, как Лиса слегка отстранилась, поэтому крепко прижала ее к себе, прежде чем та смогла что-то сказать. — Я знаю, что ты скажешь. Я знаю. Это просто... Я все еще пытаюсь не быть таким параноиком во всем. Это трудно, но... Я пытаюсь.       Лиса все же отстранилась, заставив Дженни думать, что она испортила момент. — Тебе не нужно беспокоиться, — все, что сказала Лиса, прежде чем прижаться губами к ее лбу и поцелуем убрать ее маленькую хмурость. — Я люблю тебя и только тебя. Я возьму за правило повторять эту банальную фразу каждый день, если тебе нужно в этом убедиться. Даже если я буду страдать и почти умру, потому что, боже, это вообще не в моем стиле.       Дженни легонько ударила ее в грудь и рассмеялась, от этого звука Лиса почти взлетела на небеса. — Мне не нужно слышать это каждый день. Может быть, только раз в неделю. — Ты имеешь в виду каждый час, маленькая параноидальная вредина.       Дженни мягко толкнула ее, наконец-то выглядя немного более живой, чем несколько мгновений назад. Лиса. Лиса была ее лекарством. Она была благодарна за то, что младшая была с ней, пусть даже ненадолго. — Ты, наверное, должна отправиться домой и отдохнуть перед завтрашним днем в неврологии. — Господи, — Лиса застонала, бросаясь на матрас старшей девочки и глупо утыкаясь лицом в белую подушку. — Я сделаю вид, что не слышала этого. Я глухая и ничего не слышала о неврологии. — Так и есть, — Дженни улыбнулась, лежа рядом с ней и нежно наблюдая за Лисой со звездами в глазах.       Лиса закрыла глаза, но, тем не менее, улыбнулась ожидаемому пристальному взгляду старшей девочки. — Просто дай мне пятнадцать минут вздремнуть здесь. Твоя кровать очень приятно пахнет, и ты можешь пялиться на меня, пока я тут лежу. Беспроигрышное решение для нас обеих.       Дженни мягко пихнула ее в плечо, улыбаясь. — Хорошо.       Она напевала что-то для Лисы, убаюкивая младшую девочку и смотря на нее так, словно она была последним, что она могла увидеть в этом мире.       Когда стало ясно, что Лиса начала погружаться в сон, она очень тихо прошептала. — Лиса? — Хм? — Спасибо, что осталась со мной, несмотря на то, что это тяжело.       Губы Лисы изогнулись в улыбке, и Дженни подползла, чтобы нежно поцеловать ее, прошептав «Спокойной ночи».       Она натянула одеяло на брюнетку, накрыв их обеих, продолжая наблюдать за ней.       Примерно через полчаса в ее дверь постучали, и она нерешительно встала с постели, зная, что это, должно быть, миссис Ли напоминает им, что время посещения закончилось. — Я знаю, что время почти вышло, — медленно сказала она. Попытка миссис Ли заговорить была прервана, как только Дженни открыла дверь. — Очень хорошо, — сказала смотрительница, неловко прочищая горло. — Но это не то, что я хотела сказать. Там кто-то снаружи хочет увидеть Манобан. Она сказала, что она подруга и пришла что-то отдать.       Дженни оглянулась через плечо на дремлющую Лису и смущенно посмотрела на миссис Ли. — Может, я могу забрать это за нее?

***

      Чеён вытянула ноги на мраморном полу и играла с телефоном в руке, слегка вращая его.       Она с любопытством думала, серьезно ли Лисе нравится психиатрия. Она поехала в неврологическое отделение, думая, что Лиса будет там, но встретила интерна – ее звали Джису? – которая с насмешкой сказала, что у Лисы каждую ночь «дополнительное» дежурство в психиатрическом отделении.       В этом месте царила тишина. Так жутко ночью, и Чеён не могла понять причину, по которой Лиса так сильно хотела бы быть здесь, если только она серьезно не решила стать психиатром.       Но как же она ошибалась. Когда она услышала шаги, которые, как ей показалось, принадлежали Лисе, она обернулась и увидела фигуру, которую, она думала, никогда больше не увидит.       Чеён вскочила со своего места, широко открыв глаза и отступив на шаг назад. В это же время человек перед ней тоже замер и побелел как полотно.       Это не может быть правдой.       Этого не может быть. — Д-Джейн?       Девушка перед ней, старше и намного более зрелая, чем тот чудовищный кошмар, который она видела в последний раз много лет назад, уставилась на нее с таким же шоком на лице.       Большие, яркие, карие глаза. Длинные темные волосы.       Бледное лицо, возможно, стало резче, чем она помнила, но глядя в эти кошачьи глаза невозможно было ошибиться насчет того, кто это был. — Р-Розэ.       Чеён замерла.       Потому что этот голос действительно принадлежал ей.       Чеён слышала его даже во сне, вплоть до сегодняшнего дня – ее леденящий душу крик. — Этого не может быть, — пробормотала она, делая неуверенный шаг назад и качая головой. — Ты не можешь быть настоящей.       Дженни замерла, и казалось, что все вокруг тоже.