Полетим ли, подобно птицам?

Перед глазами расплывчато мелькают доктор и ругающаяся с ним мачеха. Почему она злится? Разве ей было до меня дело? Кажется, она меня никогда не любила. Стоп, как я могу такое говорить? Матушка же постоянно интересуется моим состоянием и лечением. Наверно, они с отцом тратят на меня много денег, все эти лекарства и капельницы не дешёвые. Нельзя сомневаться в ее любви, точно. Но отчего-то так неспокойно.. любовь ли это? А что такое любовь? Что-то теплое и приятное, я читала где-то. Тогда почему я будто.. боюсь? Рядом с матушкой я чувствую какой-то холод и страх. Будто есть что-то за гранью моих мыслей и воспоминаний, какой-то тревожный сигнал. Но для него нет оснований, ведь в моей памяти матушка всегда заботилась. Даже, когда она меня ударила год назад за то, что я попыталась сбежать, она сказала, что очень беспокоится, и что во внешнем мире со мной что-то случится, я ведь такая слабая и ничтожная, заставляю ее сердце болеть. В книгах, что я читала нет такого понятия, как любовь, поэтому я не могу знать точно, но то, что я испытываю к матушке вряд ли можно назвать чем-то теплым. Все будто обрывками, все мысли и воспоминания, почему нет никакого целостного представления, я не могу себя понять. Я не могу понять ничего. — Хибари! — почувствовала героиня, как ее кто-то трясет. Ах, да, точно, опухоль. Реальность. После слов доктора все перед глазами стало размытым, а голоса приглушенными. Я снова забылась и ушла мыслями очень далеко. — Ты слышишь?! — продолжала мачеха. — Ой, да, — прекратился поток ее мыслей, — я здесь. — Ты меня напугала. Послушай доктора до конца. — Ах, кх-м, да. — взялся врач продолжить мысль. — Опухоль находится в голове, но она не страшная, мы ее будем лечить на ранних стадиях. И, даст бог, она исчезнет. Нужно будет очень постараться. Но, Хибари-чан, не бойся, все будет хорошо. После небольшого разговора мачехи с врачом, я сказала, что пойду обратно в палату. Но доктор сказал подождать снаружи медсестру, чтобы она помогла мне дойти, после чего я вышла за дверь. — Все будет хорошо, значит? Все будет хорошо... Я очень часто слышу эти слова. Меня постоянно пытаются утешить. Смешно. Я настолько жалко выгляжу? Единственная родная дочь уважаемого господина Сато постоянно больна. Но ее семья спонсирует больницу, поэтому давайте сыпать ей розовую пыльцу фей в глаза и притворяться, что вокруг прыгают единороги с радугой из жопы, а отчаянию тут нет места. Хибари продолжила говорить сама собой, но, так как медсестра не приходила уже десять минут, начала слегка пошатываться. — Грёбаный инвалид, как меня достала моя беспомощность и десяти минут не смогла спокойно простоять. А ещё и опухоль какая-то вырисовалась. То есть.. — ненадолго притихла героиня, — я буду здесь ещё дольше? Сколько вообще лечится опухоль? Сколько мне тут находиться? А если я отсюда выберусь, что произойдет, смогу ли я нормально жить после всех этих болячек? Вопросы, вопросы, вопросы, почему никто мне не отвечает. Почему я несу этот мусор в своей голове, он похож на большую черную тучу, заслоняющую весь здравый смысл, что у меня остался. Ежедневные уколы и капельницы превратились в большие синяки на моих руках. Какое уродство, хочу исчезнуть, хочу исчезнуть. — она начала бить себя по голове и спускаться вниз, на колени. Внезапно я почувствовала чьё-то присутствие рядом. Кто-то стоит прямо передо мной, но я смотрю вниз, на пол. Не хочу поворачиваться, не хочу поднимать голову. Это мачеха? К черту, пусть злится, пусть кричит. Или назойливая медсестра, которая решила меня поругать? — Мне правда без разницы, можете меня ненавидеть за то, что доставляю столько проблем. — промолвила героиня, заслонив лицо руками. — Т-ты что? — спросил чей-то удивленный голос, а затем он убрал мои руки с лица и присел передо мной, чтобы быть на одном уровне с глазами. От подобного жеста, я посмотрела вперёд и увидела обеспокоенное или, скорее, испуганное лицо. Это была не мачеха и не медсестра. — Почему т-ты.. — дрожащим голосом произнес Акааши. — Что происходит? Вставай, я помогу тебе встать. Он помог мне подняться, слегка придерживая за локоть. Кейджи выглядел намного испуганнее, чем должен был, он начал быстро осматривать меня сверху до низу, продолжая поддерживать. Что это с ним? Неужели у меня такой болезненный вид? — Ты тут откуда? — спросила я, выдержав паузу. — Я к тёте пришел, но.. — резко замолк он. За его спиной я увидела пакеты, брошенные на пол. Кажется, он собирался идти к госпоже Мацумото, но увидел меня. Продукты жалко, чё он их на пол кинул. — Ты это.. сам как? Выглядел так, будто приведение увидел. — Кхм, удивился немного, не каждый день увидишь, как девушка плюхается на пол и бьёт себя по башке. — Надеюсь вдоволь насладился представлением. Я не часто этим балуюсь, не думай. — Да неужели? Уже второй раз вижу, как ты целуешь плитку. Попроси принести немного в палату, раз так нравится. — Второй раз? В смысле? Второй раз.. А когда был первый? Помнится, в день, когда я его впервые увидела, тоже была похожая ситуация, только из-за моего неудавшегося мини-побега. Я ещё увидела мельком силуэт, это был он? Он видел все? — Ты.. кх-м, как много ты видел? Имею ввиду, в тот раз. — Почти ничего и не видел, только твою гармоничную идиллию с плиткой. Даже ушел оттуда, потому что неловко стало прерывать ваши прилюдии. — Ладно, раз видел только это, тогда ничего. И вообще, когда мы успели перейти на «ты»? — Как только оказались вне палаты с тётушкой. — При госпоже Мацумото я буду к тебе очень вежлива, но, по правде говоря, ты мне не очень нравишься, поэтому довольствуйся тем, что есть. — Взаимно. Не хочу, чтобы тётушка лишний раз нервничала. — Вот и чудно. — Вот и чудно. После этого позитивного диалога, он помог мне дойти до палаты. Ну, как, он.. На второй половине пути я его оттолкнула и грохнулась на пол, но потом меня увидела медсестра и остальную часть дороги помогла сама. А сзади Акааши лишь строил невероятно недовольное лицо и закатывал глаза.