Bloody Puppy

      Минхи не мог поверить в то, что его вот так поймали и заставили пойти на шпионаж. Идя в здание со встроенной в ремне камерой с микрофоном Минхи надеялся, что его просто поймают и рассекретят в самом начале. Почему-то парень не мог сопротивляться Патрику, может, он правда думал закончить с наемными убийствами, ведь он накопил достаточно средств для долгой беззаботной жизни в другой стране или на обучение за границей. По пути в штаб Блади Паппи все думал, как ему поступить в случае исчезновения своего заработка, он сверял все «за» и «против», ему хотелось завершить свою карьеру киллера, но не таким образом. Минхи никогда не любил не мог сказать, любил он свою работу или нет, ему просто нравилось делать это ради денег. На входе никто ничего не заподозрил, все как и рассчитывал Патрик. На входе его встретили и проводили до оператора, но каково же было удивление Минхи, когда перед ним посадили девушку, парень захлопал глазами, не зная, стоит ли спросить, где Сэрим или нет. Минхи догадывался, что с Сэримом, но ему было страшно думать, что с ним тоже что-то сделали и сейчас держат в том страшном месте, где его пытают и заставляют делать то, что он бы не сделал в здравом уме. Блади Паппи пытался подать знак своему оператору, которая поставила перед парнем папку. — Кстати, тебе идет, — подметила девушка новую прическу Минхи и улыбнулась, — только там сзади немного неровно, — шепотом сказала оператор и продолжила докладывать о цели Паппи. Кан пытался как-то намекнуть девушке, он то и дело дергал ногой и думал попросить ее выйти, чтобы хотя бы ее спасти. Парень чувствовал, как оказался в тупике: если будет медлить, то все здесь обречены, а если он скажет прямо, то Патрик сразу же даст сигнал своим собакам. Минхи не знал, что и делать, ему хотелось снять и выбросить этот ремень, но тогда бы Патрик понял, что тот собирается делать. — Что с тобой? выглядишь немного не очень, ты не заболел? — поинтересовалась заботливо оператор, приложив руку ко лбу Минхи, тот губами попытался что-то сказать, и, кажется, она поняла, что что-то не так. Минхи нелепо засмеялся и стал что-то черкать на листе, парень передал листок девушке, и та, прочитав написанное парнем, перевела на него взгляд. — Йа, Блади Паппи-ним, не слишком ли ты много просишь? — возмущенно вскинула брови девушка, делая вил, будто прочитала ценник на листке. — Это сложное задание, поэтому хочу больше. Кстати, можем ли выйти покурить на парковку? — как ни в чем не бывало сказал Минхи, и девушка согласилась. Оператор попросила подождать ее и ушла из кабинета. Минхи надеялся, что спасется как можно больше людей, что он сможет спасти хотя бы кого-то здесь.       Патрик усмехнулся и бросил взгляд на своих людей в форме с бронежилетом и защитой по всему телу, мужчина перевел взгляд на монитор. — Сейчас, — приказал Патрик, и из кузова фура, приехавшая со двора при получении координат от Блади Паппи, вышло хорошо обученное войско под руководством Ку Патрика. Мужчина не забыл предупредить, что все в том здании профессиональные киллеры и умеют стрелять, поэтому ему выделили лучших снайперов. Патрик был уверен, что ему удастся накрыть эту организацию Shooter. Минхи слышал, как стали раздаваться звуки выстрелов, от чего тот вскочил и захлопал глазами, не веря. В глазах потемнело, ноги шатались, было страшно, очень страшно, парень сглотнул и попятился назад, слыша выстрелы, крики, мольбы о пощаде. Минхи было страшно, он не мог даже пошевелиться, ему было слишком страшно, он даже не мог что-либо сказать. За криком последовал выстрел, и по полупрозрачному размытому стеклу брызнула кровь, стекавшая вниз по рисунку на стекле. Минхи не знал, чья эта может быть кровь, он боялся, что эта могла быть кровь его коллег, он просто не мог что-то сказать. Хоть парень и видел кровь множество раз, он все равно не мог видеть ее. Ему хотелось просто провалиться сквозь землю, испариться, исчезнуть, телепортироваться куда подальше в комфортное место без этого шума, без ужаса, без всего, что было за этой дверью. Через какое-то время на стекле показалась чья-то кровавая рука, и Минхи замер, а через другой выстрел рука исчезла, и тело упало на кафель с глухим подавленным шумом. В голове прозвучал ультразвук, перед глазами потемнело, и Минхи сам не понял как упал без сознания.       Организацию Shooter удалось захватить. Патрик шел вперед, видя, как вокруг стреляли в киллеров и других сотрудников организации, он шел, наслаждаясь криками и выстрелами. Кровь брызгала на стены, мебель растекалась по полу вместе с мозгами. Патрик подошел к двери, за которой должен сидеть начальник организации, мужчина вооружился пистолетом и выбил дверь ногой, но кабинет оказался пустым. Патрик прицелился, готовясь к выстрелу, но никого не оказалось. Мужчина чувствовал на себе чужой взгляд, кто-то был в кабинете. И он не ошибся, когда его затылка коснулось дуло пистолета, Патрик расширил глаза и сжал пистолет сильнее. — Что такое? Почему остановилась? — хмыкнул Патрик, чувствуя аромат чужого парфюма. Он не боялся, у него не было чувства страха или тревоги, он был уверен в себе. Патрик вальяжно повернулся к женщине и преставился лбом к дулу, смотря прямо в глаза своей цели, за которой гнался столько лет в Корее. И вот причина его долгой командировки размером в пять лет стояла перед ним. — Стреляйте, — хмыкнул Патрик, в его глазах не было страха, и это еще больше пугало женщину, — мне все ясно, клубничка не может выстрелить, — сказал с издевкой Патрик, и женщина легла с простреленной насквозь головой. Патрик посмотрел на женщину, а затем перевел взгляд на разбитое окно, напротив которого стоял человек с винтовкой. Патрик вышел из кабинета босса всей этой организации и направился в нужную комнату. Как и ожидалось, Минхи остался там же, где и потерял сознание.

***

      Минхи проснулся в той комнате в странном здании, откуда его вытащили не надолго. Вкус свежего воздуха, остальные люди, пейзажи города — это все оказалось, как думал парень, сладким сном. Он хотел свободу, он хотел ее. Но она была слишком далеко от него. Снова Минхи оказался прикованным к кровати, снова на него слепила лампа над ним, он не мог даже проснуться, ему хотелось кричать и плакать, но он был так расстроен, что не мог даже и слова сказать. — Проснулся? — послышался голос Патрика, и мужчина сел на кровать к брюнету, тот лишь смотрел на него, он даже не мог ударить его. — Хочешь есть? — Патрик указал глазами на стол, на котором стоял поднос, и пар шел волнами вверх от еды. запах дразнил Минхи. Ку видел, как тот хотел есть. На ошейнике брюнета оказался поводок, и Патрик потащил парня к столу, тот послушно сел, и Патрик отдал приказ есть, а тот, словно собака, стал руками съедать порцию, но что-то хрустнуло и врезалось в полость рта, и капли крови брызнули изо рта, и Минхи поспешил выплюнуть еду вместе с кровью, разбавленной слюной, и стеклом. Острая боль оказалась слишком сильно, от чего на глазах появились слезы, и крики превратились в мычание. — Прости, я забыл тебе сказать, что есть нужно осторожно, а там стекло, — пожал плечами Патрик наигранно. Минхи ненавистно поднял глаза на Патрика, и тот улыбнулся, видя, как изо рта брюнета капала кровь. Кан поднялся и, взяв тарелку, с силой треснул ее на бетонный пол, от чего суп с лапшой растеклось вместе с мелким стеклом. Тот удивился, даже возмутился, но усмехнулся. — Правда не хочешь есть? — похлопал глазами мужчина. Патрик протянул белый платок и приказным тоном попросил юношу вытереть всю кровь вокруг рта, острая боль все еще беспокоила Минхи, он не мог говорить, а вкус крови в его рту напоминал ему о живой ране. Ему казалось, что он даже говорить не в состоянии, ему повезло, что он не проглотил кусок стекла, не то края поцарапали бы ему горло и стенки желудка, от чего случилось бы внутреннее кровоизлияние. — Поешь хотя бы рис, — сказал Патрик, указывая глазами на тарелку с крупой, но Минхи недоверчиво посмотрел на своего мучителя. Тогда Патрик подошел ближе и засунул пальцы в тарелку, и рис стали липнуть к сухим пальцам, обжигая кончики, — здесь ничего нет, — пожал плечами Патрик и улыбнулся, взяв тарелку риса. Парень сел на корточки перед пленником и палочками поднес к чужому рту взятый рис, Минхи покосился на него, но все же взял рис в рот, чувствуя раздражение от мягкого риса, во рту все еще стоял неприятный вкус, который портил аппетит. Патрик протянул стакан воды и приказал выплюнуть, как только тот прополоскает горло. Минхи послушно прополоскал ротовую полость и выплюнул воду вместе с каплями крови и кусками риса на Патрика, которого это оскорбило. Ку поднял на парня свои черные глаза, и в следующее мгновение снова что-то прошлось по щеке Минхи, и тот упал на пол, чувствуя жжение в области щеки и легкую головную боль, но почему-то Минхи это никак не беспокоило, хоть он и ощущал боль и чувство тошноты, но ему было привычно ее ощущать. В следующее мгновение нога Патрика оказалась на его голове, и тот оказался припечатанным к холодной поверхности, парень надавливал все сильнее. — Ах, ты, мерзкая шавка! Как ты смеешь?! — Патрик разозлился, и почему-то Минхи наслаждался его криками и его злобой. — Я пущу тебя на шкуру, если не будешь слушаться меня, — пригрозил Патрик и убрал ногу, — тебя ведь давно не наказывали, да? — задумался Ку и, схватив щенка за ногу, потащил куда-то, а тот пытался вырваться. — Моя Чернушка привлекает слишком много мужчин, я даже ревную, — посмеялся Патрик, заведя Минхи в какую-то пустую комнату с белыми стенами, внутри было слишком ярко, и Блади Паппи не мог даже открыть глаза из-за этой яркости. Внешне комната напоминала медицинский кабинет, но мебели здесь кроме стола не было никакой, но запах спирта оставался в воздухе, а на белых плитах на стенах была ржавчина. — Я люблю поощрять своих лучших сотрудников, знаешь? А ты, Чернушка, очень плохо себя ведешь, так что, для тебя это наказание, — сказал Патрик и слегка ударил кончиком пальца по носу. — Развлекайтесь, мальчики, не ограничивайте себя в действиях, — сказал Патрик, выходя из комнаты, и дверь за ним закрылась. Минхи стал оглядываться по сторонам. После короткого сигнала вторая дверь, на которую Кан не обращал внимание, открылась, и комнату стали заполнять какие-то мужчины. Минхи понимал, что сейчас начнется. Брюнет напрягся, ожидая того, что кто-то из них подойдет, и он его ударит. Как только один приблизился к нему, Минхи пнул его в живот, тот отскочил и еще больше разозлился. — Вот же сука, — выругался он, и мужчины схватили Минхи за руки и ноги, тот сопротивлялся, дергал руками и ногами, пытался оттолкнуть от себя мужчин, которые были намного больше и тяжелее него самого.       Минхи старался кричать, параллельно махая руками и ногами, которые попадали по лицам насильников. Минхи понимал, что у него нет шансов против этой толпы, но он не мог просто так сдаться. Его могло спасти только чудо в этом случае. Крики заполняли комнату, эхо отскакивало звуки от стен, делая их громче. Парень пытался выбраться из рук мужчин, которые сдавливали его конечности, дергали, тянули к себе, как игрушку. — Эта шлюха такая наглая, — Минхи чуть не сошел с ума от страха, чувства униженности и несправедливости, которые разрывали его. Чужие руки перевернули Минхи и стянули с худых бедер штаны с бельем. Его тут же поставили на колени на холодную поверхность кафеля. Его держали за руки, практически надавливая со всей силой на кисти. Парень не мог вырваться, ему было очень страшно. Холодные грубые руки раздвинули в стороны ягодицы, и Минхи вскинул от неожиданности. В следующее мгновение все тело пронзила сильная боль, Минхи издал крик, и слезы выступили на его глазах. Грубые руки легли на бедра, и его стали грубо насаживать на член. Половой орган царапал анальные стены, бился до простаты, но удовольствия он не чувствовал. Только боль, обиду и презрение. Другой мужчина потянул Минхи назад за волосы, и большой член, чей запах испорченной сметаны ударил в нос парня, вошел в рот. Мужчина сжимал пряди волос, насаживая голову парня на свой отвратительный орган, от которого воротило. Ствол бился о гланды, раздражал горло и язык, вызывая тошноту. Все тело болело от грубых прикосновений, рот болел из-за члена в его рту, а член в заду словно доходил до желудка. Минхи царапал короткими ногтями кафель так сильно, что оставлял на белой пыльной поверхности маленькие капли крови. В рот парня ворвался второй член, и сразу двое мужчин разрывали его глотку своими вонючими членами. Что-то теплое моментально стекло вниз по внутренней стороне бедер. Голова болела, сил сопротивляться совсем не было. Сперма брызнула в горло парня, и тот моментально выплюнул белую жидкость, которая растеклась вниз по подбородку. Мужчина сзади кончил внутрь и вышел, сильно шлепнув по ягодице Минхи, тот вскрикнул, и тут же другой занял место того мужчины. — Его дырка совсем узкая, — прокомментировал мужчина, и остальные засмеялись. Минхи схватили за ребра и со всей силой бросили на стол, от чего голова разболелась, как и живот. Один из мужчин стал теребить соски парня, от чего те затвердели, Минхи было противно от реакции своего тела, его член стоял, а соски набухли и реагировали на «ласки». Другой мужчина стал грубо вбиваться в анус Минхи, практически вдавливая своим нешуточным весом большого пуза на худое истощенное тело. Минхи чувствовал отвратительный запах пота, слышал смех, издевательские комментарии, ему было больно, он плакал, молил всех богов о смерти. Его тело болело от навалившихся на него сто килограмм веса.       Минхи подняли голову, и снова его рот насиловал чей-то член, а к нему присоединился и второй, пока в него вбивались со всей силой, разгоняя по комнате громкие шлепки мокрых тел. Что-то мокрое потекло по стене и попало на волосы, парень совсем ослаб, его кишечник дразнили, и, если бы Минхи до этого плотно поел, то он бы точно наложил кучу прямо там от боли, страха и давления на анус. Снова в него кончили, из его рта и ануса стекала сперма, на его теле остались синяки от ударов, грубых рук. Вновь Минхи подняли и насадили на член больше, мужчина раздвинул длинные ноги брюнета и стал вбиваться в него, придерживая его за колени перед толпой мужчин, дрочащих на всю эту картину. Минхи видел все эти рожи и молился, чтобы все это кончилось. Он уже был на пределе, не мог сопротивляться. Минхи почти закрыл глаза, но его привели в чувства пощечиной, слезы лились по лицу и смешивались с кровью из носа. Мокрые черные волосы слипались из-за пота и спермы, руки чужих людей липли к его телу, каждый подходил и кончал прямо на него: кто-то кончал на лицо, кто-то на живот, а кто-то прямо в рот. Спереди подошел второй мужчина и тоже вошел, доставляя сильную боль Минхи, и крик разнесся по комнате, а те только посмеялись. Было невыносимо больно, мышцы сами сокращались и сжимались вокруг двух членов, которые рвали его анус. Кровь потекла на пол, и все вокруг стали фукать в унисон. Мужчины кончили вместе, и сперма вместе с каплями кровью потекла вниз, и насильники бросили тело Минхи на пол, от чего тот ударился головой. Минхи еще множество раз пускали по кругу, его соски дергали, кусали, в него кончали, его били каждый раз, когда он терял сознание, ему казалось, что все это страшный сон, вечный страшный сон. Минхи вновь швырнули на пол, и ноги стали бить его в грудь, о чего тот кричал из последних оставшихся сил, вокруг все кружилось, в ушах стоял звон, хотелось просто умереть. — Старайся лучше, развратная шлюха, — Минхи не оставалось ничего, кроме послушания. Брюнет двигал ртом по члену, чувствуя губами даже лобковые волосы, которые щекотали его нос. Минхи уже ничего не понимал, он отдался течению. Ему было так плохо, что он не мог даже кричать. Перед его глазами пронеслась вся его жизнь, тело бросало то в жар, то в холод, давление падало постепенно, он вспоминал счастливые дни детства, бредил, звал родителей, просил бога спасти его, словно он верил в него. — Блять, у него что это торчит? — слышались крики, и Минхи чувствовал какое-то странное облегчение, как после туалета, парень кое-как с дрожью во всем ослабленном теле опустил голову и увидел что-то длинное и красное, которое торчало из него. Совсем немного, и Минхи погрузился во тьму, но уже навсегда.       Нелепая, мучительная и страшная смерть - возможно наказание для Минхи, который отбирал жизни, словно фермер у скотины. Он их убивал один за другим, и это стало его наказанием за все отобранные жизни. И его тело, как и трупы скота, бросили в яму в черном мусорном мешке, и никто его не оплакивал. Никакого господа над ним уже не было.