Противоречивая гармония

– Ты в самом деле не умеешь танцевать вальс?       Майкрофт изогнул бровь, дополняя и без того неловкий вопрос своей надменной физиономией. – Если тебя забавляет вся эта ситуация, я предпочту прогуляться до холодильника. В размере ¾, если угодно, лишь бы не видеть эту твою ухмылку. – Грегори говорил это чуть нахмурившись, но голос выдавал в нем загнанного в угол котенка.       Ему явно нечего было противопоставить этому засранцу, но всерьез злиться на него, пусть и за эту чертову улыбочку с приподнятой бровью, Лестрейд попросту не мог. Едва вырвавшись из невыносимо изысканного кресла (в самом деле, какие же еще кресла могут стоять в шикарном особняке мистера «скромная должность в Британском правительстве»?), Грегори прикрыл глаза и кивнул, беззвучно принимая свое поражение. Каждый диалог с Майкрофтом – самая настоящая словесная баталия, будь то разговор о нынешней антитеррористической политике Великобритании или о покупке йогурта в супермаркете. К слову, Майкрофт не признавал никакой другой вкус, кроме карамельного. Пробовать остальные отказывался наотрез, даже под прицелом пистолета, и на это у него всегда находилась тонна-другая безупречных аргументов. – Постой, Грегори, - мягкий оклик политика настиг Лестрейда у дверного проема, сгладив своей теплотой скрип антикварной ручки. – моя «ухмылка» не имела цели задеть тебя… – Я знаю. – уголки губ инспектора заметно дернулись вверх, и он неспешно обернулся. - Просто хотел покинуть поле битвы, сохранив остатки своего достоинства. – Я имел в виду, - Холмс выдержал секундную паузу, поднимаясь с кресла. – никогда не поздно научиться.       К своему обыкновению, не дожидаясь ответа, он прошествовал к полке с пластинками, расположившейся у самого камина. Янтарное пламя свободно разбрасывало свои блики на всем, до чего могло дотянутся, однако, едва Холмс-старший приблизился к нему вплотную, добрая часть шикарного вида залы погрузилась во тьму. Лестрейд по-прежнему мялся у порога, не решаясь двинуться. – Я не очень-то уверен в своих, как бы это сказать…танцевальных способностях. – Не принижай себя, Грегори. – спокойно парировал Майкрофт, проворачивая в руках очередную пластинку с классической музыкой. – Ты не сможешь здраво оценить свои способности, пока не попробуешь.       Лестрейд запустил руку в свою стремительно седеющую шевелюру в попытке выхватить пару-тройку достойных слов для защиты, но не найдя хоть сколько-нибудь убедительного ответа, вернулся к креслу. Майкрофт был воистину неподражаем. Уверенность в себе и словах, произносимых им с такой легкостью, была настолько же велика, насколько и хрупка.       «- Кто ты такой, чтобы держать на себе весь этот гребаный мир?»       Инспектор невольно расплылся в улыбке, наблюдая за тем, как огненные пятна пляшут на носу у любимого Холмса, едва его лицо обращается к камину; ареол света мягко очерчивает контуры скул, стекает по шее и растворяется в полупрозрачной рубашке, явно накинутой политиком в последний момент. Лицо расслаблено, волосы растрепаны, пальцы мягко скользят по бумажным конвертам…Такой домашний, что даже не верится.       «- Кто угодно, но уж точно не тот, кто вынесет его в одиночку.» – Ага! Нашел наконец!       Лестрейд так и подскочил в кресле, перегоняя стадо мурашек от макушки до самых пят. – Моя любимая…- продолжал вещать Майкрофт.       Он ловко извлек виниловую пластинку из картонного плена и бросил взгляд на проигрыватель. А дальше все, как в самом, что ни на есть, сюрреалистичном сне: Холмс-старший подхватил невидимого партнера под обе руки, и, невесомо касаясь паркета, пролетел два с лишним метра. Кто знает, быть может, он и летел бы себе дальше, не будь здесь этой тумбы из красного дерева… – Мне даже стыдно, - ничуть не скрывая своего восхищенного тона, выпалил Грегори. – Я не знал, что ты любишь танцевать. – Это, можно сказать, у нас семейное.       Майкрофт улыбнулся и на лице его не осталось и следа былой ухмылки. Все его существо источало волны безграничного комфорта и спокойствия с такой силой, что Грегори буквально чувствовал, как медленно тает и растекается по кожаному креслу. В попытках остановить климатическую катастрофу, он чуть вытянулся, но тотчас уронил голову на едва подоспевшую ладонь.       Холмс-старший театрально закатил глаза и с напускной серьезностью в голосе отчеканил: – Господин инспектор, Вам не следует так много пить. Вы еле держитесь, того и гляди, упадете. – Но я не…- начал было Грегори, но в ту же секунду осекся.       Майкрофт мягко прижимал тыльную сторону ладони к губам и бесстыдно хихикал. Подумать только, он снова повелся. В самом деле? – Прости, - щурился и пожимал плечами политик. - просто ты так улыбался…       Лестрейд хотел что-то бросить в ответ и даже открыл рот, но завидев это непозволительно невинное существо напротив, просто сдался и шумно прыснул в кулак. Это просто нечестно! Незаконно! Почему вечера, подобные этому, случаются так редко Хоть раз бы не думать о полном уничтожении Лондона очередным гениальным злодеем больше двух часов. – Бога ради, расслабься… - с несвойственной для подобной фразы нежностью проговорил Майкрофт.       Лишний раз прокрутив пластинку в руках, он наконец поставил ее в проигрыватель. Игла неспешно тронулась. Фортепиано. Подобно весеннему дождю, ноты выстраивались друг за другом, сливались в аккорды, плавно перетекая в струнный аккомпанемент: тихая скрипка вторила танцу клавиш. На секунду-вторую Грегори потерялся в музыкальной гармонии и очнулся лишь тогда, когда перед его глазами выросла знакомая фигура.       Майкрофт очертил носком своего плюшевого домашнего тапочка полумесяц, исполняя грациозный реверанс, его правая рука изогнулась и оголила ладонь в пригласительном жесте. – Ну как такому откажешь? – мурчал Грегори в попытках примерить на себя маску высокомерия. – Само очарование.       Холмс не ответил, лишь выжидающе приподнял брови и снисходительно улыбнулся. Лестрейд удовлетворенно зажмурился, мягко накрывая ладонь столь любимого им человека своей. В тот же момент пальцы правой руки Майкрофта уверенно обхватили его талию, левая же скользнула по щетинистой щеке инспектора, после чего переплелась с его пальцами. – Расслабься, - шептал политик. – Шаг, еще один. Вот так…пусть ритм ведет тебя.       Он позволял Грегори проникнуться темпом, но не отпускал его ни на секунду. Шаг, другой…Плавно ведя партнера по лакированному паркету, Майкрофт никак не мог избавиться от навязчивой улыбки, что расположилась на его лице. Несвойственный его душе комфорт сменил тревогу.       За каждым шагом, проделанным парой, шел следующий. За каждой улыбкой – едва слышный смех. За каждой заминкой в танце – поцелуй. Мелодия текла, уподобляясь реке, а танец тянулся за ней…       Наконец, игла дернулась. Музыка стихла, а фортепиано сменилось глухим шипением. Шаг за шагом политик и инспектор, мягко обхватив друг друга и поочередно переступая с ноги на ногу, продолжали следовать ритму, известному лишь им двоим.