Здесь одно искусство

"я никогда не ценил то, что имел. вчера мне казалось, что есть все. сегодня кажется, что я не доживу и до завтра. вчера я мечтал о франции, англии и германии, хотел побывать в одессе. с начала учебного года желал в какой-нибудь санаторий после сдачи экзаменов и до вступительных в институт. сегодня я хочу закрыть глаза и представить, что все это сон, происходящий где-то не в этом мире. где-то, где нет ни меня, ни сержа, ни кондраши с серёжей, ни пети и паши, ни анечки и кары, и даже романова. я просто хочу, чтобы все закончилось, без жертв, агрессий. с мирным небом. я так себя ненавижу, что ничего не могу сделать. я ребёнок. я буквально, черт возьми, ребёнок. почему я понимаю ужас ситуации в свои 16 лет, а мой учитель обществознания нет? почему людей, которые вышли с плакатами "нет войне" - сажают в обезьянник? почему людям предъявляют, мол, а где вы были все восемь лет? а где были вы? почему Вы не выходили восемь лет назад. почему за то, что я - россиянин, меня могут ненавидеть? я люблю Россию , люблю Украину, люблю чистое небо над головой. люблю людей. я не выбирал власть, мне 16, а когда все началось мне было 8. да, россия - великая страна и сильная держава. и в России безусловно лучше, чем в ссср. но почему моя учительница говорит мне, что мы - школьники, еще не готовы ни к чему, хотя страшее поколение уже пережило это. что это? к чему вы готовите нас. почему на наши плечи кладут ответственность человека, который решил спасать - а спасать ли - украину. мы разучились верить в ваш пиздеж, хватит нам врать"

Дописав твит и опубликовав его, Мишель устало прикрыл глаза и откинул голову на спинку стула.

Пришло уведомление с твиттера. Но Бестужев-Рюмин знает - это посыпались лайки от друзей, мью и скорее всего, какие-то гневные комментарии.

      С кухни вновь слышится голос корреспондента по центральным новостям.       Миша не то что им уже не верит. Он даже не читает новости с телеграм-каналов.       Мозги промывают тщательно. Но и жить в невидении опасно.       Резко поднявшись и похлопав глазами несколько минут, ибо гемоглобин все же низкий, юноша отправился на кухню.

–Мам, ну для чего ты делаешь это? - поинтересовался он. –Прекрати пожалуйста, тебе ведь больно от этого.

–Миш, неужели ты не понимаешь? Скоро все будет хорошо, как прежд..

–Как прежде уже точно не будет, мам!

Слишком резко.

–Извини пожалуйста, мамочка. Я понимаю, что ты обеспокоена всеми новостями, связанные с Украиной и Россией. Но сейчас нельзя понять, правы ли они, - Миша качнул головой в сторону экрана цветного ящика.

      Многие видели бы телевизор.

Мишелю же казалось, что на кухне висела коробка с движущимися человечками, который хорошо знают свой сценарий.

Словно кукольный театр.

–Ты еще слишком юн для всего это, мальчик мой, - произнесла женщина не то сочуственно, не то с какой-то мудростью.

Миша всегда любил объятия матери.

Они были до жути тёплые, пахнули малиной и в них чуствовалась комфортность.

Куда же все подевалось?

–Ладно, мам, я пойду. До вечера.

–До встречи, сынок.

      Погода под стать была хмурной. Дул морозный ветер, тучи сгущались, а серость давила.       Кожа Мишеля казалось еще беднее; кофейные глаза ещё усталее, разочарованнее; мешки под глазами - темнее.       Черное пальто не спасало от пронизывающего ветра. Все же стоило надевать шарф.       Буква "Z" на мусорных ящиках заставила скривиться и достать электронную сигерату.

–Мишель, сколько можно? - голос Муравьёва раздался сзади.

А у Бестужева-Рюмина пробежались мурашки. Они давно не общались наедине.

То собрания компании, так называемой, Союзом Спасения, то больничный Мишеля, то времени не хватало на то, чтобы встретится. Подготовку к экзаменам никто не отменял как-никак.

–Серж, ты о чем? - развернулся Бестужев-Рюмин.

      От родного лица Муравьёва-Апостола парень улыбнулся, почувствовав боль на заветренных губах. Опять забыл помазать гигиеничкой.

–Опять ты вышел без шарфа. Снова хочешь на больничный? - Сергей нахмурился, но почти сразу же улыбнулся и подошёл ближе.

      Лицо Серёжи было чистым. Серёжа сам был эталон красоты Мишеля. Хотелось говорить комплименты ему каждую секундочку, гладить чёрные, как лилейник волосы, и обцеловывать ему все лицо. И не прятаться.

–Я забыл! - глупо оправдался Миша. –В следующий раз надену. Да и тепло сегодня. Ветер разве что...

–Из носа потекло, Миш. Твой, как раз-таки, уже красный. Пошли скорее!

      Серёжа бегло чмокнул Мишеля в нос и спешно пошел вперед.

Лишь бы это не закончилось слишком рано.