Усталость

      Наруто с усилием приподнялся, пытаясь насильно раскрыть ещё спящие глаза. лето было жарким, пожалуй, даже слишком, и ночи являлись не привычной прохладой тени и лёгким свежим ветерком, а душными воздушными массами, которыми было невозможно дышать. Всё тело парня оказалось вспотевшим, он чувствовал, как неприятно липнет его кожа ко всему, к чему прикоснется. Невыносимо жарко. Во рту так пересохло, что было нечем сглотнуть. Посидев ещё пару минут, чтобы дать проснуться оставшимся частям тела, Наруто встал на колени и, оперевшись на правую руку, выставил левую ногу вперёд. Потом опора перешла на неё, и оставалось только добавить правую ногу. Кажется, готово.       То, что Наруто делал всю жизнь, не задумываясь, сейчас, тёмной летней ночью, казалось чем-то потрясающим, на грани невозможного. Неудивительно, по правде говоря. В последнее время дела в Конохе шли всё хуже. Участились нападения, международные конфликты то и дело вспыхивали то тут, то там. Обстановка накалялась слишком быстро и, пожалуй, уже накалилась до тех пор, что стала клубком сплавившейся проволоки: её наличие неопровержимо, как и её плачевное состояние в целом, но распутать всё, довести до какого-то разумного тезиса, основополагающего в данных обстоятельствах, возможно, являющегося кратчайшим путём к решению мировых проблем, сесть за стол переговоров, обсудить — всё это не более чем позабытые мечты. Ощущение постоянного напряжения сказывалось на всех, от Хокаге до простых жителей, не являющихся ниндзя. Наруто не стал исключением. Вместе с этим, увеличение миссий отпечаталось на его лице пока едва заметными синяками, непривычными для ясного лица, отражающего порой совершенно глупые, но такие же ясные мысли. Между тем, эти мысли путались, и пусть энергичная натура ещё пылала, но лишь внутри: иногда на ее проявление просто не хватало каких-либо сил.

«Что ж, это мой путь ниндзя. Если не пройду через такие времена, как я собираюсь стать Хокаге?»

      Думая так, он наверняка был прав. Хотя ещё не догадывался, что в будущем недосып ему обеспечит не геройство, постоянные сражения и сложнейшие миссии, а бумаги, количество которых ежедневно увеличивается в геометрической прогрессии. Узумаки сделал несколько шагов в сторону тары с такой желанной водой, стоявшей подле дерева. Поверхность жидкости завораживающе отражала лунный свет, и это было не то же отражение в луже, ручье или озере, что кажется обыкновенным в солнечный день, а нечто иное. Прекрасное. Потрясающее.       До дерева оставался лишь шаг. Наруто приподнял голову, чтобы глянуть на его ветви: там наверняка по кем-то и когда-то установленному обычаю расположился Какаши-сенсей, заснувший с книгой в руках или лишь притворяющийся, что спит. В этот момент взгляд перехватило совершенно другое. Ночной лесной пейзаж показался таким чудесным, что Наруто позабыл, для чего встал. Бесшумный и неподвижный, за исключением привычного стрекотания цикад… Перемешавшись с ещё не исчезнувшими сонными фантазиями, этот лес стал наделён непостижимыми уму способностями и наполнен уникальными историями. Призраки, полульвы-полулюди, загадочные странники… только сейчас, среди немой листвы, это может оказаться правдой. Наруто услышал стук собственного сердца. Громко, громко, чрезвычайно громко! Всё онемело, он перестал чувствовать покалывающую стопы траву, слабо сжатые кулаки, душный воздух. Только одно чувство время от времени разливалось даже слегла приятной волной по телу. Это усталость ныла в расцарапанных коленях.       Как спокойно. Господи, как же хорошо! До того, что кажется, будто мир пожалел тебя, закрыл от всех бед и войн, и позволил остаться на какую-то жалкую минуту в тишине. Жалкую, но такую бесценную. Потрясающе. — Наруто… Может, ты ляжешь всё-таки?       Парень вздрогнул. Машинально приподняв веки, он увидел расплывчатую фигуру Саске, но, без сомнений, нахмуренную и чертовски сонную. — Ты меня слышишь?       Вдруг голос оказался женским. Открыв глаза вновь, Узумаки обнаружил слева от себя Сакуру. Видимо, Учиха тоже был частью неразборчивой дремоты, овладевшей парнем так внезапно и напористо. — Проснулся… Ты давно тут…находишься?       Наруто осознал, что стоит, облокотившись лбом на грубую душистую кору дерева, того самого, на котором наверняка спит Какаши. Как он умудрился уснуть в таком положении, одному богу известно, но то, что ему это удалось — неопровержимый факт: Сакура может подтвердить. — М-м… Не зна-а-аю… — Иди-ка укладывайся, — девушка ловко подхватила под руку напарника. — Я помогу. Она не лгала — нежные женские руки поддержали Наруто в этом нелегком бою против непередаваемой усталости. И вот, после блистательной победы, она легла рядом, но не слишком — им обоим было слишком жарко.       Сакура прекрасно понимала, что чувствовал этот человек, бессильно сопящий подле нее. Хотя ей думалось, что наверняка он устал не только от всего, что его окружало: бесспорно, этот парень ежедневно уставал от самого себя. Это чувство потрясающей проницательности во всем, касающемся товарищей, было присуще только ей. И она, конечно же, видела, как сильно изматывает её друга вдобавок ко всему исчезнувший отовсюду придурок Саске. Это событие проявлялось в каждом действии, движении и слове Наруто. Она отчетливо это видела.       Тем временем ночь не собиралась давать ни одной лишней секунды, чтобы выспаться. Она тянулась, но, вместе с этим, казалось, бежала слишком стремительно. Все, кого отправили на миссию в соседнюю страну, вновь крепко спали, чтобы проснуться, почувствовать боль в каждой конечности тела и увидеть красные, но по-прежнему улыбающиеся глаза друг друга, поломанные грязные ногти и стёртые до крови ноги.       Несмотря на это, кто бы ни взглянул на эту беспощадную ночь, он бы непременно был до глубин души потрясён. И ему бы показалось потрясающим абсолютно всё, что он бы почувствовал тогда. Будь это реальность или сон — всё едино.