Saint-Martin

— Я опять выиграл, Чуя-кун! — Слушай, Накаджима, тебе не кажется, что твоя консоль слегка лагает? — прыскает рыжий и слегка толкает Ацуши в плечо.       Далее они устраивают шуточную драку, заваливаются на кровать, толкают друг друга, но пытаются не открывать взгляд от экрана. После уставшие, но счастливые, подсчитывают в блокноте кто сколько раз выиграл. — Слушай, Чуя, а ты общаешься с Гин? — К чему такой вопрос? — насторожился парень. — Просто я подумал, ведь раньше вы дружили втроём… Ну, ты, Мичидзо и Гин.       Рыжий хмыкнул и уставился куда-то в бок. Пожал плечами. — Ну да, но они не особо общались между собой.       Далее он выдержал паузу, перевел взгляд на блондина — тот в ответ с нескрываемым интересом. — Чаще всего я тусовался либо с Гин, либо с Мичидзо. Редко когда все вместе.       Он опустил взгляд, снова пожал плечами и облизнул губы, и как показалось Накаджиме, грустно усмехнулся. — Который час? — вдруг спохватился Чуя и начал оглядываться по сторонам в поисках часов. — Половина пятого, а что?       Накахара что-то невнятное проворчал и, ругаясь сквозь зубы, начал собирать свои вещи. — Где мой телефон? Ты его не видел?       Они начали искать пропавшую вещицу в куче одеял и пледов, которые были разбросаны по всей комнате. — Так что стряслось-то? — все пытался выяснить блондин. — Фортепиано у меня, а я совсем забыл, — злился Накахара. Не хотелось уходить, так ведь весело время проводили, а сейчас и Дазай наверное задержит.       Через несколько минут, уже найдя утерянное, рыжий спешит в сторону района Мирая. Именно там живёт сенсей. Порой Накахара удивлялся: как учитель музыки может приобрести квартиру в лучшем районе города?       Он перебегает дорогу на красный, ибо уже опаздывает, и тут предательски начинает вибрировать телефон в заднем кармане джинс. Машины сигналят и со скрипом тормозят прямо перед парнем, но тот не обращает внимания. «Фух, успел. Да кто там названивает?»       Теперь осталось только дойти до нужного дома, зайти во двор и позвонить в домофон Дазаю, чтобы тот спустился за ним. — Да, мам, что ты хотела? — набирает рыжий, и мать сразу же отвечает на звонок. — Привет. Чуя, что такое? Почему ты еле дышишь? — Я забыл… — не успевает договорить парень и хватается за бок, — Я… У меня… — Чуя, успокойся сначала. — Я забыл, что у меня фортепиано. Я был у Ацуши, — выпаливает на одном дыхании парень. — Чуя, но ведь через десять минут урок, ты где находишься? — Я почти под домом Дазай-сана, все, пока, — тараторит юноша и сбрасывает трубку. Так делать нельзя даже по элементарному этикету, но сейчас Накахара наплевал на всё, ибо с детства его учили не опаздывать.       Домофонные гудки смолкли. — Это я, Дазай, — говорит Чуя в домофон и облегченно выдыхает.

***

— Не-ет, Чуя, ты играешь на краю клавиш, и из-за этого твои движения получаются слегка скованными.       Рыжий выдыхает и начинает сначала. Опять. –Так, — вздохнул сенсей, — Я понимаю, композиция сложная, однако ты должен придерживаться советов.       Дазай снова, как и всегда, заложил руки за спину, сцепив пальцы, и покачиваясь с носков на пятки. Рыжий слышал его глубокое дыхание сзади, и ему казалось, что лёгкие у этого человека раза в четыре больше его собственных. В комнате стоит гробовая тишина, всё помещение залито слепящими вечерними лучами. Позолота на стенах мягко отдавала багрянцем, а в воздухе витал непринужденный запах парфюма.       Видимо, Осаму о чем-то думает, а Чуя просто ждёт. Ранее рыжий никогда не замечал, но сейчас готов согласиться с тем, что у Дазая неплохой вкус в одежде. Сам же Чуя был противоположностью сдержанных тонов, минималистичных деталей и лаконичных кроев, которые как раз таки предпочитал Осаму. Он всегда носил циферблатные белые часы на левом запястье, иногда на шее сверкала тонкая подвеска, а на пальцах размещались тонкие, практически незаметные кольца. Его учитель часто менял оттенки в рубашках и свитерах, но все они были пастельные и мягкие. Волосы постоянно были растрепаны, но всегда чистые и опрятные.       Единственное, что оставалось неизменным, это бинты. Дазай никогда не появлялся в рубашке или футболке с коротким рукавом, хотя в его квартире всегда было тепло. Рыжего интересовал этот вопрос, но он никогда не поднимал эту тему.       Накахара так погрузился в свои мысли, что не заметил, как его руки накрыли две перебинтованные ладони. Сам же Осаму находился сзади, из-за чего ему пришлось нагнуться — Чуя почувствовал совсем рядом мягкий аромат хвои, чего-то незнакомого и дурманящего.       Сенсей аккуратно заводит свои ладони под ладони рыжего. Они начинают игру, после, Осаму меняет положение. Теперь его пальцы сверху, он слегка надавливает и лёгкими движениями подталкивает, указывая на правильное направление. Накахара заметил, что у Дазая довольно длинные и худые пальцы, что выглядело даже красиво в эстетическом плане. «А хотя, для пианистов это неудивительно,» — так решил парень.       Теперь же мелодия будто скользит из-под рук. Ни единой ошибки, всё чисто и, как пару раз выражался, сенсей «идеально».

***

— Ну что, Чуя-кун? Теперь ты понял?       Немного ошарашенный Накахара кивает и поворачивается к Дазаю, в то время как тот опять сидит позади на кровати и довольно ухмыляется. Чуя что-то невнятно промычал. — Дазай, а что было с Сасаки? — спросил рыжий и уставился в пол. — С Сасаки?       Чуя поднял взгляд и неуверенно кивнул. Осаму удивлённо вскинул брови и прикрыл глаза, дальше отвернулся и зевнул. Выдержал ещё минуту. — Ну… Она была немного не в себе. — Не в себе? — переспросил Накахара. Он не понимал, о чем говорит шатен. — Она немного выпила и была слегка… навеселе, — нервно засмеялся юноша и прокашлялся. Рыжий сразу понял, что данная тема не очень приятна Дазаю, поэтому просто кивнул. — Ладно, я понял, — внезапно раздалась мелодия со стороны его собственных ног, — Ой, извини, Дазай, мне звонят.       Чуя достал из кармана вибрирующий телефон. — Иди, ответь, — улыбнулся сенсей и сделал характерный жест рукой. — Да? — рыжий не успел посмотреть на имя номера, а сразу ответил. — Чуя…       Знакомый голос из трубки. — Мичидзо?.. — Накахара слегка растерялся. Зачем он позвонил? — Эм… Чуя, прости… — голос Тачихары был каким-то непривычным, глухим, и будто доносился не из трубки, а отзывался ы голове эхом. — Ладно, Тачи, давай потом? У меня сейчас фортепиано.       Сейчас Накахара не мог думать, что с Мичидзо. В комнате его ждёт Дазай, скоро конец урока, а им надо ещё раз повторить композицию. И все же Чуя был удивлен, ибо сколько он дружил с Тачи, тот никогда не извинялся первым, за исключением пары раз. Не то, чтобы они часто ссорились, но всё же мелкие недомолвки были.       Рыжий зашёл в комнату, прошёл и сел на место. Вздохнул и развернулся лицом к инструменту. — Эм… Чуя, все нормально? — послышался голос сзади.       Рыжий что-то промычал в ответ и кивнул. — Ты уверен?       Накахара выждал минуту. Сглотнул и прочистил горло. Он услышал, как сенсей встал и подошёл. Положил руку на плечо. — Давай лучше закончим на сегодня?       Голос ободряющий, поэтому рыжий сменился и кивнул. Он встал и, взяв сумку, направился к коридору. Накахара уже почти оделся, но тут его окликнул Осаму: — Эй, Чуя, подожди меня. Вместе выйдем.       Шатен достал из гардероба длинный бежевый плащ, обулся и кивнул рыжему, чтобы тот открывал дверь и выходил. Накахара так и сделал.       Пока Дазай закрывал дверь, Накахара уже вызвал лифт. Зайдя в него, Чуя одним взглядом спросил: «Куда тот направляется?» — У меня встреча, вот, решил пораньше выйти, — улыбнулся сенсей и выдернул руку с часами.       Разница в возрасте у них небольшая, но Осаму уже выглядит как руководитель или директор какой-то крупной компании, а Чуя — как фрик-подросток сбежавший из дома. Парень и усмехнулся своим мыслям.       На улице уже смеркается: начинают зажигаться фонари, небо постепенно окрашивается в спокойные фиолетовые цвета. «Астрономические сумерки — время, когда Солнце находится на 18° ниже горизонта. Небо уже полностью тёмное, и астрономы могут легко проводить наблюдения за небесными светилами.» Накахара читал об этом, когда был маленьким, в детской энциклопедии, и вот зачем-то вспомнил.       Вот и сейчас светло-голубая, полупрозрачная Луна нависла над головами. Мелкие звёздочки рассыпаются, словно крупа, по всему небосклону, который попадает в поле зрения. — Чуя, — вырвал от рассуждений рыжего Дазай.       Тот посмотрел на второго и в вопросительном жесте поднял брови. — Тебя провести? А то уже смеркается.       Не уж то он думает, что Чуя сам не дойдет? Ему же не десять лет. — Не стоит, — передёрнул плечами Накахара, –Ладно, мне направо. — Как знаешь. Пока, Чуя-кун, — улыбнулся сенсей и махнул рукой. — Пока, — откликнулся тот.

***

      Осаму вошёл в небольшое кафе. Заведение выполнено в тёмных и спокойных тонах, небольшие деревянные столики, за ними сидят люди. Дазай был тут пару раз, и если сравнить, то сегодня было относительно немного людей. Из небольшой колонки доносится приглушенная музыка, да и в целом атмосфера приятная.       Дазай оглянулся по сторонам, заметил знакомую фигуру, сидящую за дальним столиком. «Наверное, это она, » — решил он и пошел в ту сторону.       Он почти подошёл, как девушка оторвала глаза от книги. — Здравствуй, Осаму, — начала она, но тут же запнулась и опустила глаза в пол.       «Сегодня она выглядит уже лучше, — подметил Дазай, — Но всё же, что-то с ней не так. То ли с её внешним видом, то ли с поведением.»       Юноша отодвинул стул и сел напротив, подозвал характерным жестом официанта. — Здраствуйте, что будет дама? — тут-же подбежал светловолосый юноша с приветливой улыбкой и блокнотом в руках. — Один маленький «раф», пожалуйста, — смущенно попросила Сасаки.       Официант быстро записал и наклонил голову к Дазаю. — Вы?       Осаму отрицательно покачал головой. После того, как официант удалился, Дазай промолвил: — Так зачем ты позвала меня сюда, Сасаки? На свидание это не очень похоже. — Э-эм, Осаму, мне надо кое-что сказать… — замялась она.       Шатен смотрел прямо в глаза и, протянув одну руку через столик, взял её ладонь в свою и переплел их пальцы. — Сасаки, ты меня пугаешь, — он склонил голову и свёл брови на переносице. Слышно, что парень волнуется, хотя пытается не выдавать себя.       Девушка мялась и всё не хотела говорить. Вскоре подошёл официант с подносом. — Так о чём ты мне хочешь рассказать, Сасаки? Единственное спасение в душевном горе – это работа.