Полтора охотника, одна вторая нечисти

Перехватив покрепче Антона за руку, Артём уверенно потянул его вдоль дороги: – Большая часть из них пустая, нам надо только найти забор, через который я смогу перелезть, а пластиковые окна тут вроде мало у кого... Отлично. Придирчиво осматривая дом за домом, Тёма наконец остановился у одного со звонком и настойчиво принялся звонить, но никто не вышел ни через две минуты, ни через семь. – Тут точно никого нет, – обрадовался Артём и принялся снимать рюкзак и верхнюю кофту, – Подержи, – он сунул вещи в руки парня, – Стой здесь и жди меня. Увидишь волков – кричи. Осмотревшись, вдруг кто на горизонте нарисовался, он зацепился за верх железных ворот и поставил ногу на ручку. Поднявшись и перекинув ногу на ту сторону, он так же встал на ручку и перебросил вторую ногу. – Ух, тут бурьян, даже тропинки нет, – восхитился он заброшенностью дома, – Может я найду запасные ключи, никуда не уходи! – Не то, чтобы у меня был выбор, – негромко отозвался блондин с наружной стороны. Тёма побежал к дому, заглядывая в пыльные окна. Форточек открытых не было, но надо было что-то решать. Стянув футболку, он завернул в ткань крупный камень и аккуратно выбил кусок стекла у рамы. На их счастье, получилось негромко, вряд ли кто-то услышал этот унылый звон. Подставив к окну деревянную бочку, он встал на неё и сунув руку в дыру, открыл окно и распахнул ставни. Решив, что ключи они могут поискать и вместе потом, он не стал мельтешить и вернулся к воротам. – Тош, ты там не уснул? – спросил он через ворота, – Кидай мне вещи и перелазь. – Ты совсем дурной? – поинтересовался Антон, оказавшись на нужной стороне забора и оглядев обнаженный торс друга в совершенно не солнечную погоду, – Только не говори что её обратно наденешь, там осколки, – Тон мельком осмотрел царапину на его боку, уже подзажившую, но всё ещё сильно выделяющуюся на фоне бледной кожи, – Одевайся давай быстрее. Вздохнув и посмотрев на горе-товарища, Антон перелез через окно и затащил с собой рюкзаки. Осмотрел грязный пол, старую, покрытую пылью мебель и вдохнул застойный, сырой, с нотками затхлости запах. – По крайней мере, лучше, чем ничего, правда? Натянув обратно свою тонкую кофту и застегнув замок, Артём тоскливо посмотрел на футболку, но тут же повеселел: – Зато не на улице, – согласился Тёма, – Закрывать пока не будем, пусть немного... выветрится. Щелкнув по выключателю, Тёма ждал свет, но... Как-то не срослось. – Будем считать, что это третье невезение и на этом всё, – уверенно заявил Тёма и прошёл на крохотную кухоньку, – Подозреваю, газа тоже нет, да? Открытый кран с пол минуты кряхтел, потом выдал струю ржавой воды и следом чистую: – Ура! – вскинул руку и вернувшись в комнату, стянул с подоконника свою футболку. Тонкая ткань поддалась легко и вскоре у парня в руках была тряпочка, которую он поспешил намочить, потому что нос уже чесался. Шустро протерев плоские поверхности и даже подлокотники у узкого диванчика, он чихнул всего раз шесть... В это время Антон разложил сумки. Вытащил из своей бутылку воды и повербанк – поставил телефон на зарядку, чтобы хоть завтра с ним не опростоволоситься, а из бутылки немного отпил. Подошел к Тёме, который судорожно занимался уборкой, подтолкнул чихающего локтем. – Будешь? К сожалению, еды нет, мы не очень запасливые. Жрать хочется, но зато в следующий раз будем умнее. Тон оставил Артёму бутылку, вода из-под крана, конечно, хорошо, но она всё ещё из-под крана, и пошёл искать место, где они могли бы прилечь. На глаза попался старый пыльный диван, на который ложиться в более-менее чистой одежде жалко. Хотел пошариться по шкафам, но вовремя обратил внимание на то, что именно они были накрыты большой белой тканью – как раз таки видимо от скапливающейся пыли. – Н-да, а на диван тряпок не хватило что ли? Гении. Аккуратно стянув ткань, чтобы пыль не особо разлеталась, накрыл диван пыльной стороной к пыльной поверхности, разровнял, сел. От нее тоже пахло старостью, но сейчас это уже воспринималось более терпимо. – Одеял, кажись, тоже нет. А если и есть, то пыльные... Громко чихнув, Артём отбросил мокрую тряпку и помыл руки: – Когда-нибудь я закуплюсь супрастином, – хохотнул и, привычно обтерев мокрые ладони о джинсы на бедрах, взялся за оставленную бутылку. Отпив немного, он облегченно выдохнул, но ненадолго – его снова передернуло от резкого чиха. Тихо хихикнув, он плюхнулся рядом на диван. – Можешь мне снова двинуть, но я счастлив, что застрял в такой ситуации не один... Немного подумав, он наклонился вниз и подцепив свой рюкзак, подтянул к себе, но на колени затаскивать не стал – пыльный. – Надеюсь на свою забывчивость и врожденный синдром запасливого хомяка. Тёма пошарил по всем карманам и на свет появилось (глазами адекватного человека): мятые мелкие купюры, звенящая мелочь, какие-то скрепки, карандаши, мелок Машенька (других не было, а мне надо было нарисовать защитные символы – пояснил Тёма), баночки с порошочками и травками, корявые палочки, какой-то стрёмный камень, куча исписанных стикеров, полусгоревшая тетрадь, две книжные страницы из сказки Русалочка, одна мятная жвачка орбит на дне помятой упаковки, шнурок, перо, очки темные, женский сиреневый ободок (без комментариев), горстка семечек, ножницы, тетради по пятничным предметам, ручка (офигеть, а я три дня просил ручки у девчонок), коробочка с несколькими солёными палочками и, о господи... ЦЕЛЫХ ДВА злаковых хлебца на дне пустой шелестящей упаковки. – Не густо, – хмыкнул Тёма. Антон потянулся вниз, надел ободок на голову и солнцезащитные очки. Выглядя как богема и никак иначе, взял один из нашедшихся старичков-хлебцев, откусил добрую (большую в смысле, злой там нет!) часть, которая сразу заполнила рот и начала мешать нормально говорить. – Ну фнаеж, в лубой хуине одному астаца, – на этом моменте Антон решил сначала дожевать, а потом говорить, – В любой подобной ситуации оказаться одному – двойной стресс, так что ясен хрен, что круто, когда ты в любой беде этот стресс с кем-то разделяешь. Ладно, нечего страдать, поспим в заброшке, а утром свалим на первом же автобусе. Кажется, по расписанию он был в пять? – Встать в четыре, чтобы уехать в пять домой, чтобы завалиться спать... Нет, сначала горячий получасовой душ и потом спать, – изрёк Тема, его душил смех – слишком комично и невозмутимо выглядел Антон в новом амплуа. Антон опять куснул хлебец, запив глотком воды. Зябко поёжился и облокотился на спинку – разложить диван Антону так и не удалось, поэтому, вернее всего, спать им придется в довольно тесной обстановке. Ну, или просто поспят сидя. Ободок и очки всё еще были на нём, но они не мешали Тону продолжать рассматривать Тёмины пожитки: – Может из того веника чай хоть заварим? – Антон показал пальцем на валявшейся в куче разномастной фигни пучок сухой травы, – Хотя как воду нагреть, конечно... Антон зажал руки между бедер, чтобы хоть немного их согреть. – Я бы многое сейчас отдал за чай, но у нас мало того, что кипяточка нет, мы от этого веника ещё и кони двинем. Сунув в рот задубевшую солёную палочку, Тёма поднялся на ноги и запер окно, через которое они забирались. Дыра в стекле, конечно, была источником нифиговых таких сквозняков... Вытянув из шкафа не просто пыльные, а старые колючие и затхлые пледы, он свалил их на подоконник, закрыв пробоину. – Фу, у меня такое в детстве было, до сих пор зубы сводит, бе. Раздался какой-то резкий хруст, тишина и задумчивое: – Надеюсь это был не зуб... Потерев ладони друг о друга, он дыхнул на них теплом, но от этого стало ещё хуже на контрасте. – Давай вон тот стул сожжем, у тебя же есть огонь… Какое никакое тепло, – неудачно пошутил Тёма, подсев поближе и прижавшись плечом к плечу. – К сожалению, – Тон тоскливо скосился на стул, – Если мы его сожжем, то тоже скопытимся. От угарного газа. Из-за закрытого пледами окна в домишке стало совсем темно, только из соседнего, еще живого, окна скромно выглядывал месяц. Антон снял очки и ободок, положил их обратно Артёму в рюкзак. Сев обратно, нечаянно прижался к Артёму еще ближе, но отодвигаться не стал. Так было немного теплее, но говорить об этом было как-то неловко, поэтому Антон просто наслаждался минимумом своего бездействия. Посмотрев на кофту Артёма, вспомнил, что тот тоже похерил футболку, поэтому, приподнявшись, расстегнул ветровку, снял её и накинул обоим на плечи. – Ну, теперь мы точно в равных условиях... – Отчаянные времена требуют отчаянных действий, – заявил Тёма, – Но, если ты расскажешь хоть одной живой душе, я тебя кастрирую... Отодвинувшись и скинув кроссы, Артем затянул ноги на диван. Поднявшись на ноги, он опрокинул Антона на спину и с подчёркнуто деловитым видом, улегся сверху, немного свесившись к твердой спинке. Имитируя антоново одеяло, кое-как укрыл обоих съехавшей ветровкой и опустил голову как можно ниже на плечо, чтобы случайно не треснуть макушкой в нос. Стало в разы теплее, но... Немного неловко, хотя желание спать, преимущественно в тепле, было сильнее. Антон даже не успел ничего сказать. Вот он сидит, а в другой момент уже лежит. Под Артёмом. Под теплым Артёмом. Антон неловко положил руку, которую просто некуда было девать, ему на спину, под свою ветровку, а ещё несколько секунд спустя отметил для себя, что ему нравится, как от Артёма пахнет. Просто вот этот человеческий индивидуальный запах был ему приятен. Немного полежали в тишине. Сначала Артём показался очень легким, но потом Антон почувствовал, что ему начинает становиться тяжело – как от кошки, которая ночью решила лечь на грудь и не собиралась уходить. – Тём, – тихо промямлил Антон, – Вообще, я никому ничего говорить не собирался, честно, но скоро я вообще говорить не смогу, ты немного тяжеловат, чтобы я мог, не задохнувшись пролежать так всю ночь, давай хотя бы на бок, пожалуйста, я правда сейчас задохнусь.... – Пиздишь ты всё, я пушинка, – лениво и сонно возразил Тёма, – Тебе просто позиция снизу не нравится, я угадал? Антон немного подвинулся, чтобы Тёма побольше съехал по спинке дивана, повернулся на бок сам, поправил ветровку на них, покрепче обнял Артема. Уткнулся ему куда-то в грудь. Артём спокойно позволил себя пихать и так, и этак и когда неугомонный сожитель закончил копошиться, обнял. Обвил руками как поудобнее и невольно опустил подбородок на макушку Антона, иначе попросту неудобно. – Так и правда намного теплее, может быть, на утро даже не простудимся... знаешь, это ведь уже второй наш небольшой секрет. – Возьмем завтра что-нибудь профилактическое... Спасибо господи, что завтра выходной. Тихо зевнув, Артём незаметно отъехал в сладкий мир сновидений, где рогатый Акзамов с трезубцем орал на него и требовал переделать глазурь. Глазурь упорно не получалась, потому что ёжики фырчат, а будильники звонят рано утром и: – ... хоть бы раз перезвонил, сука, почему преподы такие мрази? – сонно спросил Тёма у Антона под противный писк будильника, когда небо за окном начало розоветь, – Ты охуеть какой обнимательный и возможно это лучшая ночь в моей жизни, но черт возьми почему так холодно и плохо? Звук будильника и трепыхающееся тело, которое Антон обнимал, заставили разлепить глаза. – Ты о чем? Кому надо звонить? Нахуя? Может поспим еще... Антон шмыгнул носом, из которого ручьём текло. Холодная ночь и не менее холодное утро мимо не прошли – голос был гнусавым и хриплым, но не критично. Он сидел, как сомнамбула, даже не пытаясь открыть глаза больше чем на миллиметр, внутренне пытаясь побороть желание лечь обратно досыпать. – Антоша, не спи, – Тёма толкнул локтем товарища по несчастью в бок и остервенело растёр свои щеки до тепла, потом повернул к себе голову сонного Антона и ему тоже растёр щеки, – Домой надо, болеть не надо! Подорвавшись с дивана, он напялил на Антона ветровку, которой они укрывались, а на себя кроссы. Во время растирания щек Антон зажмурился. – Да, да... щас иду... Сначала он был вялым, но позже немного приободрился, смог нормально встать и собраться. До остановки дошли достаточно быстро, активным шагом. Первыми же зашли в автобус и заняли места. Немного позже внутрь налетела компания активных бабуль, которым вотпрямщас надо на рынок или в соседний лес по соседние грибы. Наверное, автобус ходил только ради них. Что ж никто из них вчера не попался и не предложил ночлег!? Зевнув, Тон положил голову Артёму на плечо, повышенная тактильность с ним за пару дней стала чем-то естественным. – Можешь поспать, я разбужу, – предложил Артём и коснулся лба, рядом сидящего, – Я не уверен, но у тебя, кажется, температура. Надо будет померить дома. Вздохнув, он потёр устало глаза, в которые то и дело светил луч рассветного солнца. – Я запомню эту зловещую деревню и больше туда не вернусь... – Я и правда немного посплю, – отозвался сонно Антон, – Растолкай, если что... Так и засопел сразу, проспав до нужной им остановки. Положив руку на плечи и приобняв его, Тёма расчётливо сократил риск неожиданного падения и его даже не смущали взгляды бабок сзади. Хотя раздражало его всё, от их галдежа до шума двигателя. Он периодически касался шеи или лба ладонью, пытаясь понять горячий или нет. Антон определённо казался ему слишком тёплым. Наконец добравшись до города, Артём аккуратно разбудил друга за одну остановку до нужной, и они вышли под убойный раскат грома и испуганный писк пассажиров. – Как в фильме ужасов, – хмыкнул Артём, усадив Антона на лавочку под козырьком остановки и прикрыв собой от ветра. Насколько уж усталость и сонливость ощущал Тёма, а Антон их чувствовал наверняка сильнее, поэтому о метро он даже не хотел думать, – Я вызвал такси. Белый автомобиль стоял рядом уже через тринадцать минут. Оказавшись на заднем сидении, Тёма назвал два адреса, первым из которых был "ближайшая аптека". – Вы сопливые, что ли? – недобро уточнил водитель, который почти готов был вышвырнуть почти что детей в грозу... эпидемия как никак. – Нет, вы что, – соврал Тёма, – У моего друга оказалась жуткая непереносимость лактозы, а мы провели вечер в деревне у бабушки и аптек там нет, ему просто с ночи плохо... – О господи, эта молодёжь... Вам хоть что-то есть можно? У дочери вон с какого-то перепугу аллергия на цитрусы. Чего!? Не было никогда такой дряни ни у меня, ни у жены. Неправильное вы какое-то поколение... Тёма слушал в пол уха и молчал, его в тепле салона потянуло в сон. – Я быстро, посиди тут, – негромко бросил он Антону и выскочил в аптеку. Понабрав все необходимое, что посоветовал фармацевт от жаропонижающего до леденцов от горла, он вернулся в машину. До дома оставалось недолго, когда он написал знакомому медику и попросил на всякий открыть больничный лист по банальной простуде на текущую дату. Знакомый медик был очень сильно должен и только поэтому никогда не отказывал, а Тёма, довольно расспросив Антона о дате рождения, отправил тому вместе с полным ФИО. – Как с войны вернулись, – хмыкнул он на пороге квартиры, – Надо рыбку покормить. Тоша, в душ... Горячий! – Это точно, – ответил Антон на замечание про войну, – Спасибо, Тём. Благодарность прозвучала без издевки – абсолютно искренне. Тон целенаправленно прошел в ванную, вспомнил, что не взял ни полотенца, ни одежды, пошёл в комнату, минут пять больной мозг пытался вспомнить, что где лежит, наконец собрался и пошёл в душ. Уже там быстренько разделся и встал под настолько горячие струи, какие только мог выдержать. Сосуды довольно быстро расширились и ему полегчало. Пробыл он в душе недолго – не он один холодный и голодный, надо и Артёма пустить. Отмывшись, крикнул «Я всё» и пошел на кухню воинственно добывать кусок вчерашней пиццы из холодильника, а потом, разогрев, съесть. Голодный желудок уже давно пел дифирамбы. Тёма отыскался здесь же, он щелкнул кнопкой чайника и сел за стол, разбирать покупки. Жаропонижающий сироп, которым он пользовался не раз и не два сразу отставил в сторону, он не нуждался в изучении. С леденцами от кашля тоже было все понятно. Когда ему успели всучить сверток аскорбинок с малиной он так и не понял, но положил рядом с леденцами. Капли для носа тут же пошли в дело, Тёма соответствующе сморщился и чихнул – он ненавидел капли для носа, но они его всю жизнь преследовали. Пшыкалка от горла была решительно отставлена в сторону – еле чувствующаяся резь в горле присутствовала, но он махнул на неё рукой и перешёл к двум одинаковым пачкам противовирусного. Быстренько изучив инструкцию, он помрачнел: – Каждые два часа... Прощай долгий желанный сон. Закинувшись сразу безвкусной пилюлькой, он обернулся к Антону, стоящему в проёме... – Ты..., – остановил он его, машинально положив руки на плечи, – Градусник... Отпустив парня, он переключился на крайний подвесной ящик, откуда достал детский электронный градусник с мишкой и невозмутимо сунул в руки Антона: – Померить, выпить, засечь... Я в душ. И ушёл, оставив Антона одного. Захватив из комнаты вещи, он уже из последних сил дополз до ванной. Антон хотел сначала спросить для чего ему пить электронный градусник, но потом посмотрел на стол. Кучи лекарств он увидеть не ожидал, так как в такси был в очень сонном состоянии и момент закупки упустил. Сразу же сунул градусник подмышку, почувствовал озноб, но решил потерпеть и сначала поесть. Сунул пиццу в микроволновку, потрогал уже горячий чайник и заварил зеленый чай, который нашел в ящике. Пока сел читать инструкцию к таблеткам и другим препаратам – что до еды, что после, решил сначала поесть, а потом закинуться всем сразу. Прозвенела микроволновка, а потом почти сразу пискнул градусник, на котором Антон увидел циферки 37,9. Положил его на место и принялся жевать пиццу, запивая её чаем и ждать Артёма. Артём целых две минуты залипал на капельке, ползущей по плитке... Двигаться не хотелось от слова совсем, очень тянуло полежать. Стянув одежду, он встал под горячие струи воды и замер, наслаждаясь теплом. Из ванной он вышел только тогда, когда даже подушечки пальцев распаренные сморщились. Вне ванной его мгновенно сковал холод, но чувство чистоты было божественным. – Как заново родился, – хмыкнул он, проходя на кухню, – Что с температурой? Повесив полотенце на шею, подхватил градусник и прищурился, разглядывая крошечное окошечко. – Абзац, – коротко прокомментировал Тёма, – Ничего, напишешь потом старосте, предупредишь. Справку тебе нарисуют. Выдохнув, посмотрел на чайник, на пиццу... И не почувствовал ни капли аппетита. – Будильник что ли на таблетку поставить? – вздохнул и утопал в прихожую, где бросил рюкзак с телефоном, почти разряженным. Установив будильник и поставив в комнате на зарядку, вернулся к Антону. Прикрыв рот рукой, он зевнул так, что слёзы выступили и взяв кружку уже было собрался поставить её обратно, как счёл этот поступок тупым. Горячее не помешает, и Антона беспокоить своим безаппетитным настроением не хочется. Поднимет ещё панику. Все-таки налив чай, он сел за стол. Внимание привлекли аскорбинки: – Лучше бы гемотогенку подсунули, – хмыкнул Тёма, но бумажку развернул и одну крупную белую таблетку в рот отправил. – Ты чего не ешь? – сказал Антон, критически осмотрев Тёмины чай и «гематогенку», дожевывая третий кусок пиццы, – Вроде вместе голодали. Антон отряхнул руки и встал, чтобы убрать за собой. Почувствовал лёгкое головокружение, подождал, шмыгнул носом и взялся за таблетки. – Не обязательно, кстати, просыпаться ночью, чтобы их выпить. Сон должен быть здоровым независимо от приема таблеток, так что будильник не ставь... просто…, – Антон успел отвернуться, чтобы громко чихнуть в сторону, – просто пей по схеме. Приняв нужное, выпив микстуру, забрызгав в нос едкой фигней, из-за которой хотелось блевать, Тон налил себе попить в стакан, остановился в дверях, повернувшись к Артему. – Пойду прилягу, пожалуй... ты тоже давай таблетки пей. Спокойного... дня, да и ночи на всякий. Уже закутываясь в тёплое и пушистое одеяло, Антон напоследок подумал о том, что было бы неплохо спать с Артёмом в одной кровати и так же обниматься, как в том старом домике и довольно быстро провалился в хрупкий болезненный сон. – Сладких..., – только и сказал Артём, провожая взглядом спину Антона. Пропялившись минут пять в остывающий чай, Тёма вздохнул и отправился в свою комнату, когда его передернуло от холода. Потом вернулся и запшикал предательское горло. И снова ушёл, так ничего и не съев. Задернув штору на окно, Тёма погрузил комнату в полумрак и наконец перестал щуриться на свет. Свалившись на кровать, он кое-как натянул одеяло и вырубился. Во сне болезненность не ощущалась, пока Антон резко не проснулся посреди ночи, весь в холодном поту и ощущая очень сильный озноб. Было так холодно, что ломило кости – сразу стало ясно, что у него поднялась температура. Попив воды, Антон завернулся как гусеница, но лучше не стало. Покрутившись на кровати, но так и не заснув, встал, закутанный, порыться в шкафу, чтобы поискать второе одеяло, которое так и не нашел. Подумал о том, чтобы спросить у Артёма про дополнительное одеяло, но находясь в некотором болезненном полубреду, решил, что лечь к Артёму под одеяло – очень неплохая идея, даже забив на то, что может его заразить еще чем-нибудь, чем уже сам болеет, да и просто тому помешать и разбудить. И поэтому, тихо проникнув в комнату, посмотрев на спящего друга, лёг к тому на край кровати, отвернувшись в сторону этого края, и подлез под его конец одеяла вместе со своим. Продолжая дрожать от озноба, спустя некоторое время, задремал. Открыв глаза в кромешной темноте, Артём не сразу понял, что кого-то обнимает. Кого-то тёплого и до знакомых пропорций похожего на Антона. Нет, его это не возмутило... Его возмутила собственная нога на чужом бедре, которую он поспешил аккуратно снять, но руки не убрал. Сонный мозг соображал туго, но догадался потрогать лоб. Вообще-то он потрогал не только лоб, взяв в прохладные ладони лицо спящего, необученный этим штукам Тёма, пытался разобраться. Потом вспомнил, что в детстве, чтобы узнать его температуру, его целовали... Прижавшись губами ко лбу, он, нахмурившись, наспех выбрался из кровати и рванул в кухню за градусником, жаропонижающее захватил тоже. Антона, казалось, не разбудить даже градобойной пушкой, так что Тёма смог немного распеленать того и сунуть градусник. Опустившись рядом, он придерживал руку, если во сне тому захочется повертеться – градусник он не выронит. От парня чувствовался жар, но рука была занята, и Тёма прижался щекой к щеке, понимая, что его опасения пиздец как верны и у Антона сто процентов высокая температура. Он отсчитывал секунды до писка градусника, на котором было немало, целых 39,4. – Антон, – мягко позвал Тёма и сев на постели рядом, потряс слегка за плечо, – Тоша-а, у тебя температура очень высокая, проснись, пожалуйста! Парень нехило так нервничал и ещё немного, вызовет на панике скорую. – Тоша-а, – потянув одеяло вниз, Тёма снова попробовал потрясти. Бутылочка с заветным жаропонижающим уже была наготове, надо было лишь разбудить и заставить выпить. Смерить через полчаса температуру и убедиться, что она спадает. Сон не хотел отпускать Антона, словно вязкая масса, налипшая на все уголки сознания. Озноб прошел и ему словно полегчало, но даже сам Антон почувствовал, насколько он сам горячий. Наконец, вынырнув и разлепив глаза, с вопросом посмотрел на Артема: – Что? – непонимающе протянул он заплетающимся языком, – Ой, я тебя разбудил что ли... просто замерз, сейчас уйду, изв... Информация до только проснувшегося парня доходила очень тяжело. – Лежи, где сидишь! – велел Тёма, набирая лекарство в мерный колпачок, – То есть... Ты понял. На! Сунув Антону под нос, он бескомпромиссно велел: – Выпей! Закрутив крышку, он поставил пузырёк на тумбочку и зачем-то поправил на Антоне одеяло. – Прости, я испугался, у тебя 39,4. Выпив лекарство, Антон хотел было лечь обратно, но резко подался вперед, уткнувшись Артёму лбом в живот. Окончательно расклеившись, как в плане здоровья, так и в моральном смысле, поддался чувствам. Обделенный заботой в семье со стороны родителей, Антон привык справляться со всем самостоятельно – и болеть, и переживать какие-то внутренние травмы и конфликты. Он не ощущал себя несчастным, родителей не винил – что было, то прошло, но именно сейчас, от ощущений заботы и доброты со стороны – расчувствовался. Все это было для него непривычным, ведь даже с Марком они не были настолько близки, хоть, как бы странно не звучало, и спали в одной кровати. – Откуда ты вообще взялся на мою голову такой хороший? И квартиру дал, заботишься вот... я не привык к такому и даже не знаю, как потом отплачу за всё. Позже, в порыве чувств, бурчал, всё так же куда-то в футболку на животе, вообще что-то нечленораздельно-непонятное. Удивлённо посмотрев вниз, Тёма невольно смягчился и положил на затылок Антона ладонь, успокаивающе поглаживая. – Перестань, – тихо попросил он у макушки, – Это же я виноват, что мы заболели. Тёма пытался слушать, но потом он перестал что-либо понимать и понял, что Антон вот-вот отъедет в царство Морфея. Спокойно поглаживая по голове, он дождался, когда тот затихнет и даже через полчаса не сдвинулся с места, хотя поясница затекла. После сна ему стало легче – это факт, хотя в горле ещё свербело немного, зато появился аппетит. А ещё он вспомнил, что у них в холодильнике целое ни хрена, даже стыдно стало. Закусив губу, он подумывал заказать что-то, а потом вспомнил, что, и так, нехило потратился и, если продолжит шиковать, не дотянет до выплаты в конце месяца. Вздохнув, собрался с силами и нехотя оторвался от такого теплого тела... Да, торчать в постели с Антоном было очень уютно, как бы это ни звучало. Он не раздражал, и его компания была приятна, даже сопел как-то мило. Прихватив из шкафа носки и толстовку, Тёма тихо вышел из комнаты, не забыв сунуть в карман заряженный телефон. Обувшись и натянув куртку, он надеялся, что не задержится надолго – магазин был всего в нескольких кварталах. Тихо закрыв входную дверь на ключ, Артём направился к лифту, на ходу застёгивая куртку. Тёма искренне верил, что на дворе вечер, но телефон упрямо показывал обеденное время. Виной заблуждения были тучи, тёмные и тяжёлые. С неестественной, тревожащей людей синевой. Пронизывающий холодом ветер тоже в стороне не остался и добавил общей картине на улицах атмосферности. Летели листья, мелкий сор и одна несчастная листовка с логотипом банка, офиса которого поблизости не было – это Тёма точно знал. Видать долго ту листовку по городу носило. В магазине было тоже как-то пусто... Зловеще пусто. Если бы из-за прилавка вылез сейчас зомби – Тёма бы даже не удивился. Взяв батон, яйца, лоточек с куриными ножками для супа, свой любимый яблочный сок в большой упаковке, пару йогуртов и уже на пути к кассе вспомнил, что картофель с морковью были, а вот лук, без которого суп – не суп нет, и развернувшись, потопал за ним, но как обычно не удержал ручонки при себе и еще взял печенье, молоко и яблоки. Тёма редко ходил в магазин, потому что вечно набирал полную корзину продуктов, половину из которых не успевал съесть. Замерзнув как собака на пути домой, ввалился в квартиру и опустив на пол пакет, наконец выдохнул. – Погодка блять, – пробурчал он себе под нос, закрывая дверь на все замки. Кстати да, Тёма еще и параноиком был. Встретил его, как ни странно, Антон. Вполне себе живой и даже с толикой бодрости. Он выходил из комнаты с телефоном в руках и, протянув экран к Тёме, довольно выдал: – Честно заработанные! На подсвеченном дисплее высвечивался онлайн перевод и в комментарии к нему одно лишь слово – «спасибо» аж с тремя восклицательными знаками. Много мозгов не понадобилось, чтобы понять, кому принадлежало послание и бздынькнувший следом уже телефон Артёма оповестил о новом переводе, ровно половины. – Ты ходил в магазин? – полюбопытствовал блондин, сунув телефон в карман и подхватив у Тёмы пакеты, понёс их на кухню. – Да, – тяжело дыша, ответил Тёма и сбил с ног кроссовки, оставив куртку на вешалке, он направился вслед за Антоном. Тихо закашлявшись и прикрыв рот рукой, Тёма прошёл к тёплому чайнику и налил немного воды в кружку, тут же её выпив. – Горло достало, – пожаловался он, – И пшикалка бее... Тем не менее взял её в руки и запшикал горло, страшно сморщившись. – Ты какого хрена вообще встал? – спросил он с наездом у Антона, подходя ближе и бесцеремонно укладывая ладонь на лоб, – Вроде не сильно... Ты мерил? – Ты какого хрена вообще больной пошел за продуктами в такую погоду? – возмутился в ответ Антон, но ответил, – Мерил, 37,4, противно, но терпимо. Антон шмыгнул носом, чтобы не сильно подтекало и из-за этого закашлялся, отвернувшись. Про совместный сон Антон говорить не стал, он не помнил, чего говорил, но даже думать об этом было как-то неловко. – От спреев всегда блевать охота, в следующий раз лучше возьми леденцы. Антон открыл пакет, выкладывая продукты на стол: – Не верю своим глазам, – притворно воскликнул блондин, – Адекватная еда. Ты и такое умеешь? Я бы не удивился, увидев россыпь всяких булок. Но идти в магазин в твоем состоянии было глупо, лучше бы доставку заказал. – И этот человек что-то загонял мне за правильное питание? – усмехнулся Тёма, открыв дверцу нижнего шкафа и наклонившись к полкам, – Тошенька, пицца такая же дрянь, как и мои булки, так что хочешь ты или нет..., – достав кастрюлю, он поставил ее в раковину и открыл воду, – А ужинать ты сегодня будешь супчиком. Поставив воду на индукционную плиту и потыкав засветившиеся кнопочки, он вернулся к столу, нагло сместив Антона бедром. – Ты таблетки принял? – он уже сам себе напоминал курицу-наседку, но что поделать, когда хочется понудеть. Антон сел на стул, продолжая смотреть за новоявленным кулинаром, заметив, что способы приготовления часто отличаются у многих людей: – Нет, мамочка, хотел сначала поесть. А ты? – Нет ещё. Взяв в руки лоток с куриными ножками, Артём вскрыл пленку и попытался оторвать несколько, но те были качественно приморожены к друг другу: – Не на того напали, – хмыкнул Тёма и взял огромный нож, – Ты бы отсел, мало ли что отлетит в лоб, повар я так себе... Но обошлось без происшествий и четыре ножки отправились мыться, остальные в морозильник и парень отправил мясо в закипающую воду. Артём возился на кухне, а Антону решительно было нечего делать. Наверное, только поэтому, направляясь в свою комнату, он вспомнил о наличии третьей жилой комнаты в квартире. Хозяин квартиры ещё при въезде сообщил, что там гостиная, но её двустворчатые старые деревянные двери были деликатно прикрыты. Стеклянные мутные вставки не выдавали того, что там. Зайдя туда, Антон увидел повсюду какие-то коробки, будто в квартиру только что кто-то переехал. Махнув рукой на весь этикет и банальную вежливость, бесцеремонно присел около одной из таких коробок и так же бесцеремонно открыл. Содержимое коробки заставило остолбенеть и пожалеть о содеянном. Молча попялившись минут пять, Антон настойчиво и протяжно позвал своего соседа: – Артё-ё-ё-ём... – Даааа, Тошенька? – в тон ему протянул Артём и накрыв крышкой сковороду со взбитыми яйцами, уменьшил температуру до минимума и направился в гостиную, – Что слу... Закусив губу, он воровато подобрался к соседу и заглянул вместе с ним в коробку: – Ну... Кости, да, – кивнул он, – Мелкий домашний скот... Им лет больше, чем мне. Не бойся, они точно не человеческие. Человеческие в другой коробке, – он улыбнулся, но тут же сделал виноватое лицо, – Я пошутил! Антон пристально смотрел на кости в коробке. Кости, блять, настоящие. Деликатно отобрав у Антона коробку, Тёма вновь ее запечатал и отставил на пол. И ногой задвинул за диван. Освободив довольно-таки симпатичный диван с белой эко кожей, которая говорила о том, что диван относительно всего интерьера новый, от коробок и прочего, парень поправил подушки и вдруг замер: – Блять, яйца... И метнулся на кухню, где и яичница подошла, и чайник закипел. Разложив еду по тарелкам, он взялся за кружки. Осмотрев всю гостиную и обилие этих самых коробок, у Антона создалось определенное впечатление. Он молча встал и подошел к другой картонной громадине, открыл ее и так же посмотрел внутрь, движимый чистым человеческим интересом. Ну или хотя бы надеждой, что в этой комнате нет никаких человеческих костей, кожи, праха, засушенных глаз и так далее. Надежды оправдались как минимум на этот раз – в данной коробке оказалась лишь куча старых потрепанных книг со стёршимися обложками. В другой уже было что-то странное – упаковка мела, массивный канделябр с растаявшим воском свечей, какие-то листочки, возможно, перья, и куча самых разных на вид и цвет баночек с самым разным содержимым. Вздохнув, Антон закрыл всё как было и вернулся на кухню. Смотря на Артёма, возящегося с сервировкой стола, Антон, слегка посмеиваясь, сказал: – Кажется не сильно я соврал тому мужику на счёт магазина оккультной атрибутики... ладно, потом с этим разберёмся.