Сколько лет можно жить в состоянии войны

Я был в своих желаниях несмел

Первый раз они увидели друг друга на школьной линейке в первом классе. Учительница поставила их рядом. И Динку, почему-то самой последней, хотя та круглощёкая девчонка, стоявшая перед Дианой, явно была ниже ростом. Недолго думая, Динка дернула её за хвост: «Эй, я выше тебя, и должна стоять здесь». И Света молча поменялась с ней местами. Зайдя в класс, Диана гордо уселась на заднюю парту, разглядывая кабинет, в котором ей предстояло проучиться всю начальную школу. - Кулаченко! Диана! Ты куда так далеко забралась? Ты оттуда с доски ничего не увидишь, - и учительница пересадила её на первую, рядом со Светой, этой девочкой с белобрысыми хвостиками и большими пышными белыми бантами. «Как у неё только голова от таких бантов не отвалится», - со злостью думала Диана, теребя свои тонкие косички с завязанными ленточками. Во втором классе эта наглая девчонка, изрисовала Свете всю тетрадку по математике, а там как назло, не было ни одной помарки, и стояли одни пятерки, и красивым почерком Анны Михайловны было выведено - МОЛОДЕЦ! В третьем классе, на контрольном чтении она смеялась, когда Света, краснея и пыхтя, пыталась прочитать текст на время, пока учительница не выгнала её за дверь. Да много чего было - и в четвёртом, и в пятом, и в шестом классах. И сидели они уже не за одной партой, а даже на разных рядах. И мышь живая в портфеле, и паук, и дохлый лягушонок, и жвачка в волосах. После седьмого класса летом Свету отправили в летний лагерь «Буревестник», и каково же было её разочарование, когда войдя в автобус, на заднем сидении она увидела Диану. Прощай чудесный отдых, прощай самый лучший летний месяц. Света была уверена, что такая долгожданная поездка в лагерь, обернётся для неё пыткой, и не ошиблась. Думала об одном: «Только бы не в одну с ней комнату попасть!» - Повезло тебе, Сурганова, я в соседней поселилась», - махнула рукой Динка в сторону своей комнаты. - Отстань от меня, дура! Что ты ко мне привязалась! Даже летом от тебя не отдохнуть! – прошипела в ответ Светка. Света так устала от Кулаченко и её выходок, что даже хотела попросить, чтобы мама перевела её в другую школу, пускай туда нужно было добираться на трамвае, но лишь бы подальше от Динки. Но потом решила, что это будет трусостью с её стороны, да и мама всегда учила преодолевать трудности, и, не боясь идти вперёд к намеченной цели. А цель у Светы была, ей с самого детства хотелось стать врачом, поэтому эта школа с химико-биологическим уклоном, была ей просто необходима. Из размышлений Свету вернул в реальность громкий свист, и тут же что-то больно ударило в макушку. Ей даже не нужно было поворачивать голову, чтобы узнать, кто свистел, а потом запульнул в неё шишкой. Конечно, Кулаченко, кто же ещё?! - Сурганова! Ты вечером на дискотеку идёшь? – раздалось в след уходящей Свете. Конечно после этого вопроса, ни о каких танцах Свете и думать не хотелось, но девчонки, соседки по комнате, очень сильно уговаривали, и ей пришлось согласиться. На танцплощадке все были разбиты на возрастные кучки, девчонки и ребята постарше танцевали поближе к источнику музыки, малышня была оттеснена на задворки. Как всегда бывает в таких лагерях, на танцы пришли местные ребята из соседней деревни, но вели себя смирно, не наглели. Звучали иностранные песни, которые Свете были в основном не знакомы, разве что модные - Модерн токинг и «итальянцы». Света никак не могла расслабиться и начать получать удовольствие от танцев, хотя танцевать она умела и любила, всё время, выискивала глазами Кулаченко, ожидая от неё очередного подвоха. Но Динки нигде не было видно. Танцы подходили к своему завершению, зазвучала любимая Светина песня Пугачевой «Миллион алых роз», и её пригласил на танец Вовка из старшего отряда, симпатичный, весёлый мальчишка, весь танец, смешивший Свету, рассказами из своей школьной жизни. Подходя к домику, где располагалась её комната Света, заметила в беседке компанию ребят из старшего отряда, играющих на гитаре и дернулась, услышав знакомый язвительный голос. - Наплясалась, Сурганова? – глаза Динки горели злым огнём. - А тебе-то что? – и Света не останавливаясь, пошла к своему корпусу под свист и улюлюканье гогочущей компании. А утром Света проснулась от ощущения, что всё лицо стянуто, и не возможно ни улыбнуться, ни что-нибудь сказать, посмотрела в зеркало, конечно, все щёки, лоб, нос были в зубной пасте, от едкого Поморина, лицо горело и всё покрылось пятнами. В столовой Кулаченко ехидно улыбалась: "Как ночь прошла, Сурганова? Сладко спалось после танцев?" - Отвали, - огрызнулась Света. Последней Светкиной каплей было, когда вместо сахара в её чае оказалась соль, и когда в выходные мама приехала её навестить, сославшись на плохое самочувствие Света, попросила забрать её домой. Отдых в лагере был безнадёжно испорчен. В восьмом классе. Динка нагло перехватила записку, которую передал Светке Игорь Петров, и прочитала её перед всем классом, Света покраснев, выскочила из кабинета. А после уроков поймала Динку за школой. - Кулаченко, ты вот чего от меня хочешь? Что тебе надо? Ты ж мне с первого класса покоя не даёшь, как только нас с тобой поставили рядом тогда на линейке. - Помнишь, значит? - Да ты не даёшь мне забыть, хотя и очень хочется. Вот зачем ты сегодня это сделала. - А нечего ему тебе записки писать! - С чего это ты будешь решать, что нам с ним делать? Влюбилась в Игоря? – и Светка ехидно прищурила глаза. - Дура! Да потому что… - Динка не договорила, развернулась, и пошла прочь от Светы. - Мы не договорили! - крикнула та ей вслед. Но Кулаченко, показав «где пришивается рукав», лишь прибавила шагу. А на восьмое марта Света нашла в своём портфеле праздничную открытку, где симпатичный заяц нёс в руках красивый букет тюльпанов. Света обвела глазами кабинет, остановила свой взгляд на Кулаченко, та смотрела прямо на неё, явно ожидая реакции, но, не выдержав Светкиного взгляда, покраснела, отвела глаза и выбежала в коридор. В девятом классе их послали на картошку. В автобусе было весело, Кулаченко, оказывается, довольно сносно играла на гитаре, они сидели с ребятами на задних сидениях и пели песни, не попадая в ноты, но зато от души. Света пыталась читать, но шумная компания не давала ей сосредоточиться. – Эй, Сурганова, а слабо на гитаре, это тебе не на скрипочке твоей пиликать, - провокатор Динка никак не могла успокоиться. - Мне. Не. Слабо. Давай гитару, - взяв из рук ребят гитару, Света подстроила инструмент и запела. Мой взгляд сроднился с гладью стекла, за которым зима из январских туч крошит белый песок. Тревога давит висок. Как много дыма ушло из-под выдохов дней, как хочется к ней… И кто бы дал мне ответ, какой длины стена от нее до меня. Давно изучен каждый штрих, давно изучен каждый шорох. Мой невидимый старик сушит слезы, будто порох. Заменив окно на потолок, зрачок застрял на паутине. Ты не видишь, как на дно идет мое: «Нет, не покинет». На циферблате число стрелки взяло в плен — это предел. День уткнулся в восток на старте и слег. Вздремнуть бы часок. Но мысли и слух забыли про сон — ждут в унисон. Слепое окно в своей немоте твердит о тебе. Давно изучен каждый штрих, давно изучен каждый шорох. Мой невидимый старик сушит слезы, будто порох. Заменив окно на потолок, зрачок застрял на паутине. Ты не видишь, как на дно идет мое: «Нет, не покинет…» - Классно играешь! И поёшь тоже неплохо, - Динка не ожидала, что Света примет этот вызов, и даже немного обалдела, как здорово у неё получилось. И голос очень хороший. - Света, а чью песню ты сейчас пела? – спросила учительница. - Да это одного малоизвестного питерского поэта, Ирина Анатольевна, а музыку я сама подобрала, - Свете не хотелось признаваться, что стихи её, и песня эта об одной несносной девчонке. Мысли о которой постоянно крутились в Светиной голове, не давая покоя ни днём, ни ночью. После сбора картошки, перед отъездом домой, пообедали и разбрелись по близ лежащим посадкам. Света бродила меж деревьев, когда увидела идущую навстречу Динку, прячущую что-то за спиной. Поравнявшись со Светой, Диана вручила ей маленький букетик осенних цветов: «Это тебе, Сурганова! За песню, классная она у тебя получилась!» - Ты где цветы взяла, в лесу такие не растут, - поинтересовалась Света. - Тут деревня недалеко, пришлось пощипать немного бабулькин палисадник, - засмеялась Динка. - Эту песню я сама написала, - не зная почему, вдруг разоткровенничалась Света. - А я знаю. Догадалась, - и Динка засмущалась, может быть потому, что очень хотелось, чтобы Света сейчас сказала, что эта песня о ней, о Динке, но Света промолчала, лишь кивнула в сторону автобуса: «Пойдём, уже пора назад уезжать»! И Динка нехотя поплелась к автобусу вслед за Светой. А через несколько дней, проходя мимо заднего двора школы, Света услышала, как Динка во всю свою лужёную глотку орёт песню Новикова «Помнишь, девочка, гуляли мы с тобой, и я бессовестно нарвал букет из роз». В десятом классе на уроке химии у Светы в руках вспыхнула спиртовка, обожгло руки, Света даже не поняла, в какой момент возле парты оказалась Диана, ловко потушила пламя и потащила её к медсестре обработать ожоги. Потом вызвалась провожать Свету домой, неся в руках её портфель. - Зайдёшь? Чаю выпьем, - спросила Света. - Мне ещё на урок успеть надо, мой портфель там остался, а ты пей чай Сурганова, и выздоравливай! В конце десятого класса во время культпохода в кино, смотрели только что вышедший в прокат «Жестокий романс», и Света на сцене объяснения Ларисы с Паратовым, не смогла сдержаться, сидела, шмыгала носом, утирая тыльной стороной ладони, ручьями катившиеся слёзы. Сидевшая рядом Диана протянула носовой платок, сжала Светкину руку, и так просидела до самого конца фильма. И это рукопожатие было таким успокаивающим, важным и нужным в тот момент, Света была очень благодарна Динке за эту поддержку. На выпускном экзамене по истории Динке попался совершенно ужасный билет про революцию 1905 года и первые военные пятилетки, если про революцию она могла хоть что-то наплести, поп Гапон намертво засел в памяти, то все эти пятилетки безнадёжно были перепутаны в голове. Динка, понуро опустив голову, рисовала каракули на листике для подготовки. Света мгновенно оценила сложившуюся ситуацию, спросив одними губами: «Билет какой?» Услышав Дианин ответ, покопалась под юбкой и незаметно передала исписанный мелким бисерным почерком листок с ответом. Вызвавшись отвечать, раньше времени отведённого на подготовку, Света тем самым спасла Диану, дав той возможность подготовиться к ответу. - Спасибо, Свет (наверное впервые назвав девушку по имени), ты меня просто спасла! - бросила мимоходом Диана, а Света так и осталась стоять возле кабинета химии. Экзамены позади! Всё сдано! Впереди выпускной и долгожданная взрослая жизнь. Идти на выпускной Диана не хотела, дурацкое платье с оборками, и пуговичками спереди, дурацкие туфли на каблуке, небольшом, но всё равно, неудобном. Только новая короткая стрижка (мама наконец-то разрешила обрезать волосы) создавала мало-мальски хорошее настроение. Всё чаще мысли возвращались к Свете, вот они окончат школу, и жизнь разбросает их по разным сторонам, и может быть они больше так никогда и не увидятся. А Динка так и не успела сказать главное, как Света ей нравится, и всё, что происходило долгие годы лишь попытки Динки обратить на себя внимание, не умелые и порой такие неуместные попытки. На выпускном Света была просто звездой вечера, играла на гитаре, пела, танцевала с одноклассниками, преподавателями, смеялась, а Динка подпирая стену актового зала, с грустью наблюдала за ней. Как всегда бывает на выпускных, за углом школы тайком разливали спиртное, запасливо кем-то принесённое. Света слишком много выпила, и, осмелев, проходя мимо Кулаченко, специально зацепила ту плечом. - Эй, потише, - возмутилась Динка. - А то что? - с вызовом, глядя прямо в эти наглые зелёные глаза. Динка схватила её за руку и потащила к выходу на улицу - Морду набьешь? Давай, ты же иначе не можешь! На улице как-то весь запал сошел на нет, но Светкины глаза продолжали метать молнии. - Дура ты, Светка, так за десять лет ничего и не поняла. - А ты объясни, может и пойму. Но только вот ничего не изменилось, да, Диана? Я вот это – дура, столько раз за эти годы слышала, что сейчас совершенно не удивлена. Динка подошла вплотную и несмело поцеловала Светку прямо в губы. - Так понятнее? - Я понятливая, ещё два года назад поняла, ждала, когда ты поймёшь. Видишь, я терпеливая. - Света обняла упрямое лицо и поцеловала нежно и обещающе. У обалдевшей Динки и без вина голова пошла кругом. Светка, неприступная Светка сама сейчас её поцеловала! И, что она там говорила, про то, что поняла? И ждала? Она ЖДАЛА, ждала её! Всё это совершенно не помещалось в Дианиной голове. - Светка, давай сбежим? Ну его, этот выпускной! Они стояли в детском саду в маленькой беседке, не могли наговориться, и оторваться друг от друга тоже не могли, впервые за эти десять лет. - Дуры мы, Светка столько времени зря потеряли. - Всё же можно исправить, стоит только захотеть, у нас вся жизнь впереди, Дин. Взгляд глаза в глаза, и такие разряды между ними, что ещё секунда и кажется, заискрит. Света подходит ближе, что-то хочет сказать, но совершенно от волнения не находит нужных слов, да и не нужны совсем слова, когда есть руки и губы. Вплотную, вот так, щека к щеке, учащённое дыхание на ухо, скользнуть вниз по шее, сжать руку, сплести руки в одно целое. Шепчет, горит и борется сама с собой, с огромным желанием, обрушивает на Динку настоящий шквал горячих обжигающих кожу поцелуев, сама срываясь на громкий стон. Дышать невозможно, нет сил, ни продолжать эту сладкую пытку, ни остановиться. И место, совсем не подходящее, как считает Света, не так, совсем не так, она всё это себе представляла, не об этом мечтала бессонными ночами. Но сейчас просто невозможно расстаться просто так, нет сил, когда обе уже на взводе, и Света решительно прижимает Динку к дощатой стене беседки, забирается под платье, кожа под её руками покрывается мурашками. Светка расстегивает спереди пуговицы, оголяя грудь, приникает к ней губами, оставляет языком влажные дорожки, Динка льнёт ближе и задыхается своим же вдохом, когда Светина рука начинает ласково поглаживать сквозь тонкую ткань влажную промежность. Сотни ярких искр взрываются в Динкиной голове, внизу живота всё пульсирует, и нестерпимо хочется большего, хочется чувствовать её пальцы внутри себя, но, как и Света, она понимает, что сейчас не время и не место. Динка задирает Светкино платье, оголяя, насколько это возможно желанное тело, язык чертит замысловатые узоры на животе и груди, а рука гладит, перебирает влажные складочки, осторожно не проникая внутрь. Динкин язык напористый, наглый, жарко исследует самый эпицентр удовольствия. Света кричит громко, и Динка накрывает её губы своими, чтобы не перепугать случайных ночных прохожих. Света обнимает крепко-крепко, и тихонько говорит куда-то в шею, что никуда Динку не отпустит. - Ты мой первый крик, Светка, - шепчет Диана, когда Света затихает, и они обессиленные и счастливые опускаются на лавочку. Динка не отпускает её руку, говорит что-то про свою влюблённость, желание и смущённо улыбается, поглаживая Свету по спине, плечам и оголённым рукам.