В парке на седьмой улице

      Ночь. Старая детская площадка настолько изрисована граффити, что разглядеть родной цвет постройки не представляется возможным. Да и освещение в два фонаря, один из которых периодически гаснет, отбивает любое желание остановиться у этой конструкции.       Именно по этим немногочисленным причинам Феликс бежит именно сюда. Он замедляется, оборачивается к поправляющему на бегу очки парню, хватает его за руку и стремглав бросается к площадке.       Подталкивая растерянного незнакомца к лестнице, Ли в который раз мысленно материт своё желание погеройствовать. Он заступился за какого-то лоха и к чему это привело?! Они пытаются залезть в грёбаную пластиковую трубу, чтобы какие-то левые парни им двоим не наваляли (этому лоху — за дело, а ему — за компанию). Вероятно детская площадка — не лучшее убежище, но явно лучше, чем ничего.       Феликс собирается в позу эмбриона, но даже так ему чертовски неудобно. Боковым зрением он наблюдает за своим приятелем по несчастью: парень чуть не хнычет от неудобства, стараясь сидеть в той же позе, что и Ли, но ему катастрофически неудобно из-за ширины плеч. — Сидим тихо, — шепчет Феликс. — Десять минут и сваливаем. — Десять?! — жалобно вскрикивает парень.       Горе спасатель едва слышно матерится. Парень замолкает, стараясь как можно реже вздыхать. Ну и влипли же!       Ли про себя считает секунды, вслушиваясь в происходящее за пределами их укрытия. В доме напротив две девушки активно болеют за футбольную команду, где-то неподалёку в квартире лает собака. Феликс закрывает глаза, стараясь услышать в этом хаотичном оркестре городских звуков резкие маты или топот.       Концентрация развеивается с каждым новым (плохо подавляемым) скулежом его напарника по несчастью.       Надо было просто пройти мимо!       Феликс устало выдыхает и, не без труда, вылезает из временного убежища. Хочется поскорее размять конечности, и он скорее всего так бы и поступил, но вдруг замечает, что тот парень не вылезает из трубы.       Ли наклоняется. Его взгляд встречается со взглядом растерянного, смущённого паренька. Феликс недовольно спрашивает: — Чё не вылезаешь? — Я, кажется… застрял, — он делает демонстративную попытку вылезти, но, видимо, его руки и ноги затекли настолько, что незнакомец действительно не может нормально функционировать.       И, по-хорошему, Феликс должен наплевать на всё и пойти домой. Пробраться по-тихому в свою комнату, чтобы, когда маман вернётся со смены, он мог сыграть роль послушного сына, но… внутри что-то неприятно скребёт от одной мысли о том, что он оставит этого бедолагу. Мы же в ответе за тех, кого спасли от избиения, да?       Ли, проклиная свою доброту, запрыгивает на трубу и ловко, словно кот, идёт по ней к противоположной стороне. Спрыгивает на железную площадку, садится на корточки. Что ж, жизнь часто поворачивается к нему задницей, но в этот раз… — Что ты делаешь? — сдавленным от неудобного положения голосом спрашивает незнакомец. — Думаю. — Пожалуйста, быстрее. Очень болит нога…       Парню хватает нескольких минут, чтобы благополучно спасти нового знакомого. Феликс усаживает его на лестницу, спускается вниз и говорит: — Посиди, пока кровь не прильёт к стопам и лодыжкам. Иначе шарахнешься. — Спасибо, что помог, — с неловкой улыбкой говорит парень. — И ещё: если в следующий раз тебе захочется подойди к компании гопников…       Ли, говоря это, пристально осматривает незнакомца. Брюки и свободная белая рубашка хорошо подчёркивали его крепкое телосложение. В голове Феликса на секунду возникает мысль, что это всё — один большой прикол, подстроенный его друзьями. Иначе как объяснить, что высокий парень с широченными плечами выглядел, как побитая собака (вот прям как сейчас!), когда с ним «общались» местные гопники? — Включай мозги и не называй их маргинальной… — он пытается вспомнить сложные термины, которые использовал незнакомец, чтобы избежать избиения. — Короче, не выёживайся на гопников, понял?!       Феликс смотрит на лицо парня. Его взгляд устремлён в никуда, нижняя губа дрожит. Парень снимает очки, жмурится несколько раз, стараясь скрыть слезящиеся глаза. Что-то в районе солнечного сплетения неприятно щекочет, призывая Ли к дальнейшим действиям. Не может он так просто бросить этого дуралея. Бесит.       Он быстро осматривает парня на наличие ран, но, не найдя явных повреждений, растерянно смотрит на незнакомца. Неужели так сильно испугался?! — Ты это… не реви, окей? — Феликс садится рядом на ступеньку. — Ну подумаешь, шуганули разок. С кем не бывает? — Что? — удивленный парень смотрит на Феликса, как на идиота. Он вдруг всхлипывает, с трудом сдерживая слёзы. — Конспекты. — Чего? — Мне… спасибо, мне надо идти! — Незнакомец надевает очки и, несмотря на боль в ногах, решительно идёт в сторону. Откуда они с Феликсом недавно прибежали. — Ну-ка погоди!       Тёплые чувства мгновенно сменяются злостью. То есть он, мало того, что опоздал домой и получит нагоняй от мамы, так получается ещё и зря шкурой рисковал?! Ну нет, так дело не пойдёт. — Да стой ты! — Незнакомец почти скрывается в тёмном переулке, когда до него доносится голос Феликса. Тот на полной скорости бежит к парню и, остановившись поодаль, спрашивает: — Ты бесстрашный или тупой? — В каком смысле? — искренне удивляется «лох» (как его за глаза окрестил Феликс). — Тебя чуть не отмудохали парни с нашего двора, так? Так. Я тебя от этого спас? Спас, — негодование делают его низкий голос ещё более грубым. — Так на кой ты прёшься туда, откуда я тебя с таким старанием вытащил? — Спасибо, — с недовольным лицом говорит парень (с каким-каким лицом?!), — но во время «помощи». — Феликс вовремя успевает прикусить язык, чтобы не покрыть парня отборным матом, когда тот пальцами показал кавычки. — Я потерял тетрадь и, если её не найду, то вся твоя помощь будет абсолютно бессмысленна.       «Лох» по-старомодному кланяется и уходит в тёмный переулок. Феликс, напоминая грозовую тучу, вдруг кричит: — Нахер тебе сдалась эта сраная тетрадка?! — Не твоё дело, — не задумываясь, отвечает незнакомец. — Поехавший, — фыркает себе под нос Феликс и уходит в противоположном направлении.       Он идёт по улице, мысленно матеря засранца. Вот и помогай после этого людям! Ночь становится всё холоднее. Парень проверяет время на телефоне, обречённо вздыхает. Мама сто процентов уже вернулась с работы, а значит вероятность остаться незамеченным по возвращению домой стремительно близится к нулю. А он же только вернул карманные! — Вот паскуда, — шипит он, убирая телефон в карман.       Мимо него проносится компания подвыпивших девушек. Слегка пьяные красавицы громко болтают, смеются, передают друг другу открытые бутылки с алкоголем. Их внешний вид и макияж чётко даёт понять, что они направляются из одного клуба в другой. Притягательные, безупречно красивые, с милейшими голосами. Ли, не устояв, смотрит им вслед. Взгляд ползёт вниз по спине одной из девушек и останавливается на красивых бёдрах в узких джинсах. По-своему элегантных. Не таких подкачанных, как у того пацана, но….       Он резко отворачивается, широко открыв глаза. Это о чём он сейчас подумал? — Ли, прием! — шипит он, несколько раз ударив себя по лицу. — Не дури, слышишь?! Мы с тобой это уже обсуждали!       Прохожие ускоряют шаг, дабы как можно быстрее обойти странного паренька. Мало ли, ещё накинется на них.       У Феликса подрагивают руки, ему тяжело дышать. Нет, ещё раз он так не проколется. Ли разворачивается и практически бежит к своему дому. Он хочет скрыться от собственных мыслей, списать быстрое сердцебиение на чёртов бег. Мимо проносятся круглосуточные магазины, припаркованные машины, пьяницы, шумящие в дешёвых барах. Шум города вперемешку со свистом ветра в ушах удачно отвлекают его на некоторое время.       Однако, остановившись у моста через небольшую реку, та самая мысль вновь проникает в разгорячённую голову. Лёгкие болят от объёма поступающего воздуха. Ли поднимает взгляд и уже видит крышу двухэтажного дома. Всего две-три минуты, и он скроется в своей комнате. Возможно, удастся отделаться выговором за опоздание на десять минут. А завтра всё встанет на свои места. Проснётся, позавтракает с мамой и отчимом, пойдёт на работу в душный магазин и забудет эти мимолётные мыслишки… которые опять пробираются в его воображение, рисуя образ симпатичного, неуклюжего парня.       Феликс так и не переходит мост. Совесть и заинтересованность разворачивают его тело на сто восемьдесят градусов и заставляют его вернуться в переулок, где десятью минутами ранее он разминулся с незнакомцем.       Он находит себе тысячи оправданий, начиная с того, что «парень, походу, не местный и может наворотить ещё больше дел, а его всё-таки жалко», заканчивая «нет, ну я один раз помог, значит должен довести дело до конца, убедиться, что этот лошара добрался до дома в целости и сохранности». Он вновь бежит по городу, различными отговорками отгоняя простейшую мысль.       Обида и злость скапливаются в глазах в виде слёз. Кристофер медленно идёт по (кажется) знакомым улицам, сильно щурит глаза, стараясь найти в вечерней темноте толстую тетрадку.       Он останавливается, неаккуратным движением срывает с лица очки, из-за чего чуть не роняет их, и сильно сжимает переносицу пальцами. Не плакать! Кристофер уже готов встать на четвереньки, заглянуть под каждый камень (и это далеко не крылатое выражение) лишь бы найти тетрадь!       Он, согнувшись на девяносто градусов, идёт вдоль дороги, смотрит по сторонам. Итан сто раз говорил, что нужно все исследования вести в электронном формате. Особенно такие важные, как это! Но разве Кристофер будет кого-либо слушать, когда дело касается его работы? Видимо, не стоило собирать данные в такой поздний час. Плакал перевод в Австралию… — Что ты делаешь?       Он мгновенно оборачивается на знакомый голос, из-за чего не удерживает равновесие. Спасибо папе, который, поняв, что младший сын не терпит насилие и не собирается учиться драться, научил его падать. Без этих навыков Кристофер точно бы расшиб себе ладони и колено.       Он озадаченно смотрит на своего горе-спасителя. По растрёпанному внешнему виду ясно, что тот бежал. У него, что странно, нет одышки, но по виску течёт капля пота. От него же блестит кожа на шее. Парень снимает с головы тонкую чёрную шапку, пальцами расчесывает светлые волосы, и вновь надевает её. — Почему вернулся? — Без меня ты свою тетрадку не найдёшь, — с едва уловимыми нотками самодовольства говорит парень. — Найдём твой манускрипт и разбежимся. — Ещё раз спасибо, но я справлюсь сам, — Кристофер старается звучать максимально дружелюбно. Мало ли, зачем этот «помощничек» вернулся. Незнакомец нервно вздыхает. — Слушай, я облажался, ясно? Если из-за меня ты просрал тетрадку, то я тебе её и помогу найти, андерстенд? — парень резко садится на корточки, забавно прищуривается, из-за чего на его носу появляется несколько тонких складочек, и осматривается по сторонам. — Как ты умудрился её просрать? — Ты не должен мне помогать. — Красноречивого взгляда незнакомца вполне достаточно, чтобы Кристофер понял, что так просто не отделается. От этой мысли ему становится на удивление приятно. Губы изгибаются в улыбке. — Выронил.       Всё же это лучше, чем ничего. Он, к своему стыду, понятия не имеет, как жить и существовать в этом небольшом (богом забытом) городке, так что местный житель, предлагающий помощь — ценное приобретение.       Кристофер подходит к незнакомцу и, протянув руку с разжатой ладонью, представляется: — Кристофер Бан. — Ну и имечко, — смеётся незнакомец, но, поняв по суровому лицу парня, что тот не оценил шутку, откашливается и с громким хлопком хватает его за ладонь: — Ли… Феликс. — И ты мне что-то говоришь про имя? — усмехается парень. — Эй, эй, эй! — возмущенно тараторит Феликс. Кристофер помогает ему подняться. — Куда нам? — Начнём с места твоей увлекательнейшей беседы с местной гопотой. — Я собирал информацию, — устало говорит он. — Да-да.       Феликс осматривает знакомого, идёт в сторону широкой проезжей части. Кристофер спешит за ним, попутно смотрит по сторонам.       Ли незаметно поправляет съехавшую на макушку шапку, стараясь прикрыть отросшие корни. Пусть на улице вечер, и ему, в целом, всегда было плевать на внешний вид, но сейчас, идя рядом с таким опрятным молодым человеком, ему хочется хоть немного соответствовать его стилю. Шорты, рваные кроссовки и потрёпанная пьянками худи, конечно, не сравнятся со стилем ухоженного чеболя, но всё же…       Днём это вполне приличный парк возле колледжа с удобно расположенными магазинами. Но ночью приятное место для прогулок превращается в медвежью тропу, которую жители города всеми силами стараются обходить стороной. Многочисленные лавочки и редкие мигающие фонари становятся идеальным пристанищем для малолетних маргиналов, и соваться к ним в руки — глупое, гиблое дело. Уж лучше сделать крюк в полтора километра по освещённой дороге, нежели сэкономить пятнадцать минут.       Услышав об этом месте, Кристофер сразу решил, что непременно направится туда, ведь малолетние маргиналы — последняя группа людей, которую он должен опросить. И, если бы всё пошло по плану, он обязательно бы закончил исследование … Феликс входит в парк, как к себе домой. Он не осматривается, целенаправленно идёт в неизвестном Кристоферу направлении. — Ты уверен, что нам сюда? — стараясь скрыть тревогу, спрашивает Бан. — Не ссы, mon ami, — усмехается парень, сворачивая с асфальтированной дорожки. — Я ж помню, где тебя откопал. Да и я здесь каждый листок знаю, так что с закрытыми глазами дорогу найду. — Чисто технически это невозможно. Листья, как и всё живое, имеет свойство рождаться, жить определённое время и умирать, поэтому эти листья… — Господи, что за душнила, — в шутку бросает Ли, закатывая глаза.       Бан поджимает губы, прикусывая их так сильно, что глаза начинаются слезиться от боли. Определённо от боли, убеждает он себя, а не от обидного прозвища, от которого мечтал избавиться на новом месте жительства. Видимо, сколько не переезжай, а всё равно останешься собой. — Чё замолк? — Недовольное бурчание попутчика заставляет парня оставить свои тяжёлые воспоминания. — Здесь.       Кристофер осматривается. Да, это определённо та самая лавочка. Он узнаёт странное граффити на мусорной урне. Увидев быстрый кивок, Феликс приступает к поискам, однако непроглядная темень усложняет задачу. Вдруг луч света означает крохотную полянку за кустами и лавкой.       Он оборачивается и видит Кристофера, стоящего с включённым на телефоне фонариком. Феликс отводит взгляд, надеясь, что попутчик не заметил его смущения. Вот идиот! До такой простецской идеи не додумался.       Кристофер с улыбкой наблюдает за покрасневшими ушами Феликса. Мило. — Ты помогать мне собираешься, фонарщик? — ругается Ли.       Бан приступает к поискам, стараясь освещать пространство как себе, так и Феликсу. Они в полусогнутом состоянии обшаривают всё в радиусе лавки, но ничего найти так и не удаётся.       Кристофер исподтишка наблюдает за своим компаньоном. Если бы он не смотрел на это сосредоточенное лицо, усыпанное веснушками, то вся его решимость давно сошла на «нет», и он попросту ушёл домой ни с чем.       В Австралии он часто так делал. Написать домашку для какого-нибудь придурка из школы проще, чем постоять за себя. Поначалу Феликс показался ему одним из компании, которую он опрашивал, однако, когда Ли, схватив его за руку, бросился прочь от опасности в виде разъярённых гопников, Кристофер впервые почувствовал присутствие госпожи Удачи в своей жизни. — Вот и нахрен тебе именно эта тетрадка? — идя гуськом вдоль кустов, напрягая зрение в темноте, недовольно ворчит Феликс. — Я понимаю если тебе там… Ну не знаю. Девчонка классная номер оставила или ещё чё. Двадцать первый век на дворе, но телефоны для лохов, да? — смеётся он. — Да и вообще, если тебе так эта тетрадка важна была, хер ли ты пальцы разжал?       Кристофер медленно закипает от злости, больше не слушая парня. Он терпеть не может, когда его осуждают. Бан с детства ненавидит необоснованную (непрошенную!) критику, терпеть не может акты насилия, поэтому все конфликты старается свести на «нет». Он не трус, но когда в этом сомневаются… — И на девушек мне плевать! — с горяча бросает он, перебивая Ли. Парень нарочно светит Феликсу в лицо фонариком. Но тот резко поворачивается и, ехидно усмехаясь, выдаёт: — Решил остаться нетронутым цветочком до «той самой»?       Кристофер теряет дар речи от такой наглости. Что за бред несёт этот придурок?! Бан резко разворачивается и уходит в сторону асфальтовой дорожки. Он слышит позади смех и приближающийся бег. Феликс обнимает его за плечи, примирительно улыбается. — Не злись, Крис, я пошутил. — Кристофер, — холодно отрезает Бан, сбрасывая его руку со своих плеч. — Спасибо за помощь.       Ли удивлённо смотрит вслед быстро уходящему парню. Он садится на корточки, несколько раз бьёт себя по голове. Вот кто его за язык тянул? За короткое время, проведённое вместе, Ли принял тот факт, что ему хочется пообщаться с этим чудиком. Он странный, и именно этим привлекает внимание.       Не зная, как исправить ситуацию, Ли, по своему обыкновению, решает действовать. Подумает потом.       Он резко встаёт, из-за чего его колено громко хрустит. От острой боли он на несколько мгновений теряет зрение. Парень рефлекторно хватается за правое колено, скулит от боли. Да почему всё именно так?! Как он вообще мог забыть про это долбаное колено? Говорила мама, «не напрягай ногу слишком сильно». Кусок придурка.       Однако упустить потенциального друга он не может, поэтому, хромая на правую ногу, Феликс направляется в сторону, куда пошёл Крис… тофер. Возможно, он ушёл не так далеко.       Бан сидит на корточках, дрожащими руками старается собрать воедино все клочки бумаги, которые раньше были толстой тетрадкой. Его трясёт от злости и разочарования. Откуда у людей такая тяга к разрушению, особенно того, что им не принадлежит? Его работа за последние несколько месяцев благополучно превращена в макулатуру. Может, Феликс прав?       Используй он телефон или ноутбук, не пришлось бы сейчас ползать на коленках по небольшой поляне, собирая вырванные листы с кустов и земли.       Рядом кто-то появляется. Кристофер вздрагивает. Нет уж, хватит на него сегодня приключений! Если надо, действительно подерётся с подошедшим (если, конечно, тот проявит по отношению к нему агрессию). Чтобы дать понять пришедшему, что с ним лучше не связываться, Бан поднимает на человека самый злобный взгляд, на который он способен. Он не ожидает увидеть своего нового знакомого. Кристофер с удивлением смотрит на то, как Феликс аккуратно присаживается рядом и начинает собирать ошмётки тетради. Лицо пришедшего кривится при каждом движении правой ноги, но он упрямо продолжает собирать листки, будто желая кому-то что-то доказать. Феликс боковым зрением замечает изучающий взгляд Кристофера, прикованный к его коленке. — Профессиональная травма, — отшучивается Ли, с трудом поднимаясь, чтобы подойти к кустам и собрать белые исписанные листы. — Спортсмен? — Бывший гопник, — вдруг честно признаётся Феликс. Они встречаются взглядами. Ли нахально усмехается, как делает это каждый раз, когда его ругает отчим. — А ты думал, почему я этот парк как свою пятерню знаю? Мы с пацанами здесь чего только не творили, — он отворачивается, возвращаясь к сбору записей. — Короче, добегался. Драка, перелом… — Гипс? — подойдя чуть ближе, спрашивает Кристофер. — Пиздюли от мамы, — смеётся Ли. — Ну и бонусом снова пообещал ей ни во что не влипать. — Почему ты мне всё это рассказываешь? — Бан старается поймать взгляд парня, но тот и вовсе отворачивается, будто боясь, что новый знакомый ненароком заметит отблеск подлинных эмоций. — Захотел, рассказал. Не думай слишком много. И вообще, вали собирать тетрадку. Это тебе нужно или как? — весело говорит Феликс.       Кристофер неловко улыбается, уходит в другой конец поляны, собирает листы. В нём медленно просыпается интерес к бывшему гопнику. Почему вдруг «бывшему»? Как давно он завязал с подобным стилем жизни, когда он свернул на «этот» путь? Судя по всему, с мамой у него не самые лучшие отношения, если та, узнав о травме сына, начала его ругать. Мысли Кристофер оставляет при себе. Возможно, всему виной долгая практика по сбору информации… ему хватает проведённого вместе времени, чтобы уяснить, что Ли — бродячий кот, который поцарапает, если проявишь к нему интереса больше дозволенного.       Феликс быстро складывает все собранные листы в свой рюкзак, протягивает его знакомому. Эту груду макулатуры, по-хорошему, надо выбросить. Но довольное лицо Бана с блеском благодарности в глазах подкупает Феликса. Он застёгивает молнию, надевает рюкзак на плечи. — Погнали до твоего дома, — уверенно говорит Ли, но тут же останавливается. — А… ты где обитаешь?       Бан поджимает губы, смущённо улыбаясь. Глубокие несимметричные ямочки на его лице целиком и полностью завоёвывают внимание Ли. Он отводит взгляд. Нельзя пялиться слишком долго. Мало ли, что этот лошара подумает… — За год так и не выучил название улицы. — Феликс закатывает глаза. — Вот не заливай! — Смущение Кристофера красноречивее слов. — Вот же!.. Ладно, описывай улицу.       Феликс родился и вырос здесь. Ему городок всегда казался маленьким и душным. Слишком отсталый для такой продвинутой страны. Ему хватает всего пары фраз для понимания, о каком именно районе говорит новоиспечённый приятель.       Ли сдержанно усмехается, кивает в сторону небольшого магазина, откуда точно можно вызвать такси. Получается, паренёк из обеспеченной семейки. Дома в том районе предоставляются только профессорам местного технического университета, коли те (на кой-то чёрт!) решат переехать из своих городов сюда. Феликс не понаслышке знает о крутизне этой шарашкиной конторы. Его папаша, окончивший этот университет, сейчас загребает огромные бабки в Сеуле во многом благодаря своему диплому. Но, несмотря на отличное образование, власти города так и не смогли сделать из этого захолустья хоть что-то нормальное, поэтому студенты сюда едут неохотно. Неужели в этой шараге настолько хорошо платят, что его родители решили сюда переехать? — Ты типа из профессорской семьи? — Ребята выходят из парка. Феликс вдруг замечает, что уже какое-то время опирается на руку Кристофера. А тот и не против… — Родители преподают в вашем институте на кафедре радиоэлектроники и лазерной техники.       «Для такой понтовой профессии слишком вялый ответ», — думает Ли. — Ну и ты, как хороший сынуля, по их стопам? — усмехается Феликс. Он аккуратно балансирует на границе дозволенного. Хочется узнать побольше, но напирать нельзя. — А ты, как хороший сынуля, — парадируя его манеру речи, вдруг говорит Кристофер, — где учишься? — Нигде. Да я серьёзно.       Они выходят на небольшую парковку магазина. Буквы на вывеске горят лишь частями, старые тележки стоят там, где их оставили редкие покупатели, когда складывали покупки в багажники своих машин. Бан, помогая знакомому не упасть, останавливается под мигающим фонарём. — Я не знаю, кем хочу быть в жизни. Предков это бесит, но уж лучше так, чем прозябать на блевотной специальности. — Я думаю так же! — слишком радостно говорит Кристофер, после чего неловко смеётся. — Мой брат всегда говорил, что нет ничего хуже нелюбимой работы. Он остался в Австралии один, чтобы заниматься тем, что он любит. — Погодь! Ты из Австралии? — Австралиец Корейского происхождения.       Феликс с удовольствием насладился бы этим моментом: приятная погода, красивый парень с упоением втирает ему какую-то фигню про свою семью (но как он при этом улыбается…). Вот только Ли слышит знакомые голоса с другой стороны парковки. Ну нет, не может он лохануться настолько сильно! Ладно, Крис, звания «лоха» ты торжественно лишаешься. — С тобой всё нормально? — обеспокоенно спрашивает Бан, смутившись слишком резкой смене настроения собеседника.       Бан смотрит на галдящую компанию, идущую к круглосуточному магазину. Подвыпившие, не слишком приятные на вид молодые люди. Если бы не реакция приятеля, он, однозначно, пошёл их опрашивать. — Надо валить, — Феликс осматривается, ища укрытие от пока не заметивших их парней. — Чуть подробнее. — Бан замечает стоящую неподалёку тележку. Двигаться резко нельзя. Привлечение внимание может лишить их самого ценного в данной ситуации — времени. — Это моя бывшая компашка, — тихо отвечает Ли, столбенея от страха. Он не из трусливых. И не из тупых. С такой ногой он точно не сможет защитить ни себя, ни Бана. — Сестрица одного из них, моя бывшая, застукала меня, целующимся с парнем. Ещё вопросы? — Как минимум семь! Но это позже, — Кристофер тянется к тележке ровно в тот момент, когда компания замечает их. Точнее Феликс… Но разве это имеет значение в данную минуту? — Залезай! — командует Бан.       Адреналин бьёт в голову, срабатывая лучше, чем дорогущие обезболивающие, купленные мамой. Феликс в три шага оказывается рядом с Кристофером, в то время как бывшие друзья Ли бросаются к ним, выкрикивая угрозы, сопровождаемые отборным матом.       Друзья по несчастью не хотят проверять правдивость слов гопников, поэтому в мгновение, когда Ли оказывается в продуктовой тележке, Кристофер бросается что есть сил к дороге. Крики компании звенят в ушах точно выстрелы, оповещающие о начале гонки. Сердце Бана, кажется, замирает от страха. Феликс оказывается тяжелее, чем он предполагал, но парень не позволяет себе остановиться.       Он, толкая тележку, выбегает на трассу, со всей возможной скоростью бежит на соседнюю улицу, где дорога имеет более резкий спуск. Очки съехали почти на кончик носа и одному Богу известно, какая волшебная сила не даёт им окончательно упасть. — Господи Иисусе, нам пиздец! — верещит Феликс, вцепившись в края тележки.       Его трясёт, скрип колёсиков тележки больше напоминает истошный визг какого-то зверька, из-за чего Феликсу кажется, что они либо разобьются на этой адовой машине, либо их собьёт фура, либо ДоЁн всё же их догонит и намотает их кишки себе на кулак. Ну почему всё заканчивается именно ТАКИМ образом?! Мать же просила его не влипать в неприятности! Хотя, разве можно назвать это неприятностью? Скорее ебучей катастрофой! Сердце Ли заходится от страха, когда он понимает, куда направляется Бан. — Мы не впишемся! Тормози, придурок! — орёт он, с ужасом смотря на перекрёсток. Для очевидного не нужна физика: при такой скорости они не смогут ни затормозить, ни повернуть. — Сто-ой!       И Бан, кажется, прислушивается к молитвам парня. Скорость едва заметно снижается. Он успевает поправить очки, чтобы те защитили его глаза от резких порывов ветра. Кристофер, трезво оценивая ситуацию, вдруг подпрыгивает, удерживаясь на напряжённых руках и проржавевшей перекладине, соединяющей колёсики тележки. — Стопари! — слышит он за своей спиной. — Не догоним.       Запыхавшаяся компания тормозит, позволяя ночным гонщикам сбежать. Парни с долей злорадства ожидают зрелища: не каждый день увидишь, как два придурка на старой магазинной тележке пытаются сбежать от тумаков.       К их удивлению, лёгкими на вид манипуляциями, парню в слишком официальной для улиц этого города одежде, удаётся не просто остановить тележку, но и вписаться в поворот, да ещё и продолжить бежать. Кристофер искренне радуется всем случаям, когда хён брал его с собой на картинг. Родители не понимали, в чём прелесть катания на машинках, в то время как их дети с удовольствием на практике изучали «полицейский разворот». Он-то и спасает горе-приятелей.       Феликс охрип от своих же криков, перебудив весь квартал. Когда тележка замедляется до приемлемой скорости, он с трудом разжимает пальцы, побелевшие от напряжения, отпускает края и вытирает слёзы ужаса. Слава Богу на улицах в такой час слишком мало машин.       Безлюдная детская площадка, к которой Кристофер катит тележку с Феликсом, кажется чем-то совсем странным. Они мчались вдоль дорог, лавируя между редкими машинами, а теперь так буднично едут по спальному району. Идиотизм. — Т-ты отбитый! — заикаясь от страха, медленно говорит Ли. — Н-н-нахер т-тебя. — Выбирать стоило быстро. От тебя никаких предложений не поступило, — учительским тоном говорит Кристофер. — Я знал, что делаю.       Бан останавливает, услышав всхлип. Потом ещё один… Крепление одного из колёсиков не выдерживает подобных чудес на виражах и с характерным звуком отваливается. Тележка резко косится на один бок, сильнее пугая Феликса. Он вскрикивает.       Осознание настигает его так же внезапно, как и (теперь кажущаяся абсолютно безумной!) идея о побеге на тележке. Кристофер чуть не убил человека! Он был уверен в своём плане, ибо уже проделывал подобный трюк в Австралии с Итаном, но в тот раз они ни от кого не сбегали, да и ему было десять. Масса десятилетнего ребёнка сильно отличается от массы двадцатилетнего (плюс минус несколько кило и лет).       Кристофер низко опускает голову, ссутуливается и аккуратно, почти крадучись, подходит к парню. Феликс поднимает на него злой взгляд, в то время как глаза снова и снова наполняются слезами. Выброс адреналина не позволяет ему разрыдаться из-за боли в колене, но и унять дрожь в теле не даёт. Ли смотрит на жалкие попытки Бана что-то сказать. Тот мямлит, смотрит вниз и, кажется, вслушивается в каждый жест Ли, ожидая удара или плевка.       Феликс прекрасно понимает, что Кристофер не сделал ничего плохого, да и вообще, как можно винить человека в своём спасении?! Но страх и физическая боль сплетаются воедино в районе горла, не давая Феликсу шанса сказать ни слова. — Это… — тихим голосом говорит Ли. Кристофер резко поднимает голову, смотрит на парня взглядом побитой собаки. — Получается 1:1? — Ты злишься?       Больше всего на свете он боится услышать правду. Смелость, настойчивость, решимость — всё это досталось Итану по наследству. Поэтому брат не боялся заводить друзей. «Испортятся отношения, значит найду новые», — так он говорил. Как бы Кристофер не старался ему подражать, всё заканчивалось одинаково — он оказывался слишком нудным для окружающих. Даже для Итана… — À la guerre comme à la guerre, — на чистом французском, слегка запинаясь, говорит Феликс, протягивая руку. — По-братски, помоги подняться.       Кристофер идёт по ночному городу, неся на спине Феликса, который каждые сто метров предлагает опустить его на землю. В один момент Бану это надоедает, и он строго заявляет, что не опустит его вплоть до дома. Почему-то эти слова отзываются у Ли щекочущим ощущением где-то в районе живота. Приятно.       Феликс больше не проверяет время. Домашний арест ему обеспечен, так что он целиком и полностью позволяет себе раствориться в беседе с приятелем.       Они разговаривают о своих «прошлых» жизнях. Кристофер — об Австралии, старшем брате, строгих, но понимающих родителях. В словах о родной стране Феликс слышит неподдельную любовь и ласку. Бан скучает, может быть даже слишком. Видимо, дом для него имеет большое значение. Ли горько усмехается. Ему бы тоже хотелось ощутить нечто подобное.       Рассказ про сестру ДоЁна, поцелуй с парнем, ставший следствием выпитого алкоголя и неподдельного интереса, групповое нападение бывших друзей вызывает у Кристофера сильнейшее чувство отвращения. Ли, безусловно, поступил некрасиво по отношению к девушке, но разве можно, мало того, нападать толпой, так ещё и специально наносить такую серьёзную травму?! От представления картины, как Феликса держат, а козлина ДоЁн выбивает ему колено в обратную сторону, у парня бегут по спине мурашки отвращения к ситуации. Вероятно, это было так больно…       Феликс не любит говорить о своей прошлой компании и дне, подарившем ему пожизненную травму. Но сейчас он не может себя заткнуть. Кристофер внимательно слушает, изредка задаёт вопросы и неосознанно бубнит себе под нос проклятия в сторону бывших друзей парня. Ли с трудом сдерживает улыбку. Все, с кем он делился этой историей, начинали либо засыпать советами, как лечить ногу, либо намекать на то, что он «сам виноват». Оба этих варианта страшно бесили парня. Но в этот вечер он впервые за долгое время разрешает себе не просто рассказать историю в хронологическом порядке, но и поделиться своими чувствами и мыслями по этому поводу. Как будто Кристофер позволил ему открыть затычку в бочке, чтобы вылить из неё застоявшуюся воду.       Феликс поджимает губы и, на свой страх и риск, чуть крепче обнимает парня за шею. Сердце бешено стучит, и он молится, чтобы Кристофер ни о чём не догадался. Ли не планирует посвящать его в эту часть своей жизни, пока не узнает, как тот относится к подобному.       Будто стараясь отвлечь Феликса от болезненных воспоминаний, Кристофер рассказывает нелепые истории из Австралии. Как он не старается это скрыть, но Ли всё равно понимает грустную правду: у его собеседника нет друзей. Это ясно не просто из набора ситуаций, в которых Кристофер фигурирует либо с родителями, либо со старшим братом, но и из того, что именно он считает забавным. Скорее всего парень никогда не бывал на квартирных тусовках, где в желудке смешивается огромное количество алкоголя и, в редких случаях, какая-то химозная дрянь. Он, вероятно, никогда не совершал странные поступки, о которых можно вспомнить через несколько лет с громким смехом и лёгким шлейфом стыда. Эти мысли порождают страшную тоску в груди Феликса. Его собеседник — умный, забавный и по-своему очаровательный. Неужели люди этого не видят? — Кстати, а что мы вообще собирали? — спрашивает Феликс, стараясь перевести тему разговора. — Мою научную работу. — Это я понял. Про что она?       Кристофер ощутимо замедляет шаг. Он не просто удивлён. Внутри всё начинает бурлить от то ли счастья, то ли предвкушения чего-то плохого. Может не стоит вдаваться в подробности? Не то чтобы Бан считает Феликса недалёким или что-то в этом роде. Конечно нет. Он не хочет грузить нового приятеля темой своих исследований. Все, кто задавал подобный вопрос, в результате прерывали его, прося рассказать «о чём-нибудь более интересном».       Однако Феликс повторяет свой вопрос. — Если станет скучно — сразу говори, — на полном серьёзе говорит Кристофер.       Феликс узнаёт, что в данный момент несёт в своём портфеле не просто макулатуру, а полгода работы нового приятеля. Бан максимально простым языком рассказывает про своё исследование по социологии, основанном на опросе людей из различных социальных групп. Феликс слышит в его словах подлинный интерес к своей работе и будущей профессии. Оказывается, выучиться на социолога — одна из целей, которую Кристофер хочет достичь. Ли скрывает улыбку. Социолог, который не может адаптироваться в обществе… Интересно. Феликсу нравится его слушать. Бан не пытается казаться умнее, чем является, при этом не высмеивает собеседника, когда тот задаёт чересчур простые (возможно их можно назвать примитивными) вопросы. Очищенная от слов-паразитов, грамотная, с уместным использованием терминов речь больше напоминает приятную мелодию, которую хочется поставить на повтор. Если бы Бан был преподавателем, парень готов поклясться, что не пропустил бы ни одной его пары. — Может посидим? — тихо предлагает Феликс.       Кристофер резко замолкает. Боже, он опять начал нудить! Сколько раз ему говорили, что «все эти рассказы — тоска зелёная. Лучше бы он молчал». Молодой человек останавливается, осматривается и, не найдя поблизости лавочек, продолжает идти. В горле встаёт ком, который он не может сглотнуть. Всё опять повторяется. — Эй, ты же устал! — говорит на ухо Феликс. — Нет, правда, — подавленно отвечает Бан. Он понимает, что срочно нужно перевести тему разговора, но язык будто немеет. — Блин, нафиг ты пошёл на социолога? С такими данными мог бы спокойно стать доктором там… или атлетом! — бодрый голос приятеля лишь подкрепляет неуверенность Кристофера. — Мне б твои физические возможности… — Что бы тогда? — с трудом выговаривает парень. Сменить тему. Сменить тему! — Батя был бы счастлив, — вдруг признаётся Феликс. Он поднимает взгляд на тёмное небо, боясь, что непрошенные слёзы смогут скатиться по его щекам. — Предки хотели сделать меня… Как бы это сказать? Мужиком? — Это как? — Ну, сильным там… Брутальным, который никогда не ноет… — Живым стереотипом? — Точно! Каратэ, игрушечные пистолеты и танки, батя одобрял драки. А мне всё это как-то не заходило. — Тебе же нравится читать, да? — Кристофер улыбается, когда слышит удивлённое «А?». Парень замечает круглосуточный магазин. Рядом с ним стоит маленький стол и три стула. Бан несёт приятеля туда. — И французский! Фразы звучат почти как у носителей языка. Итон встречался с француженкой, поэтому знаю их акцент. Красивый.       Феликс не знает, что сказать. Кристофер сажает его на стул и, идёт в магазин, жестом просит «минутку». Ли опускает взгляд на распухшую коленку. В голове смешиваются различные противоположные чувства: ему приятно, что новый приятель не осуждает его вкусы, внимательно слушает и разделяет многие его мысли, а с другой… будто его самый постыдный секрет раскрыт, и теперь ему за всю жизнь не отмыться от этого позора.       Ли снимает шапку, теребит её в руках. Что делать?.. Если он догадался о таких мелочах, то, скорее всего, уже понял про его ориентацию? Но по такой логике, если Кристофер всё-таки догадался и продолжает общение, значит ему не противно. Он бы уже ушёл, да?.. Феликс резко поднимает взгляд на дверь магазина, искренне надеясь, что его предположение неверно. Как, наверно, он сейчас жалко выглядит…       Ещё бы пара минут и парень точно расплакался, но Кристофер своим появлением не даёт приятелю сделать этого. Он выходит из магазина с небольшой бутылкой воды, запотевшей от резкого перепада температуры.       Он садится рядом с Феликсом, молча прикладывает бутылку к опухшей коленке. Парень шипит от неприятного ощущения холода на коже. — Это поможет снять отёк.       В мгновенье, когда Ли берёт бутылку, их пальцы соприкасаются. Они так и не узнают, что в это мгновенье испытали похожие чувства. Трепет, страх, нежелание отдёргивать руку, интерес к дальнейшим действиям собеседника. — Откуда узнал про литературу? — Феликс смотрит на то, как улыбчивый парень вдруг ссутуливается, смотрит куда-то вниз. Его голос становится едва чуть тише. — В речи много слов-паразитов, но у тебя хороший словарный запас. И фраза из «Трех мушкетёров»… — Почему ты так себя ведёшь? — Кристофер замолкает, его дыхание учащается, взгляд бегает. Ли осматривает его и неожиданно для себя замечает на большом пальце правой руки содранный до крови заусенец. Рана совсем свежая. Парень медленно поднимает взгляд, и, стараясь звучать как можно мягче, спрашивает: — Я что-то сделал не так? — О чём ты? — искренне удивляется молодой человек. Он смотрит на Феликса в упор. — Окей, стопорни меня, если я лезу не в своё дело, — прищурив тёмные глаза, Феликс начинает пристально осматривать собеседника. Тому явно некомфортно, но он молчит, позволяя парню продолжить эту пытку. — Какого хрена каждый раз замолкаешь? — Кристофер поднимает на парня удивлённый взгляд. Феликс разваливается на стуле, аккуратно кладёт на подлокотник больную ногу, продолжая держать на коленке бутылку с водой. — Будь у меня твой мозг, я бы знаниями выпендривался только так! — Я не так много знаю… — Вот не заливай! Ты ж ходячая энциклопедия! Или не, какой-нибудь подкаст на ютубе. Точно! Я б даже подписку оформил. Ты интересно рассказываешь о сложных вещах. Я даже про эту твою социологию побольше узнать захотел. Прикольно.       На глазах Феликса происходят сильнейшие метаморфозы. Кристофер не двигается, однако весь его образ кардинально меняется. В уставшем взгляде появляются искры восторга и счастья, пухлые губы, уголки которых за продолжительную жизнь деформировались в грустную гримасу вдруг вздрагивают в подобии улыбки. Ли не знает, что именно он сделал, но сейчас собеседник выглядит… по-настоящему счастливым. Кристофер смущённо улыбается, окончательно избавляясь от образа хмурого, вечно сосредоточенного парня. Он поднимает светящиеся от радости глаза на Феликса, пытается что-то сказать, но, кажется, не может подобрать нужных слов.       Подобные изменения очень нравятся Ли. Он вновь засматривается на ямочки… — Зафиксируйся, — непринуждённо шутит Феликс. — Улыбка тебе очень даже идёт. — Правда?       Взгляд глаза в глаза. Кристоферу нравится, как Феликс смотрит на него. Долго, изучающе, будто стараясь запомнить его выражение лица в мельчайших деталях. Вдруг мысли в голове Бана начинают выстраиваться в логическую цепочку. Фразы, шутки, жесты и взгляды медленно дополняют сложившийся в сознании Кристофера образ. — Ага. Ещё минута и я влюблюсь. — Небрежно брошенная шутка мгновенно ставит всё на свои места.       Бан догадывается о любовных предпочтениях своего собеседника, отчего его выражение лица едва заметно меняется. Теперь он выглядит более задумчивым, но не хмурым. Со стороны он напоминает человека, потерявшегося в своих мыслях. В силу мировоззрения и воспитания, Бан совершенно спокойно относится к людям любой ориентации. Важно, каким поступкам тот отдаёт предпочтение — плохим или же хорошим. Кристофер чувствует лёгкое смущение от мысли, что он мог заинтересовать кого-то настолько яркого и интересного, как Феликс в романтическом плане. Или же… это просто шутка? — Не шути так. — Феликс настораживается, когда Бан отводит взгляд. Всё внутри клокочет от волнения и страха. Он пытается улыбнуться, но получается совсем криво.       Так не хочется видеть разочарование в глазах приятеля. Ли не может объяснить своё волнение, но сейчас он ощущается себя примерно так же, как и в тот день, когда отчим орал на мать, за то, что она родила одного из «этих». — Противно? — язвительно спрашивает Феликс. — Для меня такие слова имеют большое значения. — Успокойся, я пошутил. Короче, я имел ввиду что… А, забей! Бесит. — злится Феликс. — Извини. — Кристофер сцепляет руки, смотрит в пол. Ему кажется, что он зашёл слишком далеко. Феликс, не верно истолковав его мимику и жесты, злится сильнее. — Да за что ты извиняешься?! Проехали. Погнали, время позднее.       До моста они добираются молча. Лишь изредка Ли говорит, куда нужно сворачивать.       Во время пути Феликс старался смотреть куда угодно, лишь бы в его поле зрения не попадал Кристофер. Задача не из лёгких. На протяжении всего пути его тело медленно заполняет склизкое чувство, будто Бан, с которым он (по ощущениям) дружит много лет, вдруг отрекается от него.       Парень поднимает взгляд вверх, как делает с самого детства, лишь бы слёзы, которые могут выдать его страх, горечь или разочарование, не потекли по щекам. Отец всегда ругал его за проявление подобной «слабости». Мама старалась не замечать. Зачастую из-за работы у неё банально не было ресурса, чтобы успокоить собственного ребёнка. А Кристофер…       Ему не нужно видеть Феликса, чтобы почувствовать его состояние. Бан снова и снова обдумывает, а хочет ли он общаться со странным пареньком, который в тёплую погоду носит шапку. Всё же в Ли есть особый шарм. Посмотрев на него единожды, очень трудно оторвать взгляд.       Кристофер несёт парня через мост. А что, если они вот так и разойдутся, ничего не прояснив? А что, если он просто себе надумал, и приятель вообще не то имел в виду? Он ломает себе голову, пока сердце заходится от волнения. Ещё чуть-чуть и их совместный путь подойдёт к концу. — Я не хотел тебя обидеть, Феликс, — вдруг говорит Бан, останавливаясь на другой стороне моста. — Может, я неправильно что-то понял и сказал нечто обидное. Мне правда жаль. — Зачем извиняешься? — Его голос звучит совсем тихо. — Я… не знаю даже, как сказать, — Кристофер готов сквозь землю провалиться от смущения. Почему так тяжело говорить? — Говори как есть. — Я хочу с тобой общаться, — на одном дыхании выпаливает парень. — Погулять, в кино сходить, узнать, что тебе нравится. Может, ты мне нравишься? Не знаю. Мне с тобой комфортно, и я хочу, чтобы тебе со мной тоже было комфортно.       У Феликса пропадает дар речи. Слова Кристофера задевают его за живое, из-за чего он улыбается так широко, что сводит щёки. Он хихикает, резко начинает трепать волосы вздрогнувшего от неожиданности Бана. — Тебя не смущают однополые отношения? — на эмоциях спрашивает Феликс. — А должны? Думаю, все мы влюбляемся в человека, а не в его гениталии, цвет кожи или религию. Человек любит человека, и это правильно.       И Феликс опять заслушивается. Он отрешённо смотрит куда-то вдаль, мягко улыбается. Эти слова разливаются в его душе спасительным эликсиром, склеивая всё, что уничтожили своими криками отчим, смешками ровесники, ненужным мнением родственники. Кристофер чертовски прав. Феликс смотрит на собеседника и понимает, что так просто его не отпустит. И речь сейчас вовсе не про дорогу до дома… — Тогда в выходные мы чешем в кинцо! — вдруг радостно заявляет Ли.       Постеснявшись своих сентиментальных мыслей, парень старается перевести тему разговора. Неожиданно в голове, точно маяк среди бушующих волн, появляется важная мысль. Он в мгновенье ока возвращает своему голосу серьёзность. — Ты же понял, что я гей?       Кристофер оборачивается, смотря на Ли, как на идиота. Тот закатывает глаза. — Ой ну хорош, а? Вдруг ты начитанный тупица. — Не хочу забирать твой хлеб. — Эй-эй-эй! — Феликс легко бьёт смеющегося парня по плечу.       Ли не знает, откуда взялось это приятное чувство теплоты в районе солнечного сплетения, но он категорически отказывается его терять. Оставшийся путь они болтают о своём недопонимании, шутят, стараясь компенсировать время, проведённое в молчании.       Кристофер доносит друга до дома, где того встречает разъярённая мать с кухонным полотенцем. Невысокая, хрупкая на вид женщина, вселяет неподдельный ужас. Она осматривает парней. В первую очередь замечает счастливую улыбку сына и чуть покрасневшие уши незнакомого молодого человека, и уж потом её взгляд останавливается на травмированном колене Феликса.       Позволив внести Феликса в дом, женщина пристально наблюдает за незнакомцем. Она чувствует от него угрозу. Мама уходит за аптечкой на второй этаж, молясь, что её предположения не верны.       Феликс, настояв, заказывает другу такси. Ли подавляет довольную ухмылку, когда копирует адрес Кристофера в заметки. Бан, не желая больше беспокоить семью друга, уходит ждать машину на улицу. — Погодь! — тихо окликает его парень, снимая со спины рюкзак. — Записи! — Они бесполезны, — с грустью говорит Бан. — Но, думаю, они мне больше не нужны. — Феликс удивлённо кивает, мол «Почему?». — Успех этого исследования обеспечил бы мне незамедлительный перевод в австралийский ВУЗ, — на лице Кристофера появляется красноречивая озорная улыбка, которую Феликс, кажется, не забудет до конца своих дней. — Я больше не хочу уезжать отсюда.       Кивнув на прощание, Бан выходит из дома.       Ли ещё долго думает о той улыбке. Ни болезненный укол, ни упрекающий взгляд матери не могут вернуть его в суровую реальность, где ближайшие несколько дней парень проведёт под домашним арестом. Сам факт того, что кто-то вроде Кристофера так улыбнулся ему, заставляет сердце бешено колотиться в груди. — Ты опять за своё? — вкрадчивый голос матери, внушающий раньше ужас, нисколько не трогает парня. Она смазывает колено мазью, забинтовывает его эластичным бинтом, продолжая говорить: — Мы с тобой это уже обсуждали. Вся эта западная дурь… — Я продолжу с ним общаться, даже если ты против, — спокойно отвечает он. Мать поднимает на него растерянный взгляд. Почувствовав, будто сбросил огромный давящий груз, который мешал говорить, Феликс продолжает: — Пойми уже, я не болен, — он смотрит в окно, где всего несколько минут назад стоял его новоиспечённый друг. — Я, походу, влюбился. Приятное чувство.       Мать, прикусив губу с внутренней стороны, молча уходит в спальню. Ей больше нечего сказать.       Несмотря на отказ сына, мама Кристофера упорно уговаривает его съесть что-нибудь ещё на завтрак. Это продолжается на протяжении десяти минут, пока парень чистит обувь, проверяет свой внешний вид и наконец забирает портфель. — Отстань ты от него! — доносится строгий голос отца с кухни. — Он не ребёнок. — Но!.. — растерянно говорит женщина, как вдруг парень целует её в щёку и со словами «Я пошёл» выходит из дома.       На самом деле, забота родителей спасала его на протяжении всех тех дней, что он не видел Феликса. Тот так и не дал свой номер телефона, да и поиски в соцсетях ни к чему не привели. Кристофер чувствует себя обманутым наивным мальчишкой, над которым так некрасиво поглумились старшеклассники ради своего удовольствия.       Он почти ничего не знает о новом друге и, если честно, ему всё чаще кажется, что встреча весенним вечером была первым и последним разом, когда они взаимодействовали друг с другом. От этого на душе становится так погано… — Чё, копейки собираешь?       Кристофер не верит своим ушам. Он резко поднимает голову, отчего очки чуть не слетают с переносицы, осматривается. Улыбающийся Феликс облокачивается спиной на высокий забор его дома. Всё в той же шапке, широкой футболке и шортах. Его правое колено зафиксировано специальным бандажом. — Где ты был? — как Кристофер не пытается, ему не удаётся скрыть обиду. Феликс примирительно улыбается, подходит к другу. — Домашний арест, полное лишение соцсетей, — он достаёт из портфеля тетрадку Бана, многократно склеенную скотчем. Кристофер с ошарашенным видом листает собранные по частям страницы. — Твоё счастье, что мне нравятся пазлы, — смеётся Феликс. Вид счастливого, растроганного Бана умиляет парня настолько, что он подходит, закидывает руку на широкие плечи и с улыбкой говорит: — Я заслужил что-нибудь, а, Кристофер?       Проезжающие где-то вдалеке машины на мгновенье становятся бесшумными. Феликс знает, что это невозможно, но на мгновенье кажется, что его сердце замирает, когда Кристофер быстро целует его в щеку. Бан, сгорая от смущения, отводит взгляд, из-за чего не замечает ошарашенно-счастливую улыбку Феликса. — Я имел ввиду кино… — он усмехается, заметив стремительно краснеющие уши Кристофера. — Но твой способ мне нравится гораздо больше!       Они, смущенно улыбаясь, идут вдоль улицы к остановке. Им абсолютно плевать, видел ли их кто-нибудь из соседей. Сейчас у них обоих лихорадочно бьются сердца, и думать о других нет времени. Если кто и подсматривает, пусть завидует им.