Цена

Джотаро нередко думал о том, куда привела его жизнь. На самом деле, мужчина жил совсем неплохо: за свои предоставляемые услуги Куджо мог позволить себе больше, чем среднестатистический обыватель, и не испытывал острых потребностей вообще в чем-либо. У него была очень активная деятельность: брюнет ехал по разным странам, только, правда, надолго за границей не задерживался и на местные достопримечательности никакого внимания не обращал, хотя на его месте точно мечтали бы оказаться многие туристы, которым не по карманам приходилось многократные путешествия и обеспечение комнат лучших отелей. Но была единственная вещь, и о ней не положено было знать никому, за исключением уж слишком узкого круга лиц. Да и то, Куджо связывался с ними из необходимости, предпочитая держаться и от них как можно дальше. На руках к Джотаро была кровь. Никто не смог бы измерить литры, протекающие через пальцы до сих пор, да и никто бы не позволил. Джотаро уже давно не важно, кто лежит в земле и скольких еще придется забить досмерти собственными кулаками. Джотаро — стендъюзер, и ничем, кроме Стар Платинума не убивал, но разве есть разница в этом, когда твой инструмент — твое же воплощение? Джотаро давно пережил отвращение и безысходность, поэтому его мало что интересует, кроме сигарет и способа выполнения заказа. А Куджо был весьма популярен, но не все были даже в курсе о настоящей личности мужчины. Золотое правило, требующее предельной аккуратности и осторожности, как и вся деятельность в нелегале в целом, но Джотаро было уже нечего терять, а прозвище осталось еще со временем смерти матери. Но одним из тех, кто был способен нанять Куджо для каждой своей прихоти, был Дио. Мужчина всегда раньше проверял, на кого работает, а сейчас — дело привычки, но узнал немного, лишь выйдя на какой-то шум с археологами еще несколько десятков лет назад. Что именно наделал этот Дио, японец уже не разбирался, откровенно наплевав. Времена, когда он переживал по этому поводу, прошли, и в большинстве случаев его волновала только цель. Но Джотаро никогда не мог бить женщин. И не собирался, как и детей, поэтому иногда предпочитал бросить работодателям краткое «не возьмусь» и уйти без лишних слов, но куда чаще он даже не являлся, просто получая данные заранее. Дио был щедр. За каждый отказ прибавлял бешеное число нулей, стараясь совратить, и Джотаро как-то подумал, что если бы попал к нему на несколько лет раньше, то определенно бы согласился. Дио выглядел, как последний ублюдок, хотя за свою короткую жизнь Куджо повидал очень много неприятных личностей. И блондин определенно возглавлял этот список. Таких Джотаро не любил больше всего. Обаятельная и харизматичная гнида, которая заставит не раз пожалеть о знакомстве с собой, ещё и до кучи влиятельная. Следовательно, способная достать тебя из-под земли. Куджо не раз получал на свои новые номера сообщения именно от этого говнюка. И Джотаро было откровенно поебать на его взгляд. Он имеет стенд со способностью останавливать время — на жалкие секунды, но такие решающие в подходящие моменты, определяющие финал каждого невыгодного исхода в другую сторону, и в принципе может за себя постоять, поэтому мало о чем волновался. Разве что досадно цокал, когда кому-нибудь удавалось обвести его вокруг пальца, но с каждым разом это повторялось все меньше. И Джотаро было абсолютно похуй на все слухи об этом Дио от других наемников, с которыми брюнет даже не разговаривал. Без разницы на все его слова, не касающиеся заказа. Он нравился Дио и блондин одновременно его недолюбливал. — Ты привередлив, но лучше всех моих работников. Куджо всегда молчит на все реплики нанимателя, когда он их произносит с какими-то объяснениями или принятием заказа. Он ничего не слушает, занимаемый своими мыслями. И, на самом деле, у него сообразительная, но тупая местами башка, потому что Куджо не сразу замечает, что отклонять заказы от Дио стал гораздо реже, пока вовсе не прекратил. Это не означало, что японец изменял своим принципам, просто блондин быстро догадался о предпочтениях мужчины. Дио всегда назначает встречи ночью. Всегда находится спиной к нему, всегда полураздет, судя по голым спине и плечам, и редко поворачивается лицом. Почти никогда. Впервые он увидел его глаза, когда Дио произнес: — Надо убрать троих стендъюзеров. Ты найдешь их в столице канады: они довольно шумные, поэтому тебе не доставит проблем найти их. Уверен, это в твоих силах. Только профессинализм позволил спросить вместо глупых вопросов этот: — Сила стендов? — Двое среднего и один ближнего боя. Один может создавать иллюзии, остальные не так опасны. Раньше они работали до тебя, поэтому не беспокойся: хорошими ребятами их сложно назвать. — Мне без разницы, какие они. И когда Джотаро вышел, ему показалось, что он видел красный блеск. С задачей, к слову, он справился, пускай и не без потерь. Плащ был безбожно убит, футболка разодрана и джинсы порваны, приходилось заменять их новыми вещами. Меньше всего Куджо любил шляться по магазинам и уходить от липнувших к нему девушек. Он оставался холодным, надменным для окружающих, но внутри был сильно озадачен: с каких пор Дио знал, что платит владельцу стенда? Очень маловероятно, что он в этом случае не был способен видеть их, но, выходит, сам являлся стендъюзером? Как много блондин знал о нем, если узнал даже это? Мужчина ничего не спрашивал. Он не хотел разбираться с этим дерьмом, пока оно не спешило нагло напрямую к нему обращаться. К тому же, ничего не было ясно. На этот раз перед заказчиком что-то светится. «Свечи», — разглядывает Джотаро, но не отказывается от привычки скупо расписывать детали задания. — С тобой очень трудно разговаривать. Брюнет на это только вяло поднимает бровь. Он никогда не видел смысла беседовать по лишнему делу, неговоря уже о Дио, который любил отвлечься на совершенно непредсказуемые и не менее бестолковые темы. — Садись. Распей со мною вино, — блондин призывающе машет рукой с вызывающим маникюром, черным и острым. Манера речи у этого подонка была странная. Образ, вне сомнения, был, и его придерживались и выликооепно отыгрывали, но когда всякие придурки выбирали стиль аристократов? На них... Работодатель тянул и одновременно нет. Весь язык тела был утонченным, плавным, несмотря на то, что в основе Дио даже ничего толком не делал при встречах с любимчиком, и все другие жесты в сравнении с этим казались простыми, какими-то грубыми. А еще высшее сословие точно не ходило полуголым. Хотя Джотаро никогда не понимал, что творится у таких в голове. — Я не пью. Дио не молчит долго. Словно ожидает такой ответ и лишь берет что-то и уже ленно показывает белые трубочки. — Тогда, быть может, сигареты привлекут тебя? И паскуде действительно удается завлечь Джотаро, но он был выше какой-то привычки, чтобы из-за нее так глупо попадаться в чьи-то лапы. Его пытались заманить в автомобиль, как ребенка на конфетку. Внезапная ассоциация оказалась мерзкой, усилив нежелание поддаваться. — Нет. Дио вздыхает, но Куджо не уходит, предчувствуя какой-то пиздец. — Сядь, Джотаро. И его словно холодной водой окатывает, но самообладания и контроля хватает, чтобы сохранить невозмутимый внешний вид. Джотаро послушно садится, потому что это уже пахнет проблемами. Теоретически, пока что, решаемыми и без хлопот. Слепо следовать указам и быть в невыгодном положении было совсем непривычно. В свете пламени глаза Дио не кажутся красными, как ему когда-то казалось. Лишь непонятного оттенка, который он до этого не встречал у своих собеседников. Блондин имел длинную копну волос, густую, чем мог видеть японец. Ей бы позавидовали многие его одноклассницы и сокурсницы. Внешне наниматель представлял из себя красивого человека, способного расположить к себе лишь внешностью, хотя сам Джотаро надолго наедине с таким типом не остался бы, чуя что-то непонятное в нем, но так и не в силах определить, что конкретно сбивало с толку. Он взял олин из бокалов с низкого столика, расположенного перед ними, не изменяя характеру движений. — Тебе бы цены не было, будь более послушным, — и тут Дио как-то странно улыбается, смотрит на него пронизывающе, и не то, чтобы Джотаро комфортно здесь сидеть. Не от простого взгляда. Нет. От контекста, который он не понимает. И совсем скоро Джотаро поймет, почему Дио боялись.