you’ve gotta get up and try

      Паудер сидела за столом в баре и перебирала цветные стеклянные шарики. Она сама не знала, зачем делает это, но это приносило ей удовольствие. Паудер нравилось наблюдать, как они переливаются и вспыхивают цветными огнями на свету, который едва-едва пробивается через окна бара. Она тихонько посмеивалась, и ее голос довольно отчетливо было слышно в большом помещении – в это время суток почти все посетители покинули бар.       Вандер любил такие дни – когда можно закрыть бар пораньше, поднять стулья и, протирая стойку, наблюдать, как Паудер, смешно шевеля носом, потягивает через трубочку какой-то коктейль. Паудер иногда казалось, что это его любимое время суток. В эти моменты лицо Вандера выражало спокойное удовлетворение. Иногда на него наслаивалась легкая грусть, и тогда его глаза затуманивала дымка. Но Паудер достаточно опрокинуть стакан, или начать пародировать старика Бензо, чтобы Вандер снова вернулся в реальный мир, а на его лице забродила эта широкая мягкая улыбка.       Все началось с уютного семейного вечера.       И огня.       Вандер как раз отошел от стойки, чтобы принести любимый сироп дочери, когда Паудер услышала на улице необычный звук. В Зауне часто было шумно, особенно на крупных улицах. Люди ругались, даже дрались иногда. Но этот звук был Паудер незнаком - резкий и громкий хлопок. Что это могло быть? Паудер потянула носом и почувствовала какой-то странный запах. Обычно в их баре не пахло ничем подобным, хотя посетители часто, совершенно не стесняясь, дымили своими сигарами и трубками. Но таким ядовитым дымом Паудер не дышала уже давно. Она вдыхала его единственный раз в жизни. И это тот случай, который она ни за что не хотела бы пережить заново.       Паудер соскользнула с высокого барного стула и повела головой, пытаясь понять, откуда доносится этот пугающий запах. Он становился все ощутимее, и вот Паудер уже начала лихорадочно кашлять. Перед глазами встали картины десятилетней давности. Те, которые она ни за что не хотела вспоминать.       Паудер сильнее прижала к груди потрепанного плюшевого кролика, будто он мог защитить ее от чего-то, кроющегося за наружной дверью. Она была заперта – Паудер точно это знала, ведь папа Вандер лично щелкал замком сегодня вечером. Но запах – этот ужасный, выводящий из равновесия запах – все равно проникал внутрь. Эта дверь – не помеха ни для него, ни для ужасных воспоминаний, которые он несет с собой.       Паудер стояла посреди зала, с ужасом глядя на двойные, обитые железом двери. Она не могла сдвинуться с места, она не могла даже выдавить из себя ни единого жалкого звука. Она застыла, скованная ужасом, уже практически задыхаясь от жуткого кашля.       Прошла целая вечность, но Паудер все-таки услышала шаги. Это папа Вандер неторопливо поднимался из подвала, неся, как она все еще способна была помнить, ее любимый сироп. Хотя теперь все это не имело значения. Вандер преодолел лестницу, остановился на секунду, чтобы перевести дыхание, а потом открыл дверь.       -Вот и я. И посмотри, что у меня…       Вандер оборвал себя на полуслове. Сначала он увидел Паудер, застывшую в центре зала. Он хотел спросить, что произошло, но затем и сам почувствовал запах.       Вандер поставил банку с сиропом на стол и быстро подошел к дочери. Его лицо окаменело, только беспокойная складка на лбу выдавала волнение. Но он все же слегка улыбнулся Паудер, сжал на мгновение ее плечи и сказал что-то, кажется, что все будет в порядке. Наверняка ничего страшного не произошло. Заун – это не то место, где можно надышаться свежим воздухом.       Вот только все эти увещевания были напрасны. Паудер не обманешь. Она знала этот запах. Сколько раз он мерещился ей во сне, будил по ночам. Она никогда и ни с чем его не спутает. И никогда не перестанет бояться.       Это запах пожарища.       Запах катастрофы.       Вандер обошел ее и направился к двери. Паудер хотелось закричать, чтобы он не открывал ее. Чтобы не впускал катастрофу в дом, иначе уже ничего нельзя будет исправить.       Но она молчала. Она не могла даже заплакать и схватить его за рукав. Она не могла сделать ничего…       -Подожди здесь, малышка. Я только гляну, что там. Я скоро вернусь.       Вандер подошел к двери, из-за которой несло этим ужасным пугающим запахом, обернулся на мгновение, чтобы бросить ей ободряющую улыбку.       Неужели это была последняя его улыбка, которую Паудер видела в своей жизни?       Врата в ад открылись с тихим щелчком.       Вандер охнул и отшатнулся назад. Запах гари стал невыносимым, а из-за дверей несло жаром. Он прикрыл руками глаза, и вместо того, чтобы бежать, попытался разглядеть, что происходит снаружи. И тут он снова охнул – так резко и страшно.       -Нет!.. – Вандер смотрел на что-то снаружи широко открытыми глазами, и в них отражалось пламя. – Нет, только не это…       Он обернулся, всего на секунду, чтобы бросить Паудер поспешное: «выходи через черный ход!», а затем исчез за дверью.       И ад поглотил его.       Паудер не сразу осознала, что чары разрушились, и она может снова двигаться. Она поняла это, когда услышала свой дикий отчаянный вопль. Ее голос сорвался и замолк, и она бросилась к двери. Той, за которой исчез Вандер. Она схватилась за ручку и дернула дверь на себя, но затем с криком отскочила. Ей показалось, что языки пламени тянутся к ней, стараясь схватить, утащить в бездну вслед за всеми, она потеряла…       Нужно выбираться!       Паудер развернулась и бросилась в обратную сторону. Черный ход. Так можно выйти на улицу. Там она найдет Вандера. Там она… она сделает что нибудь. Она не даст этому случиться снова.       Паудер слишком долго провозилась с замком. Руки не слушались. Пальцы – как холодные дохлые черви. Но она все же справилась. На нее дохнула ночная прохлада. Такая странная и неуместная сейчас, когда на другой стороне здания разверзается ад.       Паудер знала эти переулки наизусть, могла пройти по ним с завязанными глазами, и даже не подсматривая через узкую щелочку. Но сейчас она спотыкалась о каждый неровный булыжник и опрокидывала контейнеры с мусором. Она шаталась, как раненный зверь. Паудер бежала вперед, на площадь, ощущая, как по лицу стекают непрошенные, опасные сейчас слезы.       Паудер начала задыхаться, но вот уже увидела впереди отблески пламени. Скоро она будет на площади, и сможет что-то сделать, помочь, спасти…. И тут она почувствовала, как за шиворот ее схватила чья-то грубая рука.       Паудер задохнулась, когда ее худое тело ударилось о стену и упало в кучи мусора. Она широко открывала рот, глотая воздух и пытаясь рассмотреть, глазами, полными слез, того, кто это сделал.       Перед ней стояла расплывающаяся темная фигура. Пламя освещало ее сзади, создавая зловещий ореол, но Паудер узнала ее. Она узнала ее, даже не смотря на то, что не видела эту фигуру в баре Вандера почти уже год. Но она помнила – помнила, что грубая рука, швырнувшая ее в кучу мусора, была когда-то ласковой, треплющей по волосам и несильно щипающей за щеку. Паудер знала ее. Но знала другой. И оттого ей стало еще страшнее.       -Севика… - прохрипела Паудер. Она не могла набрать достаточно воздуха на нормальную речь. А может, дело было и не в воздухе, который становился все горячее. Дело в ужасе, который снова сковывал ее тело.       Паудер едва могла разглядеть глаза Севики на темном лице. Но ей почудилось, что они смотрели на нее… с презрением?       -Ты такая же, как твой отец, - бросила Севика.       Потом она тоже исчезла, и Паудер услышала жуткий скрежет. Задыхаясь, она вскочила со своего места и увидела, что путь прегражден. Севика загородила выход из переулка каким-то мелким торговым трейлером. Паудер почувствовала, что снова впадает в панику. Мышцы застыли, не давая сдвинуться с места, а в горле пересохло. То ли от страха, то ли от разгоряченного, воняющего гарью воздуха. Преграда высилась выше ее головы, и Паудер поняла, что не сможет перебраться. Путь отрезан. Она не успеет, она не сумеет помочь. Опять…       -Помогите! - закричала Паудер, сглатывая комок, отбиваясь от когтей, раздирающих горло изнутри. - Кто-нибудь! Помогите!       Ноги подкосились, и Паудер опустилась на колени. Дышать стало почти невозможно, и она кашляла, сгибаясь дугой, прижимая к груди потрепанную игрушку. Если вернуться в дом и попробовать выйти через главную дверь – еще можно успеть. Да, еще есть шанс…       Она не успела распрямиться, как услышала звон стекла. В следующее мгновение алая вспышка из окна на верхнем этаже сказала ей о том, что дом – больше не безопасное место. Паудер закричала от ужаса и боли. Она была заперта здесь, а Вандер где-то там – в самом эпицентре этих жестоких событий. Она не могла здесь оставаться. Нужно что-то делать. Немедленно!       Паудер отошла на пару шагов, чтобы разбежаться, и бросилась на преграду. Бесполезно. Ударившись об нее всем телом, Паудер снова оказалась на земле. Преграда была выше нее, а стенки гладкие – никак не забраться. Никак не преодолеть. Паудер растерла слезы по лицу, сжала лапу кролика изо всех сил и осмотрелась по сторонам.       Стена рядом с выходом из переулка – старая, камень в ней выщерблен от времени. Кое-где можно было ухватиться руками. Возможно, в некоторые дыры даже удастся сунуть ее узкие ступни. Это может быть ее единственный путь.       Паудер жестко вытерла глаза. Ничего сейчас не должно было мешать ей. Ноги дрожали, а пальцы снова стали безжизненными и непослушными, но она должна была хотя бы попытаться. Она не могла сидеть здесь и ждать, когда Вандер придет на помощь. Ведь он мог и не прийти.       Паудер устроила кролика в капюшоне. Вытерла вспотевшие ладони и брюки. Стена сейчас казалась ей высокой и неприступной. Паудер сглотнула и заставила себя смотреть только перед собой.       Камень крошился под ее весом. Пару раз она едва не упала, но, сдирая пальцы в кровь, умудрилась удержаться. Паудер хотелось только свернуться калачиком и заплакать, но она лезла дальше, кусая губы и сдерживая рыдания. Вот она уже забралась на достаточную высоту, чтобы влезть на перевернутый трейлер. Паудер осторожно поставила на него одну ногу. Затем перенесла весь свой вес. Наконец, она резко отлипла от стены и уцепилась пальцами за металлический каркас.       Слишком неосторожно. Трейлер качнулся в сторону, и Паудер едва не упала назад. Она схватилась за него изо всех сил, и почувствовала, как драгоценная ноша в капюшоне медленно выскальзывает. Паудер обернулась вовремя, чтобы увидеть, как кролик исчез в темноте сырого переулка. Но недостаточно быстро, чтобы успеть схватить его.       -Нет! – закричала она, и слезы, непрошенные, ненужные сейчас, все таки брызнули из глаз. – Нет, пожалуйста, нет!       Паудер кричала в пустоту переулка, обиженная на несправедливость жизни. Она не могла вернуться за ним – пальцы были содраны, и ей уже было не преодолеть этот подъем. Ей пришлось оставить игрушку позади. Оставить на съедение пламени, которое скоро вырвется из дома наружу.       Паудер укусила губу, отвернулась. И толкнула себя на мостовую.       И вот, наконец, она смогла рассмотреть, что происходит. Паудер замерла в немом шоке.       Статуя – огромная, в два человеческих роста, значащая так много почти для каждого жителя нижнего города, - объята пламенем. Пожар, начавшийся отсюда, сейчас захватил практически всю площадь. Полыхали трейлеры, лавки, несколько лачуг. И, конечно, горел бар. То место, которое Паудер могла назвать домом.       Уже второй твой дом сгорает на твоих глазах. Ты джинкс!       Паудер завыла и повела глаза в сторону. Это сейчас неважно. Надо найти Вандера. Надо спасти его, не дать ему пропасть…       Глаза болели от ярких вспышек пламени, но Паудер продолжала усердно искать. И, наконец, заметила его широкую фигуру. Но что с ним? Почему… почему он лежит на земле?       Паудер закричала и бросилась к нему. Тут и там дорогу преграждали обвалившиеся куски дерева, металла и прочего мусора. Вода в фонтане, окружавшая статую, кипела и поднималась вверх обжигающим паром. Дышать было нечем, но Паудер упорно пробиралась к цели. Она не сомневалась – если только она дойдет до Вандера, с ними обоими все будет хорошо. Нужно только дойти, коснуться его, поднять на ноги – и они будут спасены.       Паудер затормозила около очередной преграды. Языки пламени метались из стороны в сторону, как умалишенные, не давая разглядеть в них малейшую лазейку. Может быть, можно перебраться по бортику фонтана? Паудер подняла взгляд на ужасающий огромный факел. От него исходил адский жар. Пройти совсем рядом с ним? Как она сможет это сделать?       -Сейчас. Я уже сейчас, - бормотала Паудер себе под нос. Она медленно подступалась к фонтану, стараясь привыкнуть к неимоверному жару и заставить свое тело перестать так дрожать. Она уже схватилась за бортик, чтобы одним махом подняться на него, когда боковым зрением увидела движение. Темная фигура, вышедшая точно из самого ада, шагнула на площадь.       В хаотичном мельтешении пожарища трудно было что-то разглядеть, но Паудер поняла, что это не Севика. Фигура была ниже ростом и уже в плечах. С ног до головы она была укутана в какой-то плащ. Паудер попыталась разглядеть лицо незнакомца, но тут поняла, что оно тоже скрыто. На его лице была надета маска.       Кто бы это ни был, он был одет как заунец. Никакой кричащей аляповатости, свойственной гостям из верхнего города. Это не был миротворец – их форму Паудер бы узнала. Это был свой. Но почему он стоит? Он видит человека, видит, что тот в беде, но почему не пытается ему помочь?       Тут зашевелился Вандер. Он приподнялся над землей на локте и уставился на фигуру в плаще. В глазах Вандера отражалось пожарище. Они стали большими и блестящими. Он… плакал? Паудер не могла поверить в это. Она никогда не видела слез на его лице, даже когда он погружался в самые свои тяжелые воспоминания. Что случилось?       Он ранен?!       Сердце рванулось к нему, и Паудер завыла. Ее голос заглушили треск пламени и грохот обваливающихся конструкций.       Незнакомец сделал еще несколько шагов вперед. Паудер поняла, что они с Вандером говорят, но не могла расслышать ничего из-за шума вокруг. Она посильнее обхватила бортик и рывком поднялась на него. Жар опалил правую сторону тела, и снова слезы потекли по лицу. Но она не может сдаться. Не сейчас.       Она двигалась медленно, глядя только себе под ноги. Она не имела права на ошибку. Но Паудер поняла, что приближается к цели – до нее стали долетать обрывки фраз. За ревом пожарища она едва узнавала голос Вандера. Он казался каким-то хриплым и надломленным. Паудер не могла разобрать слова, пока вдруг не услышала знакомое имя.       -Силко…       Паудер заставила себя не поднимать голову. Потом. Она узнает, о чем они говорили позже. Сейчас это неважно. Сейчас надо добраться до Вандера и помочь ему. Потому что этот странный человек… Паудер чувствовала, что он не поможет. Паудер чувствовала, что он пришел не для того, чтобы спасти Вандера. Паудер понимала, но боялась признаться самой себе.       И тогда она услышала голос незнакомца. Он говорил с какой-то странной, прыгающей интонацией, как будто голосовые связки не вполне его слушались. Резко и рвано.       И снова это имя.       -Силко был жалким слабаком. И я убил его – сказал незнакомец.       Паудер задохнулась, точно ее резко ударили под дых. Она не смогла удержаться, и вскинула глаза. Вандер был едва виден за змеящимися языками пламени. Его лицо…. Почему Паудер не видит на нем удивления? Ведь это миротворцы! Смерть дяди Силко – это их рук дело. Вандер всегда говорил это… он… он ведь говорил?       Вандер продолжал лежать, словно прикованный к этому проклятому месту. Он смотрел на незнакомца. Только вот…. Он был незнакомцем для Паудер. Но для Вандера?       Паудер забыла обо всем. Она стояла на месте, не ощущая больше опаляющего пламени со всех сторон. Глаза немилосердно слезились, весь мир превратился в подернутую дымкой картину бездны. Но Паудер продолжала изо всех сил всматриваться в две фигуры на площади.       -Я болезнь, которая расползается по Зауну уже много поколений, - проговорил незнакомец. Его голос приобрел шипящие ноты. – Я Кансер.       И последние его слова, которые Паудер удалось расслышать с огромным трудом, были: «Тебе стоило добить меня семнадцать лет назад».       А потом она закричала от ужаса, потому что незнакомец поднял руку и сдернул маску. Чернильная тьма заливала его лицо, и единственное, что Паудер смогла увидеть – это огромный, полыхающий адским светом глаз. Глаз, уставившийся на Вандера прямо из бездны. Оттуда он пришел, и туда же собирался утащить его.       Паудер бросилась вперед, не обращая внимания на жалящий ее кожу огонь, на валящиеся вокруг горящие палки. Ей нужно было преградить этому чудовищу путь. Не дать протянуть свои лапы за Вандером. За ее отцом. Она не позволит…       Звон.       Яркий свет.       Долгое время это все, что Паудер видит и слышит.       Она не чувствует свое тело в пространстве. Она не чувствует даже это пространство. Есть только свет и звон. Нет даже времени.       Но вот что то начало появляться. Под затылком и спиной – каменная брусчатка. Перед глазами – темное небо и поднимающиеся в него искры. Последними в уши влились звуки. Как через плотную вату, Паудер снова услышала треск и грохот.       Паудер с трудом повернула голову направо. Перед ее взором предстала гора полыхающих деревянных обломков. Прямые балки, оконные рамы…. Паудер поняла, что это – остатки какого-то здания. Память услужливо предоставила ей картинку и звук – вспышка света и оглушительный хлопок. Взрыв, который разнес дом на кусочки.       А где же монстр?!       Паудер напряженно всматривалась вперед и, наконец, через щели в груде мусора различила какие-то силуэты. Едкий дым на секунду поредел, и Паудер увидела его. Незнакомец лежал на земле. Кажется, в паре метров от того места, где стоял перед взрывом. Над ним склонилась другая фигура, замотанная во все черное, скрывшая голову капюшоном. Эта фигура, должно быть, оттолкнула чудовище от центра взрыва. Спасла его, а ведь все могло так просто закончиться…       Фигура в капюшоне выпрямилась и вдруг обернулась.       Паудер резко вдохнула. Тебя заметят! Приди в себя!       Она рывком перекатилась влево и поднялась на трясущихся ногах. Вандер лежал в нескольких метров от нее. Кажется, он не пострадал от взрыва, но его глаза все равно были закрыты.       Он ранен? Умирает?!       Паудер закричала на саму себя, заставляя заткнуться внутренние голоса. Она толкнула свое тело вперед. Шаг, еще шаг. Наконец, она смогла идти, не контролируя каждое движение.       Последние несколько шагов до Вандера она почти пробежала. Хлопнувшись на колени, Паудер прижала голову к его груди. Если бы не этот чертов звон в ушах… она ничего за ним не слышит! Из глаз снова покатились бессильные слезы. Но тут она поняла, что широкая грудь Вандера едва заметно поднимается и опускается от дыхания.       Он жив!       Паудер до крови прикусила нижнюю губу. Она не могла сейчас позволить себе разрыдаться. Там, за грудой обломков – враги. Теперь Паудер позволила себе произнести это слово хотя бы в уме. Они враги. Они хотят их убить. И Паудер должна их вытащить.       Она перекинула безвольную руку Вандера через плечо и поднялась на ноги. Постаралась обхватить его за спину, но рука не дотянулась, и Паудер только сжала его рубашку где-то около лопатки. Ноги будут волочиться по земле. Но это все, что она может сделать. Ей нужно уходить сейчас, пока враги не опомнились, пока они не отправились их искать. Нужно спасать свою жизнь и жизнь единственного родного ей человека.       Паудер делала один тяжелый шаг за другим. Спина и ноги тряслись от напряжения, но она продолжала двигаться. Откуда только в ней взялось столько сил?       Вот они добрались до ближайшего выхода с площади. Улица впереди резко сужалась, изворачивалась. Еще немного, и они утонут во мраке – растворятся в переулках Зауна и, на какое-то время, будут в безопасности.       И тогда Паудер позволила себе на мгновение остановиться. Повернуть голову и бросить последний взгляд на свой дом. Такие привычные, ставшие родными стены. Сейчас их пожирало пламя преисподней, явившейся из ниоткуда, чтобы снова отобрать у Паудер все, что ей было дорого.       Паудер глубоко вдохнула ядовитую вонь пожарища. Отвернулась, и канула во тьму.