Перышко

      «Холодно», — первое, что пришло в голову, прежде чем омега открыл глаза.       Вздрогнув от кольнувшего голые пятки холода, он лениво перевел взгляд на часы. Время вставать и собираться в школу, но непослушное тело, которое снова магическим образом оказалось на полу, не хотело повиноваться. Данко корил себя за привычку сползать, как слизень, с кровати, но каждую ночь история повторялась, что вынуждало его задуматься о том, чтобы и вовсе продать бесполезный предмет мебели.       На сегодня у него много планов. Точнее, всего лишь один, но невероятно важный, что надолго запомнится, как первые шажки во взрослую жизнь. Прежде всего перед тем, как все осуществить, омега очень долго думал, взвешивал плюсы и минусы, гадал, как воспримут все родители, и понял одно: ему абсолютно все равно на то, какие будут последствия. Хотя бы один раз в жизни ему хочется последовать за порывом юности и совершить нечто безрассудное.       Так он думал, пока не оказался перед входом в тату-салон. Месторасположение его давало несколько поводов усомниться в правильности оказываемых услуг: подвальное помещение, отведенное под салон, уходило глубоко под землю, снаружи сливалось с обшарпанными стенами какого-то жилого дома, отчего его трудно было сразу найти. Деревянная табличка с надписью «Открыто» мирно покачивалась от ветра. Внутри были слышны громкие голоса и ровный такт музыки. Через несколько минут из здания вышли двое высоких мужчин, окинули Данко безразличным взглядом и двинулись своей дорогой. Еще какое-то время омега не хотел заходить, не то боялся чего-то, не то просто еще не был до конца уверен. Но сделав глубокий вздох, все же сдвинулся с места, скоро спускаясь по железным ступенькам и отворяя массивную дверь.       Внутри все оказалось не таким страшным. Помещение встретило Данко приятной прохладой и приглушенным светом. Просторная комната с узенькой дверью на противоположном ее конце была обставлена кожаными диванчиками и необходимой аппаратурой. Тут же разместился какой-то альфа, листающий новостную ленту в телефоне. Он лишь раз поднял глаза на вошедшего, с интересом осмотрев его с головы до пят, и снова уткнулся в гаджет.       Около самой двери стояла напольная вешалка, которую омега нагло проигнорировал и пошел ко второму присутствующему здесь мужчине.       — Тату бьете? — спросил Данко у чем-то занятого альфы.       Тот обернулся, в упор глядя омеге в лицо, и лишь только смятение в его глазах могло опровергнуть непоколебимый настрой. В одно мгновение он потянулся рукой к проигрывателю, сделав мелодию чуть тише, а потом поднялся, нависнув над Данко, словно скала.       «Большой», — разинув рот, омега продолжал стоять и рассматривать альфу.       — Нет, мальчик, ты ошибся, — усмехнулся тот, — у нас тут ресторан быстрого питания. Только официанты, как видишь, отдыхают, — он махнул своей огромной ручищей, по плечо забитой татуировками, в сторону диванов.       Мужчина, который там сидел, тихо хрюкнул, но больше свое присутствие выдавать не стал.       — Тебе сколько лет? — тем временем продолжил альфа.       — Восемнадцать… — промямлил Данко, но под серьезным взглядом окончательно поник. — Будет через неделю…       — Не, пацан, вали домой, — альфа одним ловким движением развернул того и подтолкнул к выходу.       — Ну пожалуйста, — взмолился Данко, отчаянно вцепившись в чужую лапищу.       — Да набей ты ему сердечко на жопе, — подал голос другой мужчина, — Пускай радуется.       — Не хочу сердечко, — омега надул губы.       — Ладно, — вздохнул альфа, — но если кто спросит, ответственность на тебе, — сказал он вмиг повеселевшему Данко. — Эскиз хоть есть? Или даем волю моим умелым рукам?       Последнее предложение омега даже не услышал. Подбежав к вешалке, накинул на нее курточку, вытянул из кармана мобильник и открыл галерею.       — Такое хочу, — он показал альфе наброски, — вот здесь, — провел пальцем сбоку от тазовой косточки до середины бедра, словив смешок выглянувшего из-за спины мужчины.       Он заглянул в телефон, что сейчас был в руках у мастера, и, одобрив кивком головы чужую идею, тихо исчез, хлопнув напоследок того по плечу.       — Раздевайся, — бросил альфа, когда они с Данко остались одни.       — Что? — опешил омега, чуть вздрогнув от такого напора, и попятился назад.       Мужчина смерил его нечитаемым взглядом, и, не дожидаясь каких-либо действий с чужой стороны, приземлился на стульчик, откатившись чуть в сторону к рабочему месту, принялся перекладывать какие-то предметы, оборачивать необходимые инструменты в пленку, разворачивать какие-то салфетки. Все это сопровождалось неловким молчанием и тихим подвыванием из колонок проигрывателя. Еще через несколько минут все приготовления были завершены, имелся печатный вариант эскиза, но омега продолжал стоять как вкопанный. Хотел почувствовать себя взрослым, но до этого момента он в своих планах, видимо, еще не дошел.       С долгими уговорами Данко все же присел на кушетку, оказавшись точно напротив альфы. Даже сидя тот был выше на полторы головы, смотрел на омегу уверенно, но с толикой недоумения.       — Аллергии есть? — спросил альфа.       — Нет, — четко сказал Данко. — А как вас зовут?       — Ты тянешь время, — мужчина закатил глаза и мотнул головой, — не разденешься ты, придется сделать это мне, — сказал и похотливым взглядом прошелся по чужому телу, облизываясь.       Данко смутился. Мягко сказано, смутился. Его лицо сейчас скорее напоминало самый свежий помидор у дедушки на грядке, но никак не человеческую физиономию. Еще немного помешкав, он расстегнул пояс брюк, спустил до середины бедра и замер, одним лишь взглядом говоря «Что дальше?».       — Ложись ко мне спиной, — альфа усмехнулся и потянулся к диванчику за подушкой. — Рисунок большой, сделаем в два сеанса, — подсунул подушку омеге под голову и придвинулся ближе, — приходи в четверг в это же время, понял?       Данко промычал в знак согласия.       — А будет больно? — он покрепче обнял подушку, чувствуя, как альфа приспускает нижнее белье и накладывает бумагу с эскизом.       — Очень, — хмыкает тот, ненароком обводя взглядом аппетитный зад, но тут же возвращаясь к своему делу. — Не передумал?       Данко помолчал немного, а потом еле слышно выдохнул:       — Нет.       Альфа улыбнулся, принимаясь за работу.       — Меня зовут Реджинольд, — произнес тот и начал неспеша выводить рисунок, представлявший из себя три перышка с тонкой ленточкой, переплетающей их у оснований.

. • ●

      Вернувшись домой, Данко первым же делом проскользнул в свою комнату, проигнорировав приглашение папы поужинать вместе.       Кожа пекла, ужасно чесалась, но он знал, что скоро все пройдет. Самое главное — не спалиться перед родителями. С его то отцом это было весьма трудно. Тот по одному взгляду мог понять, что что-то не так. Но попытка не пытка, остается лишь реже попадаться ему на глаза и не сверкать голыми ногами. Первое время…       Сейчас, смотря на себя в зеркало, без одежды, Данко понимал, что рисунок, хоть и заклеенный специальной пленкой, смотрится весьма недурно. И ничто его образ не испортит, вот похудеет немного — и можно будет щеголять летом стройными ножками и плоским животом. Но омега любит себя таким, какой он есть: немного полный, зато с формами, мягкий, словно зефирка, с алыми щечками, которые присущи только юному здоровому телу.       В школе его часто задирали, но с возрастом пришло и осознание, что ради кого-то меняться уж точно не стоит, а у злых людей и внутри гниль. Именно такими он считает своих нынешних одноклассников.       Получив несколько комплиментов от друзей отца, одиноких и суровых альф, что иногда наведывались в гости, Данко окончательно поверил в себя. Ведь правду говорят: мужчины постарше любят форменных омег, а худоба — пик совершенства по меркам современной молодежи.       Данко в ногу с современностью не шел, но когда увидел в раздевалке омегу на год младше с красивой чернильной надписью под лопаткой, загорелся идеей, которая не отпускала его мысли несколько месяцев. Почему другим можно, а ему нельзя?       Эскиз пришел в голову сразу же. И сильно Данко не заморачивался, выбрал то, что больше всего подходило его образу. Да, возможно внешне он не был строен, как модель, и легок, как перышко, но именно так он ощущал себя внутри.       Данко считал себя привлекательным. Именно эта черта — уверенность — иногда заставляла смутиться недоброжелателей. Короткая стрижка, выбритый затылок, зеленые глаза в обрамлении невероятно длинных ресниц придавали его образу некую утонченность. Папа омеги постоянно целовал его в блондинистую макушку и оттягивал румяные щечки, говоря, что тот невероятно милый. И омега ему верил, потому что папа никогда не врет.       Закончив с мысленным анализом своего тела, Данко накинул домашние штаны и футболку и чуть ли не вприпрыжку побежал к столу. Настроение на удивление было очень хорошим. Причиной тому новый узор на теле или же что-то еще… Омега думать не стал, весело опустился за обеденный стол под испытующим взглядом отца и принялся за еду.

. • ●

      Время до следующего сеанса длилось невероятно долго. Данко не знал, чего ждал больше: окончательного результата тату или же встречи с Реджинольдом. Последнее его прельщало больше, но виду он не подал даже тогда, когда вновь заглянул в салон. Альфа встретил его мягкой улыбкой, что совершенно не сочеталось с его внешним видом. Уставший, с жесткой щетиной и темными кругами под глазами, он монотонно перебирал какие-то предметы.       «Кто-то не спал всю ночь, — отметил про себя Данко, и добавил: — так тебе и надо, не одному же мне мучиться».       — Что? — неожиданно спросил Реджи.       — Что? — омега снял курточку, кинув ее на диванчик.       — Кому ты там смертные муки пожелал?       «А я это вслух сказал?..» — опешил Данко, все же оставив чужой вопрос без ответа.       — Проходи, — альфа решил не докапываться, тяжело вздохнул и придвинулся к рабочему месту, где его уже ждал омега с приспущенными штанами.       Следующий час прошел в молчании. По помещению разносились лишь жужжание аппарата и еле слышная мелодия на фоне. Каждый думал о чем-то своем, но лично Данко очень волновал альфа. И ведь не сказать, что влюбился, но интерес точно есть. Ну а как не засмотреться на такого мужественного, высокого и статного, в то же время красивого и обаятельного?       Для кого-то он внушал страх. Данко готов поспорить, что тот одной рукой может прихлопнуть его, словно комара, или сложить пополам и унести за шиворот, как маленького котенка. Но рядом с ним Реджи почему-то излучал тепло. Так много, что его карие глаза светились детским интересом, а улыбка то и дело возвращалась на тонкие губы.       — Будешь красоваться перед друзьями? — омегу из раздумий вывел чужой голос.       Данко не шевельнулся, потому что в тот же момент его настигло осознание, что показать-то тату некому. Друзьями он так и не обзавелся ввиду своего твердого уклада, что все подростки — жестокие люди. Есть знакомые, с которыми он иногда пересекается, но никогда не ищет встреч. Есть одноклассники и родственники, но лучше быть одному, чем идти против своих принципов. Омега верил, что в будущем обязательно заведет знакомства и будет если не душой компании, то центром внимания для какого-то определенного человека.       — Покажешь им, когда будете праздновать день рождения? — продолжил альфа.       — Я не буду праздновать, — грустно протянул омега. — Мне некого пригласить. Просто поужинаю с родителями…       Реджи оторвался от работы, смерил омегу удивленным взглядом и сказал:       — Я думал, у тебя много друзей.       — Почему? — Данко вывернулся так, чтобы заглянуть в лицо альфы.       — Ну… — мужчина ткнул омегу в бок, чтобы тот лег ровно. — Ты красивый… Милый… Интересный, — продолжить засыпать комплиментами альфе не дал чужой смешок. — Ну что?       — Звучит так, будто вы хотите стать моим другом, — улыбнулся Данко.       — А если это и так? Пригласишь меня на день рождения?       — А вы согласитесь пойти? — повеселел омега.       — Почему бы и нет?       — А что мне родителям сказать? — омега вновь повернулся, мешая Реджи закончить рисунок. — Какая реакция у них, по вашему, будет, когда я приведу в дом сорокалетнего альфу со словами «Это мой друг, знакомьтесь, Реджинольд»?       — Вообще-то мне только тридцать три, — альфа насупился, делая вид, будто он обиделся. — А еще можно просто Реджи.       — Хорошо, Реджи, приглашаю тебя на свой день рождения в эту субботу, — заключил Данко и отвернулся, пряча от альфы алые щечки.

. • ●

      Родители известие о новом друге Данко приняли с большим воодушевлением, которое продлилось ровно до тех пор, пока на пороге их дома не оказался Реджинольд собственной персоной с тортиком в руках, двумя букетами цветов и небольшим подарком. Папе стало страшно, поэтому, тихо пискнув «Спасибо» и приняв один из букетов, он спрятался за угол, оценивая издалека чужие параметры. Зато отец, которого Реджи был выше чуть ли не на голову, включил режим «защиты сына от ухажеров», стоило тому только зайти в дом.       Тут же посыпались вопросы: «А сколько лет?», «А где работаешь?», «А как с Данко познакомился?», «Есть ли омега?». На все вопросы кроме последнего альфа отвечал неохотно, зато стоило отцу произнести слово «омега» в контексте с именем Данко, он вздернулся, расправил плечи, гордо ответив, что свободен, но с такой интонацией, что так и хотелось добавить «пока». Отец Данко это заметил, прищурился, переведя взгляд на сына, но на этом расспросы закончились.       Плотно поужинав, папа предложил на некоторое время переместиться в гостиную, пока он будет убираться на кухне. Отец эту идею поддержал и потащил альфу за собой на «мужской разговор», в то время как Данко остался помочь папе.       — Кажется, отец себе многое надумал, — начал он.       Папа хитро глянул на сына.       — А как тут не надумать, когда ты притаскиваешь в дом сорокалетнего альфу со словами «Знакомьтесь, это мой друг, Реджинольд»?       — Вообще-то ему только тридцать три, — возмутился Данко.       — Он тебя на пятнадцать лет старше! — вздохнул старший омега.       — Еще скажи, что дружбы между альфой и омегой не бывает! — Данко закатил глаза и откинулся на спинку стула.       Папа лишь покачал головой, но спорить не стал, предпочитая оставить выбор сыну. Как никак, а тот уже взрослый, только что вступивший в пору совершеннолетия, должен думать своей головой, а отвечать задницей.       Отец с Реджинольдом вернулись на кухню, первый мрачный, зато второй в приподнятом настроении.       «Интересно, о чем они разговаривали…» — подумал Данко и посмотрел на отца.       Разговор закончился не в его пользу, это видно по чужому раскрасневшемуся лицу, не то от злости, не то давление скакануло.       За чаем с тортиком атмосфера стала более разряженная, папа раскрепостился, начал весело шутить, даже отец расслабился, а Реджи так вообще завладел всеобщим вниманием и явно расположил к себе родителей Данко.       — Ой, Реджи, вы знаете, уже так поздно, — спохватился папа, — на улице такой мороз, а я видел, что вы пешком. Оставайтесь на ночь. Завтра утром накормлю вас.       — Не, пап, он пойдет, — вставил свое слово Данко. — Ему морозы не страшны, да? — он повернулся к альфе и требовательно поднял брови.       — У нас комнат лишних нет, постелим тебе у Данко, а он поспит на полу, — отрезал отец.       — Что вы, кровать пусть останется Данко, не хочу, чтобы он простудился, — Реджи мило улыбнулся под одобрительный кивок отца, но отказываться не стал.       Кажется, проверку он прошел.       — Но… — омега замолк и коротко кивнул — слово отца — закон.       Когда родители ушли спать, Данко продолжал возиться с матрасом для Реджинольда. Постелив ему рядом со своей кроватью, он набросил сверху плед, к нему же полетели несколько подушек. Альфа не заставил себя долго ждать, умывшись, скинул футболку, оставаясь в просторных штанах, и занял отведенное ему место. Омега устроился на кровати, повернувшись лицом к мужчине, какое-то время долго смотрел на чужой профиль, но когда его действия оказались замеченными, спешно выключил свет и, пробубнив пожелание доброй ночи, отвернулся.

. • ●

      Сон был невероятно сладок, как и аромат, витающий в комнате с самого утра. Разлепив веки, Данко был приятно удивлен, хоть и корил себя за эту дурацкую привычку сползать по ночам с кровати. И если бы не тело, что служило ему сейчас подушкой с подогревом, он бы замерз насмерть, однозначно. Но сейчас желание поспать подольше в крепких объятиях пересиливало смущение, и омега, чуть повернувшись, устроился поудобнее, уткнувшись носом в чужую широкую грудь и обхватив руками торс альфы.       — Ну и долго ты ерзать будешь? — не выдержал тот.       Не то раздражение, не то недовольство в его голосе заставило Данко поднять голову, сонно посмотрев на Реджи, и увидеть серьезное выражение чужого лица. Омега чуть отстранился, не до конца понимая причину чужого негодования, пока эта самая причина не уперлась ему точно в промежность.       Альфа тяжело вздохнул, прикрыв глаза. Данко замер, к лицу тут же подступила краска, а жар разлился по всему телу. Недолго подумав, он осторожно слез с мужчины и завалился на бок. Долго сопел в чужое плечо, пока альфа делал вид, будто спит.       — Если хочешь… — прошелестел еле слышно омега. — Я чуть-чуть помогу, — на этих словах Реджи открыл глаза, удивленно вскинул брови, наблюдая, как Данко принимает горизонтальное положение. — Только это… Без этого… — пробубнил себе под нос, надеясь, что его слова остались услышанными, и зажмурил глаза.       Реджи предлагать два раза не нужно. Он повернулся, придавил своим телом омегу и коснулся носом шеи, вдыхая приятный запах. От такого напора Данко стушевался, хотел было отпрятнуть, но чужой вес не позволил даже пошевелиться. Он лишь легко провел кистью по предплечью, зарылся маленькими пальчиками в мягкие темные волосы альфы.       Данко не боялся, хоть и чувствовал волнение. Отчего-то не было страха перед Реджи, он был уверен, что тот не сорвется, будет держать себя в руках, поэтому позволял терпко целовать свои губы и оглаживать большими ладонями тело. Альфа наслаждался моментом, таким интимным и сладостным, а Данко раскрывался все больше и больше.       Перестав терзать пухлые губки омеги, Реджи спустился ниже, проводя языком по пульсирующей венке, чуть куснув ее у основания шеи, отчего у младшего потемнело в глазах. Продолжил прокладывать себе путь короткими поцелуями к ключицам, оттягивая ворот домашней футболки вниз. Когда теплые руки коснулись голых боков, Данко выгнулся, словно кот, желая оказаться как можно ближе к ласкам, но альфа вернул того на место, привстал, задрав чужие ножки, и стал медленно стягивать пижамные штаны. Омега закрыл лицо руками, на что мужчина широко улыбнулся, но не ускорился.       Оставшись без этого элемента одежды, Данко впервые почувствовал себя уязвимым, а когда, аккуратно приподняв, альфа развернул его к себе спиной, замер в ожидании. Реджи запустил руку под чужую футболку, чуть сжав нежную кожу, притянул омегу к своей груди и прошептал:       — Напряги бедра, — в самое ухо.       Омега тут же же выполнил просьбу, сомкнул ноги, оперся локтями в матрас и изящно, насколько это возможно, прогнулся в спине. Альфа отодвинулся, чтобы оценить открывшийся ему вид, провел кончиками пальцев по чужой голени, отчего Данко пробрала мелкая дрожь, скинул белье и, нагло ухватившись за ягодицу младшего, притиснулся вплотную.       Твердый член скользнул в ложбинку между бедрами, скользкий предэякулят, размазавшись по всей длине, маленькими капельками упал на бледную кожу омеги.       Данко вздохнул, притянул к себе подушку и, чтобы Реджи не видел чужого смущения, уткнулся в нее лицом. Мельком глянув, как чужая плоть подалась ему навстречу, тут же отвернулся, но крепче сжал ноги. Возможно, на подсознательном уровне знал, что таким образом сделает альфе приятнее, потому как через мгновение услышал чужой приглушенный стон. Чувствуя, как член альфы трется о его кожу, чуть задевая его собственное естество, Данко начал возбуждаться. Спереди приветливо дернулось, а в трусах стало мокро, но омега не подал виду.       Реджи размеренно двигал тазом вперед-назад, делая небольшие перерывы и иногда замедляясь. Такой опыт у него первый в жизни, хоть и прожил он немало, пустил в свою постель не одного омегу, но никто из них не сводил с ума, как этот пухленький мальчик. Еще совсем юный и незрелый, но он привлекал своим детским энтузиазмом и тем, как старался угодить, отдаваясь альфе сполна.       Реджи навалился на омегу, прижав того к матрасу, на что тот отреагировал, чуть повернув голову вбок. Реджинольд тут же среагировал, поцеловав того в уголок губ, и начал двигаться активнее, делая более размашистые движения, уткнулся Данко в шею, а рот его наполнился слюной. Слишком сильно чужой запах сводил с ума. Если будет медлить хотя бы минуту — точно не сдержится, прокусит кожу до крови, оставит метку и получит по щам от самого омеги, еще и от его отца. Последняя мысль кое-как привела альфу в чувства, вынудив отстраниться.       Мужчина четко ощущал, что на пределе. И не только он один: Данко тяжело дышал, смотрел на него мутным взглядом и явно что-то хотел сказать.       Ещё пара толчков, и альфу накрыл оргазм, причем такой силы, что перед глазами посыпались звезды, а дыхание сперло, не позволяя сделать вдох. Мелкие судороги не заканчивались, семя продолжало извергаться на белоснежную простынь, а руки неосознанно прижали омегу к себе. Узел разбух почти сразу, и Реджи завалился на бок, переводя дыхание.       Данко стеснялся посмотреть в глаза альфы после того, что произошло, но тот не принимал это во внимание, продолжал гладить его по плечу и ластиться, словно маленький объевшийся медвежонок. И не скажешь сразу, что ему за тридцатник, — в любом возрасте хочется ласки.       Легко извернувшись, Данко, ничего не сказав, выскользнул из объятий и помчался в ванную. Скинул успевшее промокнуть нижнее белье, с удивлением отмечая, что успел кончить сам, и, покрутив краны и настроив воду, шагнул под теплые струи. Альфа определенно творил с ним что-то странное. Такие эмоции он переживал впервые и, если признаться честно, то хотел бы пережить еще не один раз. Но даже когда он вернулся в комнату, в воздухе витала неловкость. Реджи за время отсутствия омеги оделся, прибрал разбросанную одежду и сложил свое спальное место. Данко посмотрел на него неуверенно, тут же заливаясь краской, и кивнул в сторону двери.       На кухне их уже ожидал папа, снова проснувшийся ни свет ни заря, с готовым завтраком, который также прошел в гнетущей тишине. Только стоя на пороге и прощаясь, альфа легко коснулся плеча омеги и произнес:       — Все нормально?       Данко медленно кивнул и, явно ощущая, как щеки начинает покалывать от жара, дабы альфа не увидел его смущения, вытолкал того за дверь. Реджи не сопротивлялся, хоть и расценил этот поступок по-своему, пару секунд постоял у двери и пошел прочь.

. • ●

      Следующие несколько дней прошли для Данко в смешанных чувствах. Он продолжал посещать всеми ненавистную школу, игнорировал одноклассников, отчего-то теперь чувствуя себя выше них. Старался не сверкать новой тату перед родителями, хоть и видел, что отец начал что-то подозревать. Но пока снимать штаны не просил — и хорошо.       Все это время Реджинольд не покидал его мыслей. С одной стороны, эта спонтанная связь, возникшая между ними, ничего не значила. Он просто помог альфе, с которым познакомился полторы недели назад, а тот просто воспользовался предложенным.       Вот именно, воспользовался. И хоть Данко не держал на того обиды, прекрасно понимая, что во всем виноват сам, но будь возможность вернуть время назад и отказаться от всего этого — он бы все изменил. Наверное…       Их тянуло друг к другу. Это трудно было не заметить, хоть и трудно принять. Реджинольд — взрослый самодостаточный альфа. Зачем ему без пяти минут выпускник, юный и глупый, еще и фигурой не удавшийся? В голову лезли мысли только такого плана, но ноги несли Данко вновь в тату-салон. Он знал, что мужчина сейчас там. Работает он или нет, но его запах стал различим еще за квартал от здания, поэтому омега мелкими шажками направился туда, куда дорогу уже успел запомнить очень надолго.       Время близилось к вечеру, людей на улице становилось все больше, но в салоне было непривычно тихо. Данко открыл дверь, впуская поток свежего воздуха.       — Привет, — тихо поздоровался он, оказавшись внутри.       Реджи был на своем привычном месте, но на этот раз заполнял какие-то бумаги. Он поднял голову, безразлично посмотрев на вошедшего, но омега успел уловить в чужом взгляде удивление.       — Ты когда заканчиваешь? — Данко приблизился, оказавшись точно напротив альфы.       Тот вопросительно поднял бровь, продолжая хранить молчание, но омегу это не смутило.       — Может, погуляем? Уже темно, а мне домой одному страшно идти, — нагло врал он без капли стыда.       — А сюда дойти не страшно было?       — Тут ты.       — А что я? Меня не боишься?       — Нет, — выдохнул Данко.       — А стоило бы, — ответил альфа и резко встал, двинувшись на омегу.       Тот попятился назад, отступая к двери, надеясь, что Реджи шутит. Но он выглядел более, чем серьезным. Широкими шагами он настиг омегу ровно тогда, когда тот повернулся, дергая ручку двери, что тут же захлопнулась. Альфа повернул замок, запирая их изнутри и рывком потянул Данко на себя.       Омега опешил, начал было бить мужчину по руке, что крепко сжимала его собственную, но услышав предупреждающий рык, остановился, позволяя увести себя вглубь комнаты и кинуть на кушетку. Альфа хищно оскалился, а у омеги затряслись поджилки. Такого Реджинольда он еще не видел, но что-то в том было такое, что заставляло Данко смиренно опустить голову, а жару охватить все тело.       — Да ты возбудился, — хмыкнул альфа. — Нравится, когда более грубо? Что ж ты раньше не сказал, а то я думал, что в твоих глазах совсем сопля, раз ты даже из дома меня выставил.       — Я не хотел, — промямлил Данко.       Альфа вновь улыбнулся, наклонился и, уперевшись о край кушетки, прильнул к чужим губам. Этот поцелуй получился не таким, как первый. Он был более страстным и мокрым. Данко видел такие поцелуи в фильмах и с уверенностью мог сказать, что так целовались только взрослые, а значит, дальше следовало кое-что более интересное.       Реджи, будто бы прочитав его мысли, скользнул рукой в чужие брючки, мазнул пальцем вокруг дырочки, размазывая выступившую смазку. Данко напрягся, но отстраняться не стал, отчего вызвал одобрительную ухмылку, и даже наоборот — обвил руками крепкую шею альфы, подался вверх и резко вниз, насаживаясь на чужой палец. С губ слетел тихий полустон, когда Реджи ввел его глубже, начиная растягивать узкие стенки.       В какой-то момент вся одежда двоих полетела на пол, а омега, оставшись полностью нагим, выгнулся и призывно развел коленки в сторону. Мужчина приблизился, целуя сначала одну, потом вторую и, пока омега блаженно прикрыл глаза и ничего не ожидал, добавил сразу два пальца, вводя их так глубоко, что Данко дернулся от непривычных ощущений и инстинктивно свел ноги.       — Тише, — прошелестел альфа, — ты же не хочешь, чтобы тебе было больно?       Омега отрицательно мотнул головой и попытался расслабиться. Альфа же возобновил фрикционные движения, с восторгом отмечая, что стенки стали более эластичными и легче поддавались проникновению. Когда из груди Данко вырвался первый стон, мужчина понял, что пора действовать более настойчиво. Придвинувшись вплотную, он вовлек младшего в поцелуй и вошел одним движением, заполняя чужое нутро собой.       Данко тихо взвыл, крепко сжав Реджинольда внутри себя, а руками зарывшись в чужие волосы. Попытки вырвать у несчастного пару прядей не увенчались успехом, и он постарался расслабиться, но странное чувство наполненности лишь добавляло остроты ощущениям.       Не таким он представлял свой первый раз, уж точно не со взрослым мужчиной, хоть и привлекательным, не в тату-салоне, а скорее дома у себя на кровати, но от судьбы не уйдешь, и Данко рад, что может прямо сейчас отдать всего себя на растерзание этому гребаному альфе.       Тем временем Реджи начал двигаться, сначала медленно и размеренно, но как только омега стал подаваться навстречу, перешел на ритмичные и глубокие движения. Сжимая пальцами бледную кожу чужих бедер, он был уверен, что на них останутся отметины, но так даже было лучше.       Данко будет принадлежать ему. Нет, он уже ему принадлежит. И он желает, чтобы все это видели.       С каждым толчком омеге становилось труднее дышать. Пальцы поджимались на ногах, а пошлое хлюпанье, разносившееся по всему помещению, эхом отдавалось в голове.       Он уже почти. Еще совсем чуть-чуть.       С протяжным стоном он кончает себе на живот, крепко обхватывая альфу руками и ногами, словно обезьянка, и кусает за плечо. Реджи еще несколько раз грубо толкается в податливое тело и следует за омегой, успевая выйти до того, как набухнет узел.       Он смотрит в осоловелые глаза омеги а в голове проносится лишь одно слово:       «Мой».       Данко переводит на него взгляд, лучезарно улыбается, притягивая за шею для короткого поцелуя, и выдыхает:       — Любишь меня?       — Люблю, — шепчет Реджинольд, гладя того по волосам. — Сильнее, чем ты можешь себе представить.