"Ещё раз"

Когда после их расставания Дин завалился к нему в комнату общежития абсолютно пьяным и признался, что он лучшее, что есть -было- в его жизни, Сэм ничего не произнёс. Посомневался, накрутил себя до дрожащих рук, решился — мягко коснулся ладонью щеки и поцеловал. Поцелуй оказался солёным, хотя Дин не плакал, только выл так, что болело сердце, и тогда он с удивлением осознал, что влага на щеках — его. Вкус отдавал чем-то греховным, порохом и дешёвым виски — Дин ему ответил. Дин, несмотря на своё невменяемое состояние, ему ответил, и это заставило Сэма подумать о том, насколько больно было брату, и насколько сильно он скучал. Сэм успокоил его. Гладил по голове, невзирая на спутанные волосы, обнимал, сжимал так, что белели пальцы. Когда Дин уснул, он сполз на пол и беззвучно расплакался. Потому что все это время давил собственные чувства и оказывал какую-никакую, но поддержку. Потому что щемящая радость от Динового появления заглушила собственную боль и вину. Потому что он ненавидел себя из-за произошедшего, и думал, что в скором времени сдохнул бы в каком-нибудь баре от тоски. Проснувшись утром, он обнаружил себя на кровати, хотя точно помнил, что уснул на полу. Дин вырубился прямо в кресле, но утром увидев, что он не в постели, отнёс его туда. Одолела паника из-за того, что Дин пропал из поля зрения. Когда брат вернулся, одетый в его собственную рубашку, Сэм расплакался. Дин тут же кинулся к нему, паникуя не меньше. Сэм лежал головой на его коленях, и бормотал несвязные извинения. Он чувствовал себя подонком из-за того, что сделал Дину больно, хотя ночью, зашивая его раны с охоты, он клялся себе в обратном. Внезапно, слёзы кончились. И он задрожал в сухой истерике, только тогда ощутив мозолистые пальцы в своих волосах. Через некоторое время, Дин неловко расстрепал собственные волосы, и виновато признался, что ему нужно скоро идти, взглядом моля прощения. Брат слабо покраснел, как никогда не краснел с девчонками, и попросил Сэма поцеловать его ещё раз. Ещё один-единственный раз, буквально умоляя голосом. Сэм молча коснулся его дрогнувшими губами. А потом тормоза сорвало напрочь, и он вплёлся в Дина полностью, сжимал его ладонь до тёмных следов, подставлялся, кусал губы и выдыхал одно тихое «Дин». И Дин целовал его неожиданно-нежно, так, будто поливал керосином и поджигал одновременно, горя заодно. Расставаясь, они пообещали друг другу одно. Что этот их поцелуй, их грех, следы от которого расцветали по всему телу, был первым и последним. Но увидев Дина, пришедшего с неудачной отговоркой про отца, чтобы увидеться и убедиться, что все хорошо, Сэм понял, что готов упасть на колени и умолять. Просить подарить святотатственную близость ещё раз. Последний. Заранее зная, что Дин ему не откажет, и что последним разом это не будет никогда.