Струна.

Сердце почти остановилось. Морозова плотно прижимала ладонь к своему рту, обдавая руку горячим и прерывистым дыханием. Нет, это не правда. Это сон. Этого не может быть. Тонкие слезы стекали по холодным онемевшим щекам жгучими струями, обжигая их. Это немыслимо. Причудилось. Это просто невозможно. С тихий хрустом колени Полины коснулись земли, мягко падая в высокий сугроб. Пальцы содрагались, все сильнее впиваясь в фарфоровую кожу до красных отметин. Она видела. Она уловила. Она не могла поверить. Грудь начинает пронзать острая боль от недостатка воздуха, ибо от такого неимоверного шока она уже и забыла дышать. "Антон. И Рома. Антон с Ромой. Антон с Ромой поцеловались. Тоша поцеловал Пятифанова" — сейчас мысли слышились словно скрипучий голос Кати, дразняще крича имена в ее голове. И лучше бы, если бы это был просто бред. Просто Катины сплетни. Но она увидела это своими черт возьми глазами. Словно проснувшаяся куропатка, девушка подорвалась со снега и, проваливаясь в ямы и сугробы, побежала прочь. Куда подальше, как можно дальше от этого всего. Пелена слез уплотнилась, видимость становилась все хуже и хуже. Бежала Морозова уже без разбору — кто знает, сколько ей потом добираться до дома с другого конца деревни. Одной. Ещё пару часов назад ее мир был полон. Этот тихий, белобрысый паренёк был ее светом в этой деревенской глуши. Его довольное и радостное лицо после, казалось бы, простой похвалы, полные интереса глаза, когда она играла ему новую разученную на скрипке мелодию, рисунки... Он был по настоящему потрясающим другом. Черноволосая зазвенела ключами лишь уже к наступлению темноты, открывая старую дверь дома. Какая же она дурочка, что не понимала. Просто друг. Для него она — просто друг. Ее мысли были давно заняты этим "другом" и желанием, сделать его счастливым. Полина хлопнула дверью и бросила портфель в угол. Последнее что ей хотелось — отвечать на распросы дедушки, она молча стянула с себя пальто и повесила его на крючок. Когда она смотрела на звёзды, всегда высматривала там глаза Петрова. Кокетливо ему улыбалась и тихо хихикала, причесывала слегка примятые волосы после очередной стычки. Краснела и дулась, когда Катя на весь кабинет начинала дразнить, мол: "Тили Тили тесто!" Душа разрывалась на части и уже не могла литься солёной жидкостью из глаз, ведь их запас попросту иссяк. Во рту чувствовалась сухость, из горла вырвался саднящий кашель. Морозова всегда хотела отсюда уехать куда-нибудь в город, большой и красивый. Вместе с ним. Высморкавшись в маленький платочек, мысли начали проясняться. Туман спал, перед глазами уже появлялись знакомые острые контуры тумбочки, обшарпанных обоев, длинная линия матраса на невысокой кровати и аккуратный футляр, стоящий у окна. Платок был отброшен в сторону. Антон не твой. И никогда им не будет. Отогретые руки бережно вытащили скрипку из футляра и взяла в руки смычок. Ноты были не нужны. Пускай польется боль души. Брюнетка положила скрипку на плечо и слегка сжала струны. Смычок скользнул по тонким струнам и музыка тихим эхом разнеслась по комнате. Пальцы до боли сжимали гриф, выдавая порой очень острые и "грязные" ноты, дрожащая рука порой вела инструмент не под тем углом.. На все было просто наплевать. Эти противные и скрипучие звуки были йодом для ее чувств. Такие болезненные, нечистые, противные, но когда они сходили со струн, становилось правда легче. Дыхание приходило в норму, грудь вздымалась тихо и покорно. Ей приходится дальше насмешливо улыбаться, общаясь как ни в чем не бывало. Болтать, сплетничать, тем более совсем скоро у нее тоже будет праздник, в честь которого нужно организовать маленькую вечеринку. Струна застыла улыбкой на ее кукольном милом лице. Порвется очень скоро. И тогда ее настоящие чувства уведут ее в лес.