И смех и грех (Сборник драбблов по 13 карт и Невошедшим)

      Проливной дождь с отголосками мокрого снега истошно, как живой, стучал в окна, разбиваясь о стекло, стекая по нему сплошной пеленой. Женщина лет сорока пяти, пытаясь спрятаться под бордовым зонтиком от зверских порывов ветра, мужественно тащила продукты в потрёпанном цветастом пакете домой. Делового вида мужчина уже не казался таким деловым, перебегая дорогу к своей машине, трусливо прикрывая лысую голову от непогоды пухлым портфелем. Молодая мамаша в сером шерстяном пальто и зимних сапогах на каблуке нервно дёргала за руку не поспевающего за ней малыша в голубом плаще-дождевике, стремясь скорее оказаться в сухом тёплом холле фитнес-клуба.       Габри пустым взглядом наблюдал за суетой на улице с высоты восьмого этажа. Он думал. Нет-нет, вся ваша философия, вопросы жизни и смерти потом, сейчас только одно: что сыграть? Гитара покоилась на сложенных по-турецки ногах сидящего за столом подростка. В голову, как назло, не приходило ни одной песни. Спустя минуту пустых попыток что-то вспомнить парень просто поставил рандомный аккорд и заиграл перебором. Тут промелькнула какая-то мысль — мышечная память сработала быстрее мозга, вытаскивающего из глубин сознания название произведения, — и полилась джазовая мелодия, выученная месяц назад, звучащая ещё сыро и криво, но звучащая, играющаяся этими тонкими пальцами, живущая в этих потёртых струнах. Улыбка поползла по лицу как-то сама собой. Захотелось петь.       Доиграв, Габриэль взял с подоконника телефон, дабы загуглить аккорды песни. По пути до браузера конечно же надо заглянуть в ВК. Феля выпытывает домашнее задание на завтра, Зонтик интересуется, не помер ли там Гэб. А Ромео? Прочитал!.. и проигнорировал…       Парень уже без всякого энтузиазма скинул Феликсу фото тетрадей со сделанной домашкой (всё равно друг потом попросит списать), ответил Зонту, что «Пока что жив, настроения нет, занят самокопанием, отпишется позже» и вышел из Контакта. Габри в препаршивом настроении заполз на кровать-чердак и уткнулся лицом в подушку, про аккорды благополучно забыв.       Спустя несколько минут лежать расхотелось. Он сел. Что-то не то. Перепробовав несколько положений тела, подросток понял, что дело не в позе. Атмосфера не та. Лениво стекая с кровати на пол, он, прихватив с собой телефон, полез под стол включать в розетку гирлянду. Та тут же радостно замигала яркими цветами с неимоверной скоростью. Попереключав режимы, Гэб нашёл тот, в котором красные, синие, жёлтые и зелёные лампочки вместе давали приятное, слегка ультрафиолетовое свечение.       Довольный созданной обстановкой, он залез обратно, закинув перед этим на своё спальное место гитару и тетрадный листок с простым карандашом (ну мало ли что гениальное в голову придёт). Растянувшись поперёк кровати, Габри только устроился поудобнее и собрался устроить самому себе концерт по своим же заявкам, как засветился экран телефона и наглое устройство выдало непонятное уведомление: «Сегодня, 15:00 День 164.70». Вместо вполне логичного в данной ситуации замешательства лицо парня выразила помесь радости и грусти, ведь непонятным уведомление выглядело только со стороны.       — Сто шестьдесят четвёртое июля. Семьдесят дней невзаимной симпатии, — он сам для себя озвучил этот печальный факт.       Руки потянулись к гитаре, и подобравшиеся сами собой слова легли на невесёлый мотив. Простые аккорды, бой с заглушкой. Сегодня сто шестьдесят четвёртое июля, что-то про юбилей, грустные поздравления и мокрые от слёз мягкие игрушки, «сам не верю» в припеве, немного про душевное бремя любви и невзаимности, какое-то притянутое за уши «ненавистное клише». Пальцы, строчащие текст песни, будто жили отдельно от шокированного внезапным приливом вдохновения мозга. Слегка переставив аккорды и строчки юноша проиграл полученное тихонечко пару раз, а потом запел в голос. Сдерживаемые уже невесть сколько слёзы потекли из глаз, капая на одежду и гитару, а он всё пел и пел, рыдая, захлёбываясь словами, пел куплет и припев по кругу, выплёскивая эмоции. Пел долго, пока пальцы не заныли от режущих струн, а голос не охрип…

***

      Через неделю Зонтик стал первым слушателем. На восторги друга о том, что это шедевр, звучит невероятно классно, надо обязательно записать и выложить, смущённый Габриэль только тихо отпирался, что она ещё не готова, звучит по-детски и вообще не для чужих ушей.       Зря они так надеялись, что пустой после уроков класс сохранит в секрете песню… Школьные стены и тонкие звукопроницаемые двери столь же ненадёжны, сколько многие ученики в этих стенах.       Так вышло, что Рома проходил мимо того самого кабинета в тот день. До слуха донеслась гитарная мелодия и знакомый голос. Припав к двери, он жадно слушал как-то неуловимо близкие душе строчки и понимал: «Я тут не случайно. Я должен был это услышать!». Окончательно он в этом удостоверился, когда пение кончилось, и в разговоре тот самый певший голос произнёс его имя. Рома будто отмер и во избежание проблем поспешно ретировался со второго этажа в гардероб.       Даже дома в голове всё ещё была мешанина. Без сомнений, Габриэль пел о любви… Невзаимной… К Роме… Мать его, к Роме! Но это же неправильно! Они мальчики! Они друзья-подростки, и им любить друг друга нельзя! Может он про дружескую любовь? Но она взаимна! Значит, всё-таки любовь как у влюблённых… Но так нельзя! Так не должно быть! И вообще не может быть! А вдруг может?..