Плёнка

— Мама, а какой у меня будет волшебный дар? — маленький Хосе забирается на коленки к матери, поудобнее устраиваясь в её объятиях. Долорес знала, о чём сын хочет спросить — слышала его бормотания из детской. Но она делает максимально задумчивый вид, словно они не обсуждали это, по меньшей мере, раз сто за последний месяц. Всё-таки прелесть родительства в том, чтобы дать ребёнку быть чрезмерно плаксивым. — Вот через недельку и узнаешь, хм, — хмыкает Долорес, пальцами расчёсывая тёмные спутанные волосы сына. — Целая неделя, мама! Это так долго! А может Бруно… — Нет, милый, — на корню обрубает Долорес. — Твой дар очень расстроится, если ты узнаешь о нём раньше пятилетия. Конечно, Долорес уже ходила к дяде с полными беспокойства мыслями. Глубоко в ней всё ещё сидели сомнения после неудачной церемонии Мирабель. И то, что её брат Антонио получил свой дар после неё, не сильно-то и успокаивало. Да и тяга посплетничать с мужем насчёт этого была сильнее. Поговорить с Мариано в постели, обсуждая волшебное будущее Хосе, было чем-то обязательным. Всё-таки пока единственный ребёнок, и хотят они только лучшего. — Папа тебя зовёт, Хосе, — шепчет Долорес, наклоняя голову вбок, чтобы лучше слышать. — Он придумал новую сказку для тебя. Хосе, до этого уткнувшись носом в грудь мамы и тихо всхлипывая, заметно расцветает. Больше всего он любил стихи Мариано и его сказки, которые он совсем недавно начал писать для сына. Мальчик аккуратно слезает с колен мамы, неуклюже выбегая из комнаты. — Не сомневайся: тебе понравится твой дар! — кричит Долорес вдогонку сыну, тепло улыбаясь.

***

Неделя проносится словно один миг для родителей, что вовсю готовят Каситу к церемонии. Но эти дни кажутся безумно скучными и тягучими для Хосе, что постоянно крутится то вокруг Долорес, то вокруг Пепы. Мальчик всё расспрашивает, как прошёл тот день, когда они получили свои дары. Последние часы до начала проходят для Хосе, словно год жизни. Он постоянно обращается к часам, чтобы отсчитать минутки до начала. Это намного волнительнее, чем мальчик мог вообразить. — Мама, сейчас? — тихо шепчет Хосе, дёргая Долорес за подол юбки. — Папа? — поворачивается он к Мариано. — Да, — говорят одновременно родители, а потом тихо смеются с себя же. Абуэла на лестнице Каситы улыбается, но улыбка её наполнена грустью. Она видит в толпе Сеньору Гузман, что торопливо бежит к внуку, давая ему последние наставления. Видит, как Долорес с Мариано поправляют костюмчик Хосе, расцеловывая в раскрасневшиеся щёки. Альма думает, что Педро бы так же провожал их тройняшек к волшебным дверям. Давал наставления о волшебном даре, гладил по волосам. Вот бы была возможность вернуть его хоть на миг, показать детей, то, как они выросли. И всё это благодаря Педро. — Ох, Педро… — шепчет Альма, но потом резко переключается. — Итак, начинаем! Хосе идёт по красной дорожке, что выстроила для него Касита. Поднимается по лестнице туда, где ждёт его дверь, прабабушка и родители. Хосе сжимает тяжёлую ручку с буквой «J» и вставляет её в волшебную дверь, что так манит своим магическим блеском. Дверь начинает проявляться, обрастать деревом, на котором появляется его портрет. Хосе с ножницами в руках, над головой которого фотоплёнка с неизвестными, но красивыми сюжетами. Мадригаль вздрагивает, когда из его двери выходит подросток, как две капли воды похожий на него, только с более угловатым лицом. Хосе в испуге поворачивает голову на прабабушку. Альма держит лицо, в то время, когда Долорес с Мариано за её спиной охают. Признаться, ей и самой хочется непонимающе вскрикнуть, но она понимает: это проявление дара. Пусть даже такое странное. Животные были, ходячие вещи, гантеля, упавшая буквально с неба, но вот люди никогда. Абуэла и сама с интересом следит за тем, что же сделает этот подросток. Она кивает правнуку, одной улыбкой снимая волнения. Хосе неуверенно возвращается взглядом к подростку, который наконец отмирает словно. Он молча передаёт мальчику фотоплёнку и ножницы. Мальчик внимательно её рассматривает: она состоит из двух кусочков, на одном из которых изображено настоящее, а на другом — будущее, Хосе понимает. Силуэт этого мальчишки, что начинает понемногу растворяться, вырезан и приклеен к левому кусочку. Он может переносить людей из прошлого или будущего в настоящее. Вот каков его дар! — Хосе, скорее заходи в свою комнату, — шепчет Абуэла, а после обращается к жителям общины. — Хосе Мадригаль получил свой дар! Так давайте же отпразднуем это! Хосе наконец открывает свою комнату, и заходит внутрь. Тут так красиво и атмосферно! Маленькому мальчику это определённо нравится. Комната наполнена висящими плёнками — пустыми пока что. Они отблёскивают на свету то чёрным, то коричневым, создавая перезвон света. В самом отдалении стоит кровать, абсолютно белая, контрастная на фоне приглушённых тёмных цветов. — Хосе, этот дар так подходит тебе! — к нему подбегает Долорес, опускаясь на колени, чтобы рпсцеловать в щёки. — Мама! Долорес смеётся, вставая с колен. К ней подходит Мариано, чтоб приобнять за талию. Он улыбается по родительским, тепло так, а глаза его искры извергают. — Хосе, это же наша мама, — Мариано подмигивает сыну. Хосе смеётся заливисто, а потом бежит к родителям в объятия. — Но всё же ножницы детям не игрушка, — бурчит Мариано на ухо жене, будто она и без того не услышала бы. Хосе подрывается в объятия дяди Камило, после того как Долорес выпускает из своих. — Но это магия так решила, хм, — смеётся Долорес, срочно собираясь пойти на поиски сока.

***

— Ох, Педро, — шепчет Альма, сидя за абсолютно пустым столом ночью на кухне. — Сегодня получил дар твой первый правнук, представляешь! Альма смотрит на маленькую фотографию в кулончике, которую освещает лишь небольшой огонёк от лампы. — Вот бы ещё раз увидеть тебя, Педро… Я так много должна тебе рассказать. Хосе вслушивается в слова Абуэлы. В то, как она высоко говорит, готовая расплакаться над фотографией любимого, в то, как она тихо постукивает пальцами о стол, пытаясь найти покой. Мальчик знаком с понятием смерти, он много времени проводил с Мирабель, которая нашла своё успокоение на полях Энканто. Но Хосе решительно не готов с этим сталкиваться, смерти не должно существовать. Люди не должны терять своих родных и близких. Видимо поэтому магия даровала ему именно этот дар. Хосе тихо шмыгает носом и бежит в свою комнату, чтобы помочь Абуэле. Должна же эта штука быть полезна! Мальчик глубоко вздыхает, войдя в свою комнату. — Комната? Вернуть Педро Мадригаль из прошлого? Пожалуйста? Плёнки на потолке скрипуче дрожат, пока одна не падает на пол. Хосе маленькими ручками подбирает её, берясь рассматривать. Одна часть полностью чёрная, а вот вторая… На ней изображён прадедушка, точь-в-точь как на картине, что висит у них на стене. Хосе вздыхает, ему по-детски наивно страшно. Всё же возвращает кого-то из прошлого он в первый раз. Мальчик достаёт из сумочки, что ему сшила Мирабель, волшебные ножницы и вырезает Педро, после чего прижимая к пустой части. И вот оно, чудо происходит. Перед маленьким Хосе появляется дедушка весь в блеске, что подобен тому, которым обрамлена свеча. — Где- Что здесь происходит? — Педро пугливо озирается по сторонам. Единственное, о чём он сейчас может думать это о том, как защитить Альму и детей. Но сейчас он находится в комнате, что похожа на пристанище маньяка. А посреди этого безобразия маленький мальчик, словно марионетка стоит. — Дедушка!

***

— Так значит с Альмой всё хорошо… — повторяет раз за разом Педро, пока вокруг него крутиться Хосе. Его правнук. — И с детьми… — Да! — мальчик хватает Педро за руку, поднимая большие глаза. Наступило утро, всю ночь Хосе рассказывал дедушке об их большой семье. То, кем стала Альма во многом благодаря смерти мужа в прошлом. Хосе очень рад, он надеется, что от этого Абуэле станет легче. Что она наконец повидается с мужем, поговорит обо всём, о чём не успела. А Педро же боится. Очень боится. Его бьёт крупная дрожь. Он не знает, как будет объясняться с любимой, ему чужда магия. Хотя, Альма, наверное, уже привыкла жить в этом балагане. Хосе хватает дедушку за руку и тащит вниз, на кухню. Время завтрака уже пришло, и вся семья наверное в сборе. Мама стучала в его комнату пару минут назад, потому что слышала что-то странное, необычное, но так и не вошла. — Бабуля! Фраза Хосе звучит будто в замедленной съёмке. Очень громко в ушах Педро, который думает только о том, как бы не упасть на ватных ногах. Альма заинтересованно поднимает взгляд, а после застывая с вилкой в руке. С лица женщины пропадает улыбка, что пугает Педро больше всего. — Это… Педро, боже, неужели… — Альма встаёт со стула, присобирая полы вишнёвого платья. Она готова расплакаться, глядит заворожённо то на внука, то на мужа. Женщина не видела своего мужа несколько десятков лет, сейчас только и может что влюблённо смотреть в его глаза. Педро заметно расслабляется, крепко обнимая супругу. Наконец-то. Он видит, что с его семьёй всё будет в порядке, все страхи мгновенно улетают. Альма вздрагивает от плача, не желая отпускать рубашку мужа ни на секунду. Любовь особенно греет. — Альма, какая ты красивая, — Педро улыбается, смахивая слёзы с щёк Альмы. Он сейчас не замечает ничего, кроме своей любви. Ни её возраста, ни морщинистых щёк, ни дряблого тела. Альма кивает, кидая благодарный взгляд в сторону внука. Он подарил ей возможность вновь обнять того, кем она дорожила столько лет. — Папа! К ним подбегает Пепа, обнимая так сильно, как только может. Она ни разу не видела отца вживую, не на старых фотографиях. Следом заворожённо подходит Джульетта, осторожно складывая руки на плечах сестры. Она только и может, что смотреть на отца, живого и настоящего. — Вы такие взрослые, невероятно, — Педро крепко обнимает дочерей, взглядом цепляясь за Альму. Чего-то не хватает. — Не так быстро! — вскрикивает Пепа, вытягивая руку в сторону. Женщина замечает то, как братишка хочет сбежать, прошмыгнув мимо них, поэтому хватается за воротник зелёного пончо. Перед Педро предстаёт его сын, такой взрослый уже. Бруно чешет шею, отводя взгляд в сторону. В такой ситуации справился бы Хорхе, но не он. — Папа… — он улыбается неловко, находит себя только в крепких объятиях отца. Бруно чувствует отклики какой-то вины, всё ещё не считает себя достойным родительской любви. Джульетта подходит ближе, тоже наконец давая волю своим рукам, утопая в родительских объятиях. Пепа снова пристраивается рядом, делая вид, что не замечает взволнованное «Пепа, снег!» от Феликса. — Ну всё, всё, — шепчет Альма, растрогавшись. — Садитесь завтракать.

***

Педро не чувствует себя неуютно в доме, полном магии. Его детишки крутятся вокруг него всё время, пытаясь запомнить как можно больше черт отца. Первое время подходить к внукам было невероятно стеснительно. Если своих детей он тискал во младенчестве, до других он видит впервые, тем более в зрелом возрасте. Но впоследствии вся неловкость ушла, Педро стал свободнее, по настоящему стал частью семьи. Три дня пролетели незаметно. Педро собирал травы вместе с Джульеттой и Агустином в волшебной комнате. Ему всё ещё страшно находиться в столь обманчивых местах. С виду маленькая комнатка, и внутри целое поле. Пепа показывала ему свою комнату, то, как погода в её комнате меняется со сменой настроения. Знает, что папе и интересно узреть это. Но вот Бруно… Упорно избегал его. До того момента когда его внучка, Луиза, не принесла его прямо Педро в руки. Они проговорили несколько часов, а после вместе вновь расплакались. Педро надеется, что то, что он сказал сыну, останется с ним навсегда. — Хосе, — начинает Педро, катая деревянные машинки по полу рядом с правнуком. — Я очень люблю вас, но я должен принять свою судьбу. Я не могу остаться с вами, как бы мне не хотелось. Верни меня обратно, пожалуйста. — Но сначала фотография, — Альма выглядывает из дверного проёма, давно готовившаяся к таким словам супруга. Теперь она хочет глядеть на мужа в окружении всей семьи. Педро кивает часто, улыбаясь. Он берёт Хосе на руки, следуя за женой. Альма натыкается на Бруно в одном из коридоров, кивая ему, а тот зовёт на помощь крыс и достаёт старый фотоаппарат. — Все в главную комнату, — просто говорит Альма, улыбаясь на непонимающий взгляд мужа. Долорес сделает всё за неё. В главной комнате, такой грустной в своей пустоте, становится тепло. Педро приобнимает свою жену, смотря точно в объектив. Дети и внуки выстраиваются рядом, все широко улыбаются. Но тем не менее глаза полны грусти. Всё же Педро так резко появился в их жизнях, а теперь пропадает… Крысы Бруно щёлкают их на камеру, и Педро наконец может вздохнуть спокойно. Он чмокает Альму в губы, обнимает своих детей на прощание, крепко так. Теперь не страшно умирать, знания, что всё будет хорошо, помогут Педро на смертном одре.