Почему Бог кровоточит

Бог может умереть. Уилбур был в этом уверен. Тело его спасителя лежало перед ним; на нем были шрамы, напоминания о том, сколько раз его ломали, карта боли, которую он пережил. Он почти не двигался, но его тело было напряжено, его грудь вздымалась вверх и вниз, что говорило о страхе. Дрим боялся умереть. Это означало, что он мог. Когда Уилбур прижал лезвие к его горлу, он заплакал и с тех пор не останавливался. Дрим тихо всхлипывая, не смея шевельнуться, возможно, он научился этому в тюрьме. Что бы там ни случилось, он быстро превратился в добычу. Уилбур молился своему богу, и его бог молился в ответ. Он держал лицо Дрима в своих руках, вытирая слезы, когда мужчина содрогнулся от его прикосновения. — Тсс, все в порядке. Все в порядке. Не волнуйся, боль скоро пройдет. Уилбур мягко пообещал. — Это скоро закончится. – Чего ты хочешь от меня? — спросил Дрим, его голос почти не дрогнул, но был тихим и осторожным. Он, должно быть, привык к таким вещам. — Почему ты освободил меня из тюрьмы? только для того, чтобы убить здесь? – Они не позволили бы мне убить тебя в тюрьме. – Почему? Почему ты хочешь убить меня? – Дрим в отчаянии ерзал в веревках: –Я обещаю, что бы я ни сделал тебе, я исправлю это. Мне жаль. Прости, только не убивай меня. Я... я не смогу вернуть людей к жизни, если я мертв, что, если кто-то снова умрет? Я смогу вернуть их, я могу вернуть кого угодно, Уилбур, пожалуйста . — Ш-ш-ш, — мягко прошептал Уилбур, поднося палец к губам. – Мы не хотим, чтобы кто-то еще услышал, да? Они все обещали убить тебя, если тебя увидят на свободе, и они не будут так добры как я. Дрим закрыл рот и глаза, слегка кивнув при этом, заметно сдерживая рыдание. — Я убью тебя, Дрим. Он говорил спокойно и плавно, как будто говорил о чем то незначительном и обычном. – Мне придется. Я поклоняюсь тебе, Дрим. Ты сделал для меня больше, чем когда-либо можешь себе представить, и я никогда не был так благодарен. Единственный способ, которым я могу отблагодарить тебя, это стать тобой. Это только быть таким, как ты, чтобы иметь власть над жизнью и смертью. Быть богом. Дрим покачал головой, его нижняя губа дрожала, когда он пытался заговорить. — Ты сумасшедший, Уилбур. Он посмотрел на него сквозь заплаканные ресницы. — Ты сумасшедший, и я думаю, что это моя вина. Убив меня, ты не станешь богом. Это не так работает. Всё это работает не так , и ты сошёл с ума, если так думаешь. Просто отпусти меня. — О, я знаю, что, убив тебя, я не стану богом. Уилбур откинулся на пятки, чтобы просмотреть на Дрима: –Чтобы действительно быть богом, как ты, нужно гораздо больше, чем это, иначе я бы застрелил тебя в тюрьме и ушел. Нет, что-то подобное требует гораздо большего. Это требует молитвы, жертвы и таинства; – что? — После того, как я убью тебя.. Уилбур снова наклонился к Дриму, крепко зажав ему рот рукой: – я щас отдеру кусок твоей плоти и сожру ее. Дрим ещё больше задрожал. Его глаза расширились от ужаса, когда он попытался вырваться из хватки Уилбура. Ужасно громкие рыдания просачивались сквозь пальцы Уилбура, словно мелкий песок. Уилбур закрыл нос Дрима, перекрывая воздух. Он не мог рисковать, что их поймают, это слишком важно. Дрим заскулил, жалобно всхлипывая, слезы брызнули из его глаз. Но вскоре рыдания прекратились, так как он обнаружил, что совсем не может дышать. — Замолчи, и я дам тебе снова дышать. Это не то, как ты должен умереть. Дрим кивнул, как только мог, и Уилбур отпустил его. — Не надо, — прошептал Дрим усталым и надломленным голосом, — не убивай меня. Я умоляю тебя, я сделаю все, что ты захочешь, только не убивай меня. — Ты умоляешь меня? Уилбур решил развлечься мольбами Дрима. – Да . Я умоляю тебя. Я сделаю все, что угодно, клянусь. — Тогда попроси немного повежливее. – Пожалуйста, пожалуйста, Уилбур , я могу дать тебе все, что ты хочешь, я могу оживить для тебя кого угодно, я могу помочь тебе, я могу быть полезным, клянусь. Пожалуйста, только не убивай меня. Пожалуйста, я не хочу умирать. — Прости, Дрим. Уилбур улыбнулся ему, проведя рукой по влажным волосам. – зачем мне использовать тебя, если я могу сделать это сам? Дрим мог только качать головой в поражении, зная, что ему никак не победить. Между ними воцарилась тишина, и Уилбур подождал, пока дыхание Дрима замедлится. Он действительно чувствовал себя плохо. На самом деле все это было не по вине Дрима, но у него было то, чего хотел Уилбур; что- то ему нужно . Последствия только что обрушились на него. Лицо Дрима было бледным и влажным. Он держал глаза закрытыми, лишь моргая от слез, которые продолжали наполнять их. Он потел, как в лихорадке, и трясся, как умирающий лист на ветру. Он терся запястьями о веревки, но все равно продолжал сопротивляться. От образа захватывало дух, и Уилбур хранил его где-то в самых холодных уголках своего сердца, чтобы полностью согреть. Его бог был прекрасен. Священнее любой церкви. Внезапно он наполнился убеждением, и у него потекли слюнки от перспективы стать еще ближе к тому, чему он поклонялся. Стать единым со своим кумиром в святом союзе чистого спасения. Не было ничего, что он хотел больше. Он склонился над телом, в котором жил его бог, и сложил руки вместе, когда он начал плакать и начал молиться. – Прости меня, прости меня за этот грех. Прости меня за молитвы, которые покончат с тобой. Я ничего не хочу, кроме как возвеличить твое имя. Я не хочу ничего, кроме как быть вассалом твоей славы и сосудом для твоей силы. Твой дар моей жизни привел к моему дару твоей смерти. Ты проклял себя, благословив меня. Так благослови эту мертвую душу и дай мне свою власть над живыми и мертвыми. Прости меня, трусливого грешника. Аминь. Дрим принял молитву с жалостью. Его глаза были тусклыми и подавленными, когда он говорил. – Я прощаю тебя. Слова были произнесены в поражении и слабости. Возможно, им не хватало убедительности, но сердцем Уилбур чувствовал, что они были искренними. Свобода встретила Уилбура, которую он мог сравнить только с возрождением. Он чувствовал, как с него сбрасывается бремя, когда новая жизнь бьет его на полной скорости. И он начинает плакать и плакать, и восхвалял своего Мессию. Единственное благословение полностью уничтожило его, когда он бросился через тело перед собой. – Спасибо! Уилбур вскрикнул в грудь Дрима, чувствуя, как она вздымается под ним. –Спасибо Спасибо Спасибо. Я обещаю, что все это того стоит. — Не думаю, Уил Уилбур вынул из кармана маленькое лезвие. Он переполз через Дрима, держась одной рукой, а другой прижимая нож к горлу мужчины. Дрим задрожал под ним, но открыл глаза. Они были достаточно близко, чтобы Уилбур мог чувствовать дрожащее дыхание Дрима на своих губах. Он мог видеть каждую новую слезинку, формирующуюся в глазах Дрима, и наблюдать, как они деликатно протекают. — Мне очень жаль, Дрим. — сказал он, готовясь сделать это, обнаружив, что это труднее, чем он ожидал, и стыдясь своей нерешительности. Ему было жаль человека, который обладал этой силой. – Мне тоже. Именно Дрим сблизил их губы и при этом вонзил лезвие себе в шею. Так что Уилбур сопротивлялся, пока не опустил голову Дрима обратно на землю. Дрим целовал его так долго, как мог, но сдался, когда перестало хватать сил. Уилбур ощутил вкус крови на губах Дрима, которой он подавился, когда она вылилась изо рта. Он выпустил нож из руки и ощутил рану, из которой пролилась кровь, скользнул пальцами в рану, расширив ее, заставив кровь вылиться быстрее. Дрим плакал от боли, издавая только булькающие звуки, когда он тонул в собственной крови. Новые слезы продолжали течь по его лицу. Однако звуки стали стихать. Пульс под его пальцами начал замедляться. Глаза Дрима стали тусклыми и холодными, когда Уилбур отстранился. Каждая последняя унция жизни испарилась и исчезла. Дрим умер. Его бог умер. И Уилбур убил его. Густой красный ихор пролили ради Уилбура; на труп, на убийцу, в лужу на грязной освященной земле. От бога к больному грешнику, убившему его. Уилбур позволил своим рукам зависнуть над телом, легко скользя по коже. Оно до сих пор теплое — О господи, прости меня. Больше он ничего не мог сказать, так как начал рыдать, и боль настигла его. Каждое рыдание сотрясало его тело и сотрясало его так сильно, что он не мог удержаться. Он лежал над телом единственного, что его еще волновало. Он почувствовал слабость и отчаянно вцепился в труп, молясь молитвой, в которую не знал, как верить. – Спасибо за прощение грешника. Прощение мужчины, имевшего наглость лишить тебя жизни. Спасибо, что простил меня. Но он не сожалел. Он был благодарен за эту возможность участвовать в том, чем был благословлен только он. Он откинулся на спинку кресла, мысленно готовясь. Ему нужно было отнестись к этому с грациозным почтением. Уилбур поднял кинжал чуть ниже грудины трупа, мягко вонзив его в плоть. Он осторожно провел ножом, хотя и дрожал от возбуждения. Убить, съесть и возрадоваться Он был вне себя от благословения. Он разорвал труп после разреза и жадно посмотрел на благословенное таинство. Уилбур погрузил руку в углубление грудной клетки, схватил легкое и жадно вытащил его. В самом легком почти ничего не было на вкус, но пряный вкус крови наполнил его рот, когда он вкусил губчатый орган. Он закрыл глаза, чтобы насладиться этим чувством, медленно пережевывая его, пока кровь капала по его лицу и одежде. Еще не закончив, он схватился за желудок, разорвав его и позволив содержимому вылиться наружу. Он был тягучим и трудным для проглатывания, но он рвал его, решив насладиться каждым кусочком. Когда он ел, его сердце билось как бешеное, он никогда раньше не чувствовал такой чистой формы радости. Он никогда не был так близок с кем-то, кем восхищался. Он отстранился от плоти, позволяя своим зубам медленно погрузиться в нее. Казалось, что его мозг гудел в голове. Он залез рукой под грудную клетку в поисках сердца, обхватил его рукой и осторожно вытащил. Оно издало едва слышный звук, когда вырвалось из трубок, удерживающих его на месте. Он благоговейно держал сердце, позволяя своим рукам исследовать его и понимать. Чтобы понять сердце своего бога. Это было нечто далекое за пределами поклонения. Его руки крепко держали его, чувствуя его форму и текстуру. Его пальцы нашли свой путь вокруг каждого изгиба сердца, толкая их в артерии и чувствуя мягкую плоть вокруг них. Он высасывал кровь из артерий до тех пор, пока она не закончилась. Он разорвал сердце, позволив своему языку скользить по каждой поверхности, вылизывая ее дочиста, прежде чем откусить. Мускулы были добры к его зубам, когда они вонзались в мелкозернистое мясо. И он ел со страстью и благоговением, достойным того, кто ел бога. Уилбур с любовью посмотрел на лицо трупа и поднес руку к его подбородку, сначала восхитившись его сходством со своим богом. Затем он повернул голову, пока она не треснула, и разорвал, полностью отделив ее от шеи. Он держал голову в руках, отрывая от нее волосы, помогая ножом. Он ел, когда она была чистой, осторожно кладя в рот каждую часть плоти. Глаза высосал, а язык он отрезал. Каждый из атомов поглощал его так же, как он поглощал их. Он чувствовал почти голый череп в своих руках, позволяя пальцам скользнуть в его полости. Он ощупал каждый зуб, а затем провел руками по позвонкам. Камнем он расколол череп, вычерпнув пригоршни мозга. Даже не заботясь о том, чтобы держать его вместе, когда он ел его. Уилбур хотел знать каждую часть этого. Знать каждую частичку своего бога, знать то, что знал он, и чувствовать то, что он чувствовал, в опьяняющей форме восхищения. Он ел, пока череп не стал настолько чистым, насколько это было возможно. Затем он оголил руки и бедра. Не теряя времени, наслаждайтесь ими. Нежное и свежее мясо сводило его с ума. Маниакально от радости всего этого. Его руки и лицо были скользкими от крови, его одежда была полностью мокрой. И он ел, сдирая кожу и разрывая плоть, пока ничего не осталось. Ничего не осталось, кроме несъедобного и кости тела, которое когда-то удерживало человека, которому он поклонялся. Нет большего уважения, чем принять дух бога в форме его тела. И он был удовлетворен. Так он лег рядом с пустым хозяином его жизни и заснул.