The Last hope.

Новая порция кофе рядом с их предшественниками стояла на столе. Натаниэль анализировал новую информацию про серийного убийцу, но все казалось маловажным и несущественным. Анализы вскрытия тела не дали никаких результатов помимо головной боли. Возмущённые родственники убитой женщины вопили около их участка. Естественно, им плевать, что никакие правила насчёт разрешения близких родственников на вскрытие не действуют, если это дело идёт для анализа крупного преступника. Помимо этих дел у Натаниэля есть целая стопка других бумаг, с которыми нужно разобраться. — Босс, вы что, не уходили? — Патрик вошёл с кучей фастфуда в руках. Когда он в последний раз ел? Если немного сконцентрироваться, то Натаниэль уверен, что почувствует, как стенки его желудка прилипли к друг другу. — Нет. У меня есть работа, которую нужно выполнить. — Когда вы в последний раз спали? У вас огромные круги под глазами. — Возможно, я спал около пяти часов за последние четыре дня. — Скоолько? Босс, вам нужно отдохнуть. И поесть, иначе вы свалитесь с ног, не успев даже это понять. — Ладно. Ты прав, что ты там принёс? — слюни обильно стали выделяться при мысли о еде. — Я заказал весь ассортимент, что у них есть. Понемногу. — Рик, ты тратишь зря деньги, которые тебе платят? Я не смогу съесть столько, остальное уйдёт на выброс. — Почему на выброс? Это вам и мне перекусить.— Улыбнувшись, парень стал раскладывать еду на стол. Перекусить значит. Натаниэлю следует прекратить удивляться выходкам этого человека. — Кстати, босс. Я не хотел вам этого говорить, чтобы не отвлекать, но в течении этой недели нам постоянно названивает один парень и просит ваш номер. — Кто это? Он представился? —Натаниэль призадумался, кому он мог насолить. Ну, примерно семидесяти процентам больных ублюдков Колумбии. Но они все жалкие трусы, чтобы действовать настолько прямо, так кто же обзавёлся такими стальными яйцами? —Он представился как Кевин Дэй. Оказывается парень известный спортсмен.. Умм.. Как его.. экси. Вот, он звезда спорта экси. — Экси? Помимо этого, что он говорил? — Сначала упрямец просил ваш номер, говорил, что хочет отблагодарить вас. Вы его спаситель и он надеется встретится с вами. Потом выдал, что вы вообще его парень и это сказали вы, так что теперь вам нужно взять ответственность за свои слова. Ну не сумасшедший ли сукин сын? — Черт, неужели тот парень с клуба. Блять, только влюблённого идиота Абраму в жизни не хватало. — Но я ему не поверил и сказал, что вы таким не интересуетесь. У моего босса иные вкусы. —Подожди. Ты сказал ему. — Что вас не интересуют люди, но не более. Я не говорил ему о вашей любви к братьям нашим меньшим. — И вновь этот подмигивающий взгляд. Засранец и вправду не жалеет свой глаз. Интересно, будет ли ублюдок так моргать со вставным глазом? —Ладно. Плевать, пускай думает что угодно,— главное, чтобы больше не названивал. — Вот именно этим вы мне и нравитесь, босс. Другой бы засмущался своих фетишей, но только не вы. Ваше мировоззрение больше, чем.. — Заткнись и ешь, Рик. Заткнись. И. Ешь.

***

Мать на днях звонила и просила купить шарлотку, которую ела в пекарне, но это всего лишь повод его увидеть. Помимо прочего, Абрам задолжал ей цветы. Именно поэтому его путь сейчас вёл к пекарне. Хаммер притягивал взгляды, но в таком маленьком районе они были осуждающие. Это могло заставить напрячься и почувствовать неловкость шестнадцатилетнего Натаниэля, но никак не сейчас. Входя в заведение, он осмотрелся на признак опасности и угрозы. Привычки никуда не деваются. Взгляд зацепился за маленькую худощавую спину. Блондинистые локоны малыша выглядили красиво даже с нечистой головой, а футболка на мальчике в такую погоду заставляла переживать о ущербе, наносящее на тощее тело холодом. Чувствуя внезапную неловкость, Абрам старался вспомнить, что он сделал неправильно в прошлый раз и отчего ребёнок испугался. Возможно, дети и вправду не его. Встав в очередь, он специально не стал привлекать внимание ребёнка, не желая повторять пройденный в прошлом сценарий. — Мальчик, у тебя не хватит на оба пирожных. Выбери что-то одно. — Какой же любопытный Натаниэль Абрам Весниски. Подслушивать чей-то разговор не в новинку для детектива, но только если это не разговор продавца и маленького ребёнка. Интересно, сколько малышу лет? Если судить по телосложению, то максимум семь, а по лицу где-то между восьми-девяти. Тогда относительно правильный возраст — восемь лет. Что? Какого хрена его это интересует? Ну, возможно чутье говорит нет, правильнее будет сказать, оно блять кричит о том, что ребёнок находится в опасности и более того, с вероятностью семидесяти пяти процентов подвержен насилию. Никакой хороший родитель не позволит своему ребёнку голодать и выходить в одной футболке в такую погоду. Если приглядется, то Натаниэль и в прошлый раз заметил странную походку ребёнка, словно ему больно ходить. — Тогда давайте эту, с шоколадом. —Высыпав свои деньги монетами, ребёнок вызвал недовольство женщины. Громко бубня, продавщица отдала тарелку с десертом, буквально выбрасывая её на стол. Ребёнок спокойно взял свой десерт и пошёл к свободному столу. Присаживаясь, малыш отчётливо дёрнулся и гримаса боли нарисовалась на бледном лице. Это длилось максимум несколько секунд и ребёнок взял себя в руки, накладывая напускное спокойствие. Всего несколько секунд. Но Абрам горел, его засунули в горящее пламя и единственный выход отсюда, — найти того, кто создал этот огонь в душе Натаниэля. У детектива свод сотни правил, которых он сам создал, задолго до работы детективом. И самое важное из них защита детей, женщин и стариков. Это данность, с которой он родился. Ещё с детства Абрам жил с этим правилом, переходя во взрослую жизнь оно ни капли не изменилось, а скорее ещё более закаменилось в его сердце, обрастая тведостью и верностью своему слову. Развернувшись от ребёнка, Натаниэль процитировал заказ матери и спросил у нахальной продавщицы о втором пирожном, которое мальчишка не смог купить. — Второе с клубникой, зачем это вам? — как на счёт не твоё ебанное дело. Стараясь не выпленуть эти слова дряни, что пыталась застыдить ребёнка, Натаниэль произнес. — Я хочу чтобы вы запомнили этого ребёнка и каждый раз, когда он приходил, давали ему оба десерта. Я оплачу вам заранее за них и за вашу ответную помощь, удваивая сумму. Как вам такое предложение? Будьте милы с мальчишкой и ваша зарплата возрастёт в два раза просто за доброе дело, оказанное вами, леди. —Эм. Вы правы, дети ведь цветы жизни, да? Хорошо, я согласна, только деньги отдайте мне не здесь, у нас тут везде камеры. Может, вы перешлёте мне на карту? — Конечно, мисс. С этим нет проблем. Дайте свой номер. — Умение улыбаться, несмотря на свой настоящий настрой, полезная вещь. Деньги и вправду купят все, даже лживую доброту, но это не имеет значение. Если стерве нужно пару сотен просто за то, чтобы не хамить малышу, Натаниэль мог заплатить ей ради этого. Забрав мамин заказ, он убрал его и взял десерт мальчишки. Немного подумав, Абрам снял с себя вязаный кардиган. Благо сегодня он не с работы, иначе пиджак точно не согрел бы ребёнка. Неся в руках тарелку, а в другой пакет и свою кофту, Натаниэль подошёл к столу ребёнка. Малыш поднял свои ореховые глаза и удивление вспыхнуло в них. Ха. Видимо не он один запомнил их первую встречу. — Держи. Это ведь тот десерт, что ты хотел съесть. —Зачем? Я не просил вас об этом. —Голос ребёнка пропитан гневом, но малыш вероятно боится показать его. Так, блять, Натаниэль не должен улыбаться. В прошлый раз это испугало ребёнка. —Я знаю. Просто захотелось купить и прежде, чем ты откажешься, хочу сказать, что я не люблю сладкое, значит не смогу забрать его себе, а так как за него прошла плата, либо ты его съешь, либо его выкинут. Очень жаль, если его выбросят. Но ты можешь его не есть. Но если ты делаешь это просто назло мне, то не стоит. Лучше поешь и потрать энергию на кого-то более стоющего, чем взрослый придурок, что подошёл к тебе с нравоучениями. Покеда, ребёнок. — Положив на голову ребёнка собственную кофту, закрывая ему обзор, Абрам убежал до того как ему снова откажут. История повторялась, только в тот раз убежали от него, а теперь бегущий сам Абрам. Хорошо, теперь у ребёнка есть кофта и ему будет не холодно возвращаться туда, где он живёт. Всё на этом не закончится. Натаниэль сдержит слово, данное себе, и найдёт того, кто посмел обидеть ребёнка, думая, что это сойдёт ему с рук. Не в его, блять, смену.