Осколки

Летит космический корабль, баюкает своих пассажиров, поддерживает в них жизнь, пока они спят сном, похожим на смерть. Спят месяцы, даже годы… Автомат не мечтает. Не думает ни о чём. Печётся о своих пассажирах только потому, что это – часть его программы. Чинит сам себя, сверяется с маршрутом, а если вдруг находится свободная минутка, зависает в тихом безмолвии, и не было еще случая, чтобы автомату снились сны… Сны… Наконец-то планета. Цель достигнута. Снова анализы на пригодность к колонизации. Такая маленькая – не больше Луны – и покрытая тоннами песка. Песок и песок, куда ни глянь. Ни рыжий, ни серый – белый-белый, мелкий и мягкий песок… И вот на эту планету ступает первый Человек. Он молод и хорошо сложен, хоть и пробыл в анабиозе почти четыре десятка лет. Он не учёный и вообще равнодушен, насколько это возможно, к тонким материям. Но, едва встав на этот белоснежный песок, он испытывает нечто доселе неведомое. Голос. Голос, звучащий где-то внутри, такой слабый, далёкий. Кажется, и вовсе нет его, этого голоса. Человек задерживает дыхание, и только тогда, между биениями собственного сердца, различает слово «Здравствуй». Это не слово, нет, это совсем не слово в том смысле, как мы привыкли понимать. Это не надпись. Это даже не звук. Это – цвет. Цвет словно играет в мозгу, ящеркой бегая по прикрытым векам. – Кто ты? – наконец решает спросить Человек. «Я – лишь осколки» Он вертится, пытаясь найти источник, озирается, как настороженный олень, но… Вокруг никого. Только белый песок да равнодушные звёзды, пронзающие своим светом хлипенькую атмосферу планеты. – Осколки? Объясни! Она не объясняет. Она показывается. Показывается небольшим смерчиком на дюне, на самой вершине творения местного ветра. Так изящна и легка. Ее тело состоит из чуть голубоватых песчинок, переливающихся в свете звёзд словно радуга. Человек замирает. Он хочет видеть, нет, он жаждет соприкосновения с тайной. Он до боли желает увидеть ее лицо, во что бы то ни стало, но… Вместо прекрасного лица (а другого у существа с таким нежным «голосом» быть не может) – подобие маски. Лишь два глаза светятся из прорезей, светятся приятным опаловым светом. «Я – неполная. Поэтому я – осколки» – говорит она и отворачивается. – У тебя нет… лица? Но… почему? И тут мозг Человека взрывается тысячами красок. Миллионами и миллионами оттенков, о которых он, кажется, вовсе не имел понятия. Сначала радостные, потом – мрачные оттенки. Мир и война. Испытание оружия… Миг – и всё на этой планете рассыпалось на атомы. Вся живая материя превратилась в песок. Никто из той расы не захотел воскрешения. Их устраивала тишина и небытие. Их устраивали холодные звёзды, которые выбелили своим светом их погибший мир, когда-то полный цвета. И только она, только она взбунтовалась. Поначалу было непросто, но ее жажда жизни потихоньку начала пересиливать смерть – смерть, царицу этого несчастного мира. Поиск самой себя давался нелегко, но голубоватые песчинки всё собирались и собирались, подчиняясь внутреннему зову и почти неистребимому желанию жить. Однако, восстановившись, она поняла, что не хватает лица. Катастрофа не желала возвращать ей эмоции, свободу самовыражения, первую весточку индивидуальности… – Я сделаю это для тебя! Вихрик вздрогнул. Человек смотрел на неё вполне серьёзно, и в его глазах воцарилась решимость. «Что сделаешь?» Я соберу тебя заново! Обещаю, соберу! И тебе больше не придётся так страдать! «Но нужно будет просеять миллиарды песчинок…» – Плевать! Лишь бы только увидеть тебя. Увидеть ту, прежнюю. Живую и радостную. Чтобы мы смогли поговорить. Чтобы я смог коснуться твоей руки и увидеть, как ты выражаешь свои чувства! Она смотрела на Человека и видела, как от него волнами исходило приятное рыжее тепло. «Спасибо…» Человек бросился к ней, желая обнять, желая защитить, но тут его ноги подкосились, сквозь пальцы что-то протекло, а ящерка на обратной стороне век вильнула цветастым хвостом. «Я буду ждать тебя» … Анабиотический мешок № 117 перестал мигать на датчиках. Мозговая активность пассажира снова стабилизировалась. Отлично. Какое дело автомату до разнообразных людских переживаний? А о чувствах он знал ещё меньше. Если точнее – он не знал о них вовсе, ведь это не было заложено в его программу. … В Анабиотическом мешке № 117, окружённый питательной жижей и проводками, спит Человек. Спит и – единственный на всем корабле – улыбается. Сон его закончился, но мозг выдаёт мерные волны, похожие на морской прибой. Человек рад, очень рад. Он знает, куда летит. Знает, что его ждёт. Да, трудности. И непонимание. От этого не убежишь. Но, пройдя через всё это, он получит гораздо больше. Гораздо… Но что именно? Благодарность? Удовлетворение любопытства? Или… Летит космический корабль, баюкает своих пассажиров, поддерживает в них жизнь, пока они спят сном, похожим на смерть…