из окна сильно дует

      Из окна сильно дует, отчего Ваня сразу поеживается, сильнее кутаясь в кофту. На кухне сквозняк и даже немного морозно, прямо около окна летают мелкие снежинки, а на подоконник уже слегка намело. Так холодно, что кажется до костей пробирает, отправляя мурашки не только по коже, но и по внутренним органам. Сережа стоит прямо около открытого окна в одной футболке и, видимо, даже не замечает проснувшегося Ваню. Он размеренно курит и что-то смотрит в телефоне, полностью погруженный в свои мысли. — Доброе утро, ты еблан? — ругается Ваня, подходя ближе и закрывая окно, чем немного пугает Сережу, заставляя вздрогнуть и оторваться от телефона. — А если заболеешь? — Да похуй, — Сережа откладывает мобильник и тушит сигарету в пепельницу, переводя взгляд на пейзаж снаружи.       Ваня недовольно фыркает. Детский сад. Немного досаждает такое отношения Сережи к себе, но определенно радует, что он вновь не тильтует. Вид у него… не грустный, скорее еще не до конца проснувшийся. Лицо чуть отекшее ото сна, взгляд полусонный и щеки покраснели от холода. И, видимо, замерзли не только они, потому что через пару секунд он начинает потирать руки. Ваня качает головой и бесшумно подходит сзади, обнимая, губами прижимаясь к мягким растрепанным волосам. Руки переплетает со своими — теплыми-претеплыми — нежно оглаживает каждую костяшку, каждый пальчик, будто пытаясь обогреть и отдать всю любовь через невесомые касания. Сережа вздрагивает, но сразу же расслабляется. В Ваниных объятиях тепло и спокойно. Рядом с ним всегда царит такая уютная, ламповая атмосфера, что даже будь они в большой незнакомой компании — на Ваню посмотришь и сразу как дома. А дома и говорить нечего — даже из-за редких ссор атмосфера не рушится. Тепло Ваниных рук не перестает согревать или даже на каплю не становится меньше. Оно всегда обжигает и заставляет сердце трепетать в экстазе. — Согрелся? — шепчет низким голосом Ваня, на что получает кивок и в тон ему тихое «Почти», — А если так?       Сережины ладони чуть тянут наверх и подносят к губам, опаляя дыханием. Внутри все замирает, и он, кажется, перестает дышать, отдавая всю власть за поступление в его организм кислорода Ване. Тот выдыхает в еще прохладные ладони и не сдерживаясь оставляет поцелуй на внешней стороне одной из них. Потом на другой, и еще раз на первой… Сережа прикрывает глаза и слушает вдохи и выдохи любимого, чувствует, кажется, его сердцебиение и горячую грудь, что вздымается, плотнее прижимаясь к нему. Вероятно, Ваня просто весь — пламя. Но не то, что сжирает в своем огне все на пути, а мягкий, ласковый огонек, горящий сейчас только для Сережи. Освещающий для него путь в темноте, греющий, когда замерзает, и зажигающий в ореховых глазах такой же живой блеск, как и в своих собственных. Ему невозможно не поддаться и не влюбиться, это просто против всех сил.       Сережа урчит от удовольствия, потираясь щекой об их сцепленные руки. Тепло. — Тепло, — в унисон своим мыслям повторяет он и чуть улыбается, глядя на Ваню, чье лицо находится от него в паре сантиметров. — С тобой всегда тепло, Ванюша.       Тот смущается и отводит взгляд, но руки из своих не выпускает. — Еще раз увижу такое, сигареты нахер повыкидываю.       Сережа чуть посмеивается. А то он новые не купит, ага. Но злить Ваню не хочется, поэтому он выдает лишь тихое: — Как скажет моя королева, — подносит их сплетенные руки к своему лицу, целуя чужую ладонь.       Теперь тепло не только ему, но и Ване, у которого по щекам расползаются пунцовые пятна, а в груди сердце заходится в бешенном стуке, прямо как в их первые встречи и стримы.       Тепло в их сердцах сплетается, образуя такую большую и чистую любовь.