Да чтоб ты сдох, Фрэнк Айеро!

Фрэнк сидит на диване перед телеком и набивает промокшие кеды мятой газетой. Брошенное полотенце он ловит не глядя. – Душ в твоём распоряжении, – говорит Джерард, перегибаясь через спинку дивана и забирая кед. – Дать тебе что-нибудь сухое? – Всё, если можно, – отвечает Фрэнк, вставая и потягиваясь. С мокрой чёлки ему на грудь капает вода. – Щас поищу, ты иди, – Джерард идёт в спальню и роется в шкафу, рассеянно прислушиваясь к звуку льющейся в ванной воды и дробному стуку дождевых капель по наружному подоконнику. Джерард решительно отодвигает в сторону штаны Майки, которые длинноваты даже ему самому, и достаёт свои спортивки. Футболку хватает первую попавшуюся, и даже откапывает нераспакованное бельё. Со стопкой одежды Джерард нерешительно замирает в коридоре. Неглядя швырнуть за дверь и тут же свалить? Подождать и насладиться зрелищем собственного студента в одном полотенце? Вода стихает, не оставляя Джерарду выбора. Фрэнк распахивает дверь, даже не отворачиваясь от запотевшего зеркала. Он сосредоточенно начёсывает влажную чёлку на лоб, не обращая внимания на застывшего Джерарда. – Вентиляция у тебя хреновая, – между делом отмечает парень, забирая из онемевших рук Джерарда одежду. – Спасибо. Тот не знает, куда смотреть, хотя совесть орёт отвернуться и уйти в монастырь прямо в босиком. Капли воды, сбегающие с Фрэнковых плеч; не просто жалкая полоска волос на животе, а густые тёмные завитки ниже, бесстыдно торчащие из-под белого полотенца. Его точёный профиль: ресницы, колечко в пухлой нижней губе, алый висок. – Чай? – выдавливает из себя Джерард. – А ты уверен, что не хочешь чего-нибудь погорячее? – как бы между делом роняет Фрэнк. И полотенце роняет тоже. *** Джерард широко распахнул глаза, дождался, пока зернистая картинка соберётся в привычный потолок и медленно повернул голову вправо. В темноте было почти ничего не видно, но он чувствовал запах Фрэнковых волос, его высохшей толстовки. На непозволительно близкой спине белели нарисованные позвонки. Джерард снова уставился в потолок, потрогал кончиками пальцев отметины на своей шее и стыдливо зажмурился. *** – Пиздец у меня ноги мокрые... – тянет Фрэнк, вылезая из хлюпающих кед. – Снимай носки, кинем в стирку. – Да пофиг, я сам, – отмахивается Фрэнк и в мокрой кофте идёт стирать носки в ванную, пошатываясь. Распахнутая дверь. Фрэнк трёт чёрный комок куском яблочного мыла. Носки кое-как размещаюся рядом с сушащимися тряпками. – Ты знаешь, – Фрэнк потягивается, – ты был там, на сцене, такой... Он устало прислоняется к косяку, подбирая слова, и Джерард видит скорпиона на его шее. – Какой? – Эротичный, что ли, – пожимает плечом Фрэнк и делает шаг вперёд. Скорпион слишком близко, но Джерард видит только ореховые глаза напротив, которые сияют ярче всяких прожекторов. – Джи, ты очень красивый. Не было сменной одежды, кед, спавшего полотенца – это всё Джерарду только приснилось. Но мягкие губы на шее – ближе к левому уху, у самой челюсти, – были. Было горячее алкогольное дыхание, и шершавые пальцы в волосах, и... И даже сбивчивый поцелуй, на который он ответил с жадностью, судорожно сжимая чужую толстовку. Это на самом деле? Не сон? Не предсмертный бред? Если даже так, Джерард больше никогда не хочет просыпаться. Но проснуться пришлось. Совесть бьёт по затылку свинцовой булавой, и Джерард разрывает поцелуй, тяжело дыша. – Мы... Нам нельзя... Ты пьян... – И что? – спрашивает Фрэнк и снова тянется вперёд, но Джерард выпрямляется и заставляет себя разжать руки. – Нельзя... – тихо и бессмысленно отозывается Джерард, щёлкая выключателем. Он вслепую добирается до кровати и заползает на дальнюю половину, ближе к окну, комкая влажную майку и бездумно пялясь в непроглядную черноту вельветовых штор. Только не оборачиваться. Он чувствует, как прогибается рядом матрас под тяжестью чужого тела. Прислушивается к размеренному дыханию. И засыпает сам.