Туманность на заре

В полумраке просторных залов гулкий звук ударов каблуков тяжёлых офицерских сапог о холодный мраморный пол отражается от изящно и богато отделанных стен и пронзает холодящей жилы вибрацией. Тяжёлой поступью, держа уверенную осанку и беспристрастное лицо, чтобы не вызвать случайных укоризненных взглядов и лишних подозрений, боясь повстречать даже прислугу, несмотря на позднюю ночь, я неспешно шагаю в свои покои. И только закрыв за собой дверь, на всякий случай осмотревшись вокруг, я медленно прерывисто выдыхаю, непроизвольно откидывая голову назад. Тело пробивает мелкая дрожь. Меня сводит с ума противоречивость всего, что донимает высшие чины государства. Вся эта искусственная жизнь… Скинув с себя королевский мундир и избавившись от ненавистных сапог, неслышно ступаю босыми ногами в ванную комнату, где под струёй горячего душа пытаюсь смыть с себя потуги ускользающего дня. Вода приводит меня в чувства, но я по-прежнему ощущаю слабость и изнурённость. На несколько минут, уперевшись руками по бокам раковины, я впадаю в свои мысли, уставившись на своё затуманенное призрачное отражение в запотевшем зеркале. Всё больше чувствую, что теряю себя, избрав неправильный путь. Из ванной комнаты я выхожу не сразу, не желая возвращаться в покои, где всё вокруг будет напоминать мне о том, кто я есть и кем мне предначертано быть. Минуя широкую манящую кровать, я неспешно подхожу к высокому незанавешенному окну. В свете уличных фонарей пушистый снег, вырисовывая в морозном воздухе свой причудливый орнамент, крупными хлопьями оседает на землю, придавливая своей тяжестью всё живое. Кажется, сегодня меня опять будут мучать кошмары. От усталости идёт кругом голова, чувствую, как от перенапряжения кое-где в теле всё ещё сводит мышцы. Прислонившись к стене, я на мгновение прикрываю глаза. К несчастью, события последних недель и воспоминания прошедших изнурительных и бестолковых дней не отпускают. Я устал быть беспомощной царственной птицей. Клетка, в которую меня безвольно поместили, лишает меня свободы быть собой. Я обречён быть тем, кем меня хотят видеть окружающие. Офицерская жизнь, в которой я надеялся найти успокоение, став ближе к народу и мирским заботам, сыграла со мной злую шутку. Зная порядки наверху, зная, что и как должно работать и к чему должно стремиться, и свято веря в идеалы отца, тяжело было столкнуться с реальностью и открыть для себя то многое, о чём не могло иди и речи в высших кругах. Система была далека от совершенства. Сказочная утопия, о которой мне рассказывали в детстве, больше походит на деспотичную антиутопию. И мне отведена слишком ответственная роль в этой «комедии». Оттолкнувшись от стены, я неспешно усаживаюсь на краешек подоконника, быстрым взглядом окидывая свои просторные покои и широкую холодную постель. Почему именно мне уготовано всё это? Вдыхая через нос я наполняю лёгкие застоявшимся воздухом и с шумом выдыхаю, от бессилия усмехаясь и мотая головой, бездумно всматриваясь в пол под ногами. Нет, сегодня я не смогу заснуть.

***

Холодно. Морозный ветер с моря пронзает до костей. Ровная линия горизонта в преддверии рассвета колеблется вдали. Скоро тёмное небо озарится солнечным светом. Утро подкралось так незаметно… Я стою на широком выступе небольшой набережной на окраине города неподалёку от старого заброшенного порта и не могу вспомнить, как я здесь очутился. Я никогда не был здесь прежде. Череда неприметных многоквартирных домов и несколько заброшенных после промышленного переворота производственных сооружений преграждают выход к морю; огромные тетраплоидные бетонные волнорезы, растянувшись широкой линией вдоль некогда песчаного высокого берега, надёжно выполняют свою функцию, рассекая тяжёлые морские волны, — унылый, безжизненный пейзаж. Тело продрогло. Я выдыхаю облако белого пара, зябко веду плечами, запихивая руки в карманы, и вновь устремляю свой невидящий взгляд куда-то вглубь моря. Морозная, отдающая синевой заря на востоке медленно разгорается. Немного потоптавшись на месте, я было двинулся обратно в город, как внезапно уловил пленительный запах свежего хлеба. Видимо, неподалеку отсюда уже вовсю работала городская пекарня, готовясь угощать своих посетителей свежеиспечённой продукцией. Живот тут же сжался и заурчал, а во рту скопилась слюна — последний раз я ел днём накануне, отужинать не было ни времени, ни аппетита. Порыскав по карманам и найдя в них пару монет, я взглянул на часы на запястье — на циферблате было чуть больше семи — и твёрдо решил, что не уйду отсюда, не отведав хотя бы кусочек свежей выпечки. Есть хотелось жутко. Доверившись своему чуткому нюху, я немного поплутал между дворами, но затем вышел на крохотную неприметную пекарню, на двери которой красовалась аккуратная и красивая надпись «Liberty». Невольно усмехнувшись такой ироничной встрече, я сделал решительный шаг вперёд, но тут же замер. Меня сковала внутренняя тревога — моё лицо не было возможности ничем скрыть. И хоть выходя в люди как Рюсан и генерал Кан я так или иначе всегда старался спрятаться за маской, меня парализовал страх разоблачения. Что я буду делать, если что-то пойдёт не так, а я не смогу холодным приказом изменить ход событий? Из транса меня вывел звон колокольчика на входной двери. Пара горожан проскользнула вглубь пекарни; запах свежего хлеба усилился, заставив мой живот вновь заговорить. От неприятного бурления в желудке я поморщился и, прижав холодную ладонь к животу, чуть сгорбился и невольно закусил губу, стараясь унять спазм. Как только неприятные ощущения отступили, я нервно сглотнул и подошёл ближе. До открытия оставалось ещё полчаса. Ни на секунду не задумавшись о том, чтобы попросить тихо переждать это время внутри, сквозь окна пекарни я начал рассматривать сдобные изделия, которые как раз в это время с противня на прилавок перекладывала миловидная женщина средних лет (наверное, хозяйка пекарни), с улыбкой беседуя с кем-то из пары. За витринными стёклами было представлено так много разнообразной выпечки и даже кондитерских изделий, что у меня аж челюсть свело от желания попробовать хоть что-нибудь. Глаза разбегались, я нервно покусывал нижнюю губу, игнорируя холод, леденящий пальцы рук и ног. — Ты чего здесь стоишь нос морозишь? Внезапно раздавшийся голос сбоку заставил меня дёрнуться и обеспокоенно резко выпрямиться в спине. Я обернулся и увидел перед собой молодого парня примерно моего возраста и роста с насмешливой улыбкой на устах, причудливым блеском в глазах и примечательной родинкой под левым глазом. В руках он держал тяжёлую коробку средних размеров. — Эй, ты что? Язык проглотил? Чего внутрь не заходишь, спрашиваю? — Т…так ещё не время, — едва смог выдавить из себя я, растерявшись. — Не думаю, что тётушка будет против, если ты переждёшь пару минут внутри, — задумчиво хмыкнул парень и подошёл ко входу. Подцепив локтем ручку двери, он ловко принажал на неё и, чуть приоткрыв дверь, подставил ногу в образовавшуюся щель. — Ты только не лезь ей под руку, и всё будет хорошо, — с весёлым ехидством непонятно зачем подмигнув мне, парень распахнул дверь, заставив колокольчик вновь зазвенеть, и подставил корпус, чтобы та быстро не захлопнулась обратно. — Заходи, — он кивнул мне, пропуская вперёд. — И так уже синющий весь, аж ресницы побелели. — Спасибо, — немного рассеянно ответил я и, кивнув в знак благодарности, быстро проскользнул внутрь пекарни, не желая заставлять незнакомца ждать. — Тётушка! — тут же звонкий и резвый голос из-за спины заставил меня вздрогнуть от неожиданности. — Тётушка! Твой любимый дегустатор пожаловал! Удивишь меня своими вкусняшками? — Уён-а! Сколько раз тебя просила так громко не кричать, — обеспокоенно выбежав из кухни, сердито возмутилась женщина, вытирая руки о полотенце. — Соседи ведь могут ещё спать! — Прости-прости, — жалостливо начал умолять парень, хлопая глазками. — Пленительный запах твоих изумительных творений лишает меня рассудка. Не могу себя контролировать! — Как вы с ним справляетесь? — сдерживая довольную улыбку, цокнула языком женщина и, покачивая головой, взглянула на ранее вошедшую пару. — О, а тебя я впервые вижу, — изумилась хозяйка, заприметив меня. — Новенький? — Та не, этот парнишка стоял за дверью, слюни пускал, — как ни в чём не бывало ответил звонкий парень. — И как благородный малый готов был в ледышку превратиться, отказываясь заходить внутрь до указанного времени. Вот я его и затолкал сюда, — самодовольно хмыкнул парень, переглянувшись со всеми. — Я занесу коробку на кухню? — Да, — хозяйка кивнула тут же сорвавшемуся с места Уёну. — Поставь на стол около холодильника. И не задерживайся там! — вдогонку крикнула женщина и тяжело выдохнула. — Ох уж этот парень… Ты пока проходи, присаживайся, не стесняйся, — ласково обратилась она ко мне, подойдя чуть ближе, — я быстренько заварю чаю, достану из духовки булочки погорячее, и отогреем тебя. — Спасибо, но… — Возражения не принимаются! — вкинув руку кверху, запротестовала женщина, пригрозив указательным пальцем. — Юнхо, пожалуйста, проследи, чтобы этот бедолага никуда не сбежал, пока мы с твоей новоиспечённой невестой поварганим немного на кухне. Чувствую, этот ваш лисёныш там уже на мои яблочные конвертики покушается, — хозяйка вновь с шумом выдохнула, но после тепло улыбнулась. — Пойдём, дорогая. Усевшись за небольшим столиком возле стены, я в неловкости склонил голову и начал нервно теребить и заламывать фаланги окоченевших пальцев. Высокий улыбчивый парень и шагу не сделал в мою сторону, видимо решив не нарушать личные границы, но его присутствие рядом всё равно отзывалось неприятным напряжением. В пекарне было тепло и уютно — только сейчас я осознал, насколько сильно продрог и замёрз. Неприятное покалывание кожи, сразив меня неожиданно от перепада температур, постепенно отступало, тело стало млеть и расслабляться. К моменту когда мне захотелось расстегнуть пальто, молодая особа вынесла мне на подносе большую чашку чая и тарелку с двумя круассанами. — Тётушка просила извиниться, что мы так долго. Уж больно ей хотелось угостить тебя не только классическим круассаном, но и шоколадным, — девушка дёрнула плечом, — мы ждали, когда их можно будет вынуть из духовки. Так что будь аккуратнее и не обожгись. — Спасибо, — учтиво кивнул я, краем глаза заметив, как выжидательно смотрит на девушку высокий парень; с кухни показались хозяйка и парень с родинкой под левым глазом, с довольным выражением лица уплетавший яблочный конверт за обе щеки. — Спасибо, я крайне признателен вам за всё, — привстав с места, я в благодарности склонил голову перед всеми. — Кушай на здоровье, — улыбнулась женщина, — и ни о чём не тревожься. Я хотела угостить тебя за счёт заведения, но этот хитрый лисёныш попросил записать всё на его счёт. — Записать на счёт? — изумившись, я уставился на весёлого парня и опешил. С чего вдруг такая щедрость? Нет ли в этом скрытых мотивов? Мой недоумевающий встревоженный взгляд заставил морщинку проскользнуть между бровей Уёна. Я виновато мотнул головой и вновь склонился в благодарности. — Спасибо. — Как-нибудь сочтёмся, — хихикнул парень. — Тётушка, мы пойдём. Распрощавшись с хозяйкой, трое незнакомцев покинули пекарню, а спустя пару минут к прилавку выстроилась приличная очередь. Оказалось, немало горожан было взбудоражено приятным ароматом тёплого хлеба, и многие хотели начать свой день со вкусной выпечки добродушной хозяйки «Liberty». Немного погодя, сильно отвлёкшись на шум и разговоры посетителей, я приступил к уже остывшей еде. Если бы не урчавший живот, возможно, я бы так и наблюдал за мирской суетой простых людей. Взглянув на тарелку с круассанами, я чуть не захлебнулся подступившей слюной. Выпечка выглядела так аппетитно, а мне так хотелось есть, что я даже не заметил, как быстро за чаем умял всё за обе щеки. Шоколадный круассан оказался настолько восхитительным лакомством, что я слегка запрокинул голову назад, смакуя потрясающий вкус. Даже во дворце во время пиршеств не подавали столь изумительных блюд. Опомнившись, я взглянул на часы. Мне срочно было нужно возвращаться в свои покои. Быстро собрав грязную посуду, я отнёс всё в специально отведённое для этого место и, кивнув занятой хозяйке на прощание, стремительно направился к выходу, но прямо в дверях налетел на девушку, столкнувшись с ней лицом к лицу. Она испуганно взглянула на меня, откинув волосы со лба, и тут же её встревоженное выражение лица приобрело совсем другой вид — вокруг её выразительных глаз стали собираться лучики весёлых морщинок, она с усилием сминала алые, слегка растрескавшиеся от холода губы, и из последних сил сдерживала улыбку. Её странна реакция заставила меня нахмуриться. — Простите, — прикрыв ладонью рот тихо сказала она и, откашлявшись в кулак, приняла более серьёзный вид. — Простите, что чуть не снесла вас, но… — она снова в неловкости смяла губы. — Но вы немного испачкались в шоколаде, — она ласково улыбнулась и прокрутила пальцами в области рта. Я ничего не ответил и от непонимания и странного смущения чуть опустил голову, всё ещё хмурясь. Казалось, что незнакомка говорила всё на полном серьёзе, но мне слабо верилось, что такое могло произойти со мной на самом деле. Выдержав мой пристальный взгляд и видя моё смятение, не отступая в сторону, девушка стала что-то искать в своей сумке. — Вот, держите, — незнакомка протянула мне небольшое карманное зеркальце и аккуратно сложенную салфетку, — убедитесь сами, — мило хихикнула девушка, наградив меня искрящимся странным теплом взглядом. Не сразу приняв из её рук вещи, я недоверчиво поднёс зеркальце к лицу, но как только увидел своё отражение, почти сразу залился краской до ушей. Весь мой рот был измазан в шоколаде, как и утверждала незнакомка, а я, боясь поверить её словам, изображал из себя не пойми кого. В неловкости и смущении я опустил голову, сжавшись всем телом, и прикрыл глаза ладонью, но, вспомнив про испачканные губы, тут же спустил ладонь ниже. Меня пробрал неловкий смех. — Ничего, с каждым бывает, — боязливо положив руку мне на спину с улыбкой пролепетала девушка, — вы так очень милый. — Всегда мечтал такое услышать, — самоиронично хихикнул себе под нос я и улыбнулся, — простите за… За такое… Стараясь подобрать правильные слова, чтобы точнее описать то неловкое положение, в котором мы оба оказались, я слишком резко обернулся на незнакомку, почти соприкоснувшись с ней носами. Она испуганно дёрнулась и отшатнулась назад и чуть было не упала, зацепившись подошвой массивных ботинок за выступающий порог. Я едва успел среагировать и вовремя ухватил её за талию. По законам физики, несмотря на отчаянное желание самостоятельно сохранить равновесие, девушка качнулась в мою сторону и всем хрупким телом прижалась к моей груди. — Всё в порядке? — взволнованно поинтересовался я, заглядывая ей в лицо. Она подняла на меня растерянные бегающие глаза и горячо выдохнула в область шеи. От её тёплого близкого дыхания по спине прошлись мурашки. — Эй, голубки! — низким похрипывающим голосом обратился к нам кто-то из-за спины. — Что встали на проходе? Я могу пройти? — А, да, — обернувшись, я обратил внимание на грузного мужичка с пакетом хлеба, за ним стояло ещё несколько суетящихся человек, которым мы преградили путь. Машинально прижав девушку ближе к себе и услышав её неловкий писк, я отшагнул в сторону вместе с ней. — Да, конечно, извините, — виновато склонил голову я, выпустив из рук незнакомку. — Спасибо, парень, — хмыкнул мужик, — не перепачкай в шоколаде свою красавицу, — добавил он с широкой улыбкой, намекая мне на испачканные губы, и вышел из пекарни. Мы проводили взглядом всех тех, кого задерживали, виновато склоняя головы перед каждым, и в неловкости переглянулись. Её глаза сияли озорным блеском, уголки губ были чуть вздёрнуты кверху в милой улыбке. Девушка скользнула по моему лицу аккуратным медленным взглядом, будто пытаясь заострить внимание на каждой незначительной детали, чтобы получше разглядеть и запомнить меня, и снова беззвучно хихикнула, завидев всё ещё размазанный вокруг моего рта шоколад. — Простите. Со мной такое впервые, — робко проговорил я, сминая губы, и, вспомнив про салфетку в руке, начал старательно вытирать рот, посматривая на себя в зеркальце. — Надеюсь, вы всё-таки в порядке? — В порядке, — кивнув на мой внимательный взгляд, она смущённо опустила глаза и в неловкости закусила нижнюю губу. — Всё в порядке, — повторила она, чуть отшагнув в сторону, и застенчиво начала теребить серёжку. — Всё в порядке? — обеспокоенно отзеркалил и поинтересовался я. — Да, — она неловко откашлялась, — не знаю, говорил ли вам кто-нибудь, и не знаю, зачем вам мои слова, но… — на её красивом лице внезапно выступил стыдливый румянец, она едва заметно сглотнула и, справившись со своими эмоциями, одарила меня самой искренней и мягкой улыбкой. — У вас очень милое родимое пятнышко сбоку.

***

Голова раскалывается. Веки такие тяжёлые, что не разомкнуть глаз. Тело ноет, особенно сильно отдаёт в плечо левой руки, во рту ощущается неприятный металлический привкус. Кажется, я лежу на чём-то холодном. В ушах вакуум, но за дезориентирующим далёким звоном слышатся чьи-то голоса. Делая усилие над собой пробую пошевелить рукой. Мышцы сводит, и от перенапряжения тело начинает дёргаться и содрогаться в неприятных конвульсиях. Рвано вдыхаю, но размеренно выдыхаю, стараюсь расслабиться и вспомнить, где я и что со мной произошло. Перед глазами начинают мелькать смутные воспоминания. Помню, как мы сошли на берег и суетливо начали к чему-то готовиться. Помню, как на крыше какого-то здания горели свечи. Помню звонкий смех по-хорошему взволнованного Уёна. Помню, как мы, кажется, с Саном прячемся за какими-то ящиками то ли подглядывая, то ли наблюдая за кем-то. На улице темно, но все ещё достаточно тепло. Помню, как засмотрелся на звёзды и как неожиданно завыла сирена, как мы все сорвались с места, едва успев замести следы, и как случайно мы встретились лицом к лицу с двумя надзирателями. Помню бесконечные лестницы и коридоры, сбитое дыхание и жар тела. Помню белые мундиры, выстрелы, топот сапог. Кажется, мы повстречали Юнхо. Переговариваясь шёпотом, они с Уёном знатно поцапались. Помню, как мы из последних сил сдерживали тяжёлую металлическую дверь, которую пытались снести надзиратели. Помню, как Сан продолжал отбиваться, отчаянно сопротивляясь воздействию парализатора, ему прилетело ещё пару доз. Помню командный крик Ёдони… Откуда она взялась там? Юнхо тут же, минуя всех и каждого, помчался к выходу, едва успевая ускользнуть. Помню, как тяжело дышащую Ёдони с язвительной ухмылкой на губах окружили, и как совершенно не думая я подставился под выстрел, предназначенный ей. Помню, как она ласково гладила меня по волосам, злилась и ругалась на меня, но при этом с диким волнением, оглядываясь по сторонам, приговаривала, что всё будет хорошо и что в этот раз я обязан справиться с воздействием этой неприятной жидкости, от которой так быстро стали каменеть мышцы, гораздо быстрее, потому что я нужен ей. Невольно из груди вырвался глухой стон, я сжался от боли и только сейчас обнаружил, что мои руки и ноги неприятно стянуты ворсистой верёвкой. Мне едва удалось разлепить глаза, но взгляд ни на чём не фокусировался; звон в ушах усилился, но за ним стали отчётливее слышны голоса. Тяжело дыша, прижимаясь щекой к холодному бетонному полу я смотрел куда-то прямо перед собой. Картинка никак не хотела становиться чёткой, а мне не хватало сил заставить себя взглядом ухватиться хотя бы за что-нибудь. Кажется, кто-то стал звать меня по имени. Потихоньку расплывшиеся краски стали принимать свои естественные очертания, и первое, что я смог рассмотреть, оказалось бессознательное тело Сана, лежавшего прямо у меня в ногах. За ним виднелась чья-то фигура. Боковым зрением я уловил какое-то движение и попытался чуть приподнять и развернуть голову, что далось мне с дикой болью. На стуле привязанные к друг другу спиной к спине сидели двое: парень с примечательной маленькой родинкой под левым глазом и звонким как дверной колокольчик смехом и случайная незнакомка, чья мягкая улыбка на пороге «Liberty» открыла мне двери совсем в другую жизнь.