The Last hope.

Мария раскрывала свой маленький рот, выпуская звуки, неслышаемые Ники. Он словно смотрел телевизор без звука, и пытался угадать сюжет и диалоги. Вот прямо сейчас его отец ответил тем же и они вместе нахмурились. Ники предполагал, что ему был задан вопрос и молчание раздражало отца. Игра в угадайку не выходила у подростка, поэтому он просто улыбнулся и кивнул. Лютер бросил свои столовые приборы, и тяжело удалился в комнату.  Хлопок.  Звуки понемногу стали возвращаться и от их интенсивности Ники зажмурился.  — Ники, что происходит? — Мария устало выдохнула. Мальчик ненавидел смотреть на её измученный вид, поэтому перевёл взгляд на свою тарелку. Пережаренные куски мяса были на вкус как пластик, а стручки фосоли едва можно проглотить. Не он один ощущал себя хреново. Мария никогда не готовила спустя рукава.  — К чему этот вопрос? — Ники решил перевести тему.  — Твоё поведение расстраивает отца. Расскажи мне, что с тобой?  Он усмехнулся. Мягкое воспоминание накрыло его и он живо вспомнил видение счастливой семьи брата. Без нужды лгать или меняться, они могли любить того человека, который выберет их сердце, а не скрывать свой интерес ради чужих надежд. Ники испытывал много чувств, но больше всего ему хотелось вскрыть свой череп, убрать картины двух мужчин и продолжить жить так, как хотят его родители. Эти видения мучали его сердце.  — Я был у Аарона, — первая правда за столько времени. Небольшая тяжесть с груди снялась и он вздохнул чуть легче. Ложь была петлёй вокруг шеи, и с каждой брошенной фразой она затягивалась.  — Ч-что? Когда? — Мария заикалась. Её страх перед мужем, Богом, соседями, родственниками, абсолютно всеми, был сильнее, чем всё её существо. Она вздрогнула так, словно её ударила невидимая рука.  — На днях, — он густо сглотнул и впихнул в рот ещё фасоли. — У Аарона хороший отец.  Ники испытывал ужас и адреналин одновременно. Он не знал, насколько далеко готов зайти и рассказать, и именно это потверждало, что его голова не была больше под его властью. Слова вылетали изо рта легко и непринуждённо, пока его сердце выпрыгивало из грудной клетки. Мария побледнела.  — Почему ты пошёл туда?  — Аарон — мой брат, — как само очевидное напомнил он ей. — Я скучал по нему. Мы не виделись с момента..  Он замолчал. С момента, когда его отправили на терапию. Когда его заставили перейти через мясорубку и слепили нового человека. Он разваливался. Новый человек был молчалив, спокоен и старшего своего возраста. Это был не Ники.  — Я понимаю, — Мария кивнула, — но в следующий раз, ты должен сначала спросить об этом отца.  — Спросить о чём? Аарон мой брат, —повторил он.  — У нас вышли разногласия с нынешним отцом Аарона, — Мария вздохнула. — После смерти Тильды у нас нет способа вернуть твоего брата.  Смерть Тильды? Ники впервые об этом слышал. Хотя может его родители и говорили, но он не был с ними. Смерть этой женщины не всколыхнула ничего изнутри и он снова убедился в собственных догадках. Он больше не был собой. Скажи такую новость пару месяцев назад, очевидно, он заплакал бы и грустил. Но не сейчас. Будь он проклят, если испытывал немного больше неудобств, чем от пролитого кофе. Возвращаясь в настоящее, он спросил у Марии.  — Зачем возвращать Аарона?  — Твой брат находится у незнакомца. Ему будет лучше с нами. Со своей настоящей семьёй.  — Ему будет лучше там, где он счастлив. А Аарон счастлив. Я видел это собственными глазами, — он выпрямился. Защитная жилка при упоминание младшего брата всегда перекрывала любой его страх.  —Ники.. Она не договорила и он собирался спросить в чём дело, но не успел. Жгучий удар прошёлся по левой стороне, и он бы упал, но вовремя удержался за столешницу. Левая щека стала гореть и пульсировать, и он в неверии протянул руку к лицу.  — Как ты смеешь? — Лютер выглядел взбешенным. Смерть сестры, выходки сына и провал в деле Аарона полностью вывели его из равновесия. Мужчина быстро задышал, его ноздри раздулись, кулаки сжались и он выплюнул эти слова. — Своей маленькой головой считаешь себя умнее, чем я? Это мне решать, с кем твоему брату будет лучше! Ники всё ещё держался за щеку. Его сердце, не смотря на ситуацию, холодно и спокойно отбивало свой ритм. На секунду, всего на секунду, Ники хотелось перевернуть этот стол, встряхнуть за плечи Марию и может быть на кричать на Лютера. Ему хотелось показать, как они не правы, привести сотню аргументов, но он просто встал. Скрип выдвигаемого стула, оказался слишком громким в тишине их дома. Он забрал свою тарелку, успев поблагодарить маму за ужин, и ушёл. Он чувствовал себя восьмидясетилетним стариком, его движения были скованные и медленные. Лютер не проронил ни слова, пока он поднимался к себе. Ники был благодарен.

***

Через два дня, они семейно шли к своим соседям. Интуитивно Аарон понимал, что произойди что-то с Сетом, они бы давно узнали, но их выходка с маслом до сих пор держала его в напряжении. Эндрю наоборот рвался в гости и даже Абрам что-то заподозрил. Они оделись и вышли на улицу. Пройдя пару метров, они подошли к небольшому двухэтажному дому. Кирпичный фасад, сделанный со вкусом, небольшой внутренний дворик. Дэн вышла в спортивном костюме, и Абрам должен признаться, ему понравилось, что девушка держалась в этой одежде так, словно была в шикарном вечернем платье. — Рада вас видеть! — она пожала Абраму руку и склонилась к детям. — Близнецы! Какая прелесть. Меня зовут Дэн, только умоляю, не зовите меня тётей, — она громко засмеялась. Они прошли внутрь, здороваясь с Мэттом и к ним вышел Сет. Подросток был выше их и старше, Эндрю предполагал на пару лет. Сет, прихрамывая, сел за стол и тогда всё началось. — Сет? — произнёс Эндрю. Все развернулись в его сторону. — Что с твоей ногой? Аарон начал потеть. Его брат был сумасшедшим, и словно соглашаясь с его мыслями, Эндрю продолжил. — Упал? — Да. Какие-то идиоты облили задний двор, — зло смотрел Сет. Абрам переводил взгляд, следя за диалогом и уже понимая, что происходит. — Это было ужасно, — вдруг влезла Дэн. — Мой мальчик так сильно ударился. Прошло столько времени, а он всё еще хромает. — Мам, — недовольно произнёс подросток. Вскоре кто-то сменил тему разговора и они сели за стол. Пока взрослые общались, дети кидали в друг друга яростные взгляды. Точнее этим занимался Эндрю. Аарон же наоборот хотел поскорее вернуться к себе в комнату и укрыться там. Как только ужин закончился, Абрам нашёл общий язык с Мэттом и мужчины отошли покурить. Сет с громким скрежетом поднялся со стула и присел рядом с Эндрю. Дэн убирала со стола, не замечая напряжения, скозившее между детьми. — Самый умный, да? — спросил Сет. — В последний раз, когда я сдавал тест на İQ, было свыше 140 единиц. Так что, да. Я умный, — надменно ответил Эндрю. Сет открыл рот, чтобы ответить, но Абрам вошёл в комнату. Быстрый взгляд на обстановку и мужчина невзначай подошёл к детям. Эндрю ухмыльнулся и посмотрел в глаза Сэту, как бы говоря ну давай, продолжай. Необъятное чувство нахождение под чьей-то защитой, абсолютное доверие своей безопасности другому человеку, не другому, а отцу, позволяло Эндрю быть немного самодовольным. Этого он не ощущал никогда. Пока другие дети могли кричать о своих крутых родителях и быть уверены в них, Эндрю приходилось разгребать свои проблемы одному. Но не сейчас. Осознание этого, как тёплый чай согрел его внутренности и мальчик позволил себе немного наглости. Он не хотел быть придурком по отношению к Сету, пока сам Сет не заставил его. Ужин закончился нормально, если не считать полной ненависти Сэта к близнецам. Они стояли у порога, пока Дэн укладывала свои эмпанадас в контейнер для них. Эндрю понравились. Пирожки. И немного Дэн. Хотя девушка иногда и переходила его границы, но это было сделано случайно. Вероятно она не понимала, что могло произойти у десятилетнего ребёнка такого, чтобы он ненавидел прикосновения. Эндрю понимал. Не все такие, как отец. Он потянул руку и мягко обхватил ладонь Абрама, через секунду его собственная ладонь исчезла, укрытая под мозолистыми и сильными руками отца. Абрам держал его, но не сдерживал и Эндрю чувствовал безопасность. В руках отца. Аарон подхватил Абрама за другую руку и резко отвернулся, ощущая неловкость. Эндрю не стал комментировать действия брата, но он их заметил. Аарон всегда смущался, когда о нем заботились, и в большей части преобладал стыд. Словно он не знал может ли просить больше, хотеть больше. Дозволено ли ему испытывать это. Находясь столько лет в мраке, тяжело выйти на солнце не жмурясь. Аарону требовалось время, чтобы привыкнуть, что испытывать счастье — это нормально. Громко говорить, задавать вопросы и просить объятия, — это нормально. Они вышли, держась за руки, пока близнецы несли контейнеры. Прохладный воздух в знойную жару особенно сладок. Не смотря на довольно позднее время, город не спал. По вечерам, когда на улице становилось свежо, все выходили из своих укрытий, желая выплеснуть накопленную энергию. — Не хотите мороженого? — Абрам качнул головой в обратную сторону от дома. — Мы не пойдём домой? — спросил Аарон довольным голосом. Это ответило на вопрос мужчины. — Чуть позже. Мы можем прогуляться. Только папа и сыновья —звучит классно? Да? — Старик тебя чем-то заразил? — в шутку спросил Эндрю. — Я что, не могу хотеть гулять с вами? Вы — мои драгоценные дети, и я люблю проводить с вами любую свободную секунду от работы, — поэтически произнёс Абрам. — Выкинь то, что читаешь. Видимо эта книга нарушает функции мозга или.. Абрам громко фыркнул. Эндрю выглядел довольным, споря с ним, и самое важное. Эндрю не боялся спорить с ним. Абрам почувствовал гордость, от которой у него вздулась грудь. — Кто за мороженое? Три поднятых рук. Эндрю опустил свою руку самым первым, бубня под нос, что они ведут себя, как дети. Это было ошибкой. Абрам снял свою неудобную обувь и побежал вперёд, громко улюлюкая. Вот это было по-детски и Абрам не смущался иногда творить самую глупую вещь на свете. Дети быстро догнали его, ведь он не прикладывал усилия к бегу и они снова пошли шагом. Абрам не стал надевать обувь, держа её в руках. Ларёк с мороженным был единственным светом в темноте, что придавало ей сказочности. Эндрю заказал три шарика с разными вкусами. Аарон скривился, смотря на рожок брата и попросил только ванильный шарик. Абрам поступил аналогично. Эндрю фыркнул на них, держа свое огромное мороженое, как факел. Будучи родителем и взрослым Абрам прочитал небольшую лекцию о здоровом горле и необходимости есть мороженое маленькими кусками. Эндрю лизнул шокаладный шарик и прочитал другую лекцию о полном раскрытии вкуса мороженого и правильном дегустировании. Аарон заткнул их обоих. Они медленно шли домой и этот день был самым обычным. Иногда самый обычный день не всегда означает скучный или плохой. Иногда этот обычный значит спокойный и радостный. И если твой каждый день такой, нужно ли другое определение?

***

И снова здесь. Было страшно идти к Аарону, но не то чтобы Ники боялся брата, просто происходящее внутри дома шло вразрез с его правилами. Он пнул маленький камушек и раздражённо оглянул переулок. Небольшой ресторан стоял в углу трехэтажного здания, среди более дорогих ресторанов. Sweetie's. Ники подошёл ближе, рассматривая интерьер и саму обстановку внутри через окошко. Его глаза зацепились за что-то, что висело у двери. Листок а4, в котором гласило, что ресторану требовался работник. Ники открыл дверь. Если единственное, что нужно сделать, чтобы убежать от дома, своих мыслей и всей планеты — это работа, то он с радостью пойдёт на это. Разговор с менеджером и его слишком быстро приняли. Было отчётливо видно, что у них не хватало рук. Он подписал договор, в котором была указана смехотворная сумма зарплаты. Из-за своего возраста он не мог работать весь день, отчего его оклад был меньше чем у других. Подметать, мыть посуду, выкидывать мусор и прочее дерьмо, в которое он собирался окунуться в разгар своих каникул. По крайней мере, здесь его никто не знает, а значит ему нет нужды притворяться кем-то другим. Ники вздрогнул, когда на его плечо опустилась массивная рука.  — Хей! Черт, прости, я тебя напугал? — Ники покачал головой, ярко ощущая вес чужой руки на своём теле. Тайлер — официант и его босс на первую неделю, пока он не освоиться. Этот парень был чуть старше самого Ники, что делало их ближе благодаря схожим интерасам, — Крис сказала, что ты новенький и я теперь за тебя ручаюсь. Не переживай, у нас тут классно! — он улыбнулся и Ники ощутил, как его щеки резко нагрелись. — Приходи, завтра к восьми. Я знаю, что ресторан открывается только к девяти, но ты поймёшь всё завтра. Приди чуть позже и к концу дня ты не сможешь передвигать ноги.  Ники кивнул, все ещё ощущая смущение.  —Всё хорошо? Прости, если это личное, но у тебя огромный синяк на всё лицо. — виновато произнёс Тайлер. Ники одним движением перекрыл видимость на то место, где пришёлся удар. Он все ещё помнил жжение, которое оставалось несколько часов после. Горячая обида исказила его губы, но он быстро сменил её на улыбку.  — Неудачно поднялся с кровати, — легко произнёс Ники. Вся взвалнованнасть с голубых глаз мужчины исчезла и Тайлер улыбнулся в ответ.  — Ну ладно. Тогда до завтра.  — Да. До завтра.  Ники вышел быстрым шагом, стараясь не бежать, хотя очень хотелось. Его сердце гулко отбивало ритм, пока он про себя повторял давно заученные молитвы. Когда дрожь на пальцах рук успокоилась, Ники тихо прошептал.  — Я изменился. Я не должен быть таким.

***

Всё прошло лучше, чем Натаниэль представлял. Стоило Мэри и Натану придти, как Эндрю быстро изменился в настроении. Натаниэль в миллионный раз поблагодарил вселенную за лучших родителей. Аарон стоял в сторонке, переступая с ноги на ногу, пока Мэри не зашла короным ударом. Его мать выучила парочку терминов и очень хорошо управляла ими. Аарон быстро нашёл общий язык со своей бабушкой, ведь она смогла произнести слово адренорецепторы не запинаясь, и даже поговорить с ним об этом. Иридоциклит был следующим в списке. Было видно, как тяжело Мэри даются знании о медицине, но ради внука она была готова на всё. Натаниэль не знал, о чем они черт возьми говорят, и решил блеснуть собственными знаниями.  — А вы знаете что такое безусловный рефлекс? — спросил он, получая снисходительные взгляды в свою сторону.  — Милый, это проходят в начальных классах, — ответила Мэри, качая головой. — Продолжим, дорогой.  Она обратилась к Аарону, полностью стерев его из своего внимания. Натаниэль мягко откатился от них, полностью шокированный идеей, что его сейчас проигнорировали. Эндрю похлопал его по бедру — маленький знак поддержки. Он открыл рот, собираясь поговорить со своим вторым ребёнком, как Эндрю убежал к Натану. Надув губы, он открыл свой телефон и позвонил возлюбленному.  — Любовь моя, — пропел Натаниэль, немного громче, чем нужно.  —Ниэль? Эм.. Давай я тебе позже перезвоню? Мне нужно отключаться. Люблю тебя.  Звук гудков и вся его напышенность вышла, как воздух из  шарика.  — Аа.. Да конечно, мгм. — Эндрю отвлёкся от своего дедули и взглянул на него. — Слушай, Кевин, я сейчас немного занят. Позвоню тебе позже. Пока.  Он очень пафосно нажал на кнопку отбоя, хотя её и не было. Его предали. Абсолютно все. Он был выброшен за борт собственной семьёй.  —Разве это не ты позвонил старику, первый? — задал вполне логичный вопрос Эндрю.  Прокашлявшись и не найдя ничего для ответа, Натаниэль поднял извивающего Данте на руки и сел на диван. Будучи предателем, пёс громко залаял и вырвался из его цепких рук. Прибежал к Эндрю и прыгнул к нему на колени. Ну и ладно. Натаниэль угрюмой тучкой забился в один угол, собирая катушки с дивана и производя самую драматическую сцену, на которую способен. Пришлось громко издать несколько долгих вздохов, загадочно провести рукой по лицу и сделать самое грустное лицо. Рыбка попалась на крючок. Аарон отвлёкся от Мэри и подбежал к нему. В одно движение Абрам поймал ребёнка и прижал к себе, пока Аарон хихикал, издавая хрюканья. Немного погодя, вся семья оказалась на диване и они включили один из эпизодов кошмарного телешоу, поедая неприличное количество попкорна. На моменте, когда Стенли засунул в рот сорок третью круглую конфету, в дверь позвонили. Несмотря на безумно-пикантную часть, Абрам поднялся и подошёл к двери. Он открыл и сразу же закрыл.  — Ниэль, — жалобно произнёс голос с другой стороны.  — Секретный пароль.  — Не знаю. Может быть, патиссоны.  — Ты серьёзно? Из всего, что можно было придумать, ты произнёс гребанные патиссоны? — А что? Они богаты минеральными солями и сухим белком.  — Ладно, следующее. Мне нужно знать, что ты не предатель.  — С чего мне им быть? —неудоменно произнёс Кевин.  —Ну, к примеру. Только предатели выключают трубку, не успев дать время вставить и слово своему собеседнику, и оставляют его после себя полностью жалким. Мне пришлось сыграть сценку и я чувствую себя последним идиотом, признавая последствия своего ужасного актёрского мастерства. — Кевин задыхается от смеха. — Это было ужасно. Эндрю спросил меня, зачем я кладу первым трубку, если именно я и звонил.  — Ты прав. Это было ужасно, — Кевин звучит весело. — У меня есть подкуп.  — Какой?  — Разве ты не должен был прямо сейчас напомнить мне о том, что ты полицейский и я совершаю..  — Ближе к делу, mon amour. Что у тебя?  — Oh, je suis toujours ton amour. Ладно. Это цветы.  Абрам открыл дверь. Мягкий взгляд зелёных глаз нежно окатил его с головы до ног. Абрам стоически прошёл это и даже не прыгнул на мускулистую грудь своего парня. Один взгляд на накаченный торс и он уже ведёт себя как слабак, вися на Кевине. — Ромашки.  Кевин вытащил букет из спины, неловко зачесывая волосы назад. Это было самое вкусное комбо. Метр восемьдесят красоты и самые простые, но не менее любимые цветы. Ниэль шагнул вперёд, забрал одной рукой цветы и прижал Кевина другой. Для начала он поцеловал его, до чего смог дотянуться, и эта была ключица. После, схватив в захват перед футболки, Ниэль притянул его к себе и впился в мягкие губы. Кевин мягко выдохнул ему в рот, и его губы изогнулись в подобии улыбки. Чмокнув напоследок его в нос, Ниэль закрыл входную дверь. Кевин пробубнил что-то себе под нос и..  — Стой. Ты что, назвал меня сейчас цветочной феей? — Ниэль взглянул на Кевина, поднимая обе брови.  — Именно так.  — Ты ведь помнишь, что я сумасшедший ублюдок, который сажает за решётку ещё более сумасшедшие и злые задницы. И я —не цветочная фея.  — Во-первых, да, я помню. И давай, не забывать, что только благодаря таким, как ты, обычные люди вроде меня могут спокойно гулять по ночам. И не смей называть моего парня сумасшедшим ублюдком. А во-вторых, ты все ещё моя цветочная фея.  — А в третьих? — спросил Ниэль. Кевин покачал головой. Это все аргументы. —Хорошо, если я цветочек, то ты моя прекрасная бабочка.  — Вообще-то, я говорил про фею, но так тоже хорошо.  — И если я цветочек, то ты всегда можешь на меня сесть, — дополнил Ниэль.  — Это предложение? Ну типо, я всегда за. — Ниэль непонимающе склонил голову. — Ты сказал, что я всегда могу сесть на тебя. Это был знак, ну.. Кевин покраснел.  — Срань Господня, Кевин. Только не когда мои родители дома и мы под одной крышей. Это богохульство.  — Ты даже не веришь в Бога, —ворчливо, но посмеиваясь произнёс Кевин, проходя к остальным.  —Это все ещё богохульство.