Вечность. Верность. Любовь

Придя в себя, Лань Чжань услышал разговор. Синчэнь говорил брату: — Ты зря привёз Ванцзи сюда. По нему видно, насколько ему неприятен Вэй Ин. Возможно, после всего, что произошло, ему было бы лучше забыть всё и начать жизнь с чистого листа. Ты же сам видишь, что от нашего Ангела осталось. Он был нужен всем, когда был красивым, веселым, заводным, а теперь его уже почти никто не вспоминает. Только мы и остались. Те, кого он спас, и его отряд. Все те, кто раньше громко кричал о дружбе с ним, все рассосались как доброкачественная опухоль. И твоему брату ТАКОЙ он не нужен. Так же, Ванцзи, не надо притворяться, что ты ещё без сознания, если ты не знаешь, то скажу тебе, я врач. Ты слышал всё, и говорил я это больше для тебя, поэтому будь честен и имей смелость сказать себе, что такой Вэй Ин тебе не нужен. На этом всё. Ваше так называемое свидание закончилось. А-Ину необходимы только положительные эмоции и всё это время мы старались их ему дать. Тебе же, как видно, неприятно, поэтому не мучай себя. Мы всё понимаем, это жизнь! Синчэнь, отвернувшись от Лань Чжаня, усилием воли нежно улыбнулся Яну, как бы говоря, что разговор был профессиональный и он выступал в роли доктора. Сичэня разговор расстроил. Он внимательно посмотрел на брата и, поднявшись, подал ему руку. — Видимо, он прав и ты здесь не хочешь находиться, — с этими словами они вышли из палаты. На парковке Лань Чжань увидел Яо и Минцзюэ, которые несли букет и какие-то мелкие сувениры. Увидев их, они обрадовались, кинувшись обниматься, и наперебой начали рассказывать о последних приготовлениях к свадьбе. Яо сетовал на то, что Ин не сможет быть их шафером. И искренне желал, чтобы Вэй быстрее пришёл в себя. Лань Чжань не понимал, что произошло, и как так получилось, что его любимый вдруг стал так необходим всем. Всем, кроме него. Он не понимал, как они видят в том нечто его Вэй Ина. Усевшись в машину, Ванцзи понял, что не попрощался с Яо и Минцзюэ, но те уже заходили в клинику. Брат вёз его домой молча и это молчание не было уютным и привычным, и Лань Чжань не понимал, в какой момент они с братом перестали быть единым целым, как это было раньше. Поднявшись в квартиру, Сичэнь, поставив сумку на пол возле дивана, попросил присесть и выслушать, не перебивая, до конца. Брат говорил тихо, из-за этого казалось, что слова его бьют прямо в сердце. Сичэнь рассказывал о том, что Вэй Ин пережил с Вэнями, какая у него была работа, сколько он спас людей и что в отряде Вэя младшие Лани, и что, поговорив с ними, Сичэнь узнал, сколько раз Вэй Ин спасал их, членов отряда, какой он был командир. Лань Чжань слушал и не понимал брата. Разве он говорит о его Вэй Ине? Разве тот был такой? Где же тогда были его глаза, куда смотрели, разве он любил того человека, разве он, Лань Чжань, понимал того человека? Он видел и знал Вэя другим — тёплым, дарящим всем улыбку, немного нелепым, немного, как он думал, тугодумом, немного неуклюжим, вечно с какими-то травмами, искрящимся радостью, беззаботным. Так о ком говорит его брат? О человеке, прошедшим ад на земле? О человеке, который работал в спецслужбе? О человеке-командире? Боевые операции без единой жертвы (не считая ранений его, командира) — это всё тоже Вэй Ин? И вдруг он вспомнил, как морщился его любимый, говоря о том, что что-то где-то вывихнул, споткнулся, навернулся с лестницы и т.д… Память подсунула, как неожиданно Вэй Ин пропадал, как звонил ему неожиданно и что-то горячо шептал и сразу отключался. Так же память, проснувшись, закидывала его моментами, как его любимый замирал, смотря на него, а потом, громко смеясь, говорил какую-то нелепицу и вис на нём. Эта же память, не давая покоя, мелькала кадрами, где они на море. Все плещутся, кроме Вэй Ина, тот, одетый в лёгкий летний костюм, бродит по берегу, с тоской глядя на них, пока никто не смотрит на него, и сразу шутит, улыбаясь, хохоча, приговаривая, что он, такой неумеха, так и не научился плавать. Вспомнил, как Ин еле сдержался, чтобы не ударить Цзян Чэна за то, что тот столкнул его в воду. Как Вэй Ин бежал в домик, чтобы переодеться. Так же, копаясь в памяти, Лань Чжань понял, что ни разу не видел бесстыдника Вэя раздетым… Складывая воспоминания как кусочки паззлов, получалась та картина, что очень отрицалась Лань Чжанем. Он был так слеп. Он был так самоуверен и считал Вэй Ина тем, кем он никогда не был. Это он решил, что Вэй Ин нелепый, неловкий и безалаберный. Поначалу Ванцзи его недолюбливал, потом привык, потом опекал, потом в один момент понял, что любит, и взялся оберегать. За всем за этим Ванцзи не заметил, как его оберегают, как его холят и лелеют. Он мыслил какими-то штампами. Если это не Лань, значит не такой, значит надо… а что надо-то? Из-за всех этих правил семьи он упустил главное. Он упустил нечто ценное, драгоценнее чего в его жизни не было. Взгляд упал на руку брата, на безымянном пальце блеснуло кольцо. КОЛЬЦО!!! Лань Чжань подскочил, засуетился, оглядываясь, ища красную коробочку. Сичэнь молча поднялся и ушел в спальню. Выйдя, брат протянул руку: — Это ищешь? Ванцзи схватив коробочку, открыл, увидев кольцо, вспомнил вдруг тот день, себя в непотребном виде, и опять покачнувшуюся фигуру. Брат наблюдал за ним. Ванцзи это чувствовал, но скрыть эмоций не мог. Поглаживая кольцо, он опять увидел гравировку. Подняв взгляд на брата сказал: — Прошу, брат, отвези меня завтра к нему. Мне очень нужно.

***

— Вэй Ин, прошу тебя, вернись ко мне, — повторял Лань Чжань из раза в раз, сидя у кровати любимого и держа его за руку. Он приходил каждый день, читал, рассказывал, как прошёл день, планы на будущее и всегда просил его вернуться к нему. Казалось, Вэй Ин реагировал на всё, но не возвращался. Так прошло тринадцать месяцев. За это время отгремели свадьбы. У многих появились новые привычки и обязанности, но одно было неизменно — все приходили каждый день к НЕМУ. Каждый рассказывал о своих делах, победах или поражениях. Вэй Ин стал выглядеть лучше стараниями всех, кто был неравнодушен к нему и его судьбе. Но он по-прежнему был в коме, словно ему чего-то не хватало для того, чтобы вернуться...