Дыхание

      Эдди, возможно, должен был предвидеть этот срыв.       Но стоит признать: он воспитывал ребенка в одиночку, каждую ночь просыпаясь в тревоге от воспоминаний о войне. Развод, две работы — он изо всех сил пытался удержать хоть что-то под контролем, и на самоанализ просто не оставалось времени. И если чем Эдди Диас действительно владел в совершенстве, так это умением отстраняться от реальности.              Однако было по-настоящему нелепо оказаться застигнутым врасплох в супермаркете в десять утра, в один из своих редких выходных. Громкий взрыв, за которым последовала авария у магазина, парализовали его, и казалось, что все функции тела отключились.       У него уже случались приступы тревоги, чередующиеся с настоящими паническими атаками, которые ему всегда удавалось подавлять. Причиной могла быть двухчасовая смена в автомастерской или настойчивая просьба Кристофера почитать на ночь более длинную сказку. Или же это были его родители, следившие за ним за обеденным столом, словно хищники, ожидая, когда он рухнет под тяжестью своей боли, когда он зальёт кровью свою тушку, чтобы забрать Кристофера и сказать: «Мы знали, знали, что однажды ты сломаешься, знали, что ты не выдержишь».       Но ничего из этого не походило на то, что произошло в супермаркете. Его тело покрылось мурашками, он даже не чувствовал, как зажат в пальцах список покупок. Эдди повторял себе снова и снова: «Дыши, идиот, просто дыши». Он даже не запомнил, как ударил мужчину, коснувшегося его плеча, чтобы спросить, все ли в порядке. Не помнил и того, что произошло потом — он уже был где-то за океаном, в песках Афганистана, истекающий кровью. Вокруг него была лишь смерть. Эдди никогда не приходилось быть жестоким, пока он не попал туда, где каждый выбор сводился к одному: стрелять или умереть, драться или умереть, отдать свою душу — или умереть.              Любопытно, что когда тетя вытащила его из тюрьмы, вложила ключ в его ладонь и сказала уехать из Эль-Пасо на лето, взять с собой Кристофера и попытаться восстановить то, что осталось от него самого, он не стал возражать. Он был готов.       В отличие от его родителей. — Ты не можешь просто взять и уехать, Эдмундо, — произнес отец с таким видом, будто сейчас дым повалит из ушей. И Эдди бы не удивился. — Мне тридцать лет, ты больше не вправе указывать, что мне делать, — спокойно ответил Эдди, аккуратно складывая рубашку в сумку. — А как же Крис? А работа? — Мать подключилась, выступая в паре с отцом, осыпая его упреками со всех сторон. — У Криса закончилась школа, а я — «уволился со всех работ на грани нервного срыва» — взял небольшой перерыв. И потом, сейчас лето. Это не такая уж проблема. — Кристоферу нужна стабильность, ему необходимо… — Сейчас лето, мама. Я же не переезжаю насовсем. Ты можешь хоть раз дать ему просто отдохнуть?       Мать обиженно надула губы, а отец скрестил руки на груди. — Ты сам не свой, Эдмундо. Ты меня не знаешь. И уж точно не теперь. Ты вообще когда-нибудь знал меня? — Мы уезжаем, и точка. — Это ошибка. — Значит, я совершу ошибку. — Ты поступаешь эгоистично. — Значит, я буду эгоистом. — Эдмундо…       Эдди застегнул сумку, перекинул её через плечо и вышел из комнаты, боясь, что, останься он там ещё немного, не сможет сдержать слезы.       

***

— Как получилось, что мы никогда раньше не были на пляже?       Эдди бросил взгляд на Кристофера через зеркало заднего вида. Его сын обмотал свои наушники вокруг шеи и, игнорируя планшет в руках, глядел восхищённым взглядом на калифорнийские виды. — Мы живём в Техасе. Там и так полно песка.       Крис посмотрел на него с недоумением. — Это просто отстой, пап.       Эдди рассмеялся, притормаживая на красный свет. Они въехали в маленький городок у побережья, где находился их пляжный дом. Он помнил, как в детстве его тётя часто бывала здесь, но у него самого никогда не было возможности поехать с ней, так как родители вечно придумывали различные отговорки. — Зато мы здесь сейчас, дружище. Думаю, тебе понравится.       Крис хмыкнул, глядя на группу подростков с досками для серфинга, проходивших мимо. — Не терпится увидеть океан.       Загорелся зелёный свет, и Эдди нажал на газ.       Дом находился на побережье океана, в собственной уединенной части пляжа всего в паре кварталов от общественной зоны. Почти сразу Эдди заметил признаки запустения, что было неизбежно, учитывая, что прошло не менее пяти лет с тех пор, как его тетя Пепа в последний раз пользовалась домом. Но это было лучше, чем ничего, к тому же, он все так же восхищал своим крыльцом и креслом-качелями, двумя стульями расставленными на песке перед домом и песчаным асфальтом, ведущим к нему. Его глаза уже разбегались по сторонам. Ему потребуется привнести сюда парочку изменений если они собираются здесь провести два с половиной месяца, а также сделать более комфортные условия для Криса. Но пока что они были слишком уставшими и голодными, а он практически ощущал, как Кристофер вибрировал в своем кресле.       Припарковав машину на маленькой гравийной площадке за домом, Эдди вдохнул солёный воздух. Это было словно пощёчина — резкая, но отрезвляющая. Он надеялся, что на этот раз всё будет иначе. Внутри он чувствовал: что-то обязательно изменится. Иначе он просто не выдержит. — Давай, сильные ноги, — сказал он, подхватывая Криса и ставя его на землю. Тот быстро опёрся на костыли и с улыбкой двинулся к дому. — Слышишь, папа? Это море! — воскликнул Кристофер с восторгом, полным радости и нетерпения. Эдди закинул сумки на плечо, решив, что отдохнёт позже. — Конечно, слышу. Иди рядом, пока не дойдём до дома — песок здесь неровный.       Крис послушно следовал за ним, слегка покачиваясь, пока они не поднялись на крыльцо. Эдди вставил ключ в замок и открыл дверь.       Внутри всё было запущенным и покрытым слоем пыли, но потенциал дома всё ещё ощущался. Вся жизнь разворачивалась на первом этаже: кухня, две спальни, гостиная и читальный зал. Он помнил, как Пепа фотографировала это место в те времена, когда часто бывала здесь. Сейчас же это был лишь призрак прежнего уютного дома. Но он мог вернуть ему былой облик.       Кристофер ходил по дому, осматривая каждый уголок. — Как тебе? — спросил Эдди, чувствуя, как в животе скручивается тревога. В конце концов, им придется провести здесь целое лето и он не был уверен, что будет делать если Кристофер его возненавидит.       Но сын обернулся и улыбнулся. Часть тревог Эдди сразу отступила. — Думаю, мне здесь понравится, пап.

***

— Вы нормально обустроились?       Эдди, держа телефон между шеей и плечом, вкручивал последнюю лампочку в кухонную люстру. — Да, место вполне неплохое.       С другого конца провода Пепа тяжело вздохнула. — Извини, что застали его в таком виде, мы давно там не были. — Не переживай, Пепа. Крису даже нравится помогать мне всё тут приводить в порядок.       Пока эйфория от нового приключения не прошла, сын с радостью помогал в первые дни. Но к концу первой недели они так и не сделали ничего, кроме закупок в хозяйственном магазине и заказов еды на вынос. Впрочем, Крис уже с нетерпением ждал следующей порции. — Просто помни, зачем ты здесь, хорошо?       Эдди спустился со стремянки и убрал её в шкаф. — Я знаю, Пепа. — Я серьёзно, Эддито. Ты не занимался собой последние три года. Пришло время заняться этим сейчас.       Закончив разговор, Эдди вздохнул. Это слово — «нужно». Он слышал его от Пепы, врача, психотерапевта. Тебе нужно признать случившееся, тебе нужно об этом говорить, тебе нужно снова позволить себе что-то чувствовать.              Правда заключалась в том, что он уже давно не чувствовал себя чем-то большим, чем просто телом с бьющимся сердцем. С первого же тура, а может, и задолго до него, Эдди ощущал себя оторванным от своего тела: от легких, в которых кружил воздух, и от сердца, перекачивающего кровь по венам. Будто все это были лишь отдельные части его сущности, но он не мог связать себя ни с одной из них.       Терапевты не хотели слушать его, а если и слушали, то тут же становились обеспокоенными и начинали разбрасываться словами вроде «лечебные центры» и «временное пребывание в стационаре». У отцов-одиночек, работающих на нескольких работах, не было времени на такие разговоры. Вскоре оказалось, что и его семья тоже не приветствовала подобные идеи — он был слишком близок к тому, чтобы сдаться и пустить все на самотек, что было просто недопустимо. — Пап!       Эдди очнулся от своих мыслей и обернулся к дверному проему, где стоял Кристофер. — Привет, дружок. Что такое? — Когда мы уже сможем пойти на пляж?       Эдди посмеялся и потрепал сына по голове. — Я как раз закончил дела, но уже поздно. Давай завтра? Позавтракаем, сходим за продуктами, а потом ты сможешь весь вечер закапывать меня в песке.       Кристофер рассмеялся, склонив голову. — Ты слишком большой! Мне понадобится много времени! — Что-то мне подсказывает, что ты справишься. Ну что, договорились?       Эдди протянул руку, и Кристофер крепко сжал её. — Договорились.

***

      Песок на пляже оказался приятным. Честно говоря, здесь всё было приятным: теплый песок на коже, легкий ветерок, развевающий волосы, и ослепительная улыбка Кристофера, который сидел на краю волны и наполнял ведро мокрым песком. Впервые за долгое время Эдди мог просто сидеть. — Пап, смотри!       Эдди прищурился, сняв бесполезные солнцезащитные очки. Кристофер уже наполовину закончил впечатляющий замок из песка. — Выглядит здорово, дружок! — Я делаю разводной мост!       Эдди не мог не улыбнуться. Это был именно тот момент, которого он хотел — чтобы Кристофер был счастлив и беззаботен и не думал о проблемах своего отца, который больше не знал как справляться с этим миром.       Оперевшись на руки, Эдди закрыл глаза, наслаждаясь моментом. Он не чувствовал полного умиротворения — спокойные мгновения для него никогда не были такими, но он думал или, по крайней мере, надеялся, что будь у него достаточно времени, оно бы пришло.       Когда он снова взглянул на пляж, его сердце подскочило к горлу. Песочный замок был заброшен, а Кристофера нигде не было видно. Эдди вскочил на ноги, его пульс участился, и взгляд заметался по пляжу. Он не мог уйти далеко...       Тут он заметил светлую копну волос сына, качающуюся на волнах на буги-борде. Это был не его борд, Кристофер нашел его где-то поблизости, хотя знал, что ему не следовало на нем кататься. Тогда почему он был на нем? Эдди рванул вперед, паника пронзила его вены, когда волна накрыла сына, и он исчез под водой.       Вокруг были люди, но никто ничего не заметил. Дети бегали рядом, родители смеялись, где-то играло радио, но никто не увидел мальчика с ДЦП, свалившегося с доски и бултыхавшегося в воде из-за того, что отец не удосужился научить его плавать. Эдди сделал лишь движение, готовый уже броситься вперед, но тут мимо него пронеслось тело, едва не сбив его с ног. Он разглядел лишь светлые волосы и бледную кожу, покрасневшую от солнца; Светловолосый незнакомец стремительно нырнул в волны и вытащил Кристофера на поверхность.       Охваченный облегчением и шоком, у Эдди подкашивались ноги, но он бежал им навстречу, пока незнакомец усаживал Кристофера на песок. Его сын кашлял, дрожал, а люди вокруг только начинали понимать, что что-то произошло. — Боже мой… — вздохнул Эдди, опускаясь рядом с сыном на колени. — Кристофер, ты в порядке? — Пап, — хрипло выдавил Кристофер, а затем согнулся, откашливая морскую воду. Эдди трясущейся рукой потирал ему спину, ненавидя это предательское дрожание. Он должен был следить за ним, он должен был быть внимательнее, его родители были правы, он такой весь, сука, бесполе… — Тебе нужно быть осторожнее, дружок. Буги-бординг может и не кажется сложным, но это не шутка.       Эдди запрокинул шею, вспомнив, что он не один. Глаза незнакомца перебегали с Кристофера на Эдди. Они были голубые, необыкновенно голубые. Эдди внутренне напрягся, готовясь к привычному разочарованию, осуждению или насмешке. Но вместо этого он встретил лишь искреннюю открытость в выражении лица незнакомца. — Привет, — сказал парень, коротко и просто, без укоров и без слов о: «Ты должен был следить внимательнее, иначе какой же ты отец?»        — Спасибо, — едва совладав с эмоциями, сказал Эдди, заключая сына в объятия. — Просто спасибо.       Парень взъерошил волосы и слегка улыбнулся. — Пустяки. Я заметил вас, когда вы только пришли. Увидел костыли… — Он пожал плечами так, будто в этом не было ничего такого, будто он только что не спас его сыну жизнь. — Никто не заметил… — прерывисто выдохнул Эдди, продолжая гладить сына по спине. — Я застыл на месте, никто заметил... кроме вас… — Это не пустяк. Незнакомец молчал несколько мгновений, а затем присел и попытался поймать взгляд Кристофера. — Ты в порядке, приятель? Кристофер печально кивнул. — Я видел как другие дети делают это, — на этот раз он повернулся к отцу, во взгляде которого читалось разочарование, — это казалось забавным. Эдди не любил излишне напоминать сыну о том, что «иногда ты не можешь делать тоже, что и другие дети», потому что подобные разговоры ощущались словно аккумуляторная жидкость во рту, сама мысль о том, что он вообще ставил предел стремлениям своего ребенка, что он не мог найти выход, что он подводил единственного человека, которого он никогда не хотел бы подвести.        — Ты раньше пробовал кататься на буги-борде? — спросил незнакомец.       Кристофер покачал головой. — Нет. — Вот в чем дело. Когда я впервые встал на буги-борд, я упал, даже не успев зайти в воду. В итоге сломал нос. Так что ты намного продвинутее, чем был я в твоем возрасте.       Кристофер рассмеялся. — Правда? — Абсолютно. Любое стоящее дело требует времени, приятель. Запомни это.       Их взгляды снова встретились, и Эдди почувствовал себя непомерно обязанным. Он снова сказал «Спасибо», потому что его мозг не способен был предложить ему ничего более внятного. Он ухмыльнулся.        — Меня зовут Бак, — представился парень, переключив свое внимание на Кристофера и кивнув в абстрактное место позади него. — Я собираюсь сейчас проводить урок серфинга, может ты хочешь остаться и посмотреть вместе с отцом? Может узнаешь полезные советы. Кристофер развернулся в объятиях Эдди, позабыв о переживаниях близкой смерти. — Можно, пап? Уже было поздно и он должен был думать об ужине, а также о том, как бы не испортить этот самый ужин и ..... так далее, и так далее. Но нескончаемый список дел оборвался, когда Кристофер посмотрел на него широко раскрытыми глазами. — Конечно, — ответил он. — Мы можем остаться и посмотреть.