Погода была нелётной

В крайний полёт Арджуна не взяли. — Понимаешь, деть, — объяснял накануне Филатов. — У нас традиция такая. Когда контракт заканчивается, мы передаём машину следующему экипажу. И под это дело в аэропорт приезжает сам Президент. Нет, не страны, авиакомпании. Но это тоже, знаешь ли, человек очень важный. Самолёт красиво встречают, речи говорят, ну, сам увидишь. Так вот. По правилам, на борту должны быть только пилоты. Если Шеф увидит тебя — нового контракта мы с Серёжей можем и не получить. Давай сделаем так. Слетаем мы сами, а тебе я организую почётное место на церемонии встречи. Там много вкусняшек будет, имей в виду! Пожалуй, именно последний аргумент оказался решающим — сладкоежка Арджун просто не мог позволить себе пропустить такое пиршество. — Ладно, дядя Глеб! — он махнул рукой. — Только вы поскорее возвращайтесь, договорились? Утром в аэропорт поехали вместе. Рейс был ближним, оборотным, погода ясная, так что задержек не планировалось. Сменный экипаж прилетел накануне и до обеда отсыпался в гостинице. — Егорыч! — окликнул Филатов комэску, который о чём-то беседовал с милой девушкой Наткой из метеослужбы. — Ты-то мне и нужен! — Я сегодня всем нужен! — разворчался тот. — Телефон с утра не умолкает! Экипаж Ларионова застрял из-за пыльной бури, и прилетит не раньше послезавтра. Санитарная вертушка три часа на связь не выходила, мы тут все поседеть успели, а у них, видишь ли, на рации аккумулятор сел, потому что вчера один умник воткнул в неё штекер зарядного, а подключить блок к розетке не догадался. Теперь ты вот. Только не говори мне, что у тебя отказ какой-то! — Не скажу! — Глеб улыбнулся. — У меня всего лишь просьба. Посади детя к себе в кабинет, будь другом. Пусть дождётся под присмотром. А ещё лучше — дай какое-нибудь задание, чтоб не скучал. — О! — комэска просиял. — Именно то, что мне необходимо! Арджун, сегодня ты будешь моим заместителем! У меня накопилось очень много старых ненужных документов. Их нужно будет сначала погасить, наделав дыроколом отверстий по краям, потом разрезать пополам, а в конце пропустить через шредер. Справишься? Тогда идём! — Отличный план! — Филатов благодарно кивнул Егорычу. Теперь мальчишке будет не до шалостей, уж чего-чего, а бумаги в кабинете лётного начальника на десяток таких недорослей хватит. Обняв Арджуна на прощание, Глеб получил у Натки метеосводку и отправился на предполётные процедуры. *** — Сегодня вдвоём? — Сергей слегка расстроился, когда капитан вошёл в кабину без привычного уже хвостика. Они с Арджуном быстро подружились и даже с удовольствием играли в футбол между рейсами. — Да, решил не рисковать, — Филатов кивнул. — Ты же знаешь Крокодила, он человек настроения. Зачем лишний раз приключения на трудовую книжку искать? Крокодилом за глаза называли президента авиакомпании, американца Джеффа Данди, однофамильца персонажа из популярного некогда боевика. Он и вправду отличался крутым нравом и попасть ему под горячую руку не желал никто. — Ну, значит через полгода полетаем, — легкомысленно махнул рукой второй пилот. — Вы же не оставите Арджуна в России, Глеб Борисыч? — Ни в коем случае! Но давай об этом после полёта, ладно? Нам бы этот контракт спокойно закрыть. Как в воду глядел. В деревню долетели без проблем, быстро разгрузились и, отказавшись от обеда, помчались обратно. — Переднее шасси не выходит! Голос Сергея казался спокойным, но налетавший немало совместных часов Филатов сразу почуял в нём тревогу. — Спокойствие, только спокойствие, как завещал великий Карлсон, — ободряюще улыбнулся он. — Давай попробуем ещё раз убрать и выпустить. — Две зелёные, одна красная, — после выполнения команды второй покачал головой. — Докладываем? — Я сам, — Глеб нажал тангетку связи с землёй. — Башня, я Гольф Фокстрот полста первый. Мэйдэй, мэйдэй! Невыпуск передней стойки шасси. Прошу проход над полосой с визуальным контролем! — Полста первый, принято! Проход на двух сотнях метров разрешаю, контроль осуществим! *** Арджун измывался над бумагой уже четвёртый час с небольшим перерывом, во время которого его напоили чаем с конфетами «Каракум», привезёнными сменным экипажем. В глубине души мальчик понимал, что прощёлкивание документов дыроколом и разрезание пополам совершенно бессмысленное занятие, ведь потом от них всё равно остаются лишь узенькие полоски, похожие на лапшу. Но задание выполнял честно, тем более, Василий Егорович сидел тут же, а значит возможности филонить не было. На столе комэски затрещал телефон. Даже по звуку аппарата можно было понять — что-то случилось. — Слушаю, — командир изменился в лице, непроизвольно бросил короткий взгляд на Арджуна. — Понял. Пожарные машины и врачей подготовили? Когда они будут над полосой? Иду! Он вскочил и, ни слова не говоря, выбежал из кабинета. Арджун, холодея от страшной догадки, помчался за ним. На перроне собралась приличная толпа. Руководитель полётов, дежурный техник, свободные экипажи — все смотрели на приближающийся самолёт. Арджун сразу узнал его — тот самый, на котором он несколько раз поднимался в небо, и в который сегодня его не пустили. — Полста первый, — услышал он комэску. — Глеб, наблюдаю тебя визуально. Передняя стойка не выпущена, задние в норме. Перевыпустить пробовал? — Дважды, — голос из рации звучал искажённо, но не узнать его было нельзя. — Егорыч, у меня топлива круга на три. Шасси больше убирать не буду, со следующего захода постараюсь сесть. — Не опускай нос до концевой полосы безопасности! Мы полосу уже запениваем! — Прорвёмся, Егорыч! Мне к звёздам никак нельзя, сам понимаешь. Арджун там с тобой? Дай ему рацию! Командир сочувственно посмотрел на мальчишку и протянул ему переговорное устройство. — Дядя Глеб, я тут! Вы же сядете, правда? — Правда, деть, не переживай! С нами ничего страшного не случится! Ты главное от Егорыча не отходи, хорошо? Обещаешь? — Обещаю! — Арджун кивнул, но на всякий случай незаметно скрестил пальцы за спиной. *** — Повезло нам с тобой, Серёж! — улыбнулся Глеб, когда самолёт вновь взмыл в небо. — Это в чём же, Глеб Борисыч? — удивился парень. — Ну смотри, — оставив одну руку на штурвале, капитан принялся загибать на второй пальцы. — Тренировка сложной посадки — раз. Премия, если сядем — два. Отказ произошёл вблизи домашнего аэропорта с нормальной технической базой для ремонта — три. Тормозное покрытие имеется — четыре. Из трёх шасси два работают — пять. Арджун внизу стоит, а не бегает по потолку, отвлекая от работы опять же! Сплошные плюсы! И подумал уже про себя: «А главный плюс — теперь я обязан вернуться. И вернусь!» — Ты, когда земли коснёмся, руки со штурвала убери, хорошо? А то был у меня случай, ещё на Ту-154. Вторым мне паренька посадили, первый рейс у него. Садимся в Сочи, я плавненько притираю, чтоб пассажиры касания не почуяли. Остальной-то экипаж эти мои посадки уже знает, поэтому все спокойные сидят. А новенькому причудилось, что мы всё коснуться не можем. А тогда как учили? Если есть сомнения — уходи на второй круг. Он решил, что это я его проверяю, и штурвал на себя потянул. А двигатели-то на малом газу! Хорошо, бортинженер сообразил и на взлётный РУДы двинул! Ты, конечно, на такие фокусы не способен, но первый раз есть первый раз, так что без обид! — Да какие обиды, Борисыч! — Сергей покачал головой. — Я понаблюдаю, поучусь! — Вот и молодчага! Башня, полста первый к посадке готов! — Полста первый, посадку разрешаю! Все службы на позициях! *** Арджун наблюдал за выполняющим «коробочку» самолётом, не отрывая глаз. Сердце его бешено колотилось, будто запертая в клетке птица. Как бы он хотел сейчас быть там, в кабине, рядом с вновь обретённым отцом. В том, что полёт закончится благополучно, он почти не сомневался, ведь Глеб пообещал. А разве капитан может обмануть? Да никогда в жизни! Пожарные машины, залив посадочную полосу пеной, замерли возле её дальнего края. Арджун поинтересовался у комэски: — Дядя Егорыч, а зачем это? — Чтобы искр не было, когда носом тормозить начнут, — пояснил тот. — Без пены пожар может случиться, а так, дай Бог, пронесёт. — Не случится! — мальчик уверенно замотал головой. — Я точно знаю! Егорыч лишь вздохнул. У него оптимизма было поменьше. И вот доклад о готовности. Что-то обсуждавшие до этого момента люди как по команде умолкли, вновь устремив взгляды на аварийный борт. Вот он потихоньку, будто крадучись, подобрался к торцу полосы. Вот из-под рабочих шасси взметнулись облачка дыма — есть касание полосы. Самолёт с рёвом катится по бетонным плитам, видимым усилием удерживая нос поднятым. Вот нос начинает опускаться… ниже… уже горизонтально земле… приближается к ней… коснулся… Арджун зажмурился. И открыл глаза лишь когда услышал восторженные вопли окружающих. А услышав, сорвался с места и с невероятной скоростью помчался к замершему вдали летательному аппарату. Увидел спустившегося по надувному аварийному трапу Глеба. Целый! Невредимый! — Ураааа! — завопил он, запрыгивая на руки капитану, изо всех сил обнимая того. — Живо-о-ой! — Ещё немного — и ты это исправишь! — прохрипел Глеб, улыбаясь. — Отпусти, заду-у-ушишь! Арджун чуть ослабил хватку и затараторил, счастливо заглядывая Филатову в глаза. — Я знал! Я верил, что ты не обманешь! Спроси у Егорыча! Я ему сразу сказал, что папка справится! — Ты почему не с ним, кстати? Я же тебе велел не отходить! — Глеб попытался сделать строгое лицо. Получилось неубедительно. Арджун только расхохотался. — Дома накажешь, ладно? — и, заметив второго пилота, снова завопил. — Сергей тоже живо-о-ой! Ура-а-а-а-а! Он спрыгнул с рук капитана и помчался обниматься с напарником по футболу. А до Филатова наконец дошло, как именно пару секунд назад назвал его Арджун.