Sweater Weather

***

      — Почему кто-то решил, что о любви надо говорить весной? Чушь несусветная. Больше всего в ней мы нуждаемся под осенним холодным ливнем и застилающим глаза снегопадом, при температуре ниже нуля, при шквальном ветре и гололёде. Чтобы кто-то мог дать нам руку и согреть. Кто-то один единственный, один на миллион. В завершение нашей передачи Bosson, «One in a million». Любви, мира, всем пока!       Фрэнк ускорился последние сто метров, будто бы они — главное препятствие, на которое надо отдать все силы перед тем, как он будет дома. Теперь это не квартирка холостяка с кучей подушек или такого же, но со скрипучим радио — это семейное комфортное пространство. Радио с подушками никуда не делись, конечно, это частички каждого из этой семейной пары.       — Ты не простудишься? — Джерард взглянул на Фрэнка, влетевшего в кухню. — Погода-то уже не летняя.       — Неа, — Фрэнк шмыгнул носом и схватил из руки мужа свежий круассан, который тот только что достал из бумажного пакета. — Я и зимой бегаю.       — Голова, шея, ноги — в тепле?       — Я всё знаю, любимый, — Фрэнк улыбнулся, забота была приятна.       — Сорок минут и выезжаем.       — Сорок одна.       — Сорок с половиной.       — Договорились.

***

      Почему Фрэнк вспомнил именно это утро? Оно ничем не примечательно, их похожих было множество. Наверное, потому что фото попалось с той пробежки, которое он снял по пути: пожилой седовласый мужчина с пышными усами, в кепке, клетчатом пальто и с пуделем на поводке. Или потому что одну из фотографий он назвал «Один из миллиона». И именно фотографии с этим «одним» могли бы ему помочь. Ему, забравшемуся с ногами на крышку унитаза в ванной номера шикарного отеля.       В голову приходили уютности и милашества. Глупые словечки! Но как ещё описать их тихую семейную жизнь, когда они оставались вдвоём?       Когда Фрэнк обнимал его, устроившись на плече, а он трепал его волосы или прижимал к себе, читая документы. Казалось, что за пределами квартирки в Трайбеке нет ничего — она оторвалась от дома, от этой реальности и парит в космосе. Если глянуть в окно, то там в черноте будут переливаться различными цветами галактики и сиять звёзды. Гравитация отключится, они взлетят в воздух, но не перестанут держаться друг за друга, кружа среди зависших вокруг них подушках.       Когда время замирало во имя их страстной любви, а атмосфера вокруг накалялась и наполнялась фейерверками. И было наплевать, слышат ли это соседи, доносится ли на улицу через открытое окно, из которого обдувает прохладным, чуть морозным, ветром.       Когда он на совещании порадовался расширению штата, потому что «мой муж задерживается из-за объема работы и к ужину опаздывает».       — Ооо, — умилительно протянула Криста, хотя, обычно, на совещаниях молчала из-за скромности. Конечно, через секунду стушевалась и сгорбилась, но получила ласковый взгляд Рэя, который расправил её спину и поменял выражение лица с виноватого на влюблённое.       Почему-то Фрэнк был уверен, что Рэй не заставил бы Кристу пойти на такое.       Когда Фрэнк, вставая пораньше, чтобы улететь на пробежку, подходил к кровати поцеловать его, ещё спящего, на прощание, а он хватал его за руку, тянул на постель, закидывал ногу на бёдра Фрэнка, обнимал и клал голову на грудь, не отдавая в этот раз мужа спортивным богам. Фрэнк тихонько смеялся, а потом засыпал, просыпаясь уже под будильник вместе с ним.       Когда они вместе, прямо как настоящая-настоящая семья, смотрели на сайте дома́, обсуждали их, ездили в IKEA и валялись на выставочных кроватях, выбирали вместе новые шторы и торшер. Пытались приготовить ужин, смотря видео на YouTube, испекли кривой торт, по кусочку-два которого с удовольствием съели вместе за просмотром фильма.       Фрэнка нисколько не пугал быт, не раздражал привычками мужчина, с которым теперь находился постоянно рядом — он радовался этому. Они не ссорились из-за брошенной одежды, незастеленной кровати, играющего радио или других мелочей. Могли потяфкаться, что кто-то невероятная копуша (Фрэнк), а кто-то вечно злой (он). Но потом они приезжали на работу, он говорил: «Забираю тебя в шесть, как хочешь, справляйся, я заказал столик», и конфликта больше не было.       Когда он приезжал поздно, ложился на кровать, обнимал Фрэнка и мурлыкал: «Мой муж», а Фрэнк хватался за его запястье или прижимался к руке щекой. Тогда он ворчал: «Опять не спишь, а меня ждёшь!»       Когда Фрэнк уступил ему, и они поехали на лыжный курорт в Рождество вместо ужина у семьи Айеро. Хотя Фрэнк соблазнял, как мог, своей детской комнатой в старом доме в Джерси с узкой кроватью. Но он тогда сказал, что и так много выдержал этих семейных обществ: согласился на свадьбу и просидел ужин на Дне Благодарения. Фрэнк согласился, это было честно.       Вот и фото попалось: он обнимает Фрэнка со спины, а тот улыбается, делая сэлфи, щурится от солнца.       Он ждал его и засмотрелся на малыша, который пытался ехать на лыжах, держа собаку за поводок. Но Джерри не хотел никого везти, он вообще не хотел ходить, улёгшись пузом на снег.       — Ага, — он схватил его за талию. — Кажется, кто-то мечтает о полноценной семье?       Фрэнк растерялся. Он не задумывался о таком серьёзно. То есть, иногда приходили мысли, когда он видел семью с ребёнком, например. Но, наверное, ещё рано.       — Просто малыш забавный, — ответил Фрэнк.       — У нас будет двое: один от тебя, другой от меня.       — Но как же одинокие дети, обитающие в приютах!       — Трое.       Как же сейчас это всё не имело смысла! Или имело, но… то, что сейчас происходило… Фрэнк не мог понять, ставило ли крест, или… Он потёр лицо.       Это ради него.       — Джамия, сам не понимаю почему и как, но я его сильно люблю, — сказал он однажды миниатюрному портрету подруги на экране смартфона.

***

      Цвела весна. Приближался день, когда Фрэнк впервые увидел Джерарда. Это было так наивно, и Фрэнк чувствовал себя четырнадцатилетней девочкой, но ничего не мог с собой поделать. Он купил большую мягкую, почти невесомую, подушку, в неё просто проваливаешься, как в облако, оставил на хранение в магазине.       Подарит Джерарду. Если он не вспомнит про этот день, то и пусть, Фрэнк скажет, что просто так купил. Но Уэй проницательный, если и не вспомнит, то догадается.       В последнее время любимый выглядел особенно уставшим. На него давили сверху, чтобы тендер по сделке для одной крупной фирмы выиграл именно их инвестиционный банк. Это было серьёзное промышленное предприятие, которое запускало новый цех, следовательно, инвестиции привлекались на всю линию оборудования, включая даже погрузчики и новые окна.       — Лет пять назад мы уже их привлекали, — рассказывал Джерард. — Тоже на крутую сумму. Точнее, я привлекал. Мэри Лилиан Джонсон. Имя, будто бы у героини школьного ромкома из восьмидесятых. Но это серьёзная дама… с заморочками. Ведёт бизнес своего пожилого мужа. Он лет на тридцать её старше и уже давно отошёл от дел. Кто б знал, что мисс Южная Дакота четверть века назад окажется таким отменным бизнесменом.       — И какие у неё заморочки? — поинтересовался Фрэнк, передавая мужу большую кружку кофе.       Джерард ответил не сразу и не на вопрос:       — Я пытаюсь найти другие, — и снова защёлкал мышкой. — Спасибо за кофе. Куда ты? А где мой поцелуй? Это приложение к кофе, я заказывал!       Через несколько дней Джерард встретился с Мэри Джонсон. Он долго молчал после этого, но потом сказал:       — Она помнит меня. Хотя, это было бы трудно забыть, прости за нескромность, — он усмехнулся, затем снова помрачнел. — Мы беседовали, я рассказал, что у меня появился молодой муж. И, — Уэй отвернулся к окну, — она хочет поужинать с нами обоими.       — Ой, если мы будем говорить о сделке, я же ничего не знаю! — испугался Фрэнк. — Дай мне почитать условия.       — Сделка у меня в кармане, Фрэнк. Осталась заморочка.

***

      Мэри Лилиан Джонсон была представительной и красивой. Фрэнк прикинул, что ей должно быть около пятидесяти. Но ему казалось, что она выглядит младше с своей светлой короткой стрижкой, стройной фигурой под классическим костюмом с юбкой.       Она поздравила молодых людей со свадьбой.       — Признаюсь, от Джерарда не ожидала, — сказала она. — Но вы смогли его покорить, Фрэнк. И понятно почему.       Мэри посмотрела на него оценивающим взглядом, Фрэнку стало не по себе.       — Скорее, он меня, — ответил Фрэнк, смущённо улыбаясь.       — Согласна, есть чем.       Фрэнк посмотрел на Джерарда. Тот сидел с ровной осанкой, поглядывая из-за меню на потенциального контрагента по сделке, не улыбаясь.       Ресторан был некомфортным для Фрэнка. Слишком пафосный, хрустальный, блестящий и бархатный. Казалось, под одеждой официантов была спрятана палка, так идеально ровно они ходили по залу. Фрэнк даже попытался изучить пол, нет ли там разметки, уж слишком аккуратно и как будто по плану шагали молодые люди в красивой форме.       Они с мужем бывали в местах более уютных, атмосферных, с фонариками или миниатюрными свечками, полосатыми диванчиками и музыкальными автоматами, или живой музыкой. Здесь тоже всё было вживую — струнный квартет играл самое скучное из своего репертуара. Это тебе не хиты ABBA на фортепиано или свои авторские воодушевляющие песни под гитару.       На горнолыжном курорте в кафе был камин и пирожные «горячий вулкан» с жидким шоколадом. В одном из ресторанчиков Нью-Йорка одну миску салата можно было заказывать на компанию. А тут повара размазали по огромному блюду клюквенный соус, а сбоку положили маленькую овощную тефтельку и немного картофельного пюре (Фрэнк заказал самое безопасное, как ему показалось).       В этом помещении выглядело неприличным показать забавный видос соседям по столу, сфотографировать блюдо или Джерарда, который, широко открыв рот, лопает спагетти (а сейчас он лопал миниатюрную башню из креветок с одиноким листиком кинзы). Муж ругался на подобные фотографии, но Фрэнк ни одной не удалил. Ему вообще очень хотелось сделать альбом их путешествий и посиделок. И, вопреки тому, что говорят — свадебные фотографии и видео мало кто пересматривает, Фрэнк это делал.       Они скучно обсуждали сделку, Фрэнк старался есть медленно, хотя мог проглотить в один момент. Джерард иногда поворачивался к нему, требуя согласия или подтверждения. Фрэнк улыбался, кивал, а потом возвращался к созерцанию отражения люстры в бокале белого вина.       — Милый, отойдём на секунду?       Фрэнк, который, положив кулак под щёку, смотрел на размазанный соус, как на пятно Роршаха, пытаясь применить воображение, вздрогнул.       Они с Джерардом отправились в туалетную комнату. Ну уж здесь бархатной обивки Фрэнк точно не ожидал. А она была. И хрустальные по виду диспенсеры для жидкого мыла.       — Я заработаю аллергию в этом месте, — улыбнулся Фрэнк и взял Джерарда за руку. — Мы здесь, чтобы немножко отдохнуть от… скуки?       — Фрэнк, это всё формальность. Мэри согласилась на условия банка.       — О, как здорово! Я тебя поздравляю! Ты такой молодец!       Фрэнк потянулся, чтобы поцеловать мужа, но Джерард остановил его.       — Чёрт, — сказал он, крепко зажмурился, а потом раскрыл глаза. — У неё есть заморочка. И тогда была. Я её выполнил. Теперь она хочет, чтобы это сделал ты. Блядь, надо было снять кольцо в прошлую встречу! Фрэнк, просто…       — Я не понимаю…       — Ты всё понимаешь, — твёрдо сказал Джерард. — Ты, красавчик, чертовски умный, вдобавок ко всему прочему. Будто бы все пожелания младенцу сбылись.       — Джерард, ты хочешь, что бы я… — Фрэнк посмотрел в сторону, догадываясь, а потом снова в глаза напротив. — Это глупость! Я не могу этого сделать! Её ведь устроили условия контракта, разве не это основное, зачем? Ведь нужны же инвестиции!       — Инвестиции дают многие, ради такой масштабной сделки выставят любые условия, она всё равно принесёт большой доход, какую бы минимальную ставку не дали. Но вот такое у неё условие. Любит дама поиграть, выяснить, кто на что готов. Она любит отчаянных в бизнесе, иначе считает недостойными. Тогда было…       — И ты…       — И я.       — Я не буду этого делать!       — Фрэнк, — Джерард сильно схватил его за плечи. — Это важнейшая сделка года!       — Я тут не причём! Я замужем!       — Я твой муж, и я, — Джерард облизнул губы, — разрешаю.       У Фрэнка не нашлось слов. Он открыл рот и так постоял некоторое время.       — Физически не смогу, — наконец сказал он. — Ради дохода и так не бедного банка я не собираюсь становиться…       — Ты всё сделаешь потрясающе, — Джерард поцеловал его в лоб. — Я люблю тебя. Не ради сделки, ради меня.       И он ушёл. Вообще из ресторана.

***

      И вот теперь Фрэнк размазывал по щеке кулаком слезу. Он не хотел плакать. По крайней мере, так думал. Слеза вытекла сама. Он всё ещё испытывал внутренние противоречия. Ничто не мешает выйти, извиниться и покинуть отель. Вернуться к мужу без подписанных документов, но с честью. И подвести его. Джерард надеется на Фрэнка.       Фильм такой был с Деми Мур — «Непристойное предложение», в котором паре предлагают миллион за ночь с женой. Но Фрэнк не помнил, каким выбором там дело закончилось.       Когда мечтаешь очутиться в кино, не такое имеешь в виду.       Фрэнк снова посмотрел в смартфон. Джерард не ответил ни на одно паническое сообщение, не брал трубку.       В голове крутились мысли, а были ли ещё такие сделки? Может, на прошлой неделе, откуда знать? Разве ведут себя так деловые люди? Что это за подростковые прихоти? Выйти сейчас и так сказать?       Среди вереницы фотографий попалась видеозапись, где он снимает лежащего в своих подушках Джерарда.       — Что ты делаешь? — спрашивает муж и закрывает лицо подушкой.       — Ты уезжаешь на две недели, — Фрэнк откидывает подушку. — Как мне иначе смотреть на тебя?       На записи виднеется затылок Фрэнка, от отводит руку со смартфоном и целует мужа.       — Я буду звонить тебе каждый день. Ты просто ищешь оправдание для своих фото и видео со мной.       — Именно.       Фрэнк отложил гаджет на держатель туалетной бумаги и закрыл лицо руками. Он обращался к Вселенной. Но Вселенная — лишь пустота с планетами и звёздами. Она не отвечает на мольбы.